В поисках счастья

      Люси никогда не думала, что вернется в свою деревню полуживой, полулежа-полусидя в железной клетке, с ранами, что безбожно ныли. И что все будут смотреть на нее с жалостью, скорбя по ее мечте стать свободной. Феи не могут стать свободными, как и другие волшебные создания, и от этого факта порой становилось невыносимо грустно. Но Люси попыталась. Ценой своей жизни и других она попыталась изменить привычное русло, стать не феей в клетке, а птицей, что парила в небе, среди облаков и таких же существ, как и она.       Свобода. Свобода! с.в.о.б.о.д.а.       Это все, чего хотела Люси тогда. Но у нее не получилось. Не получилось обрести счастье, не получилось убежать от преследователей, не получилось убежать от монстров, что караулили ее на каждом углу. Не смогла. И за ее ошибку придется расплачиваться не ей одной.       Нацу и Хэппи держали стражники деревни «Солнца» — много крепких мужчин, и на их фоне пленники казались совсем игрушечными. Нацу смотрел на храбрых фей, что приняли человеческий облик и стояли вокруг них, а некоторые решили не показываться и спрятались за мощные деревня. Никто не видел чужаков в их деревне и от этой мысли было как-то не по себе.       Старик, сидящий на небольшом троне, украшенном цветами и фруктами, выглядит измученным и бледным. В обычной ситуации Нацу бы решил, что старик заболел, непременно подошел бы и не поинтересовался, нужна ли ему помощь.       Но это кому еще нужна была помощь.       Макаров тяжело вздохнул, и Люси знала, что это за вздох. Он боялся, но строил из себя героя. Старик любил всех в деревне и знал всех по именам, относился как к детям. И это очень сложно — выносить смертный приговор своему дитя. — Люси Хартфилия, — его тяжелый и скрипучий голос словно резал уши в этой странной до боли тишине, которая прочным куполом окутала всех присутствующих. — Вы обвиняетесь в измене…       Нацу начал дергаться. — Но она ничего такого не сделала!       У Люси участилось дыхание. —…и приговариваетесь к смертной казни.       Хэппи почувствовал, что по его щекам катились слезы. Странные мужчины его держали, и мальчик буквально повис на их руках. Хэппи плакал беззвучно, потому что знал — Люси тоже заплачет, если увидит его грусть. А Люси не должна плакать. Потому что добрые феи никогда не плачут. — Завтра на рассвете состоится Ваша казнь.       Люси старалась не отчаиваться. Она знала, чем все это закончится с самого начала. Но не смогла остановиться. Даже тогда, когда отговаривал отец, пытаясь спасти ее жизнь. Отец… Девушка искренне надеялась, что его не будет на казни, потому что видеть его было выше ее сил. — И пусть это будет для всех уроком, что законы нерушимы.       Нацу не мог смириться. Он пытался думать о спасении, а не о том, как вырваться из этих крепких рук и не подбежать к клетке, ломая ее на части. Нужно думать головой, а не кулаками — так говорил Игнил, и парень верил в его слова. Но, о боже, что делать, если не видишь выхода? Капельки пота стали скатываться по его шее. И Хэппи плакал. Нацу видел. И это будило в нем ярость. Все, кто позарится на близких ему людей, поплатятся за это.       И его осенило. — Уведите ее, — сказал Макаров, пытаясь не отводить взгляд. У него идеальное зрение, и он видел все раны Люси: как и физические, так и душевные, спрятанные намного глубже, которые кровоточили постоянно. Мое маленькое дитя, почему ты так должно страдать из-за глупых мечтаний?       У Люси не было сил даже чтобы сказать всем: «Прощай».       Ее жизнь окончена, все нити оборваны, кроме… — Я заключил с ней сделку!       …одной.       Люси слабо трепыхнула крыльями. Макаров удивленно посмотрел на Нацу и жестом приказал страже остановиться. Они отпустили парня, и тот упал на землю, не в силах стоять. Раны неприятно засаднили, а разум все еще не очистился от тумана Паучихи, и мысли запутанным клубком давили. Но Нацу пытался удержать ту единственную ниточку алого цвета, что вела к Люси, еще пока что живой. — Повтори.       Макаров слабо вздохнул. Мое глупое дитя, в какие неприятности ты успела влезть снова? — Я заключил с ней сделку!.. Она должна… помочь найти моего отца. — Как звали твоего отца, дитя? — Игнил Драгнил.       Старик на мгновение — всего на мгновение, но Нацу это вполне хватило, — уставился на его ошарашенным взглядом, и в его мудрых глазах промелькнуло удивление вперемешку с ужасом, но он быстро взял себя в руки. Его тяжелый взгляд не изменился, но Драгнил понял, что этот старик что-то знал. И так просто Нацу не отступится. Впервые у него появилась зацепка. — Покажите ваши метки. Я должен убедиться, что сделка заключена. — Их пока нет, мы не успели скрепить союз, — Нацу умел врать, несмотря на детское лицо и такое же детское, порой, мышление, но здесь не было права на ошибку. Слишком многое от него зависит.       Сорано, что стояла рядом с ними, встрепенулась. — Да он же врет, Макаров! Ничего они не заключали, это ясно с первого взгляда, и тем более… — Помолчи.       Сорано резко замолчала и опустила голову, но ее горящий взгляд говорил сам за себя. Она не верила. Не верила ни на минуту. Сорано знала все, потому что жила на этом свете намного дольше других. И жила правильно, не предавая чужих идеалов и не нарушая правил, потому что нарушать что-либо — это плохое. Так делали только плохие люди. А Сорано хорошая девочка. Так сказала ей мать, умирая посреди прекрасного поля с синими колокольчиками, что так красиво играли печальную музыку на прощание.       Макаров размышлял, и никто не решался прервать его думы. Нацу врал — старик понял это сразу, но горящие глаза и решительность — не блеф. Он действительно пытался отыскать Игнила, которого Макаров давным-давно похоронил для себя навеки вечные. Люси — глупое дитя, что не умело думать и тем самым лишила себя жизни. Но не все нити оборваны. Маленькая нить связывала ее и жизнь розоволосого придурка, что решился на безбашенные приключения и на риск, прекрасно осознавая, что всему когда-то приходит конец. — Довольно. Отпустите их.       Стража заколебалась. — Вы не слышали, что я сказал?       Хэппи мягко упал на землю. Железная клетка открылась, но Люси не могла сделать и шага. — Окажите им помощь и предоставьте все нужное.

