Седьмой крестраж

Я проснулся и увидел пару выпуклых глаз, глядящих на меня от изножья кровати. Схватив волшебную палочку, я прорычал: — Хотел убить меня, да? Домовой эльф опешил. — Добби не хочет убить Великого Гарри Поттера, Добби хочет только спасти его! Добби… Добби. Откуда-то я знал это имя. Я поразмыслил, не отводя палочки от эльфа. — Да ты же тот самый малфойский эльф, который делал чудесные печеньки! — Сам Великий Гарри Поттер знает о Добби? — глаза несчастного создания наполнились слезами. На самом деле это было неудивительно. Просто домовые эльфы были не так склонны к ошибкам, как их хозяева, поэтому умирали заметно реже. — Так который Малфой послал тебя? Старший или младший? — Никто не посылал Добби; Добби пришёл сам; Добби хочет предупредить Великого Гарри Поттера… — Домовые эльфы никуда просто так не «приходят». Так который из них хочет убить меня? Я бы предположил, что Люциус, но можно поставить и на Драко. — Они говорили об ужасных вещах в Хогвартсе… — Значит, — оба? Ну да, Малфои держатся в стае, разумеется. — Добби… — Да, спасибо за эту важную информацию. А теперь, если ты извинишь меня, я должен заняться планированием. Теребящий уши эльф с хлопком исчез. Это было одно из полезнейших покушений, что я пережил. * * * — Так-так… почти никто из вас не запомнил, что мой любимый цвет — лиловый! Локхарт драматически вздохнул и картинно наклонил голову, тряхнув золотыми кудрями. Но его притворное утомление длилось лишь мгновенье, и он снова заулыбался, подобно льву. Уизел закатил глаза и принялся бурчать насчёт жуликов. Пацан был слишком туп, чтобы понять, что притворство Локхарта — не его, рыжего, заслуга, а черта характера самого профессора. Ведь у могущественных колдунов принято прятать коварство под безобидной маской некомпетентности. Взгляните хоть на Дамблдора. Я тоже когда-то сомневался в притязаниях Локхарта. Даже я сам призадумался бы, прежде чем померяться силами с целым островом, полным вампиров, — неважно, сколько осиновых кольев у меня было бы вместо бигуди. Однако, уже поверхностное расследование показало, что Локхарт вполне заслуживал уважения. Да, кстати, и сам Дамблдор вряд ли нанял бы такого идиота, каким притворялся Локхарт. Нет, профессор явно был намного серьёзнее, чем казался на первый взгляд. Локхарт подтвердил своё мастерство преподавателя, выпустив стаю корнуольских пикси и спрятавшись под стол. Не оказывая ученикам поддержки, он заставил их думать на ходу и решать проблему, не полагаясь на то, что представитель власти всё сделает за них. Это была настоящая Защита от Тёмных Искусств. Впервые за многие годы я испугался, что Дамблдор смог нанять действительно талантливого преподавателя, который сможет разрушить моё проклятие. Гилдерою Локхарту придётся умереть. * * * Я подошёл к Гермионе, с Уизелом, тащившимся за мной по пятам. Она в это время весело болтала с Почти Безголовым Ником, привидением гриффиндорского Дома. Мне показалось символичным, что призраком Гриффиндора был жестоко убитый, а слизеринским привидением — жестокий убийца. — Вы не должны позволять им себя расстраивать, — говорила она. — Люди просто ужасны, когда собираются в толпу. Им нравится дискриминировать других, особенно из-за мелких различий. Это позволяет им чувствовать собственную важность, такой психологический феномен давно известен… — Могу себе представить, — угрюмо промолвил Ник. Гермиона протянула руку, чтобы погладить его по плечу, но тут же отдёрнула, осознав, что делает. — Я уверена, что Безголовая Охота вовсе не такое веселье, как вы думаете, — заявила она с пренебрежением. — Гермиона, зачем ты разговариваешь с призраками? — спросил я. — Ты же знаешь, они бесполезны. Они же как портреты: на самом деле не разумные, и нет никакого смысла их беспокоить. — Но ты провёл три часа, споря с портретом на прошлой неделе, — очень невежливо вмешался Рон. — Вот именно, и если бы он