Asylum

      «Перешагни через корень дерева. Пригнись под низко свисающей веткой. Иди. Не спотыкайся, не падай, не умирай, не забывай дышать, продолжай идти».       Если и было единственное, о чём Вейдер — Энакин — Вейдер — жалел больше всего за свои шесть с лишним месяцев потери памяти, так об этом.       Они говорили с такой добротой, таким теплом даже на этой леденяще холодной адской планете. Честно говоря, температура, скорее всего, была едва ли ниже нуля, к тому же его одежда предназначена выдерживать подобные условия, но правда в том, что юноша не знал ни сколько уже здесь находится, ни хотя бы как планета называется, и не имел представления куда направлялся, когда сбегал.       теперь наш черёд защищать тебя       ты заслуживаешь гораздо большего       ты можешь быть с любящими тебя людьми       Голова так болела.       «Сделай ещё шаг. Ещё. И ещё. А теперь продолжай идти, вот так. Всё нормально. Всё в порядке. Всё хорошо».       Голос женщины в голове произносил:       «Мы уже здесь, и всё будет хорошо».       Почему он оставил их? Пожалуй, то, что девчонка потеряла сознание из-за его мигреней, как-то передавшихся ей сквозь ментальную связь, о которой Вейдер не знал, было вполне веской причиной. Потому что если юноша не перестанет ранить джедаев, мирных жителей и любящих его людей, тогда он не сможет прекратить причинять боль кому-либо, и, возможно, будет лучше, если Вейдер проведёт остаток своей жизни в одиночестве.       «Дом», — сказали они. Дом. Любящие его люди.       «Они меня любят. Почему... почему они...»       С губ слетел всхлип, и искра боли прошла прямо сквозь мозг, не дав мысли завершиться.       «Больно-больно-больно-больно...»       Вейдер запнулся о корень на земле, но инстинктивно вскинул правую руку, схватившись за ствол дерева, удержав себя от падения. Зрение поплыло, затем прояснилось и снова поплыло. Мгновение спустя он оказался на земле, хотя не помнил, когда это произошло; юноша открыл глаза, ощутив подступающую к горлу тошноту и вкус крови во рту. Мышцы болели сильнее прежнего, а конечности были неподъёмными. Каждый вдох казался горлу и легким ударом ножа. В голове беспрерывно стучало. Вейдер не мог пошевелиться. Даже если и мог, то желания на то не было. Ещё никогда ему в жизни не было так холодно.       Он умрёт тут. Это не совсем желание или предчувствие, или ещё что. Просто логичное ощущение, потому что если юноша не мог ни говорить, ни стоять, ни двигаться, то как же он может выжить здесь. Простая истина. Конечный итог обстоятельств. Вейдер сделал глубокий вдох и почувствовал, как холодный воздух жалит лёгкие, а лицо наполовину вжимается в грязь, он мог ощутить её кислый вкус вместе с тошнотой. Сердце, словно барабан, стучало в груди. Металлическая рука неудобно расположилась под боком, но юноша не мог найти в себе сил, чтобы сдвинуться хотя бы на дюйм.       Вейдер закрыл глаза и возжелал заснуть. Не вышло. Он не знал, как долго тут лежит, мучимый болью, опечаленный и слишком изнурённый, чтобы бояться, и не имел понятия, сколько прошло времени, прежде чем услышал что-то сквозь звон в ушах. Оно могло быть вблизи или вдали, но это... лязганье боевых дроидов, Вейдер узнал бы его где угодно.       «Меня нашли, Сила, нет, армия Конфедерации нашла меня, как они нашли меня? Я же прилетел на планету один, разве нет?» — Не то чтобы он знал, где находится. — «Может, это всего лишь патруль или разведка. Пусть будет так, пожалуйста, пусть будет так, потому что я совсем, совсем не могу вернуться к Сидиусу, его молниям и злому смеху, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста... Идите мимо, мимо, пожалуйста, не подходите, просто продолжайте идти...»       — Сэр, признаки гуманоидной жизни исходят из того направления, — послышался металлический гнусавый голос одного из дроидов. Вейдер слегка приоткрыл глаза и смог увидеть белые огни, освещающие лес вокруг, исчезающие и мгновенно возвращающиеся, пока разведчики скользили за деревьями и кустами.       «Ещё есть время», — подумал юноша. Если удастся подняться, то он сможет уйти. Или мог бы, если бы рука и ноги не онемели, и у него были на то силы или желание. Он испустил дрожащий вздох, ощущая, как ещё одна слеза скользнула по щеке, и предоставил себя судьбе.       Его нашли мгновение спустя.       — Вот он! Медика сюда!       