***

      Хэппи недоверчиво смотрел на девушку с розовыми волосами, что так умело залечивала его раны. В ход шло все — даже магия. В комнате пахло травами и спиртом, а в углу спал какой-то толстый мужчина, от которого как раз и несло спиртом. Пару раз Мереди пыталась его растолкать, но поняла, что все бессмысленно. Она неловко улыбнулась, будто извиняясь за неожиданного гостя, и продолжала лечение, все время кидая на тушу в углу неодобрительные взгляды. — И ведь совсем не больно, да? — ласково произнесла она.       Ребенок еле заметно кивнул, все еще хмурясь. — Где Нацу?       Девушка открыла новую баночку и взяла ватку. — Он в другой комнате. Не волнуйся, его тоже лечат.       Хэппи кивнул и опустил взгляд в пол. У него были совсем царапины, но он не хотел, чтобы они заживали. Потому что это его шрамы. Яркая красная полоска на правой руке — это он отбивался от Орасион Сейс, а именно от какого-то парня, чье лицо даже не успел запомнить. Небольшой синяк на бедре — он его получил, упав с кровати. Царапина на щеке — он зацепился о ветку и упал, тем самым давая противникам скрутит его и повести в деревню Солнце. Много мелочей, но они все важны, а сейчас эти крохотные победы исчезали у него буквально на глазах в зеленом свечении, что исходило от рук Мереди.       Послышался крик с соседней комнаты. И это был Нацу. — Ааа, нет, я не хочу укол. Стойте, аааа! — Твой друг такой эмоциональный, — засмеялась Мереди, но Хэппи было отнюдь не весело. — Он не любит уколы. Вы делаете ему больно.       Девушка почувствовала себя крайне неловко рядом с крайне сердитым мальчиком и продолжала лечение молча.       Люси стояла около небольшого дома, хотя с ее ракурса он казался огромным. Сил еще недостаточно, чтобы принять форму человека, но она должна была увидеть Макарова как можно скорее. Она нажала на специальный замок, который был встроен в дверь, специально для фей, что еще не умели распоряжаться своей магией и превращаться. На звонке лежал толстый слой пыли, и Люси с горечью осознала, что она единственная, кто за такое долгое время им пользовался.       Слабая и беспомощная маленькая фея, что захотела свободы.       Дверь открылась даже как-то слишком резко, и Люси чуть не сдуло порывом ветра, но она смогла удержаться на ногах. Макаров вначале ничего не увидел и только потом сообразил посмотреть вниз. Люси, одетая в белую длинную сорочку с кружевами, стояла на пороге, сильно задрав голову. Встретившись с взглядом старика, приоткрыла рот и хотела что-то сказать, но слова почему-то не слетали с ее губ. Ее щеки заалели. — Проходи, — ответил хозяин, а потом, подумав, аккуратно взял девушку. Она была такой крошечной, что умещалась лишь на одной его ладони.       Макаров посадил ее на стол и предложил душистый чай. Люси отказалась, потому что пришла она не за этим, и старик это знал. — Держи.       Он поставил перед ней крохотную чашку и налил туда с помощью пипетки синюю жидкость. На глаз отвратительная, на вкус — еще хуже, но она обладала удивительными свойствами, поэтому была доступна лишь хозяину деревни, самому главному волшебному созданию, что следило здесь за порядком. — Что это? — Выпей, и тебе станет легче.       Люси чуть отхлебнула и сморщилась. Но Макаров заставил выпить все, и буквально через несколько секунд девушка почувствовала необыкновенный прилив сил, как будто не было никаких драк и паутины той страшной женщины Игритт. Хартфилия прикрыла глаза, чувствуя, как силы переполняли ее. — А теперь прими облик человека и давай поговорим.       Люси помогли сесть на стул. Через несколько секунд на нем сидела уже не крохотная куколка, а девушка среднего роста с неимоверной печалью в глазах. Платье увеличилось вместе с ней, потому что сделано из специального дорогого материала — все было предусмотрено. — Макаров, я… Я… Не знаю, что сказать.       Старик сел на другой стул и сложил руки в замок. — Ты попыталась создать свое счастье на несчастье других. Как думаешь, счастлива ли ты сейчас?       