До свадьбы заживет

Сангина. Охристая, с теплым оттенком, разретушированная по Димкиному лицу — знакомому и родному до последней черточки. И совсем не стыдно осторожно размазать ее по идеальной раковине уха, наводя тень и поглядывая на друга поверх листа — беспечный Димка подпер кулаком щеку, смотрит в экран телевизора и не замечает, как хочется Игорю потрогать настоящее ушко и провести пальцами ниже… День солнечный и блики из-за шторы — Гор напротив своей «модели», слушает комментарии по поводу американской комедии. Улыбаясь, явно невпопад отвечая, вспоминая лето и… ну что за муйня, и до одури притягательный голый Димкин пах и… тут и вспоминать не стоит. Как не хватает. Чего — и не сообразишь. Димон откинулся назад, захохотал заразительно и «ну ты что, не видел? Подожди перемотаю», а смех отнес в тот день, к капелькам воды на плечах, к мокрым плавкам, которые он снял так просто, как нефиг делать, и, ну почему он, Гор, такой дурак? Ведь можно было самому его вытереть тогда! Игорь улыбался над Мартином Лоуренсом, но не помнил ни кадра. Его смех — отражение смеха Димы. Его Димы. *** Не успели зайти в класс, как училка по химии сунула в руки Игорю, идущему первым, горшок с цветком и попросила отнести в учительскую. Мученически закатив глаза, Игорь понес цветок, а Дима сел на свое место и стал шариться в мобильном. Вскоре к нему подошел Эдик, оседлал стул, стоящий у предыдущей парты: — Привет. — Давно не виделись, — хмыкнул Дима, не отрываясь от телефона. — Ты никогда не задумывался о настоящей мужской дружбе? — А чего о ней думать? Дружба либо есть, либо нет, а думай, не думай — ничего не изменится. — А как же предательство? — В смысле? — В прямом. Предают же друзей. Вот, что бы ты сделал, если бы Гор тебя предал? — С чего бы это? — Чисто гипотетически, — Эдика бесило, что Дима так ни разу пока не поднял на него глаза. Ну, неужели на экран телефона смотреть интереснее, чем на него? — В дружбе не бывает предательства, иначе какая это дружба? А Гор меня в жизни не предаст. — Ты так в нем уверен? — Конечно. — А если бы так сложились обстоятельства, и по-другому было бы нельзя? — Ну, — протянул Дима, — раз обстоятельства, тогда это не предательство. Эдик в сердцах чуть кулаком не грохнул по парте. Вот вдолби в этого непробиваемого хоть что-то! — И ты б простил? — Я ему все что угодно простил бы. — А если б он с твоей женой переспал? Дима фыркнул, по-прежнему не поднимая глаз: — Чисто гипотетически? Учитывая, что у меня нет жены и в ближайшие годы я ею не собираюсь обзаводиться. — Ну не с женой, с твоей любимой девушкой. Ни один из них не видел, что Игорь уже вернулся и стоит за спиной Эдика, с интересом прислушиваясь к разговору и не сводя глаз с лица Димы. Какой же он красивый! Игорь недавно в ванной, там с внутренней стороны на всю дверь зеркало, стал себя изучать, сравнивать с Димой. Дима такой яркий, а он сам — поганка бледная. Какие уж тут сравнения? — Раз она была согласна, то совет им и любовь. Что ж мне ее насильно удерживать? Эдик вообще-то даже представить себе не мог, чтобы какая угодно девушка согласилась променять роскошного красавца Диму на невзрачного Игоря. — И что, вот так бы и отпустил? Дима молча пожал плечами. — Ну, а если бы Березовский должен был разбомбить город с самолета? Тебе и тогда было бы все равно? Тут же твои близкие, семья. — Кому должен? — Гипотетически. — Должен, так должен. — Вот так просто? И ничего бы не сделал? — А что делать-то? Я же с ним был бы в самолете. Эдик ошарашено захлопал глазами: — Почему? — Ну, если бы я в городе остался, он бы не стал свои бомбы сбрасывать, — Дима наконец оторвался от мобильника и посмотрел на Эдика, увидев стоящего за спиной у того Игоря, глядящего на него с совершенно необычным выражением лица. Изумление? Радость? Восторг? Игорь тут же прошел на свое место и весело поинтересовался: — О чем болтаем, пацаны? — О мужской дружбе, — хмыкнул Дима. — Хорошая тема и, главное, злободневная, — Гор пристально посмотрел на Эдика. Тот встал: — Ладно, сейчас звонок. *** После занятий не спеша шли домой, Дима был задумчив, как никогда, и Гор, не выдержав этой тишины, спросил: — Так что, говоришь, сидел бы со мной в самолете? — Куда б я делся? — А если б я не город, а всю планету должен был бы взорвать, ты и тогда был бы рядом? Рядом… вот это самое страшное, что он хочет быть рядом всегда, чтобы Гор мог опереться на его плечо, если нужно, мог получить необходимую поддержку. А страшно то, что понимаешь, что Игорь стал не просто другом, а много-много большим, тем, без которого жизнь бессмысленна. Вот так нелепо, странно, но тем не менее. И понимаешь, что без родителей, не говоря уж про Сашку, как бы их ни любил, проживешь, ведь все не вечны, а вот без Гора — нет. Разве можно выжить без сердца? — Ну да, — тяжко вздохнул Дима, — только где б мы потом с тобой жили? — Так я ж гипотетически, — заржал Гор. — Разве что, — Димка легонько ткнул его кулаком в плечо. Игорь отскочил: — Димон, не кисни. — А знаешь, когда Эд нес всю эту свою хуету, я подумал, а если бы вправду ты ушел, — Дима остановился и смотрел на Игоря такими серьезными, проникающими в душу глазами, — и внутри так пусто сразу стало. Игорь почувствовал, как кто-то невидимый пробежал по коже, поднимая тоненькие волоски на теле, в животе опалило жаром, и он испугался, что этот жар сейчас прольется на щеки. С трудом выплывая из синевы Димкиных глаз, Игорь спросил непослушными губами: — Куда ушел, или ты имеешь в виду совсем? — Да. — Такого не будет никогда, — спокойно сказал Гор и протянул руку, — пока я жив, я всегда буду рядом. Дима взял руку Игоря в обе свои и сжал крепко-крепко: — Так может, ну его на фиг этот твой паркур? Игорь таял, млел от этого горячего рукопожатия, но последние слова сразу выдернули в реальность: — Ага, щас! Он осторожно высвободил свою руку, и они пошли дальше. Кстати, паркуром Игорь и так стал заниматься всего два раза в неделю, подстраиваясь под тренировки Димы, чтобы как можно больше времени проводить вместе. С осенним похолоданием трейсеры ходили теперь в спортивный зал, туда же Гор привел Лося. Хотя пока тот сидел в сторонке и просто наблюдал, по горящим глазам можно было понять, что еще чуть-чуть и он кинется обучаться трюкам. *** Уголь. Резкие, контрастные линии, никакой мягкости в фигуре, сосредоточенных глазах и непреклонно сжатых губах — а всего-то решает неподдающееся уравнение. Димка серьезный такой, между бровей складка. Мизинцем растереть и посмотреть поверх планшета — так, или сильно глубокая морщина получилась? Растереть бы твой лоб, чтоб не было угрюмости во взгляде. Просто разгладить, ничего такого. Гор сделал несколько набросков, тоже, видимо, по инерции хмурясь. В этот вечер, после решения тригонометрии они дурачились, а тетрадь с уравнением летала по комнате, и на ней остались следы от запачканных углем пальцев, и Димка переписывал две страницы. А Игорь сделал еще два наброска бровей вразлет и склоненной к столу головы и прямой такой спины, которая могла бы. Могла бы. Могла бы прижаться и… Что за… Блядь. *** Любимое кафе-мороженое Димки и Игоря. И Эдика тоже. А что? Может, он вообще случайно сюда зашел! То есть не «может», а случайно! И сейчас сидел к ним спиной, потому что недалеко от их столика, где уже нет места для третьего, засел этот пухлогубый козел. Ой, вот только не надо — не для него Эдик с полчаса крутился у зеркала, то меняя рубашку, то надевая другой блейзер. Он бы и дольше постоял у привлекательного отражения, да отец глянул поверх кроссворда и красноречиво хмыкнул. Нечего тут хмыкать — он что, должен бичом ходить? Откинув изрядно отросшие волосы и еще раз украдкой взглянув в зеркало (отец опять издал неясный, но красноречивый