Ещё несколько мгновений, и Вейдер скорее почувствовал, нежели услышал или увидел, две пары ног разумных существ, подбежавших к нему, а затем присевших рядом. Он слышал гудки портативного медицинского сканера и ощутил, как два пальца прижимаются к шее, проверяя пульс. Юноша снова открыл глаза, но зрение по-прежнему плыло.       — Серьёзных повреждений нет, температура тела — тридцать градусов, пульс и дыхание замедлены, — сказал один из них. — У него гипотермия и тяжёлая. Он пробыл тут слишком долго. А также послеприпадочное состояние. — Вейдер слышал, как тот свистнул кому-то из дроидов. — Медкапсулу сюда, живо!       Другой человек спросил:       — После... что?       — Это значит, недавно у него был приступ.       — Как ты это можешь определить?       — Потому что я — врач, а ты — нет, и я видел его таким с полдюжины раз. Сойдёт за ответ? — второй фыркнул, а врач сказал:       — Теперь помоги мне перенести его в капсулу и попытайся не слишком его трясти. Не хочу, чтобы у самой ценной собственности лорда Сидиуса остановилось сердце, прежде чем тот вернётся.       Вейдер почувствовал, как нечто растёт у него в груди, мысль: «я не его собственность» и вялое желание убить этих людей голыми руками, но у юноши не было сил хотя бы на попытку. Он едва ощутил, как две пары рук переворачивают его и перекладывают на что-то твёрдое. Глаза закрылись под ослепительным светом над ним, а маска, вдыхающая тёплый кислород в лёгкие, плотно прилегала к носу и рту. Капсула излучала искусственное тепло, но Вейдер по-прежнему дрожал.       Голос не-медика произнёс:       — Вы, отслеживайте признаки жизни вокруг. — Затем добавил тише, на этот раз, должно быть, обращаясь к врачу:       — Подожди... а ему не должны давать от этого лекарства?       — Да, но его не было слишком долго, и он не может принимать их самостоятельно, в лаборатории мы вводим их через гипошприцы.       — Он дотянет?       — Если нет, то мы лишимся голов.       Вейдер ощутил укол нервного ожидания в Силе, не принадлежащего ему.       — Ладно, пошли тогда.       — Верно... Выдвигаемся.       Юноша почувствовал, как капсулу, в которой он лежал, развернули и толкнули вперёд. Пробиваясь даже сквозь веки, мигающие яркие огни усилили жжение за глазами и стук в виске. Его по-прежнему трясло. По-прежнему было больно. Он по-прежнему был слишком истощён, чтобы двигаться. Вокруг было тихо, слышно лишь шаги дроидов, шагоходов, двух людей, треск ветвей под ногами и шорох ветра. А затем...       — Сэр, мои сенсоры зафиксировали нескольких гуманоидов, приближающихся в том направлении.       — Сколько их? — спросил органический голос.       — Трое, сэр.       — Проклятье... Откройте огонь по тому сектору, широкий диапазон.       — Понял, понял.       Звук выстрелов из дюжины бластеров послал сжавшую грудь вспышку паники сквозь Вейдера. Несколько секунд спустя он услышал активируемый световой меч, а за ним — ещё два, и его раскалывающаяся голова инстинктивно метнулась в сторону источника звука. Что-то надломилось в нём, и в сознании промелькнула хаотичная мысль:       «Пожалуйста, не дайте им забрать меня к Сидиусу, не дайте, пожалуйста, помогите мне, помогите, не дайте им забрать меня...»       Вейдер заставил глаза раскрыться. Несмотря на слетевший с губ стон, он приподнял голову на дюйм, затем на ещё один над низким бортиком капсулы, и в упомянутом направлении увидел всплески света, вспышки красного и плавные всполохи зелёного и голубого...       Юноша снова зажмурил глаза и рухнул на спину. Он попытался выдавить из себя хоть что-нибудь, словно джедаи смогли бы отсюда его услышать, огни были нестерпимо мучительны, Вейдер сделал глубокий вдох и с болью по всему телу послал просьбу о помощи, которую смог бы уловить любой чувствительный к Силе.       Голос звучащий так, словно доносился из конца длинного туннеля, произнёс:       — Крифф побери, передай мне гипо с успокоительным, он взволнован...       Вейдер пытался сопротивляться. Юноша ощутил холодный металл гипошприца, прижимающегося к шее. Несколько секунд спустя зрение подёрнулось рябью, словно мир вокруг задрожал, всё немело, и даже если бы у него были силы, он не смог бы пошевелиться.       Вокруг воцарилась тьма. Вейдер даже больше не видел ослепляющего света, пробивающегося сквозь веки. В Силе промелькнула бесшумная, приглушённая вспышка боли, жжение, а затем...