был способен передумать, то признал бы мою правоту, — вызверился я. — Мы выучили важный урок об идиотских портретах, и я надеюсь, что с тех пор мы повзрослели. Гермиона захихикала, обмениваясь с Рональдом предательскими усмешками. — Да, я тут как раз говорила с сэром Николасом о призраках и об их богатой культуре… — Я просто слышу, как приближается очередная напыщенная проповедь, — простонал Рон. Она не обратила внимания, возбуждённо тараторя: — И он пригласил нас на свои пятисотые смертенины! * * * — Значит, мы можем пойти на вечеринку привидений с испорченной едой, а на празднование Хэллоуина не можем? — хныкал Рон. — Тише, Рональд. Ты мог бы сходить сам. Между прочим, смертенины сэра Николаса были чудесным обучающим занятием, — пожурила его Гермиона. — Ага, — фыркнул он. — Я выучил, что не хочу больше на них ходить. — … разорвать… разодрать… убить… Я застыл, поражённый. Это василиск? Если он ползает поблизости, значит, кто-то другой сунулся в мою Тайную Комнату. — … время убить… — НЕТ! — прошипел я. — Плохая змея! Не сметь убивать! Гермиона оглянулась. — Всё в порядке, Гарри? — А, да, всё в полном порядке. Просто, гм, прочистил горло. Наверное, не стоило пробовать угощение на смертенинах… Вскоре после этого мы наткнулись на окаменевшую кошку и кровавое послание, сообщавшее всем, что Тайная Комната была открыта. Оно было точно таким же, как и то, которое я сделал, открыв Комнату впервые, когда учился в шестом классе, вплоть до изгибов в характерных буквах S. Этот новый «наследник» был лишь бледным подражателем моей давней славе. Филч обвинил меня в том, что наследник Слизерина — это я (формально он был прав), Дамблдор выручил меня Силой фаворитизма, а Гермиона начала новый исследовательский проект. Этой же ночью я пробрался в туалет на первом этаже и поменял пароль, открывающий Тайную Комнату. * * * Я стоял рядом с котлом, а мой взгляд бродил по заброшенному туалету, из которого Миртл уже удалилась, вся в слезах. Её давняя смерть была вполне случайной, просто следствие неправильного расчёта времени. Я мог бы почувствовать сожаление, если бы она имела достоинство, чтобы просто умереть. — Итак, Гермиона, ты собиралась объяснить, что мы тут делаем. Она хмыкнула, закончила помешивать варево, и переключилась в «режим учителя»: — Это Оборотное зелье; то есть, через месяц оно станет Оборотным. С его помощью мы проникнем в слизеринскую гостиную и выведаем у Малфоя, не он ли наследник Слизерина. — Гермиона, — нахмурился я, — разумеется, он наследник. Все — наследники Слизерина. Она поникла, смутившись. — Повтори, пожалуйста? — Смотри, Слизерин жил тысячу лет назад, правильно? — Девятьсот девяносто четыре. — Верно. Очень давно. Не знаю, заметила ли ты, но популяция волшебников не очень велика. Все тут связаны родством, поэтому все — родственники Слизерина. Вообще-то, единственные не-наследники Слизерина это ты и остальные маглорожденные. И ещё, возможно, Рон. — Точно! — завопил рыжий, вызвав новые стенания из кабинки Миртл. — … Дело в том, что у Салазара были определённые принципы. Улыбка на уизлевском лице растаяла. — Но это всё-таки Малфой, наверное? — спросил он. — Ну, то есть, только он и остальные слизеринцы верят в эту чушь про чистоту крови. Я фыркнул: — Если бы Малфой был наследником Слизерина, он похвалялся бы этим на каждом углу. Непрерывно. Вот прямо тут стоял бы и хвастался нам в лицо. — Мы в девочковом туалете, вообще-то, — сказала Гермиона. — Как будто это его остановило бы… Мы о Малфое говорим, на минуточку. Он в каждом разговоре упоминает две вещи: отца и деньги. Если б он был Наследником, было бы три вещи, которые он упоминал бы в каждом разговоре. — Так что же, — надулась Гермиона, — значит, нам не надо варить незаконное зелье из краденых ингредиентов, вырубать трёх наших одноклассников, связывать их и бросать в чулан, проникать в гостиную Слизерина и допрашивать Малфоя? — Это