До свадьбы заживет

Дорогие читатели, мы поздравляем вас с Днем влюбленных и желаем всем вам огромного счастья и взаимной любви! К вечеру вместо ожидаемой прохлады духота сгустилась и давила на плечи как теплое одеяло, бассейн не спасал: вода в нем была как налитый несколько минут назад чай. Идея Андрея о ночном морском купании была с радостью подхвачена. Наташа забежала в дом за полотенцем, купальником и плавками для Валеры, и все, весело гомоня, загрузились в машину и отправились охлаждаться в море. Мальчиков будить не стали — им и так досталось за день, пусть поспят. К тому же когда еще можно будет выехать вчетвером в ночь и оторваться по полной? *** Хорошо, что в доме была мультизональная система кондиционирования, установленная отцом, и в комнате не было той одуряющей жары и влажности, как на улице. За окном громыхнуло. Никто не ожидал, что природа вдруг расщедрится на ливень. Гроза. Не первая в этом году, но самая мощная. Молнии прорезали горизонт и разветвлялись, соперничая яркостью с неоном ночного города. Грозное небо, гудящее море, а тут, в комнате, — неяркий свет ночника и уютные свечи, плавающие в воде, в глиняных мисках — их зажег Димка, пока Гор был в душе. Отблеск огня на загорелом лице, тени колыхались на стенах, фольга шоколадки отбрасывала блики на стену, как будто на дискотеке. В стекло окна словно пригоршнями воду бросали, а тут негромкая музыка играла и улыбающийся Димка расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. И вторую. Игорь замер. Музыка вкрадчиво журчала, а Дима двинул в такт плечом, бедром и расстегнул третью… — Спорим, ты забыл, что я тебе обещал стриптиз? Теперь понятно, зачем Димка оделся после душа. Гор, на котором было только полотенце и кольцо, сглотнул и кивнул растерянно, наблюдая, как рубашка осталась застегнутой только на нижнюю пуговку, а из шлеек змеей пополз ремень. Димка крутнулся, вторя мелодии, и расстегнул ширинку. Как тут удержишься? Игорь протянул руки, чтоб притянуть к себе, притиснуть, но стриптизер, дразня, ускользнул в сторону, шаг, поворот, еще шаг. Джинсы съехали на бедра, и у кого другого это выглядело бы нелепо, но не у Димы. Он под музыку, двигаясь легко и чувственно, лег на диван и стянул штанины со стройных ног так сексуально, словно учился эротическим танцам всю жизнь, так, что бедный Игорь застонал: — Дииим… А безжалостный стриптизер остался (черт-черт-черт!) в стрингах! Поджарая золотистая попка вильнула туда, сюда, да еще и рубашка то ли открывает, то ли закрывает обзор, и музыка обволакивает, намекает, и возбуждение поднимает полотенце. — Димааа… — на вдохе, прерывисто, — что ты со мной делаешь… А что он делает, а ничего такого. Только не дает себя потрогать, выворачивается из ладоней, ну в самом деле, разве можно быть таким притягательным?! — Дим, ну можно? Можно? — умоляюще. — Дима, я не руками, я губами, ну пожалуйста! Замер на покрывале, улыбнулся. Гор торопливо подобрался к нему. — Без рук, ты обещал, — лукаво сказал Димка, — давай. Игорь жадно оглядел бронзовое тело и мысленно уже облапал его всего. От увиденного сносило крышу — это ведь только прелюдия, а потом, Господи, ведь потом они… Гор наклонился, коснулся губами дрогнувшего живота и потянул зубами резинку стрингов. Дима, охнув от поцелуя, приподнялся, помогая тонкой ткани спуститься ниже. Дыхание. Тяжелое, жаркое дыхание кружило голову. Гор снял невесомое белье, не трогая кожу — от предвкушения стучало в висках, от возбуждения кровь мчалась по венам со скоростью курьерского поезда. Ладони попытались коснуться ключиц и тут же отдернулись. Нельзя-нельзя. Не