До свадьбы заживет

Все как с ума посходили со своим Днем святого Валентина. Дима этот праздник не понимал. Что за удовольствие носиться со всеми этими валентинками, сердечками и прочей чепухой? Заметив, что Игоря подозвал Эдик и что-то говорит ему, сделав умоляющие глаза, Димка решил не терпеть до дома, а сбегать в туалет в школе. Он выскочил из кабинета и увидел, как в конце коридора в мужской туалет зашла уборщица с ведром, шваброй и тряпкой. Их классный кабинет очень удобно располагался возле лестницы, а за лестничным проемом был еще один туалет неопределенного пола, хоть он и находился рядом, но мальчишки бегали в него крайне редко. Подразумевалось, что он учительский, но поскольку его не запирали, то пользовались им все, кому не лень. Удобен он был тем, что в нем запирались не только три имеющиеся кабинки, но и входная дверь изнутри. Поэтому, если туда заскакивала стайка девчонок, то они там закрывались до конца перемены. К Димкиному счастью, туалет был открыт, и он быстро заскочил в кабинку. Эдик подозвал Игоря и стал упрашивать его помочь с одним делом. — Да некогда мне, — начал отбрыкиваться Игорь. — Но ведь у тебя сегодня нет музыки и акробатики, — аргументировал всезнающий Эдик. — И что? Вечером бассейн зато. Эдик поджал губы, он знал, что в бассейн Игорь ходил вместе с Димой. Вообще он все о них знал, что только возможно, и за несколько месяцев неудачных попыток вклиниться между ними надежды на лучшее не потерял. — Вот именно, вечером! — Ну ладно, — вздохнул Игорь, — показывай, что там тебе нужно нарисовать. Эдик быстренько вытащил из сумки бумажку — цветную распечатку с интернета, развернул ее и дал Игорю. — Аниме какое-то, — Игореха покрутил лист, рассматривая рисунок. — Ну да, — Эдик удивленно уставился на него, — а ты что, не смотришь? — Да нет, не до того как-то. Ладно, нарисую, только на чем ты хотел? У тебя есть ватман? Тут шла самая сомнительная часть, но Эдик очень рассчитывал на бесшабашность Игоря и его любовь к нарушению правил. — Нарисовать нужно на стенке. — Где? — светлые брови Игоря поползли вверх. — На стене в туалете, — Эдик взглядом гипнотизировал Игоря, умоляя согласиться, — ну, пожалуйста, Гор, никто ничего не узнает, зато ты поможешь воссоединению влюбленных сердец, — пафосно закончил он. — Ромео и Джульетта, бля. Ладно, пошли. Краску, кисти взял? Но если нас кто-то засечет в девчачьем туалете, я тебе не знаю, что сделаю! Кстати, что за картинка? — Саске и Наруто. А мы не в девчачий, а в универсальный. — Бляяяя, ты чо, в училку втюхался? Они вышли из класса, и Игорь, приостановившись, достал мобильный и набрал СМС. Эдик подождал, когда он освободится, и ответил: — Нет. — Тогда чего здесь, а не в женском? — А это не ради девчонки, — Эдик пристально смотрел на Игоря, ему очень была интересна его реакция. Как он понимал, все-таки с Димой они были не более чем друзьями. — Не понял? Ты чо, меня щас разводишь? — А что, если мне нравится парень, ты мне не поможешь? Игорь задумчиво смотрел на Эдика, потом пожал плечами: — Да мне похуй, кто тебе нравится. Не пойму только, что этот твой рисунок должен донести? — Тут как раз все понятно. Саске и Наруто — оба парни. Игорь еще раз внимательно посмотрел на целующуюся на картинке парочку, почесал макушку: — Какие-то они женоподобные. — Это ж аниме, тебе не понять, если не смотришь. *** Димка как раз слил воду, прочитал СМСку от Гора, в которой тот писал, что ему нужно задержаться и чтобы Дима шел домой сам. Что было очень странно. Он уже собрался выходить, когда в туалет кто-то зашел, и Дима услышал знакомые голоса и окончание интересной фразы. — … только прошу, никому не говори об этом, — голос Эдика. — Ладно, не скажу. Давай уже свои краски, — родной голос лучшего друга. Дима в изумлении решил подождать и присел на крышку унитаза. Потом подумал и потихоньку отключил в телефоне звук. *** Пацаны кинули на подоконник куртки и сумки, и Эдик полез в небольшой встроенный шкаф, где технички хранили моющие средства, ведра, швабры и прочий арсенал, вытащил из-под самой стенки пакет и начал разгружать его: — Вот, смотри, подходит? Игорь оглянул банки с разноцветными акриловыми красками для стен и потолков, малярные кисти разной ширины и махнул рукой: — Годится. Значит так, я сейчас нарисую контуры, и ты будешь закрашивать крупные детали, а я потом мелкие. Есть, чем банки открыть? Эдик вытащил отвертку из сумки: — Но я ж это… не умею рисовать. — Тут уметь нечего, не ссы. Игорь управился довольно быстро, конечно, с таким размахом ему еще не приходилось рисовать, но зато на большом, в их натуральный рост, рисунке проще было прорисовывать все детали. В туалет несколько раз