и был твой план? — я начал бояться, что Гермиона может оказаться злее всех из нас. Это при том, что я — бывший Тёмный Лорд. * * * Я выскочил из женского туалета с мантией, зловеще развевающейся позади меня. Было ещё одно нападение, на этот раз на ученика, который мечтал однажды стать моим миньоном. Хотя Криви мне особо не нравился, у меня всё же не было излишка приспешников, чтобы позволить уничтожать их моему собственному монстру. Хуже всего, однако, была способность моего подражателя угадывать пароли. Я решил, что «Медальон Слизерина» всё-таки не самый сложный пароль, поэтому поменял его на кое-что менее очевидное. * * * Вызванная Малфоем змея бросилась на одного из учеников. Я, конечно, мог бы остановить её, но мне по большому счёту было наплевать. Кроме того, наша медицина весьма неплоха, так что он, наверное, поправится. Вопрос был в том, почему никто другой ничего не сделал. Вокруг было полно народа, — Северус, Гилдерой, старшеклассники, — а я был с их точки зрения всего лишь тупым второклассником, который, конечно же, не мог говорить со змеями. Воспользовавшись тем, что мой противник отвлёкся, я разоружил его и спрыгнул с дуэльной платформы. Я так люблю побеждать! — Послушай, Гермиона, — спросил я. — А кто этот мальчик со змеёй на лице? — Джастин Финч-Флетчли, — пробормотала моя приспешница, содрогаясь от криков ребёнка. — Ай, всё горит! — кричала моя… то есть, жертва Малфоя. — Кто это? — Он из Хафлпафа. — А, ну тогда ладно. * * * Я, наконец, прочёл все учебники Локхарта, и убедился, что я обречён. Он был талантлив в рукопашной, чему свидетельство его схватка с семью оборотнями, причём он был без волшебной палочки. Он безупречно овладел боевой магией, разнося в клочья мелких тёмных лордов и используя такие заклинания, о которых я даже не слышал. Хуже того, он владел искусствами, о которых отказывался говорить. Например, несколько сражений он провёл одновременно в разных концах планеты. Глупцы могли подумать, что дело в опечатке, или что Локхарт жульничал, но я не был так наивен. С моим знанием тёмной магии было очевидно, что он овладел клонирующим заклинанием «Мултис Эго», запрещённым около трёхсот лет назад за то, что у слабых духом колдунов оно вызывало безумие. Он даже намекнул на это в заглавии своей последней книги, «Волшебный Я». Я также опасался, что Локхарт разглядит меня сквозь прикрытие «Гарри Поттера». Актёр такого масштаба мог с лёгкостью распознать притворство в окружающих. Он постоянно назначал мне отработки, чтобы поближе присмотреться к моему поведению. Даже вне класса он обращал на меня особое внимание, посылая в мою сторону знающие улыбки и делясь советами о славе. Попытки следовать этим советам закончились ужасно, и я понял, что он подкапывается под мою репутацию. Придётся организовать его кончину с особой тщательностью. * * * Как, во имя Мерлина, мой подражатель догадался, что новый пароль был «Крестраж»? * * * — Признай уже, что это полная ахинея, — сказал Рон, обводя рукой окружающий нас хаос. Гномы роились по Большому Залу, преследуя учеников и уговаривая их отправить унизительные «валентинки». Я укрылся за гриффиндорским столом под мантией-невидимкой, а Рон с Гермионой сидели напротив меня. — Это кажется немного… глупым, — поколебавшись, призналась Гермиона. — Это тренировочное упражнение, — сказал я. — Не всякая дурость Локхарта это тренировочное упражнение, дружище, — объявил Рон очередную нелепицу. — Вы оба неправы. Это, например, проверка скрытности, и я в ней, кстати, побеждаю. — Только потому, что используешь мантию, чтобы мухлевать, — скривился он. Я иронически приподнял бровь, но осознал, что слишком невидим для безмолвного выражения снисходительности, и пояснил: — Использовать преимущество, которого нет у других, чтобы всех превзойти, не называется «мухлевать». Это признак разумности. Если бы ты прилежнее занимался Защитой, то знал