звук), Эдик выскочил за дверь. Пусть кто-нибудь заикнется, что всё это ради того, чтобы произвести впечатление уже не на Димку, а на извращенца, таскающегося за ним весь последний месяц — точно огребет по рогам! И мусор он выносит не потому, что красавчик дежурит во дворе, а потому что выносить каждый день надо! А в магаз что — отец бегать должен? Он только что из рейса, и недели не прошло, как вернулся! Или мать? Она и так на работе упахивается! Вот и бегаешь то за тем, то за этим, и всё мимо сверкающего черными глазами козлины. Место освободилось, но, как назло, за столиком лыбящегося барана. Можно провести комбинацию и пересесть поближе к Димке, но этот цветущий, как роза на помойке, опять полезет. А может, и пусть лезет? Двух зайцев разом — показать Димке, что он не единственный на свете, вон даже студенты на Эдика западают! А во-вторых, показать извращенцу, что ему параллельно на его масляные взгляды. Вот совсем параллельно, фиолетово и похуй! Извращенец чекистил за Затонским грамотно. Сначала прошелся за ним до остановки. Через день ехал в одном автобусе. Потом дежурил у подъезда. А вот во вторник этот полудурок отметился на этаже, прямо на площадке стоял. Эдик делал вид, что никого не видит. Занят. Мусор выносит, да. И за продуктами бегает. И ничего не часто. Мороженое растаяло. Белобрысина потянул Димку на выход, а Эд это пропустил. Тьфу ты! И зачем-то всё сидел, мешая маленькое озерко сливочного. А фиг ли уже бежать за ними? И этот… как его там. Вадим, что ли… тут же увяжется. А Эдик еще не придумал, как доказать, что ему всё равно на то, что в четверг этот идиот со своей улыбочкой, когда Эд возвращался с пустым мусорным ведром (заполненным старыми отцовскими сканвордами — а давно пора выкинуть, да не до того было!), кинул в ведро розочку на длинном стебле и прогрохотал вниз, из подъезда. Ну и как реагировать на это прикажете? Розочка была спрятана за пазуху, а потом тихонько обрезана в ванной и поставлена в стакан в зале у телевизора. Маме купил. Ага. Пусть стоит, красивая. А козел пусть тусуется в туман. *** Зима подкрадывалась незаметно: сначала постепенным похолоданием, потом легким морозцем с утра, но была серой и скучной, как часто бывает возле моря. А ближе к Новому году вдруг решила сделать всему городу подарок и завалила его снегом. Утром выглянули в окно, а там сверкающая белая кипень. — Пойдем, пройдемся? — Гор с непонятной тоской посмотрел за окно своей комнаты, в кои-то веки они сидели у него дома, а не у Димы. Новый год скоро, а в душе какая-то смута. Димка молча обулся. С Игорем явно творилось что-то странное. Сдернув пуховик с вешалки, Арсенин посмотрел на друга: определенно что-то не так. Напрямик задавать вопросы бессмысленно. Гор натянуто улыбнется, а потом, неестественно веселясь, начнет рассказывать что-нибудь о паркуре или о средневековых художниках. А потом опять замкнется. Нет, с ним молчать нетрудно, но становится не по себе. Как будто есть тайна, и друг не решается о ней поведать… Они шли, подкидывая снег носками ботинок. Во дворах, на удивление, было тихо. Только две какие-то девчонки разговаривали у подъезда, и еще водитель такси ждал пассажира — уже и фары зажег. — Смотри, Дим, от ботинок свет на тропинку падает! — нарушил молчание Игорь. И правда. Поднимаешь ногу — а от подошвы на снег падает отсвет, как от фонарика. — Как это? — Дим удивился. — Гляди, и от моих тоже! Он даже присел в изумлении. — Не понял, с чего это? Гор засмеялся. — Смотри внимательней, — сказал он, — вот снег, по которому мы идём. Вот снег, который налип на ботинки. А вон фары — от них свет на подошвы, а отраженный от подошв — на дорогу. И точно. Шофер дождался пассажира, хлопнула дверца, свет двумя лучами метнулся в сторону, и отблеск от ботинок исчез. Просто, когда объяснение найдено. — Знаешь, что последняя Сашкина девчонка ему