***

      Очнувшись от ощущения твёрдого металла под ним и гула гипердвигателя, Вейдер практически сразу понял, где находится. Крейсер Конфедерации. Пожалуй, ничего необычного. Затем, мгновение спустя, ощутив полную неспособность чувствовать Силу вокруг и заметив, что запястья скованы оглушающими наручниками, сложил картину воедино.       Они потерпели поражение. Те люди, его... кем бы они там ему не приходились... они проиграли... не сдержали обещание защитить его...       «Ну я же им говорил, разве нет?».       Вейдер не особо ждал чего-то большего. Сидиус брал, что хотел, как всегда. Никаких переговоров. Никакого милосердия. Никакой безопасности, пока ситхи на свободе.       Он необъяснимо надеялся, что с другими всё в порядке. С его учителем-джедаем, ученицей и женой.       Юноша не ждал, что когда-нибудь узнает.

***

      Вейдер шёл по тёмным коридорам дворца Тирануса на Серенно. Руки в наручниках, а вооружённый эскорт из дроидов и врачей окружал его, словно ожидая попытки побега. Как будто думали, что юноша будет хотя бы пробовать, когда ощущение отсутствия Силы было настолько сильным, что самому себе казался призраком. Они не хуже него знали, что никакие попытки сбежать не сработают. Он бессилен.       Они остановились, и дверь открылась. Вейдер заглянул внутрь и ощутил, как сердце забилось чаще, нижняя губа задрожала, словно у него по-прежнему была гипотермия, а в горле встал ком. Дроид ткнул бластером ему в спину, и юноша вошёл в комнату. Две пары крепких рук схватили его за плечи, удерживая, пока врач снимал наручники, затем с Вейдера стянули боевую куртку и заставили сесть в электокресло, где металлические оковы сомкнулись на кистях. Юноша зажмурился, прикусил губу, чтобы остановить дрожь, и позволил врачам делать свою работу, прицепить к пальцу пульсометр, электроды к груди и ввести капельницу в руку.       Он ждал и ждал, дрожа, пока медики возились вокруг него, активируя механизм, что снова заберёт у него всё.       «Может, — пытался сказать себе Вейдер, — может, когда всё закончится, будет только лучше».       Будет лучше, когда воспоминания выжгут из него. Неделю или две назад жизнь была намного проще.       Главная дверь, ведущая в комнату, с шипением открылась. И юноша мгновенно понял, кто это по тишине, воцарившейся в помещении. Дрожь усилилась, и его затошнило так, что его едва ли не вывернуло наизнанку на месте. Сидиус приблизился, остановившись перед ним, и Вейдер заглянул в его жёлтые глаза.       — Ты невероятно разочаровал меня, Вейдер, — произнёс он тихо и грозно. — Ты позоришь ситхов и свой собственный потенциал в Силе, беспокоишь меня необходимостью постоянно возвращаться. Ты слаб.       Многое юноша мог или, возможно, должен был сказать, если бы у него не была кишка тонка. «Ты похитил меня,» — одно. «Ты отобрал у меня всё», — другое. Однако произнёс он следующее:       — Я убью его для вас... джедай, я... я убью его на этот раз...       — Кеноби больше не твоя забота, — ответил ситх, оттолкнув его. — Он и его товарищи были убиты войсками, которые я послал на твои поиски. Когда восстановишься, продолжишь работать, словно Кеноби и не существовало.       Внезапно Вейдер вспомнил: вспышка боли в Силе прямо перед тем, как он потерял сознание в медкапсуле...       «Но... нет, они не могли умереть, горстка дроидов не может прикончить двоих джедаев... Сидиус всегда мне врал... но что если на этот раз он говорит правду?..»       Сердце болело, сильнее, чем юноша мог представить. Вейдер пролепетал:       — Но, учитель... они знали меня...       Сидиус нахмурился и махнул доктору, ближе всех стоящему к креслу.       — Усмирите его.       Юноша отчаянно замотал головой, чувствуя, как льются слёзы.       — Нет, нет, они знали меня, учитель, они сказали, что и я их знал, они... они знали меня... нет, прошу... — но врач уже схватил его за подбородок и силой вставил капу. Вейдер зажмурился, когда всхлип за всхлипом сотрясал всё его тело.       — Сколько раз ещё я должен повторить, — холодно произнёс старик, — ситхи не умоляют. — На последнем слове голубые молнии сорвались с пальцев Сидиуса, ударив прямо юноше в грудь, затем в ноги, руки, голову. Они проходили сквозь, над и под ним, вскипали кровь, и Вейдеру казалось, что в жилах у него течёт вместо неё лава. Прикованный за руки к креслу, он хватался за подлокотники, дрожал и кричал, пока не смог этого выносить снова и снова.       Сидиус остановился. Глаза юноши были открыты, но ничего не видели. Он урывками втягивал воздух, что не приносило облегчение. Вейдер вздрогнул в оковах, мускулы дёргались сами по себе. Пахло дымом, возможно, поднимающимся от его собственной кожи или одежды. Мгновение спустя пытка возобновилась пуще прежнего, или, может, юноше лишь так казалось, потому что боль нарастала и нарастала во всём теле Вейдера или Энакина, или кто он там на самом деле; не было ни одной клеточки, которая не ощущалась бы так, словно была в огне...       Он не помнил, когда всё закончилось. Не знал, прошёл час или десять секунд, но где-то в стороне пульсометр сходил с ума. Сидиус снова говорил, голос его звучал негромко и глухо, но юноша знал, что так казалось только ему.       — У меня нет времени возвращаться сюда каждый раз, стоит тебе совершить очередную глупую ошибку, — сказал ситх. — В галактике есть требующие моего внимания вещи, которые куда важнее тебя, и я устал исправлять твои промахи. Теперь лорд Тиранус будет наблюдать за твоим восстановлением, а когда вернёшься на фронт, тебя всегда будут сопровождать обученные кураторы, следящие за тем, чтобы ты подчинялся приказам. Я больше не позволю тебе совершать такие вопиющие ошибки.       Затем Сидиус повернулся в сторону и произнёс:       — Сотрите ему память.       Взволнованный голос ответил:       — Милорд, с настолько многочисленными ударами током есть риск...       — Я сказал выполнять!       — Как пожелаете, сэр.       Было как никогда больно, а очнувшись позднее, Вейдер не мог точно сказать, что произошло в последние несколько дней.

