Оби-Ван Кеноби Риилеб 13°47’ с.ш. 98°26’ з.д. Помоги мне
Именно это сообщение и гласило. На Корусанте все считали, что оно окажется ловушкой. Честно говоря, даже Оби-Ван не был уверен в обратном. Но сейчас, глядя на пустое, несчастное выражение лица Энакина, магистр убедился, что послание было настоящим. Если бы Кеноби владел собой гораздо меньше опытного магистра-джедая тридцати восьми лет, коим и являлся, то мог бы поддаться сильному искушению сорваться на бег, притянуть бывшего ученика в объятия и держать так, пока не будет совершенно, окончательно, вне всяких сомнений уверен, что Энакин здесь, во плоти, живой. Разумеется, если бы Скайуокер в конечном счёте не поднял голову и не заметил его присутствие, то Оби-Ван мог бы так и простоять, уставившись на него, вечность. Друг выглядел совершенно иначе, чем в их последние две встречи. Он не был диким, с жёлтыми глазами, как в первую, или напуганными и в агонии, как во вторую. Скорее тот вообще ничего не чувствовал. В глазах его была тяжёлая печаль, и, казалось, юноша не полностью осознавал, где находится. Энакин распростёрся на трапе своего сепаратистского шаттла, оперившись локтём о пол и положив голову на ладонь. Он смотрел на джедая, слега разинув рот и ничего не говоря. Оби-Ван прочистил горло. — Я получил твоё сообщение, — без нужды произнёс он в тишину. Мужчина нахмурился. — Ты же отправил то сообщение, так ведь? Лицо Энакина по-прежнему ничего не выражало. Он моргнул несколько раз. Сначала Кеноби было подумал, что тот не услышал вопроса. Затем Скайуокер сказал: — Ага. Ладно, пожалуй, это хоть какое-то подтверждение. — Не против, если я присяду? После долгой паузы, тот ответил: — Ладно. Джедай подошёл и осторожно поднялся на трап, чтобы сесть в полуметре от бывшего падавана. Оби-Ван мог бы прикоснуться к нему. Вблизи Энакин выглядел таким бледным. Его волосы были тонкими и растрёпанными, плечи ссутулились так, словно нечто обременяло их. Магистр не знал, что должен сказать, поэтому попробовал следующее: — Ты в порядке? Он уже ясно как день знал ответ. Друг выглядел куда изнурённее, чем Оби-Ван когда-либо видел, а со всеми миссиями, через которые им пришлось с годами пройти, это уже говорило кое о чём. Металлическая рука Скайуокера, поддерживающая голову, безвольно упала, когда тот повернулся. Он неуверенно покачал головой. Оби-Ван придвинулся: — Можешь сказать мне, что не так? Энакин потёр глаза, выглядя сосредоточенным. Он произнёс невнятно: — Приступ. «Что? Приступ? Когда... что...» — И часто они происходят? Юноша медленно кивнул: — Эм... — он нахмурился. — Прости. — Нет-нет, — успокоил его мужчина. — Не извиняйся. Тебе нужно что-нибудь? Друг моргнул и снова потёр глаза. — Просто нужно... прилечь... на минуту, — пробормотал Энакин и свернулся калачиком, подложив руку под голову. Он поёрзал, пытаясь устроиться поудобнее на холодной металлической поверхности. Затем, минуту спустя, заснул. Оби-Ван расслабился, поражённый. Если магистр чего и ожидал, прилетев сюда — чего он в общем-то и не делал — то точно не этого. Кеноби слабо вспомнил изображение на голубом голоэкране в тот день, Энакин, замертво лежащий на земле, и возвышающийся над ним Дуку. Умирающий в его кошмарах тысячами различных способов. Эти воспоминания были такими реальными, что джедай мог практически коснуться их. Коснуться... Осторожно, медленно Оби-Ван вытянул руку и легонько прижал пальцы к шее бывшего ученика, нащупав пульс. Ровный, ритмичный, нормальный. Мужчина подавил нахлынувшие эмоции и убрал ладонь. Год назад Энакин был мёртв. Теперь он жив. Слабый, бледный, хрупкий, избитый и разбитый, вырубившийся на посадочном трапе шаттла сепаратистов, но такой, такой живой. Прошло четыре часа, прежде чем юноша проснулся. Облака затянули солнце, а затем снова разошлись, горизонт только-только принялся окрашиваться в розовый. Всё это время Оби-Ван провёл медитируя, глядя на океан, наблюдая за другом. Наконец Скайуокер