подарила? — вдруг вспомнил Димка. — Ни за что не догадаешься! — И что? — улыбнулся Гор. — Твистер! Знаешь что это? — Твиттер знаю, — хмыкнул Игорь, — тендер, блистер… А, еще есть такой стишок: «Мистер Твистер, бывший министер, мистер Твистер миллионер». — Мимо! Это игра такая, прикольная. С кубиком. Пошли ко мне, покажу! Березовский послушно развернулся. — Настольная игра-то? — Не! Напольная. Серьезно. На столе точно неудобно будет, — Димон, довольный, что друг разговорился, чуть не вприпрыжку скакал по сугробам. Ну и, чего и следовало ожидать, навернулся в снег. — Дим? — обеспокоенный Игорь подскочил к другу и тут же получил снежком в грудь. Ах так?! Еще и ржет? Всё, мстя будет страшна! И в Димку полетели снаряды! Тот хохотал, отбивался, как мог, но был вдавлен в ближайший сугроб и натерт хрюкающим от смеха Гором снегом по щекам. Димка не особенно и сопротивлялся, а почему — друг понял тогда, когда ему за шиворот упала целая снежная жменя. Игорь взвизгнул совсем по-собачьи, запрыгал, вытряхивая холодное из куртки, и оба зашлись от веселья, валясь в белейший и переливающийся драгоценными кристалликами сугроб. Помогая друг другу встать и отряхнуться, друзья наперегонки помчались домой. Димке даже показалось, что Гор забыл о своем несказанном. *** Едва открыв двери, парни услышали женский смех из кухни: — Нет, ну ты представь, — захлебываясь хихиканьем, рассказывала Марина, — премьера сезона… мы все разодеты, как в Гранд Опера, даже Андрей чуть не в смокинге, на Юлии Борисовне все ее брюлики висят, сверкает почище новогодней елки… Димка полез за игрой, а Игорь прислушивался к смеху: — Увертюру сыграли, все дела, и выходит Фигаро! Ната, ты бы его видела! На нем камзол не сходится, жилетка трещит, живот из-под жилетки провисает, и, главное, пол под ним прогибается, честное слово! Ну голос хороший, ничего не скажу — с такой-то диафрагмой. Гор вспомнил Леську-Джульетту и беззвучно рассмеялся. — И тут хор вступил. Кто в лес поет, кто по дрова, колхоз «Светлый путь» на выезде! Так еще бы ничего… — обе женщины ухахатывались, — но тут из-за кулис вылетел кордебалет в зашитых колготках! Они так нещадно топотали, что даже не услышали, как кто-то из хора им шипит «рано, рано еще!», и давай на пуантах кренделя выписывать! На кухне что-то застучало, и Наташа закатилась смехом — видимо, Марина демонстрировала кренделя балерин. — А потом они задним ходом попрыгали за кулисы и, судя по грохоту, снесли декорации. Вот ты мне скажи — ну разве так можно выступать, да еще и деньги за это брать? Правда, мы там так ржали всей толпой, что даже Юлия Борисовна… — Гор! Не слышишь? — Извини, мама рассказывает про поход в оперу, заслушался… — Смотри! Игра и впрямь оказалась прикольной. На клеенке четыре ряда кругов, четырех цветов, по шесть штук в каждом. И никакого кубика, а рулетка. А на ней надписи типа «правая рука», «левая нога» и еще обозначение цвета. Рулетку крутишь, и если выпало «правая нога» и «синий» — туда и ставишь. И партнер, с которым играешь, тоже рулетку крутит и ставит руки-ноги, куда стрелка покажет. Через пять минут игры конечности путаются к черту, а игроки стоят в самых нелепых позах. Но ржачно, конечно. То есть было ржачно, до тех пор, пока Димка, извернувшись немыслимым образом, не притерся всем телом к ширинке Гора, а тот внезапно выматерился и выскочил в ванную. — Какая муха тебя укусила? — растерянно спросил Дима ему в спину и опять не получил ответа. Игорь захлопнул дверь. Заметил? Нет? Черт-черт-черт! Да когда же кончится это наваждение, это же невозможно, неправильно, когда такая реакция… Игорь с ненавистью уставился на чертов стояк. Приплыли. Холодная вода, обмыть горящее лицо, руки. Успокоиться. Вспомнить определение тангенса. И как сейчас выйти? Гор сунул голову под кран, постоял, пока обжигающая вода не дала занеметь шее. Вроде отпустило…