сейчас. Язык. Скользнул по шее, а грудь слегка прижалась к животу. Ну грудь не руки, можно. И крепко стоящее, трущееся кое-что о бедро — тоже ни разу не руки. Полотенце где-то потерялось, а он и не заметил. Дима развел колени. Он еще в душе подготовил себя, растянул, как мог. Шепнул: — Давай, Гор. Сейчас. Я готов… Игорь почти испуганно отстранился. Сейчас? Уже? Но… блядь, даже член опал слегка, но ведь больно будет. Димке будет больно, это же первый раз, а вдруг он сделает что-нибудь не так? — Дим, — если б можно было стать бледнее, он бы стал, — слушай, может, ты? Я чего-то, знаешь, боюсь. Я у тебя поучился бы. Дима улыбнулся. Вообще-то это и его первый раз, но если Гор нервничает, ладно. — Меняемся? Я не боюсь. — Мне снизу тоже не страшно будет, — тихо сказал Игорь, — я же знаю, какой ты нежный… — Расслабься. Нет, весь, а не только плечи. Сейчас будем производить сексуальную революцию. — Да, много в ней народу полегло! — расхохотался Гор, успокаиваясь. Особо разветвленная молния осветила комнату. Мгновенная вспышка — словно фото. А на снимке два парня. Один на коленях у другого — лицом к лицу. На обоих — только кольца. Запрокинута голова — губы ласкают шею. Снова темно. После такой яркой вспышки глаза почти не различают тусклый свет свечей… Щека к щеке, тихий шепот, и белые руки обвили бронзовую шею, а вот золотые разделились: одна нежит-ласкает фарфоровую спину с литыми мышцами, а вторая спустилась вниз, гуляет-кружит за тайным местечком мошонки, размазывая лубрикант… Гор расслабился — вся инициатива у смелого и очень заботливого Димы. Палец вошел так осторожно, что за страстными поцелуями Игорь его и не заметил, тугие мышцы раздвинулись с трудом, и Дима, представляя, как вот сейчас, совсем скоро, заменит его на что-то посущественнее, аж застонал прямо в рот Гора. Он прижался пахом еще сильнее, потерся изнывающим членом о такую же твердость. К пальцу присоединился еще один, Игорь такой раскрытый, возбужденный, притягательный. И вот уже третий медленно двигался в этой горячей узости. Гор вздрагивал, еле слышно всхлипывал, когда пальцы касались заветной точки, от которой во все стороны искорками разбегалось удовольствие. Часть свечей прогорела — в комнате сумрак и не видно, что Игорь раскраснелся от сладостного, от почти запретного того, что сейчас будет! Дождь всё крепчал, молния вспыхивала стробоскопом — действо на миг видно целиком, в четких тенях: беззащитная поза, раскрытая дырочка, откуда только что выскользнули пальцы. Гром шарахнул так, что сработала сигнализация у родительских машин во дворе, и молния ярче предыдущей, и легкий стон, когда в растянутое кольцо мышц входит крепкий член. — Жжет… немного… — стискивая зубы, пробормотал Гор, — подожди… Только что ловкие пальцы находили эту точку, но сразу под нужным углом на нее попасть трудно, и Игорь еле сдержался, чтоб не застонать, не получается расслабиться. Не то чтобы больно, но дискомфорт серьезный, и Димка, цепко подхватив любимого под ягодицы, поменял позицию — теперь Гор лежал, обнимая ногами Димину поясницу, и тут же твердый ствол оказался в правильном положении. — Диммма… — Игорь распахнул глаза и выдохнул удивлённо и сладостно, — вот так, да! Димка навис над жемчужным телом на дрожащих руках. Господи, он даже не догадывался, что внутри Горушки его обхватит со всех сторон так крепко и тесно, и жарко, и так невозможно прекрасно! Невыносимо терпеть, хочется толкаться, двигаться не останавливаясь. Но он терпел, он ждал, стараясь унять эту крупную дрожь, кожа вся покрылась капельками пота, в глазах темнело от