ломились, но, видимо, решили, что у кого-то из учителей запор. Так что ребята спокойно занимались своим делом. Запах от красок был несильным, поэтому решили, уходя, немного приоткрыть окно. Во время занятия сим художеством, мальчишки негромко, чтоб не услышали из коридора, разговаривали. Эдик выспрашивал все, что только возможно, про дружбу Игоря и Димы, стараясь, чтобы вопросы звучали завуалировано, вроде это он так просто интересуется для поддержания беседы. Настенная живопись была закончена меньше чем за час. Игорь отошел на пару шагов, чтоб взглянуть со стороны: — Ну что, норм? — Супер! — Эдик показал большой палец. — Теперь надпись. — Какую? — Ну как, — Эдик чуть покраснел: — «Я тебя люблю». Игорь с сомнением смотрел на одноклассника: — Думаешь, нужно? — Обязательно! — Ну ладно. Где лучше? — Давай сверху. Игорь витиеватыми буквами вывел над головами Саске и Наруто: «Я тебя люблю!», потом повернулся к Эдику: — Слушай, ты тут закончишь сам? А то мне бежать надо. — Конечно. Пасиб, Гор. Игорь схватил свою сумку и куртку и, открыв защелку, выскочил из туалета. Эдик закрыл замочек и сверху над надписью дописал еще два слова, потом быстро сложил банки с красками и кисточками в пакет и засунул его назад в шкафчик. Свою функцию они выполнили, и тащить их домой необходимости не было. *** Услышав, что дверь хлопнула, и Эдик тоже ушел, Дима вышел из кабинки и в изумлении уставился на совместное творчество Игоря и Эдика. В принципе, рисунок его особо не заинтересовал, но вот надпись над ним… «Дима Арсенин! Я тебя люблю!» И все это в окружении красных и розовых сердечек. Он вытащил мобильный и несколько раз сфотографировал рисунок, стараясь, чтобы надпись попала в кадр. Дима был настолько озадачен, что ему хотелось тут же позвонить Гору и все выяснить. А самый главный вопрос, который хотелось прояснить, кто именно из этих двух дебилов в него влюблен и зачем об этом оповещать всю школу или это вообще шутка такая, но так завтра не 1-е апреля, а 14-е февраля и день не дурака, а влюбленных. Отложив эти мысли на потом, Дима шустро закрыл дверь и стал искать, чем бы ему убрать порочащую его светлое имя надпись. Он залез все в тот же шкафчик, где и обнаружил за ведрами и тряпками пакет с красками. Он осторожно коснулся надписи пальцем, краска была еще мокрая, и что теперь делать, Дима не знал. Попробовать вытереть ее тряпками? Ведь если начать закрашивать красную надпись белой краской, под цвет побелки над кафелем, то скорее всего получится мазня, а труд пацанов было жаль, хоть они и подставили его конкретно. Если так оставить, то он потом до окончания школы не отмоется, все будут тыкать пальцами и ржать, что ему посвятили картину в туалете. В итоге Димка плюнул, решил, как получится, так получится, и стал закрашивать свои имя и фамилию. Потом на полученной красной полосе он подряд нарисовал белой краской сердца, получилось немного размазано и вульгарно, но, по крайней мере, не было видно, кому все это посвящалось. Когда он выскочил из туалета, то больше всего боялся, что их кабинет окажется закрыт, а если он пойдет за ключом в учительскую, то потом вполне могут связать его задержку в школе с появившимся в туалете рисунком. Как ни странно, кабинет был открыт, а классухи не было. Димка схватил свой рюкзак, благо он стоял на стуле и была надежда, что классная его не видела, вытащил из шкафа свою куртку и умчался. Везение не покинуло его и внизу: в школу как раз завалила шумная компания девчонок, занимающихся танцами. Дима проскользнул мимо них и помчался домой. На следующее утро Дима ничем не выдал, что знает, зачем Игорь задержался вчера в школе. Во-первых, он так и не смог понять, кто именно признался ему в любви: Игорь или Эдик, если это, конечно, было все всерьез. Как он ни прокручивал их разговор в своей голове, так и не пришел ни к какому выводу, ни одна фраза не указывала на кого-то конкретного. С равным успехом это мог быть Эдик, которому помогал рисовать Игорь, но также это мог быть сам Гор, который попросил о помощи Эдика. Ведь они с Игорем ходят в школу вместе, и если бы тот тащил с собой пакет с красками, Дима, естественно, этим бы заинтересовался. Мало того, он ночью почти не спал, рассматривая в телефоне рисунок и осмысливая все это. Если бы признание было от девчонки, он просто рассказал бы все маме, но от парня… Было стремно, хотя все равно приятно. При этом он не мог решить, а от кого было бы на самом деле приятнее. Ведь если от Игоря, вдруг это нарушит их дружбу? А Эдик… Нужно присмотреться. Во-вторых, ему хотелось посмотреть на лица ребят, когда они увидят, что обращение исчезло, а осталось только безликое «Я тебя люблю!». А уж эта надпись могла относиться