зашевелился, потянулся и ещё раз потёр глаза... затем резко обернулся на джедая, словно видел его впервые. — Сколько ты уже тут? — Немного, — заверил тот его. — Ты лишь сказал мне про приступ, а потом уснул. — О, — вяло сказал Энакин, принимая сидячее положение. — Такое временами случается... Он огляделся, нахмурившись. — Ты один? — Только ты да я. Юноша выглядел удивлённым. — О. Ты... эм... ты был там, да? На той холодной планете? — Ты о Шарлиссии? Да, я был там. И ещё двое других твоих друзей. — Точно, — медленно произнёс Скайуокер, смотря в небо, словно пытаясь там что-то найти. — Ты... или это был не ты, а кто-то другой... ты сказал... значит, почему я тебя сюда позвал, мне нужно... эм... — он едва ли мог смотреть Оби-Вану в глаза. — Я не привык так много говорить. Что ж, его слова словно удар прямо в грудь Кеноби. — Всё в порядке, не торопись. Нам некуда спешить. Энакин сделал глубокий дрожащий вдох. Его ужасно трясло. — Не помню слово... эм... вроде, когда ты на одной стороне, и люди с той же стороны хотят поймать тебя, а ты хочешь перейти на другую сторону, и тебе нужна в этом помощь и... эм... — он нахмурился. Мужчина приложил ладонь к бороде. — Убежище? — предложил он. Оби-Ван с нежностью заметил, что Энакин сморщил нос, как всегда делал, когда был чем-то озадачен. Джедай уточнил: — Политическое убежище. Искомое спасение от тех, кто хочет навредить тебе. Безопасное место. Юноша кивнул, казалось, почувствовав облегчение. — Да, оно. — Думаю, мы можем предоставить его тебе, — сказал Кеноби. — Я имею в виду, джедаи могут. Сначала я поговорю с ними, но уверен, они согласятся. Скайуокер посмотрел на землю. — Даже после того, как я... — Да, думаю, да, — сказал Оби-Ван, хотя признался себе, что не так уж уверен, и именно поэтому установит голоконференцию с Советом как только доберётся до собственного шаттла. Он точно не намеревается возвращать Энакина в Храм, если это означало обвинить его преступником. Мужчина остро помнил Баррисс Оффи и то, как её отдали республиканским военным даже без разговора о суде. «Что ж, — решил Оби-Ван, — если они собираются сделать что-нибудь подобное и с Энакином, им придётся иметь дело со мной». Бывшей ученик теребил перчатку, опустив голову. Он выглядел хмуро, а в его глазах плескался страх. — Я не хотел никого убивать… — Всё в порядке, — мягко сказал джедай. — Не нужно ничего доказывать мне. Я тебе верю. Друг прищурился. — Почему? — Потому что ты попросил о помощи, — просто сказал магистр. — И потому что довольно давно знаю тебя. Энакин посмотрел на него с любопытством. — Как давно? — С тех пор как тебе было девять. — А сколько мне сейчас? Кеноби подавил дрожь и попытался выдавить ободряющую улыбку. — Двадцать два. Скайуокер выглядел ободрённым, но и в тоже время почему-то удручённым. — Ты и впрямь серьёзно. Ты правда хочешь мне помочь? — Безусловно, — искренне ответил мужчина. — Мы с тобой прошли через многое, и мне больно видеть тебя таким. Я хочу убедиться, что отныне ты можешь принимать решения самостоятельно. Юноша прикусил губу. — Я просто хочу быть подальше от ситхов. — Тогда нет лучшего места, чем Храм джедаев на Корусанте, — сказал Оби-Ван. — Не думаю, что есть более безопасное для тебя место. Если хочешь, мы можем вернуться на мой корабль и связаться с Советом джедаев... — он оставил невысказанным: «чтобы убедиться, что они отдадут тебя под суд, как агента ситхов». Энакин постепенно нахмурился. Он посмотрел на Оби-Вана, на океан, на свои ладони. Затем кивнул. — Ладно, пойдём. Оглянувшись последний раз на сепаратистский шаттл, Скайуокер спустился за ним по трапу, закрыл корабль, и они тронулись в путь. — Я приземлился чуть подальше... просто, понимаешь, на случай, если твоё сообщение окажется ловушкой, — объяснил магистр, чувствуя, как краснеет, и жалея о сказанном. Энакин ничего не ответил. Путь был неблизкий, даже учитывая, что они срезали через редкий массив тропических деревьев и похожих