бы. * * * — Откройся, откройся, откройся. Я Лорд Вольдеморт, и ты откроешься передо мной! — прошипел я новый пароль. Как мой подражатель угадал его, не могу себе представить. Может быть, он искусный легилимент? Я поплёлся в Тайную Комнату, разыскивая того, кто посмел напасть на мою новую Беллатрису. Гермиона сейчас лежала в больничке, окаменевшая, и неспособная служить мне в ближайшие месяцы! Я выпустил василиска и приказал ему: — Ос-ставайс-ся пос-зади меня и не открывай глас-за! — Хорош-шо, хос-зяин! Я приготовился ждать. Рано или поздно, мой коллега змееуст придёт, и тогда я его поймаю. Я уселся, скрестив ноги. В Тайной Комнате было темно, и ничто не говорило о том, что замок уже проснулся. Время шло. С потолка капала вода, прямо мне на голову. Я сдвинулся, но на голову по прежнему капало. Иногда я ненавижу этот замок. Время шло. Статуя Слизерина проигнорировала оскорбления насчёт его происхождения, внешнего вида и способностей. Однако, когда я произнёс Смертельное проклятие, она напала, — но оказалась слишком чувствительна ко взрывным заклинаниям. Я трансфигурировал обломки в кресло с сердитым лицом Салазара над изголовьем. Время шло. — Жрать хочетс-ся, — пожаловался я. — Я не ел уш-ше почти трис-ста лет, — прошипел василиск. — Я тоже — почти вос-семнадьцать час-сов, — поделился я горем. Иногда мне кажется, что никто не понимает моих страданий так, как василиск. Куда, в самом деле, подевался этот Наследник? Ему давно пора быть здесь. Жду его уже почти весь день, и ведь я даже не поменял пароль. И всё же, я не мог уйти. Я уже вложился в эту затею, видит Мерлин, и не могу теперь уйти, не поставив на место подлого имперсонатора. Моя решимость сделать это была непоколебима. Время шло. — Жрать всё ещё хочется… Постойте-ка, есть блестящая идея, — сказал я. — Всё, что мне нужно, это домовой эльф. Я ухмыльнулся. — Домовой эльф! Несколько минут ничего не происходило. — Наверное, нужно имя, — решил я. — Что-нибудь глупое, вроде Флимси или Флопси… Я огляделся. По прежнему, ни следа пищеносных рабов. А как там звали того Малфоевского ассассина? Ах, да. — Добби! Замызганное создание появилось передо мной и его огромные глаза ещё больше расширились: — Сам Великий Гарри Поттер, сэр, звал Добби? — Накорми меня, — приказал я. Через несколько секунд он появился, левитируя несколько тарелок. Мой взгляд загорелся голодным огоньком: — Это что, утка? — Хозяин Люси заказывал на ужин утку. — Ты украл её? — уважительно спросил я. — Добби не крал, — затрясся эльф. — Добби принёс закуску очень важному гостю. Я нахмурился: — Но ведь я сейчас не у него в гостях. Добби начал биться головой об пол. Пожав плечами, я накинулся на пищу с манерами, достойными Уизли. Закончив, я обернулся к Добби, распростёртому на каменных плитах. — Замечательно, а можно теперь павлина для моего друга? — махнул я рукой в сторону василиска. После этой весёлой интермедии я устроился ждать в гораздо лучшем настроении. Время шло. Ждать наскучило до отвращения, и я задремал под мантией-невидимкой. * * * Я проснулся от звука торопливых шагов и, прищурившись сквозь искристую ткань, разглядел миниатюрную фигурку с очень приметными рыжими волосами. Драматически откинув мантию, я вскочил на ноги. — Ты! — воскликнул я. — Я мог бы и раньше догадаться. Уизли, все, как один, пафосные гриффиндорцы, вот кто настоящие наследники Слизерина! Вы выжидали много поколений, пряча коварство под покровом тупости. Но теперь ясно, что вы всегда были чистокровными фанатиками. — Ч-чего? — поразилась моей проницательности младшая Уизли. Я самодовольно оглядел противника. Девочка выглядела потрясённой; волшебная палочка выпала из её дрожащей руки. Другой рукой она прижимала что-то к груди. Книжку, кажется. Я нахмурился: книжка выглядела знакомой, хотя была гораздо тоньше тех, что я в последнее время читал. — Не изображай невинность, Уизли! Ясно же, что вы из