к кому угодно в школе. *** В школе творилось что угодно, но только не учебный процесс: все как оголтелые носились с валентинками, девчонки собирались кучками, хихикали и шушукались больше обычного. Почтальоны, в каждой параллели свой, с большими красочными коробками бегали по коридорам, собирая открытки у желающих, с тем, чтобы потом их разнести адресатам. После четвертого урока должно было быть представление: все восьмые классы ставили сценки из «Ромео и Джульетты», ну естественно, что еще подойдет больше всего для Дня влюбленных, тем более, что эта пьеса шла у них по программе? Ни Дима, ни Игорь в ней не участвовали. Желающих вообще особо не было, но Александра Борисовна, их классная, где уговорами, где угрозами жертв нашла. Про надпись и рисунок в туалете разговоров было больше всего, всем хотелось знать, кому она предназначается. Авторитеты сразу определили в целующейся парочке Наруто и Саске, а значит, двух парней. Яойщицы кричали, что это признание мальчику от мальчика, на что здравомыслящие пацаны отвечали, что с таким же успехом это может быть от парня своей девчонке-яойщице. Реакцию Игоря и Эдика на измененную надпись Димка не узнал, его вызвали к классной. Их класс ставил знаменитую сценку на балконе. Декорации делали на скорую руку: сдвигались две парты, на них ставились стулья спинками к залу, на спинки вешалась тяжелая портьера из темно-коричневого плюша, сверху на нее прикреплялась искусственная вьющаяся растительность. Джульетта, в роли которой выступала Олеся Николаева, должна была взойти на сей импровизированный балкон, встать коленями на стул и оттуда внимать влюбленному Ромео — Вадику Янковскому. Вроде все легко и просто, вот только Джульетта имела килограммов двадцать избыточного веса. Потому на «балкон» ей выходить надо было с опаской. По какой-то причине ни одна из классных красавиц не захотела примерить на себя эту лирическую роль. Но русичка пообещала за участие в спектакле двенадцать баллов, а Леське они были очень нужны, тем более, что выше одиннадцати обычно никому не ставили. И тут очень некстати выяснилось, что Вадька, долженствующий играть Ромео, в школу не пришел — заболел, температура 39. Началась осада Димки — он единственный из класса обладал феноменальной памятью, запоминая любые стихи с одного прочтения. Он отбрыкивался, как мог, но когда русичка пригрозила поставить всему классу двойки за срыв спектакля, ему пришлось согласиться, а ведь он даже как зритель не был ни на одной репетиции. За кулисами Димку быстро ввели в курс дела, одели в приготовленный костюм, и началось. Леська сама размеров немаленьких, да в тяжелом «средневековом» платье, вышла на поскрипывающий «балкон». Тот слегка закачался, но выстоял. В зале раздались смешки. Ведущая шикнула на публику, и все приготовились внимать. Дальше всё вроде шло по накатанной — Джульетта взывала, Ромео пылко отвечал, и на словах: «Десятка слов не сказано у нас, А как уже знаком мне этот голос! Ты не Ромео? Не Монтекки ты?», Леся перегнулась через балкон, протягивая руки к трепещущему Ромео. Трепетал Дима по-настоящему, он услышал, как треснул стул, прямо перед его носом, то ли ножка подломилась, то ли шуруп развинтился. И протянул руки Леське, чтобы она на них оперлась, продолжая, как истинный актер, произносить текст. Леся перегнулась через «перила» и еще говорила, как «балкон», а точнее, та его часть, на которой стояла, опираясь коленями Олеся, затрещала и накренилась. Игорь, который «болел» за Димку за кулисами, выскочил на сцену и подставил вместе с ним руки, а также свою спину под «балкон». Из зала было непонятно, что происходит, и кто-то с возросшим интересом спросил: — А что это за пьеса-то? На что держащий на себе немалый Леськин вес (та висела вниз головой и никак не могла выпрямиться — не во что было упереться) Игорь прошипел: — Атланты, бля!!! В зале возникло незапланированное оживление, но не из-за реплики Игоря, а из-за выползшего из светлого декольте платья черного бюстгальтера Олеси. Красная как рак Леська пыталась одной рукой удержать себя на балконе, другой — лифчик в пределах пристойности. Вознеся очи вверх, Игорь увидел интересное, но не вполне уместное зрелище и, держа на загривке балкон с Лесей, левой рукой дернул декольте вверх, закрыв одну грудь, а затем повторил маневр другой рукой, на что Леська, кувыркнувшись-таки с балкона, ему сказала: «Бля…годарю» и получила в ответ громкое: «Пошла в жопу!». Ну тут и ведущая подскочила, сообразив, что в пьесе бессмертного англичанина не было ни атлантов, ни черных лифчиков, кто-то из-за кулис примчался, а там и занавес догадались опустить. Никогда еще «сцена на балконе» не имела такого фурора.