на джунгли растительности, однако, надо сказать, приятный. Если бы судьба сложилась иначе, это была бы одна из тех прогулок, которыми Оби-Ван вместе с бывшим падаваном могли убить время в мире, котором они никогда не бывали, восхищаясь разнообразием жизни в обширной сложной галактике. Безусловно, отдалённая планета отвлекала мысли от военной обстановки, к которой он привык, зелень куда приятнее серебристых городских стен Корусанта. Кеноби уже начал было думать о том, чтобы показать Энакину сады в Храме, когда тот внезапно замер и сказал: — Могу я кое-что спросить? — Конечно. — Есть кое-что... вернее, кое-кто, кого я помню из... до всего этого, — он запинался, выглядя неожиданно взволнованным. — Эм... ты знал мою мать? Джедай почувствовал, как рот приоткрылся от удивления. «Энакин вспомнил свою мать? Это же потрясающе, чудесно...» Он прочистил горло: — Боюсь, я никогда не встречался с ней, но в прошлом ты мне рассказывал о ней. Скайуокер шаркнул ногой. — А ты... ты... эм... ты не знаешь где её можно найти? «О. Ох. О нет, Энакин. О, ох-ох-ох». — Энакин, — медленно произнёс Оби-Ван, поворачиваясь к нему лицом. Выражение на нём, должны быть, выдало джедая. «Это... о, нет». — Энакин, твоя мать... она умерла. Практически три года назад. Сначала юноша просто смотрел на него. Затем его брови свелись к переносице, на лице отразилось замешательство. — Нет, — прошептал он, как если бы слова могли вернуть её. В его глазах, вновь таких голубых, читалась рухнувшая надежда. — Но, это... нет, но она же... единственное, что я... Казалось, Оби-Ван падал в бездонную пропасть. Сердце ушло в пятки. Он смог выдавить лишь: — Мне так жаль… Скайуокер запустил человеческую ладонь в волосы. Прижал металлический кулак к губам, а затем к бедру, потерянно озираясь. Он сделал несколько шагов вперёд, затем назад, а потом опустился на землю, уставившись на грязь. Джедай не двигался. На самом деле он не мог. Глубокая, ужасная печаль грузом легла на сердце. Мужчина никогда, никогда даже не думал о том, что ему когда-нибудь придётся вести эту беседу, так скоро, здесь, в этой глуши на пути домой, прежде чем заверит Энакина, что ему можно доверять, что джедаи ему помогут, и что всё будет в порядке... Оби-Ван наблюдал за тем, как бывший падаван медленно, осторожно опустился на землю и свернулся калачиком, зажмурившись и ничего не говоря. В десяти метрах от него магистр-джедай сел в медитативную позу и попытался освободить разум от ужасающего воя агонии, фейерверками вспыхнувшей в Силе. Бесполезно. Неважно, насколько сильную боль это причиняло, он не мог сосредоточиться на чём-либо ещё, кроме знакомого ощущения друга в Силе во второй раз за долгие месяцы. Через какое-то время прерывистое дыхание бывшего падавана утихло. Отсюда Кеноби мог видеть, как размеренно вздымалась и опускалась его грудь, безжизненный, лишённый эмоций, рассеянный взгляд направлен в небо, тело застыло, словно юноша хотел вечность пролежать на том месте и не двигаться ни на дюйм. Ещё некоторое время спустя Оби-Ван поднялся, пересёк в несколько шагов расстояние между ними и сказал, надеясь, что мягко: — Хочешь пойти сейчас? Мужчина не был уверен, ответит ли Энакин, или мог ли он вообще это сделать. Затем тот произнёс: — Ладно. Оби-Ван протянул руку, чтобы помочь ему встать; Скайуокер поднялся на ноги самостоятельно. Остаток пути они прошли в тишине. Когда джедайский шаттл показался в поле зрения, бывший падаван с небольшим интересом посмотрел на него, а затем последовал за магистром внутрь. Они прошли через главный отсек к задней комнате, где Оби-Ван отчасти по привычке нагрел воды, чтобы заварить чаю. Энакин топтался на месте, пока джедай не закончил. Он указал на пару кресел, прикреплённых к полу. — Пожалуйста, присаживайся, — юноша сел, поморщившись — пока единственное изменение выражения на его лице с неприятного открытия. Кеноби нахмурился. — Ты ранен? Друг взглянул на него, словно не понял