Слизеринов. Поколение за поколением вы все были гриффиндорцами, а ведь даже в семье Годрика не все попадали в Гриффиндор. А ваше безудержное размножение — явная попытка вывести змееуста из своей загрязнённой крови. — Ты думаешь, Джинни Уизли смогла бы открыть Тайную Комнату? — рассмеялась она и лениво оглядела меня. — Так ты, значит, великий Гарри Поттер. Нас, кажется, не представили друг другу. Меня зовут Том Ридл. Внезапно я узнал эту книжку. — Дневник? — воскликнул я. — Что, ради Мерлина, ты здесь делаешь? — Как смеешь ты обращаться ко мне так неуважительно? — прошипела она (или он?). — Я Лорд Вольдеморт! — Ты ещё пожалеешь, что присвоил это имя, — ответил я ему. — Настоящий Лорд Вольдеморт это я, а ты лишь мой крестраж. — Ты? — фыркнул дневник. — Нет, Лорд Вольдеморт это я. Я прищурился. Ни один дневник не смеет спорить со мной. — По крайней мере, я не в девчачьем теле. Определённо, не припоминаю за собой таких склонностей. — Я просто использую её тело… — Ну да, конечно, — перебил я. — Но ей же всего одиннадцать лет. Подобных склонностей у меня тоже никогда не было. — Ты пожалеешь об этом, — прошипел он, сверкнув уизлевскими глазами. С усмешкой он обернулся к василиску. — Убей его! — Нет, не убивай, — приказал я. Несчастный василиск не мог, конечно, отличить «настоящего наследника Слизерина». Он был змеёй, а не каким-то прибором для определения магических наследников, и просто выполнял все команды, отданные на парселтанге. — Убей его, — заорал дневник. — Не делай этого, — тут же прошипел я. — Вообще, никогда не нападай на меня. И не с-слушай больше никаких его приказов. — Это нечестно, — проворчал дневник. Я вздохнул. Всё-таки, в юности я был тем ещё придурком. — Мы с тобой не кто-нибудь, а тёмные лорды, дневничок. Он подхватил волшебную палочку Уизлетты. — Ну и ладно, мне не понадобится василиск. Интересно… если мы сразимся, то кто победит? — Конечно, я! — В самом деле? А мне так не кажется. — Прекратите эту чушь и убирайтесь обратно в дневник, молодой человек. — Но ты, разумеется, можешь стать моим приспешником, — усмехнулась Уизлетта. — Возможно, при моём правлении я буду поручать тебе мелкие задания… — Авада Кедавра, — сказал я, указывая волшебной палочкой на дневник. Уизлетта рухнула, когда книжка засияла зелёным цветом и пленённая внутри душа завопила от ужаса. Крестраж был разрушен — или освобождён, или что-то в этом роде. Это было неизбежным злом. У меня было достаточно врагов и без другого меня, жаждущего власти. * * * Я полагал, что замечу, если хранилища моей души будут разрушены. В конце концов, они же привязывали меня к этому миру, и я должен был почувствовать хоть что-нибудь при их исчезновении. Но я ничего не почувствовал. Это значило, что все мои крестражи могли быть уничтожены, а я ничего не узнал бы. Образовалась серьёзная проблема. * * * Я бросил Уизли в девчачьей уборной. Через несколько часов она проснётся, истощённая и с амнезией. Ясное дело, она придумает этому какое-то объяснение, и скоро обо всём забудет, обычным для Уизли образом. Набросив мантию-невидимку, я поспешил прочь из туалета и пробрался в гриффиндорскую башню. Никогда не мог понять, отчего портрет пропускает учеников после отбоя, да ещё и невидимых при этом. Этот тупой портрет пропустил бы, наверное, и упиванца, если бы тот знал пароль… Хотя, если подумать, сейчас он пропускал Тёмного Лорда, так что упиванец был бы уже шагом назад. Прокравшись в спальню второго класса, я выскользнул из мантии и распахнул занавеси на кровати Уизли. — Паук! — вскрикнул он, подпрыгивая, но увидев, что у меня нет восьми глаз, расслабился. — Гарри, ты вернулся? — Да, да, — проворчал я. — Ты отвёл подозрения, как я приказывал? — Ага, я всем сказал, что ты приболел, — осклабился он. — И никто не усомнился? — Не. МакГонагал сказала только, чтобы ты пошёл в больничку, если станет плохо. А Дин, Шимус и Невилл удивлялись, конечно, что