Космические байки и истории о настоящей любви

— Не ссорятся только те, кому все безразлично. Серьезность, с которой заверил капитан Кирк своего старого друга, не стоила и ломаного кредита. Впрочем, тот и сам прекрасно был об этом осведомлен. Титул «лучший друг» в случае с Джимом Кирком звучал скорее приговором, чем наградой. — Всякое случается. Жизнь порой капризна, как девица, — Джим молча выпил свою порцию и подлил еще виски в стакан МакКоя. — Но если даже девицы в итоге прощают, то и тебя долго мучить не станут. — Тебя они выгоняли? Нет. А он меня выгнал, — хмуро поделился наболевшим Боунс. Крепкий янтарный напиток стекал по толстому стеклу, когда доктор отрешенно покачивал стаканом то в одну, то в другую сторону. Дело принимало скверный оборот, не мог не заметить Кирк. Если уж Боунс не пил, когда было налито — быть беде. И что самое обидное — виновнику этой непогоды, которую вот-вот был готов обрушить на окружающих доктор МакКой, ничего не будет. Минует, даже не зацепив. — Выгнал? — для поддержания разговора переспросил капитан. — Угу. Сказал, чтобы я спал в другом месте. — И ты пришел в лазарет? — Ну, то была моя комната. Так что, кроме как в лазарет, мне идти было некуда. Разве что к тебе. — Но я все еще лежу в лазарете. — Верно, — МакКой устало посмотрел на полный стакан и отставил его на край стола. Вечер определенно не ладился. — Боунс, а почему я еще лежу в лазарете? — Потому что ты заразен. — А ты… — А у меня прививок, как у породистой собаки, и бутылка виски. — Почти бутылка, — мрачно согласился Кирк. Пить в одиночестве было совсем не радостно. — А должна бы уже остаться хорошо, если половина. Капитан пододвинул тарелку с импровизированной закуской поближе к доктору, но надежды на душевную пьянку уже не оставалось. — Кстати, за что хоть выгнал? — Забыл, что обещал придти послушать, как он играет этим вечером. — Всего-то? — Седьмой раз забыл, — честно признался МакКой. — Седьмой раз — это серьезно. Ну, за терпение? — предложил Кирк, поднимая стакан. — За терпение, — согласился доктор, выпивая одним махом и до дна. — Смотрю, Чехов времени зря не терял, ты теперь, как он, пьешь — раз и все. — Пашка… херовый из него учитель, если честно, — МакКой эгоистично подлил только себе и выпил, не чокаясь. На сей раз Кирк невзначай отодвинул бутылку подальше. — И ученик тоже никакой. — Так чего тогда… — Он как наркотик: метадон или морфин. Только без инструкции с предупреждением. Попробовал — и все. Зависимость, ломка и долгая, мучительная кончина в отсутствии дозы. — Боунс, ты начинаешь меня пугать своими познаниями в области опиатов. — Это не опиаты, Джим. Да и к тому же я — доктор, в конце концов. Дай сюда бутылку. Боунс потянулся к конфискованной ранее таре, но та, что удивительно, вдруг оказалась пуста. — Черт, даже напиться не могу, — пожаловался МакКой. Он действительно казался почти трезвым, будто на его счету и не было четырех стаканов неразбавленного виски. — Извиниться не пробовал? — поинтересовался Кирк. — Что? — Извиниться. Ну, знаешь, там: цветы, конфеты — романтика. Блин, кому я рассказываю… — капитан пододвинулся ближе, настойчиво похлопывая МакКоя по плечу. — Просто пойди и извинись. Можно без всей этой шелухи. — Пошлет, — с абсолютной уверенностью сказал доктор. — Я же на него даже спокойно смотреть не могу. А ведь это ему сем… восемнадцать, не мне, у него гормоны должны бушевать. Я для этого как-то стар…или он слишком молод… — Так, стоп! Это мы уже проходили. И не так давно, — прервал его уже слегка запинающийся капитан. — Давай я Чехова сюда позову, если уж ты такой неожиданно немощный стал, что боишься на его пороге объявиться. — Нельзя — ты на карантине. Да и не придет он. Спит уже. Знаешь, как он быстро засыпает, когда… — Нет. И знать не хочу, — сразу же предупредил Кирк. — Я тебе не рассказываю про особенности пон-фарра у Спока, ты оставляешь подробности вашей с Чеховым личной жизни при себе. Баш на баш и никаких кошмаров. Договорились?.. Эй? Капитан дружески пихнул доктора в бок, но Боунс только что-то невнятно пробубнил в ответ и буквально рухнул на стол. «Это все — нервное напряжение», — уверенно прокомментировал Кирк падение МакКоя. Доктор спал, по-детски подложив ладонь под щеку, видимо, считая, что стол — неплохая альтернатива кровати. Капитан убрал пустую бутылку вместе со стаканами в стол и вытянул из верхнего ящика коммуникатор, куда Боунс его по привычке забрасывал, когда собирался хорошо приложиться к чему-нибудь крепче сока. Чехов не заставил себя долго ждать. Нет, МакКой определенно ошибся, посчитав, что тот будет спать. Павел не выглядел ни сонным, ни, тем более, безразличным к происходящему. Кирк заметил, как он дернулся, увидев Боунса в таком печальном положении. — Доброй ночи, капитан. — Доброй, — дружелюбно ответил Кирк, уже вернувшийся в постель. — Ты… — Я, пожалуй, заберу доктора в каюту, — перехватил его вопрос энсин. — Иначе у него наутро будет болеть спина, и он станет совершенно невыносимым. Капитан только кивнул, отмечая, как бережно Павел поднимает Боунса из-за стола, позволяя тому обнимать себя за плечи. Энсин одернул его униформу и пригладил ладонью растрепанную челку. — Видишь, не безнадежен, — прошептал Кирк, обращаясь к спящему МакКою. Но Павел расслышал это, принимая на свой счет. — Безнадежен. Но любовь… — Зла? — уточнил Кирк. — Не знает преград, капитан.