вопроса. — О, — безучастно сказал он. — Нет, я просто... ничего... — Если я что и понял за годы нашего знакомства, — произнёс Оби-Ван, — так это то, что под «ничего» всегда скрывается что-то. Энакин медленно опустил человеческую руку на правый бок. Когда он заговорил, его голос звучал так, словно каждое слово давалось ему с трудом: — Дроиды продолжали... находить меня, и... я не знал, что ещё сделать... Внезапно джедаю сильно поплохело. — Они... что-то имплантировали тебе? — кивок Скайуокера развеял его подозрения, которые появились, когда сепаратисты поймали того на Шарлиссии. — И ты вырезал это из себя? — Энакин снова кивнул. Оби-Ван пересёк маленькую комнату, поставил две чашки чая на стол и сел напротив него. — Могу я взглянуть на рану? — пожав плечами, тот схватил металлическими пальцами край куртки, сделанной из толстой искусственной кожи, и немного приподнял. Джедай выдохнул. Рана, конечно, не была самой ужасной из тех, что ему довелось повидать, но если её сейчас не обработать, может начаться заражение. Он непринуждённо спросил: — Не против, если я её обработаю? — Энакин снова пожал плечами. Развернувшись, чтобы взять аптечку, магистр позволил себе нахмуриться. Апатия не была самой часто выражаемой эмоцией Скайуокера. Юноша был пылок во всех смыслах, и видеть обратное всегда удручало. Оби-Ван смочил тряпку и приложил к воспалённой коже. Это должно было быть болезненно, разве что немного, однако Энакин не отреагировал. Его взгляд был отрешённым, глаза блестели, а выражение на лице выглядело угнетённым. Кеноби промокнул рану дезинфицирующим средством и наложил повязку с бактой, прежде чем закрыл аптечку и выпрямился. — Вот и всё. Лучше? Энакин не ответил. Они сидели в тишине. Оби-Ван потягивал чай. Юноша сидел в состоянии апатии. Наконец, не двигаясь, тот спросил: — Как это произошло? Магистру не нужно было спрашивать, что он имел в виду. Мужчина отставил чашку. — В общем-то, почти так же, как и с тобой: её похитили и пытали, — сказал он, горло внезапно пересохло, а голос задрожал. — Тускенские рейдеры на Татуине. Твоей родной планете, — добавил джедай. Энакин зажмурил глаза и прислонился головой к стене. — Почему это произошло со мной? — прошептал он. Помолчав, Скайуокер открыл глаза и посмотрел прямо на Оби-Вана с отчаянной мольбой в глазах. И Кеноби рассказал ему. О гунганах, Набу, Гривусе, решении Падме и его последствии. Единственное, о чем он умолчал — это насколько было больно. Усталый взгляд в глазах Энакина не вязался с его юностью. И вновь, невзирая на все невысказанные джедайские банальности о физической близости и её влиянии на привязанность, больше всего Оби-Вану хотелось прижать к себе бывшего ученика и больше никогда не отпускать. Когда объяснение закончилось, Энакин тяжело сглотнул и зажмурился. Он сделал большой прерывистый вдох, чтобы откровенно не разрыдаться. Скайуокер прошептал: — Но почему я? Мужчина наклонился. — Послушай, — мягко сказал он, — знаю, это больно, и я не собираюсь делать вид, что понимаю, каково тебе, но у тебя есть друзья, которые хотят помочь, несмотря на всё то, через что ситхи заставили тебя пройти. Я буду рядом столько, сколько захочешь. Обещаю. Энакин вытер со щеки слезу, затем ещё одну, и Оби-Ван окончательно спросил: — Ты пойдёшь со мной домой? Юноша кивнул, не произнося ни слова, слышно было лишь его прерывистые вдохи.***