тебя нигде не видно, но я им сказал, что ты опять уснул под своей мантией… — Так и сделаю, — пробормотал я. — … и никто не решился тебя будить, после того раза, — закончил Рон, слегка вздрогнув. — Не знаю, на что вы все жалуетесь. Даже шрамов уже не осталось. — Где ты был, вообще? — спросил Рон. — В Тайной Комнате. Разумеется, все вопросы решены, как я и предвидел. * * * Я надеялся, что вся история на этом и закончится, потому что и Дамблдора, и Хагрида вышибли из школы в тот самый день, что я пошёл охотиться на подражателя. Окаменение Гермионы было последним, и подозреваемый был как раз арестован. Мне казалось, что ситуация сложилась идеально. Сделав козлом отпущения Хагрида, я мог бы почувствовать сожаление, если бы это не он едва не сжёг Запретный Лес в прошлом году. О своём предыдущем навете на него я тоже не жалел. Ведь его тогда исключили не за то, что он был наследником Слизерина, а за то, что он держал в школе человекоядного паука. А он, если честно, именно это и делал. К сожалению, очевидная виновность лесника не помешала бестолковым дурням из школьного Совета почти окончательно разрушить мои шансы на магическое образование. Ещё раз. Я и мой миньон выследили профессора МакГонагал, исполняющую обязанности директора, в её кабинете. — Вы не должны закрывать школу! — воскликнул я, и Уизел эхом повторил за мной. МакГонагал поджала губы. — Совет Попечителей решил, что Хогвартс стал небезопасен для учеников. — Но нападений не было уже несколько недель, — сказал я. — Уверен, всё будет в порядке. — Мистер Поттер, — резко ответила она, — в школе скрывается смертоносное чудовище! — Какое же оно смертоносное, если никого не убило? — возразил я. — Окаменения не повод для шуточек. И благоразумнее закрыть школу прежде, чем оно убьёт ученика, как пятьдесят лет назад. — Одна смерть раз в пятьдесят лет? — фыркнул я. — Мы теряем больше учеников на движущихся лестницах! — Что, правда? — Рон немного обалдел от этой новости. — А что, ты думаешь, стало с той девчонкой, Перкс? — спросил я. Иногда я удивляюсь, как Рон до сих пор не подавился насмерть по невнимательности (сравнявшись при этом по количеству жертв с моим василиском). — Любая смерть это слишком большой риск, — вздохнула МакГонагал: — Но ведь Наследника уже поймали! — проныл я. — Прошло всего три недели, мистер Поттер, — нахмурилась она. — Нет никаких доказательств, что мы действительно поймали Наследника. — Но все же знают, что это был Хагрид! Понять не могу, зачем тогда было арестовывать этого болвана, если они не хотят всё свалить на него? Профессор МакГонагал ещё раз тяжело вздохнула. — Школа закрывается, мистер Поттер. Вам лучше будет привыкнуть к этой мысли. А теперь, пожалуйста, освободите кабинет. Мне надо работать. Я бурей вылетел прочь, Рон следовал за мною по пятам, как примерный прихвостень. — Да как они смеют?... Закрыть мою школу без моего согласия? Хорошо же, они хотят монстра, они получат монстра… — Гарри? — Помолчи, Рон. Я строю планы. * * * План я разработал за несколько минут. — Мы должны пойти в Запретный Лес и добыть акромантула. — Кого, что? — нахмурился Рон. — Гигантского паука. — Что?! Но для зачем? — Чтобы школу не закрыли, зачем же ещё? — Но ты же сказал, что уже всё уладил? — Уизлевский умишко не мог угнаться за событиями. — Нет-нет, ты должен быть внимательнее: я уладил только дело с Наследником. — беззаботно произнёс я. — Но… Достал уже своей тупостью. — Смотри, объясняю попроще: чтобы школу не закрыли, надо убить чудовище Слизерина. Чудовище в лесу. Чтобы убить, его надо привести в школу. Ну, это примерно соответствовало правде. Главное, что это объяснение заставит миньона помочь мне. Ну, или достаточно заморочит его, чтобы он согласился. Рон передёрнулся. — Ну, окей. — Хорошо, договорились. Вечером пойдём в лес. Как у тебя с Оглушающими чарами? — Я не учил Оглушающие, — признался он. — Тогда тебе