желания вдолбиться внутрь, боже-боже-боже, Гор, какой же ты классный, горячий, совсем мой! И когда он подался навстречу, что-то говоря, разрешая, Дима отпустил себя, двигаясь резко и глубоко, слыша только стоны удовольствия. Он жадно нашел родные губы, впился в них требовательно, и они ответили так же ненасытно. Двум неопытным парням хватило совсем немного времени, и первым излился Димка. Он содрогнулся, когда громыхнул очередной раскат, выплескивая, вцепившись зубами в собственное запястье и быстро дроча Игорю, который чуть слышно рыкнул и последовал за Димой. Гроза уходила все дальше, гром отдалялся, и капли дождя барабанили в стекло, умиротворяюще, убаюкивая. Свечи потухли, а двое лежали обнявшись, прижавшись друг к другу, и их дыхание выравнивалось, и сердца успокаивались, стуча размеренней, спокойней. Глаза обоих были открыты, в них таяла послеоргазменная дымка. Туча ушла, и из-за облаков появился месяц. Тонкие рожки новорожденной луны иногда закрывались ими, как туманом, но гроза ушла дарить свою грозную песнь другим влюбленным, и земля, напоенная дождем, засыпала. *** А парням не спалось. — Теперь ты как? Сможешь мне так же? — Смогу, — отозвался Гор с уверенностью, которую на самом деле не ощущал, но решил из кожи вывернуться, а сделать всё, чтоб Димке понравилось. Правда, пока что нравилось ему самому. Потому как ловкие пальцы Димы легонько теребили соски, а зубы осторожно и влажно прикусили мочку уха. А потом губы помяли крошечный бриллиантик в мочке, язык скользнул внутрь уха, посылая дрожь по телу, отчего лежащий на боку член заинтересованно дернулся вверх. — Дим, я уже хочу, — тихо проговорил Гор, проводя ладонью по теплому бедру и ноге, устроившейся поперек его коленей, — а ты как, сейчас? Или завтра? — Смеешься, «завтра»? Потрогай! Гор с удовольствием потрогал. И еще раз потрогал. А потом сжал в руке и стал двигать ею вверх-вниз, ощущая, как наливается и становится в боевую стойку Димкино достоинство. Похоже, и Игорю сегодня придется сладко потрудиться, и он приступил. Новичок в этом, но любовь и терпение делали свое дело. Игорь внимательно вглядывался в так ясно различимые в свете луны глаза с синей, а сейчас совсем темной радужкой, чтобы не пропустить отголоска боли и остановиться вовремя. Бронзовые ноги на плечах, а дыхание у Димы, хоть и прерывистое, не от волнения — возбуждение нарастает, и сильные пальцы сжимают Игоревы руки — «действуй!». И, уже не страшась, сочащаяся смазкой плоть раздвинула девственные стенки, пробралась внутрь медленно, нежно, а ведь это чертовски сложно: как же он сейчас оценил Димкину бережность к его телу, Димочка, сладкий мой, прости, не могу удержаться — и яички ударились о ягодицы, когда Гор быстро вошел до конца. Димка запрокинул голову и сдавленно охнул: Игорю повезло с первой же секунды попасть по простате, когда входил. Дима двинул бедрами вверх, стараясь прижаться, стараясь не обращать внимания на заметную боль, только бы еще раз ощутить это волшебное… Да! Гор мотнул головой, закусив губу. Вся его решимость быть осторожным испарилась, когда Димка, его страстный Димка, вскрикнул и судорожно сжал его внутри себя, старательно двигаясь навстречу. Но так не очень удобно, так можно и промахнуться мимо бугорка, дарящего искрящиеся ощущения, или даже жестко проехаться по нему, сделав больно, а потому Игорь твердо зафиксировал захлебывающегося наслаждением друга и вбивался, вдалбливался в него, даря упоительное чувство правильности и абсолютного блаженства. Дима подчинялся сильным рукам, Дима только вскрикивал и хватался ладонями за спину