***

      Жизнь шла своим чередом, хоть и казалось, что та стоит на месте. Сила мало-помалу возвращалась, становясь всё ярче и ярче, словно персональные минуты рассвета. Графу, по его словам, было «поручено наблюдать за восстановлением Вейдера до состояния, в котором тот может продолжать ситскую работу». Юноша, несмотря на частые высказывания Тирануса и Сидиуса, был достаточно умён, чтобы понять, что это значило «исправить сломавшееся орудие ситхов, дабы тот мог убить ещё больше джедаев, чтобы нам не приходилось делать это собственноручно».       Каждую минуту каждого дня суставы и голова болели настолько, что иногда казалось, будто кости раскрошатся и распадутся. Может, именно поэтому его «выздоровление» (лично Вейдер не считал, что пытать кого-то, чтобы тот подчинялся, является выздоровлением, но, похоже, он один так думает) проходило так плохо. И не то чтобы юноша мог сказать им о стреляющих болях, проносящихся по телу, когда пытался сидеть или стоять, потому что ему давали пощёчины или били всякий раз, когда он пытался говорить. А даже если позволяли ему раскрыть рот, Вейдер не мог объяснить, почему у него нет сил подносить ложку ко рту трижды в день, во время обеда, однако считал, что это могло быть просто потому, что само существование выжимало из него все соки. Так что его подсоединили к капельнице, ввели трубку для кормления и оставили с чувством, что он часть машины и стоит так же мало.       Процедуры на электрокресле не прекратились. Перед ними юноша, как всегда, трясся и нервничал, а после у него кружилась голова, и он был в замешательстве. Вейдер не сопротивлялся, больше нет, но он всегда в конечном итоге плакался самому себе, пока врачи с непроницаемыми лицами обращались с ним, как с животным на осмотре. И юноша старался, так сильно старался понять, почему ситуация, в которой сейчас находится, отличается от прежней, ведь было что-то такое в поведении окружающих, что казалось ему странным, но он не мог вспомнить что. Тем не менее, маленькая часть его, безмерно маленькая, была благодарна за процедуры. Когда всё заканчивалось, Вейдера возвращали в его комнату и позволяли просто спокойно сидеть или лежать, ничего не делая. Единственное время, когда от него ничего не ждали, когда юноша мог просто... быть.       Правда, всегда где-то на задворках сознания присутствовало нечто, что-что, чего, он уверен, раньше не было. Воспоминание, может быть, или чувство, или же воспоминание о чувстве. Что-то тёплое, напоминающее маяк в туманной ночи, ведущий его в безопасность. Но и нечто холодное: страх потерять всё, что у него есть. А ещё имя, о котором он не мог перестать думать, которое, юноша почему-то был уверен, принадлежало на самом деле ему, имя из прошлого, что было либо очень далёким, либо удивительно близким.       Энакин...