придётся быть приманкой. Ему в любом случае пришлось бы быть приманкой, но я решил, что он охотнее согласится, если будет думать, что сам виноват в этом. * * * — Хм, дружище, а ты уверен? — спросил Рон, с трудом тащившийся сквозь Запретный Лес. Я, высоко не поднимаясь, летел рядом на школьной метле и громко вздохнул, чтобы он наверняка услышал через мантию невидимости. — Рон, я когда-нибудь в чём-нибудь ошибался? — Ну, например… — Это был риторический вопрос, — быстро перебил я. — Я по-прежнему думаю, что это плохая идея, — пробормотал он. — Пауки жутко страшные. — Ты помнишь, что пела Шляпа? Гриффиндорцы не боятся всякой фигни. Если тебе больше нравится бояться, надо было проситься в Хафлпаф. Рон угрюмо кивнул. Никто не хочет в Хафлпаф. Мы зашли уже довольно далеко в лес, и, наконец, увидели одного из больших акромантулов. От чёрных мохнатых ног до желтых глаз он был размером примерно с лошадь, с клыками длиной в мою руку. Это, пожалуй, достаточно устрашающе. — Рон, вот он, — прошептал я. — Он т-такой большой, — пробормотал мой миньон. — Ты должен привлечь его внимание. Помахать руками или вроде того. Рон замер без движения, совершенно беспомощный и зеленеющий на глазах. Полный Хафлпаф. Я прочистил горло и заорал: — ЭЙ, ПАУК! Я ОЧЕНЬ ВКУСНЫЙ РЫЖИЙ МАЛЬЧИШКА СЛЕВА ОТ ТЕБЯ, СМОТРИ! Вот разве трудно было это сделать? Акромантул повернулся, защёлкал и бросился, а Рон пустился наутёк. Я полетел вслед за ними. Показывая превосходную выносливость, Уизел выбежал на опушку и проделал большую часть пути до замка, прежде, чем запыхался. — Гарри, куда теперь? Я усмехнулся под своей мантией. — В кабинет Защиты, естественно. Локхарт разберётся с ним. * * * — Прошу всех почтить память профессора Локхарта, который погиб, храбро сражаясь с акромантулом Слизерина, — сказал Дамблдор. Я склонил голову вместе со всеми остальными в Большом Зале. Локхарт был гениальным магом и блестящим учителем. Как жаль, что он решил противостоять мне. Не более, чем через секунду, Дамблдор захлопал в ладони и весело объявил: — Теперь давайте перейдём к более весёлым вещам. Пора вручать Кубок школы! Я жадно прислушался. Хафлпаф был, естественно, на четвертом месте, Гриффиндор чуть выше, и Рейвенкло далеко впереди. Слизерин стоял на победной отметке. Дамблдор вздохнул: — И снова мне приходится начислять добавочные баллы в награду за Особые Заслуги перед школой. Мистеру Рональду Уизли и мистеру Гарри Поттеру, за обнаружение чудовища Слизерина и спасение школы, я присуждаю двести баллов… каждому. Со стороны Слизерина послышались потрясённые вздохи и бунтовские шепотки. — Это смехотворно! — воскликнул я. — Вы даже не пытаетесь скрыть фаворитизм. — Мистер Поттер… — начал Дамблдор. — Нет! Я отказываюсь соглашаться с этим. — Двадцать баллов с Гриффиндора за пререкания с директором, — растягивая слова произнёс Снейп. — Спасибо! — ответил я. — Хоть кто-то здесь пытается быть честным. А пока справедливость не будет восстановлена, я объявляю голодовку. С этими словами я зашагал прочь из зала, и захлопнул за собой двери, вызвав гулкое эхо. Гилдерой Локхарт одобрил бы. * * * — Гарри, я принесла тебе покушать, — позвала меня Гермиона, протискиваясь в спальню мальчиков. — Я думаю, это очень благородно с твоей стороны так переживать о слизеринцах, но ты не должен пренебрегать своим… Она остановилась, заметив тарелку с индейкой, жестянку с бисквитами, судок с подливкой, вазочку с салатом, блюдца с закусками и другую еду, висящую в воздухе вокруг меня. — О, да ты уже ешь. — Конечно, я ем, — ответил я ей. — Не могу же я голодать всякий раз, как Дамблдор делает что-нибудь безнравственное. Я бы тогда умер с голоду. — Но ты же сказал, что объявляешь голодовку, — нахмурилась Гермиона. — Да, я именно так и сказал, — прежде чем ответить, я аккуратно проглотил кусочек бисквита. Я же не Уизли. Гермиона, вздохнув, спросила: — А откуда ты взял всё