Люси прикрыла глаза, сжимая ткань. — Я чувствую лишь неимоверную ответственность за жизнь двух людей, что решили спасти меня. И тревогу, которая с каждым днем все сильнее и сильнее.       Макаров прикрыл глаза. — Я ничего не могу сделать. Ты слишком всех разозлила своей выходкой и, поверь, теперь от тебя так просто не отстанут, даже когда ты выполнишь желание Нацу Драгнила. — Я попытаюсь найти его счастье, которое он так долго ищет.       Макаров еле заметно усмехнулся. Потому что прекрасно знал, чем все это закончится.       Постепенно начало темнеть. За окном стихали чужие голоса, и природа медленно засыпала. Мереди выкидывала использованные материалы и давала пинки своему толстому напарнику, что, наконец, соизволил проснуться. Нацу недовольно то и дело трогал свою задницу, куда было сделано много уколов, что-то недовольно бурчал, а Хэппи держал в руках спелое красное яблоко, так и не решаясь его съесть.       Люси медленно собиралась к ребятам и домой — увидеть своего отца. Она надеялась, что он встретит ее добродушно и не будет попрекать за совершенный поступок. Кулон хвостатой феи приятно грел, и девушка время от времени трогала его, щупала пальцами и улыбалась самой себе.       Макаров почесал свои усы. — Мы всегда платим за ошибки. Неважно: чужие или свои. Все возвращается. Особенно в этом несправедливом мире.       Люси уставилась на него. Она радовалась и не понимала, почему Макаров не радовался вместе с ней. — К чему это Вы такое сказали?       Старик слез со стула и стал к ней спиной. — Когда ты убежала, через пару дней пришли они. Слуги Избранных пошли к твоему дому. Прекрасно зная, что тебя там нет.       Он стоял к ней спиной, и Люси не могла видеть все эмоции на его старческом лицо. Улыбка медленно померкла, и тревога стала нарастать с геометрической прогрессией. — Вы же не хотите сказать, что они пришли сюда за отцом, да? — Хартфилия тихо смеялась, но Макаров не разделял ее настроения.       Медленно смех утих, и послышалось тяжелое дыхание. Громкий стук падающего стула и открытая нараспашку дверь. Тяжелый бег и страшная мысль, что торопиться уже не к кому.       Но Люси ошиблась. Потому что торопиться было не к чему.       Ее дома не было. Исчез маленький прекрасный сад, от больших деревьев остались лишь пни. Небольшая статуя, изображающая прекрасную девушку, разбита на множество осколков, которые поросли травой. Вместо дома — большое черное пятно да пару обугленных деревяшек.       Ничего не было. Лишь небольшой камень, стоявший около целого и здорового дерева.       Люси не верила. Не хотела верить. На трясущихся ногах она пошла вперед, пересекая черное пятно, которое, как ей казалось, готово было вот-вот поглотить ее целиком. Но Люси уже засасывало другое.       Чувство, вышибавшее все из-под ног.       Чувство, неприятным комком появившееся в горле.       Чувство, что ты потерял все.

Обрести покой… Пройти сквозь двери жизни в царство белых роз…

      Люси не верила. Не хотела верить. Она решила, что просто разучилась читать. Эти строки не могут быть написаны на небольшом камне, который больше походил на могилу.       Нет. Нет. Нет.       Это все сон. Это не ее отец здесь. Ее отец жив. Ее отец ждет ее в доме. В той черной дыре. Он просто решил пошутить и проучить свою дочь, что она ослушалась его и ушла далеко-далеко, забыв про своего любимого папочку.       Да. Так и есть. Но почему тогда слезы текли по щекам? Почему сердце ныло так сильно, что хотелось вырвать его из груди?       Это все сон. Но почему все так печально? Почему ей снилось именно это. Снилось царство белых роз.       Люси плакала. Плакала громко, навзрыд, она кричала во все горло. Люси обнимала камень, ее слезы падали, и отчаяние быстро захватывало ее в свои руки.       Солнце зашло, вышла луна, появились звезды, вечер сменился ночью, а Люси навеки вечные застряла в мире белых роз, зовя лишь одного.       Но Джудо не отвечал. Наверно, в мире белых роз очень хорошо.       Лишь ему.