Поднявшись, чтобы поговорить с Советом от имени Энакина, Оби-Ван понадеялся, что разговор с ними пройдёт легче этого. Однако обнаружил себя упрямо сидящим в кресле, пытаясь вразумить двух мудрых магистров. — Нужно, чтобы он доверял нам. Голограмма Винду осуждающе на него посмотрела. — Как бы сильно ты того не хотел, Оби-Ван, но мы не можем доверять ему. Его обучили как ситха. Неизвестно, каковы его истинные намерения. — Я уже говорил вам, что ему нужна помощь. Он хочет быть там, где ситхи не смогут им управлять. Я внимательно его изучил. Он не обманывает. — Видишь только то, что хочешь ты, Оби-Ван, — произнёс Йода. — Если привезёшь сюда его, под охрану поместить его нужно. Поверить на слово ему не можем мы. — Не нужно заключать его в тюрьму, — резко ответил Кеноби. — Ему нужно вернуться к обычной жизни настолько, насколько возможно. Энакину нужна нормальная жизнь. Он никогда не согласится на ваше предложение. Винду сказал: — Тогда ты должен уговорить его по-другому. Оби-Ван вскинул брови и скрестил руки на груди. — Я не собираюсь ему лгать. — Это единственный путь, Оби-Ван. Сейчас не время позволять своей привязанности к тому, кем Скайуокер был год назад, брать над собой верх. — Магистр, я не собираюсь ему лгать. — Тогда ты ставишь под угрозу галактику в целом, предлагая позволить ситху разгуливать на свободе, — сурово ответил Мейс. — Мы не о ситхе говорим! — почти огрызнулся Оби-Ван, теряя терпение. Он перевёл дыхание, браня себя. Йода и Винду лишь оберегали Республику и выполняли свой джедайский долг. Они мудры и служат гораздо дольше него. Они не знали, какой эмоциональный груз тащил за собой Скайуокер. И всё же часть его считала, что они по-прежнему принимали участие в своём извечном сопротивлении существовании Энакина в целом. Кеноби попытался снова: — Это Энакин, которого похитили, промыли мозги и заставили выполнять всё, что скажут ситхи. Он совсем не хотел, чтобы так случилось, и теперь ищет помощи, а мы единственные, кто может дать ему необходимое. Длинные уши Йоды поднялись и опустились вместе со вздохом. — Привязан к Скайуокеру ты. Скрыла видение всех возможностей от тебя привязанность эта. Прав, возможно, ты, Оби-Ван, но, возможно, и нет. В природе Тёмной стороны обман. — И в твоём нынешнем состоянии обмануть тебя не представляется сложным, — сказал Винду. Оби-Ван стоял на своём. — Энакин не обманывает. Я совершенно в этом уверен. Кроме того, никто в своём уме не попытался бы убить джедаев в самом Храме. Это же самоубийство. Корун произнёс: — Ситхи нерациональны. — Он не, — слишком холодно проговорил Кеноби, — ситх. Он напуганный человек, кому нужна помощь заботящихся о нём людей. Я о нём забочусь, даже если мне не позволено, и... и если вы не разрешите ему вернуться без заключения в тюрьму, тогда я помогу ему где-нибудь в другом месте. Мейс нахмурился и скрестил руки. — Нужно ли напоминать вам, что вы член Совета, у которого есть в Храме падаван, мастер Кеноби? — Нет, — осторожно ответил тот. — И, полагаю, мне не нужно напоминать вам, магистр, что Асока не меньше моего жаждет видеть Энакина в добром здравии. — Винду и Йода обменялись нечитаемыми взглядами. Оби-Ван попытался снова: — Магистры, вы знаете, как сильно я уважаю Совет. Я всегда крайне внимательно следовал вашим приказам и пытался привить то же повиновение своим падаванам с переменным успехом. Однако если вы собираетесь попросить меня сделать нечто, что, как я посчитаю, навредит Энакину ещё сильнее, тогда я не сделаю того, чего вы хотите. — Дай нам минуту, — сказал Мейс, и изображение магистров исчезло. Мужчина откинулся в кресле пилота и провёл рукой по волосам. Он мельком посмотрел, как листья деревьев качнулись под бризом острова, смутно гадая, нужно ли пойти проверить Энакина, прежде чем разговор возобновится. — Хорошо, Оби-Ван, — сказал Винду. — Можешь привезти с собой Скайуокера в Храм при трёх условиях. Первое — он лишается светового меча на неограниченное время. Второе — он должен оставаться с тобой или под охраной всё время. Третье — по прибытии мы сами внимательно изучим его, дабы убедиться, что сказанное им тебе — правда. Кеноби выслушал и кивнул. — Выглядит справедливо. Я передам ему ваши условия. — Ему придётся быть очень осторожным, Оби-Ван, — предупредил Мейс. — Мы не будем рассматривать любые промахи как таковые. Мы будем исходить из того, что он по-прежнему хранит в некоторой степени верность ситхам. На мгновение Оби-Ван хотел было ответить, однако произнёс: — Благодарю, магистры, — и слишком торопливо отключил связь.***