это? — Ага, хочешь и для себя немножко? — усмехнулся я. — Никогда не позволяй никому говорить, что я не добрый и не заботливый друг. Явись, Добби! Раздался хлопок и возник домовой эльф. — Господин Гарри-Поттер-сэр желает добавки? Гермиона уставилась на уродливое существо. — У тебя всё в порядке? Я тщательно прожевал индейку, прежде чем ответить: — Ну, немножечко суховато, и я не отказался бы от вилки. Но, кажется, жить буду. — Нет, не у тебя! — отрезала она и повернулась к Добби; её голос сразу смягчился. — Привет, я Гермиона. А как тебя зовут? — Добби звать Добби, — ответил он, нервно теребя истрёпанную наволочку. — А что ты такое? — прошептала она. — Добби быть домовой эльф. — А как ты добыл всю эту еду? — она широко улыбнулась, как будто разговаривая с маленьким ребёнком. — Ты сам её приготовил? — Добби хороший повар. Добби взял это на кухне для замечательного, очень доброго Гарри… — Украл у Малфоев, — подсказал я. Добби задёргался и попытался разбить себе голову жестянкой с печеньками. — Эй, постой, я ещё не наелся! Эльф с готовностью переключился и стал биться об пол. — Пожалуйста, прекрати это, — попросила девочка. — Бесполезно его отговаривать, Гермиона. Он, скорее всего, навредит себе ещё больше потом, за то, что расстроил тебя. — Но почему? — всхлипнула Гермиона. Я пожал плечами. — Просто таковы уж домовые эльфы. На самом деле я думаю, что им просто нравится себя истязать, но такие вещи не говорят тринадцатилетним девочкам. Я соблюдаю приличия. Внезапно раздался громкий треск. — Что с ним, он?... — Нет, это, скорее всего, пол треснул, — сказал я. — Добби, почини его, прежде чем уйдёшь. — Да, Гарри Поттер, сэр, — пискнуло существо. — Гм, ну хорошо, — продолжила Гермиона. — Но я, вообще-то, хотела поговорить о чудовище Слизерина. Я поработала в библиотеке ещё до окаменения, и я совершенно уверена, что это был василиск. Я смеялся долго и от души. Когда её мысль была в должной мере высмеяна, я сказал: — Гермиона, ну это совсем несерьёзно. Знаешь, какие они редкие? И, между прочим, все видели, что это был акромантул. — Но я видела отражение в зеркале, и у того существа было только два глаза. — А ты уверена? Это был очень большой паук, ещё шесть глаз могли быть по бокам или сверху. Она покачала головой: — Я перечитала «Фантастических зверей и где их найти» ещё два раза, и уверена, что акромантулы не окаменяют людей. А василиски окаменяют. Я протянул руку и потрепал её по плечу. — Это был зачарованный акромантул, очевидно же. — Ну, возможно, в этом есть смысл, — сказала она таким голосом, что было ясно: никакого смысла она не видит. — Но я всё же не могу поверить, что Хагрид собирался убивать маглорожденных. — Я, если честно, удивлён, что им понадобилось так много времени, чтобы его арестовать. Он ведь сделал то же самое ещё пятьдесят лет назад. Пятьдесят лет он выжидал, притворяясь придурком, чтобы, наконец, нанести свой удар… Мы можем только мечтать о том, чтобы стать такими слизеринцами, как Хагрид. — С чего бы это нам мечтать стать слизеринцами? — спросила Гермиона. Я улыбнулся (надеюсь, что не очень криво). — Это неважно сейчас. Добби, принеси нам печенек! — Та, ’арри Потта, шр! * * * Два месяца изгнания в магловский мир прошли не так ужасно, как я опасался. Дурсли по-прежнему сознавали моё превосходство и способность причинить им боль в любое время, а мои миньоны информировали меня о новостях волшебного мира. Во время вылазок в истинную цивилизацию я начал предварительное исследование крестражей и сходных ритуалов. Оказалось, что их создание на основе только лишь той старинной книжки было, скорее всего, не лучшей идеей. Но, главное, я смог закончить свой новый проект, «Приключения с пауками», блестящее завершение серии книжек Локхарта. Разумеется, героический искатель приключений не мог сам её написать, поэтому все гонорары достались мне. Но я думаю, что Локхарт хотел бы этого.