Игоря, колени прижались к груди, он сложился почти пополам — родной, любимый, единственный, бери же, как же я тебя хочу, еще, еще! Ни слова из этого произнесено не было, но Гор слышал сердцем, Гор видел глазами души, Гор бился изо всех сил, толчок-толчок туда-обратно, внутрь-наружу, выйти почти до конца, теперь назад, глубже! Любовь вела, а может, и удача — с первого же раза Димка ухитрился словить бешеный оргазм. Он закричал, выплеснулся себе на живот, все его существо ритмично сотрясалось, сжимая внутри Гора. Игорь жадно лизнул влажную, солоноватую шею, присосался к плечу и замер, содрогаясь. *** — Солнышко мое, вставай! — Гор потормошил разнеженного Димку, пробежавшись по его торсу ладонями. — Нет, ты весь вставай! — рассмеялся он, легонько сжав утреннюю крепкость через простынку. — Я звоню нашим, ок? — Угу, — бедра вильнули вслед за ускользнувшей рукой, — ты первый в душ… — Засоня, — Дима получил сладкий утренний поцелуй и снова провалился в дрему. Утром Гор постоянно ловил смущенные и виноватые взгляды Димы, пока, не выдержав, не спросил: — Что? — Ну… — замялся Димка, — больно? — Терпимо, непривычно… и хватит уже страдать! Я все равно тебе отомстил! Дима, сияя, обнял Игоря: — Я не против, чтобы ты отомстил мне еще несколько раз, много-много раз, и вообще мстил и мстил всю жизнь. Сразу после душа, Игорь позвонил Эдику, пригласил в кафе на днюшку, с удивлением узнав, что тот, оказывается, ночевал у Вадима. Везет же, когда у твоего парня есть отдельная квартира, пусть и съемная! После позднего завтрака, который родители снова устроили во дворе, наконец-то дошла очередь до огромного трехъярусного торта, испеченного Наташей: мягкие шоколадные коржи чередовали безе с орешками и сливочные прослойки, сверху вся эта вкуснятина была облита шоколадом и украшена сеточками из белого крема и цветными розочками. Вчера все так объелись, что на десерт уже не оставалось места в желудке, но сейчас можно было насладиться этим кондитерским изыском. Родители, как выяснилось, ночевали у Березовских, и теперь приехали все вместе, чтобы организовать завтрак. Сладкоежка-Андрей нарадоваться не мог тортику и, пока никто не смотрел, втихаря сколупывал с боков поджаренные кешью. Как он за это не огреб на орехи от супруги, знают только Господь Бог и Игорь, подмигнувший отцу и прикрывший его от матери своей спиной. *** Когда ребята подошли к пиццерии, Эдик с Вадимом их уже ждали и сразу вручили подарочный пакет с чем-то увесистым внутри. Только Дима хотел заглянуть внутрь, как Эд с лисьей улыбкой сказал: — Дома посмотрите. В этот момент подъехал мерс Гудова, из которого выпорхнул Зайка. Глаза Эдика округлились, а рот непроизвольно приоткрылся. — Ух ты! — пробормотал он, не отрывая глаз от разноцветья на голове парня. — Я… — Только попробуй такое сотворить со своими прекрасными волосами, и я побрею тебя налысо, — прошептал ему на ухо Вадим. Эдик недовольно взглянул на своего парня: — И вовсе я не собирался… — Всем привет! — раздался жизнерадостный голос Гудова. — Мир тесен, — хмыкнул Вадим. — Смотрю, все всех знают, кроме вот этой конфетки, — Валера очаровательно улыбнулся Эдику, делая вид, что не замечает короткий недовольный взгляд, который на него бросил Зайка. — Эта конфетка — мой парень, так что, Гудов, держи от него подальше свои руки и глаза тоже, — Вадим притянул к себе за талию Эдика и обратился к Зайцеву. — Привет, Кость. Это, как ты уже понял, мой парень — Эдуард. — Дим, вот ты совершенно не прав! Я ж как профессионал говорю. Твоему мальчику самое место на подиуме, а уж рядом с Димочкой смотрелся бы