Когда они прибыли на Корусант, на планету уже начинали опускаться сумерки. Корабль вошёл в атмосферу, и их встретило светившееся розовым небо, Энакин смотрел в даль точно так же, как смотрел в гиперпространство на всём пути до дома. Совсем не похоже на некогда болтливого падавана. Оби-Ван указал вдаль, пока они летели. — Здание с круглой крышей вон там — Сенат, там развлекательный район. А вот и Храм джедаев. Надо признаться, Кеноби был рад вернуться домой. Пять шпилей в сумерках успокаивали любого измученного войной джедая. Оби-Ван через коммуникатор проинформировал Храм об их прибытии и направил корабль к ангару главного шпиля. Посадка вышла несколько неровной, но, в конце концов, из них двоих Кеноби не был лучшим пилотом. — Тебе всё ещё нравится летать? — непринуждённо спросил он, останавливая шаттл, в попытке разрядить обстановку, пытаясь удержать Энакина от беспокойства из-за допроса, который вот-вот произойдёт. Скайуокер лишь посмотрел на него с минуту, будто его застигли врасплох, словно не понимал, зачем кому-либо об этом спрашивать. — Думаю, да. Магистр щёлкнул переключателем и опустил трап. В искусственно освещённом ангаре их ждал небольшой приём. Асока, Мейс... и четыре безликих стража Храма. Юноша, казалось, всё понял и бросил на него укоряющий взгляд. — Я думал, ты сказал, что... — Мне жаль, — искренне ответил джедай. — Не думал, что они так поступят. Всё будет в порядке. Просто... постарайся не скрываться в Силе. Просто постарайся быть с ними честным. Обстоятельства им уже известны, надеюсь, никаких сюрпризов не будет. Он шёл впереди, а Энакин — следом за ним. Когда они дошли до группы джедаев, стражи подняли неактивированные световые мечи и произнесли: — Руки вверх! Посмотрев на Оби-Вана, Энакин послушно выполнил приказ. Он выглядел озадаченным и напуганным, когда один из стражей снял с его пояса световой меч. Асока сердито посмотрела на Винду. Кеноби скрестил руки на груди и сказал Мейсу: — Магистр, не думаю, что это необходимо. Энакин не представляет угрозы. — Мы это выясним, Оби-Ван, — холодно ответил тот. Он посмотрел на Скайуокера. — За мной. Они последовали за ним из ангара к главному турболифту, ведущему к залу Совета. Бывший падаван съёжился под бдительным взглядом джедаев. Асока чуть задержалась с Оби-Ваном, обменявшись с ним обеспокоенным взглядом. Когда они вошли в зал Совета, к счастью, стража осталась снаружи. Хорошо. Их присутствие всё равно было излишним, особенно учитывая то, что находившееся в настоящий момент на Корусанте девять членов Совета были ещё и самыми опытными воинами в галактике. Мейс направился к своему креслу, Энакин прошёл в центр комнаты; Кеноби остался с Тано у двери. Йода заговорил первым. Он открыл глаза, вероятно, выходя из медитации. — С возвращением, юный Скайуокер. Немало времени прошло. Юноша не знал, куда деть руки, и ничего не ответил. Винду, как всегда беспристрастный, сказал: — Энакин Скайуокер. Ты ответственен за убийство пятнадцати рыцарей-джедаев и бессчётное количество клонов. Ты отрицаешь это? Оби-Ван почувствовал, как его присутствие в Силе дрогнуло. Он мог сказать, что тот пытался оставаться открытым в ней, честным, как магистр ему и сказал. — Нет, — сказал Энакин. — Кому принадлежит твоя верность? — спросил магистр Мунди. Он обнял себя руками, защищаясь. — Никому. Себе, не знаю. — Ситхам? — спросил Винду. — Нет. Йода сложил руки на трости. — Твоим учителем-ситхом Дарт Сидиус был? — Был. Да. — Сказать нам, кто такой Сидиус можешь ты? Лицо юноши приобрело озадаченное выражение. — Не знаю. Он просто Сидиус. — Имеет ли Сидиус непосредственное влияние на кого-либо в Галактической Республике? — спросил Винду. — Не то чтобы я знаю, — ответил он. Его голос задрожал. — Не знаю. — Правда ли, что Сенат полностью находится под властью Дарта Сидиуса? Энакин закусил губу. — Честно говоря, я совсем ничего не знаю о Республике. Винду откинулся в кресле и смерил Скайуокера нечитаемым взглядом. — Мне и многим другим членам Совета с трудом верится, что ты мог так тесно сотрудничать с лордом ситхов и совершенно ничего не знать о его действиях или личности. — Я не «тесно сотрудничал» с ним, — сказал Энакин. — Я всего лишь делал то, что мне говорят, потому что если я не буду... — он замолчал, отчуждённо глядя в пол. Прервав молчание, Йода сказал: — Сказать нам, где он, можешь ты? Юноша поднял голову, к хмурому взгляду прибавилось тяжести, которой раньше не было. Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, а затем закрыл его. Вся комната ждала, пока тот закрыл глаза на несколько секунд, а затем открыл. Снова оглянулся. Наконец Скайуокер сказал: — Простите, вы задали ещё один вопрос? Кеноби заметил, как Асока коротко посмотрела на него. Видел, как несколько членов Совета тоже переглянулись. Йода повторил вопрос, и Энакин сказал: — О. Эм... он... он был на Серенно, но, думаю, уже прошло несколько недель. Наверное, его уже там нет. Оби-Ван сильно нахмурился. Он сказал: — Ты был во дворце Графа Дуку? — Энакин посмотрел на него и кивнул. Оби-Ван почувствовал приступ тошноты от мысли, что он был во дворце Дуку под прикрытием не больше одиннадцати месяцев назад. «О Сила, прошу, скажи мне, что Энакина там тогда не было», — но этой загадке придётся подождать. — И у тебя нет больше информации относительно местонахождения Сидиуса? — с сомнением поинтересовался Винду. Юноша сказал: — Нет. Собрание погрузилось в молчание, и внезапно всё стало точно таким же, как двенадцать лет назад, когда девятилетний мальчик стоял на том же месте, замёрзший, напуганный и тоскующий по матери. Теперь всё было точно так же, по правде говоря. Оби-Ван сделал глубокий вдох, переводя дух. «Терпение, — сказал он себе. — Пережди». Зал Совета напоминал сосредоточение Силы. В идеале она должна быть отражающей, светлой, созерцательной, спокойной. В последнее время Сила всё чаще была противоречивой, напряжённой, мрачной. Сейчас же она была... стеснённой. Кеноби знал, что это лишь отражение собственных чувств Энакина; юноша напоминал аккумуляторный генератор Силы. И именно в зале Совета его эмоции усилились, и, учитывая, что тот пытался держаться открыто, любой чувствительный к Силе мог видеть прямо сквозь него, чем магистры, сидящие в свои креслах, сейчас и занимались. Смотрели на правду Энакина. На его тьму. Его страхи. И юноша выглядел таким стеснённым. Оберегающий, заботливый учитель в Оби-Ване хотел тут же броситься на помощь. «Просто жди, — сказал он себе. — Жди и оставайся спокойным ради него». Ещё две минуты. Пять минут полной тишины. Десять, и это было слишком. Не для него, для Энакина. Казалось, тот сейчас заплачет. Увидев, что Скайуокер взглянул на него с мольбой в глазах, Оби-Ван решил прекратить это. — Достаточно, — сказал он, нарушив тишину и присоединяясь к бывшему падавану в центре. Взгляды членов Совета переместились к нему. Некоторые были удивлёнными. Ладно... это правда, что перечить Совету не было в его привычках. Мейс посмотрел на него. — Мы ещё не закончили испытание, мастер Кеноби. «Спокойно». — Двенадцать лет назад ваше испытание заняло несколько часов, однако решение вы приняли ещё до того, как начали, — подчёркнуто произнёс он. — Простите, магистры, но что ещё вам нужно узнать? — Правду, — резко ответил Винду. — Как я сказал, вериться с трудом, что кто-то, спокойно убивавший джедаев, может прийти к нам в поисках прощения без скрытого мотива. Преступления, совершённые тобою в отношения этого Ордена, не могут быть прощены. Что-то переменилось в Энакине, и краем глаза Оби-Ван увидел, как тот скрестил руки на груди. — Не нужно мне ваше прощение, — сказал тот, всего лишь с намёком на свою прежнюю, по обыкновению дерзкую натуру. — Мне всего лишь нужно... э... — он посмотрел на Оби-Вана. — Как ты назвал это? «О». — Убежище, — сказал Кеноби, посмотрев на Винду, чьи брови взметнулись в чёрством скептицизме. — Убежище