просто феерично, ммм… — Гудов закатил глаза. — Рядом со мной лучше всего смотрится Гор, — мягко сказал Дима и взял Игоря за руку. — А у нас есть для вас сюрприз, — перевел разговор, зашедший явно не в то русло, Игорь и вытащил из кармана мобильник. Он нашел записи с наказанием Геры и протянул телефон Эдику. Курьер с пиццей на вынос аж споткнулся у порога: такого ржача эта пиццерия никогда не слышала. Вадим хохотал, запрокинув голову, Эд на каждой новой фотке взвизгивал и утирал слезы. Злости на татуированного козла не осталось. Парни перелистывали снимки, толкали друг друга локтями и веселились напропалую. Досмотрев разные ракурсы и выслушав комменты к каждой фотографии (Зайка вставлял особо ядовитые замечания), глянули дальше. На экране красовался магнетически-красный воздушный шар в форме сердца. — Вау, — едва слышно произнес Эдик и умоляюще взглянул на Вадима. — Пойдемте уже внутрь, — предложил Дима. Зайка демонстративно не смотрел на Гудова и, когда выбрали столик и стали рассаживаться, сразу решил сесть с противоположной стороны. Но так как диванчик имел форму подковы и окружал стол с трех сторон, в итоге он оказался в торце рядом с Валерой, со стороны которого сели Эдик с Вадимом, а напротив них — Гор с Димой. Официантка раздала меню, ребята выбрали и, пока ждали заказ, обсудили Геру и откуда вообще все знакомы между собой. Гудов виновато поглядывал на поджимавшего губы Костю: не хотел так сильно задевать Зайку, так только, чуточку, чтоб поревновал. Состроив умоляющую рожицу и увидев в ответ одними губами «получишь», отчего-то повеселел и стал травить анекдоты. Эдик постоянно поглядывал на кольца и наконец не выдержал: — Это же не просто украшения? Они что-то значат, ведь так? Иначе с чего б вы их носили на безымянном пальце правой руки. — Не просто, — ответил Дима и улыбнулся Игорю. Эдик захлопал ресницами: — То есть… но ведь… не может быть! — Может! — ответил, засмеявшись, Гор. — Но вы же все равно не сможете носить их в школе, — с сожалением сказал Эдик. Дима сразу набычился: — Чего это? Пусть сначала покажут мне положение в школьном уставе, которое запрещает носить в школу кольца. — Блииин, — протянул с завистью Эдик и тут же недовольно взглянул на Вадима. — Что такое? — тихо спросил тот у него. — Что хочет мой любимый укешечка? — Всё хочу, — любимый Вадимов укешечка опустил глаза, — и шар воздушный хочу, тот в форме сердца, и кольца хочу. Но я понимаю… Гудов с восхищением смотрел на Затонского: — Так это ж без проблем, если высоты не стремаешься! Вот у нас пилот высшего класса — водитель воздушных шаров! Он похлопал по плечу Зайку. Зайка убил его взглядом типа «не подлизывайся» и максимально отодвинулся от Гудова. Счет к Валерию явно нарастал. — Кстати, — Вадим вытащил из кармана квитанции и деньги, протянул их Гору, — вот, отдашь матери. Игорь молча всё убрал в карман. Эдик в очередной раз окинул завистливым взглядом кольца, он даже не мог сказать, какое ему хотелось бы больше: гладкое и вроде бы простое с виду, как у Гора, или вычурное, как у Димы — наверное, все-таки главное, чтобы оно было от Вадима, и не просто красивая безделушка, а с намеком. Решитов незаметно для себя погладил карман. В нем давно лежало тонкое колечко для любимого укешечки. Вот и повод подарить. — Ну что, хлопцы, — потер руки Валера, — может, вина закажем? Сухого? — Ты ж за рулем! — тут же отреагировал Зайка. — Так я капельку. — Лучше пива, — предложил Дима. — Ага, — согласился Костик и саркастически добавил: — а некоторым — безалкогольного. Гудов вздохнул. Зайчик вышел на тропу войны. По ходу, надо срочно каяться и виниться: в гневе Зайка страшен. — Так ты что, у Дима ночевал? — бесцеремонно спросил Игорь у Эдика. — А родителям что сказал? Эдик замялся, посмотрел вопросительно на Вадима, тот пожал плечами. — А я у него не просто ночевал, я у него живу. Я из дома ушел. — Только матери своей, Гор, не говори, — тут же попросил Вадим. — В смысле ушел? К Вадиму? — уточнил Игорь. — Естественно, к Вадиму, но ушел, потому что отец узнал… увидел случайно, как мы с Димом у моего подъезда прощались. — И что, выгнал тебя? — с легким испугом посмотрел на Эдика Дима. — Орал. Ультиматум поставил. Ай, не хочу об этом, — махнул рукой Эд и отпил сока. — Погоди, а мама? — Мама тоже в восторге не была, но как-то терпимее относилась, еще после того случая, помните? Игорь с Димой синхронно кивнули. — А батя как с глузда съехал, вот я и собрал свои манатки и свалил. — Кхм, — ненавязчиво кашлянул Гудов, — так тебе ж, наверное, работа не помешала бы? Деньги-то нужны, не будешь же ты у Дима на шее сидеть? — Вот давай без провокаций, Валер! — сразу напрягся Вадим. — Нечего ему делать в твоей конторе. — Ну, вообще-то деньги у меня есть: мать свою зарплатную карту отдала, она вообще с нее не снимает ничего, работает потому, что не может дома сидеть. — Ну, не знаю, не знаю… — начал Гудов, но его перебил Дима: — Бля, а есть семьи, где родители нормально отнеслись к тому, что… — он замялся. — Что сын — гей? — «помог» Зайка. Дима глянул на него искоса и неопределенно пожал плечами. — Дима — не гей, — разъяснил Игорь с улыбкой. Все сначала уставились на Арсенина с непониманием, потом заржали. — Не фиг ржать, придурки! Мне ж не нравятся парни, — насупился Димка. — А Гор? — давясь от смеха, спросил Гудов. — Так то ж Гор! — Помню-помню, — с усмешкой сказал Эд, — даже если бы Березовский был Джейсоном и мочил всех подряд, то ты был бы рядом и протирал от крови его мачете. — Меня тоже выгнали, — поделился Зайка, — правда, мой дядя, брат матери, к себе взял. Теперь они и с ним не общаются. — А моему бате похер, — сказал Валера, — вот мы с Костей вчера… — Подробности ни к чему, — остановил его Зайка. «Ну всё, Гудов. Ты сегодня огребешь», — одновременно подумали Валерий с Костей. Эта игра в «обиженного-оскорбленного» им ужасно нравилась, как бы ни выглядела со стороны… *** В коробке, мило перевязанной красным бантиком, нашелся набор из секс-шопа «Коп и Арестованый», в который входили пара наручников, форменная фуражка и коротенькая полосатая роба, а также небольшая дубинка интересной формы и черный пластмассовый револьвер. Игорь с ошеломленной улыбкой рассматривал подаренное, Димка, хохоча, примерил робу и, смеясь, процитировал фразу из известного ютубовского ролика: «Ломай меня! Ломай меня полностью!» — Вот спасибо-то парням, — хмыкнул Гор, набирая номер Затонского и прижимая к себе «арестанта», — типа ни разу не палево! Щаз скажу «спасибо», але! — Хаюшки! — жизнерадостный голос Эдьки был полон восторга. Подозревая, что не его звонок так осчастливил одноклассника, Игорь поинтересовался, напев: — И чего ты веселый такой? — Мне, — захлебываясь от полноты чувств, прокричал в ответ Эдик, — Дим кольцо подарил!!! Прикинь, он его месяц назад купил! Золотое! А внутри… — Затонский ликующе выкрикнул главное, — написано «укешечке» и «люблю»! — судя по звукам, Эдька скакал по кровати. Забыв, что хотел попенять за палевный подарочек, Гор только отозвался: — Ну поздравляю… — как из телефона донесся звук грохота: счастливый Эдик, похоже, рухнул-таки на пол. Игорь отключил телефон и подался к Димке. Наверно, пора фуражку примерить…