предоставляется беженцам, жертвам другого государства, — сказал корун строго, резко. Оби-Ван холодно ответил: — В демократии убежище предоставляется тем, кто в опасности, что применимо к нашей ситуации. — Каким же это образом? Прежде чем он смог заговорить, Энакин прервал его: — Они меня пытали! Только поэтому я вообще делал всё, что мне говорили, потому что если бы не стал, они бы продолжили меня пытать до тех пор, пока я не подчинюсь! — Кеноби осознал, что его трясло. Скайуокер продолжил: — Никто не выдержит такие пытки. Никто. Мейс решительно возразил: — Нельзя от нас ждать, что мы позволим кому-то, кто убил пятнадцать джедаев, разгуливать по Храму, когда ему захочется. — Да не волнует меня Храм, я лишь... — в нём снова что-то переменилось, и в мгновение ока Энакин от эха прежнего высокомерного, самоуверенного, дерзкого себя вернулся к потрёпанному и разбитому себе настоящему. — Просто держите меня подальше от ситхов, пожалуйста, это всё, что я хочу. Больше меня ничего не волнует. Йода и Винду долго обменивались взглядами друг с другом. Затем гранд-мастер произнёс: — Минута наедине с Оби-Ваном нам нужна, падаван Тано, юный Скайуокер. Асока с Энакином мельком глянули на оного и вместе вышли. Кеноби посмотрел им вслед, затем развернулся к магистрам. И ждал. Йода заговорил первым: — Страха много в нём, — сказал он. — Больше даже, чем когда впервые пришёл сюда он. — Большая часть этого страха направлена на джедаев, — добавил Сэсси Тийн. — Он едва говорил и казался замкнутым. — Это потому что он считает, что джедаи хотят его убить, — произнёс Оби-Ван. — Я сказал ему по пути сюда, что джедаи великодушны и справедливы по природе. Я бы очень хотел, чтобы он верил в это так же, как я. Винду сказал: — Я ему не доверяю. Кеноби перевёл взгляд на него. — Со всем уважением, магистр, вы никогда ему не доверяли. Корун посмотрел на гранд-мастера, затем на остальных членов Совета. — Оби-Ван, мне кажется, что ты не совсем осознаёшь, что мальчишка убил по крайней мере пятнадцать джедаев, включая двух падаванов. — Так что вы хотите сделать, магистр? — решительно спросил Оби-Ван. — Заключить в тюрьму? Вы должны были почувствовать это. Он не лгал. Он лишь хочет защиты от ситхов. Ки-Ади-Мунди произнёс: — Следовательно, наиболее безопасное для него место будет под стражей внутри Храма. — Слугой Тёмной стороны он стал, — добавил Йода. — Полон страха и гнева он, больше прежнего даже. Если не полностью канул во тьму он, вскоре проделает оставшийся путь. Опасное влияние это может возыметь на джедаев в Храме. Кеноби сказал: — Я поработаю с ним, чтобы убедиться, что такого не произойдёт. — Сила такая у тебя есть? — спросил гранд-мастер. — Долг такой? Пло Кун произнёс: — Скайуокер больше не твой падаван. — И более того, — добавил Винду, — у тебя есть обязанности перед падаваном Тано, этим Орденом и местом в Совете, на которое мы тебя назначили. — И безмерно благодарен за эту должность, магистры, но это не значит, что я могу стоять в стороне и позволять, чтобы с Энакином обращались совершенно иначе, чем тот того заслуживает. Обстоятельства, в которых он оказался, не его вина. Мы не можем наказывать его за то, что ситхи с ним сделали. — Обстоятельства, при которых он совершил преступления, незначительны, — сказал Мунди. — Мы просто не можем позволить ему свободно бродить по Храму. — Вам и не нужно, — ответил он. — Я пригляжу за ним. Он не пойдёт никуда без меня или Асоки. Сэсси Тийн заговорил следующим: — Считаешь, падаван Тано сможет дать ему отпор в случает подобного инцидента? Оби-Ван подавил в себе нетерпеливого зверя. — Не будет никаких инцидентов, потому что Энакин не агент ситхов. Даю слово. Мейс Винду наклонился вперёд, опёршись локтями о колени, рассматривая его. — Оби-Ван, время, когда ты брал на себя ответственность за все поступки Скайуокера давно в прошлом. Он больше не ребёнок. Он достаточно взрослый, чтобы полностью осознавать свои действия. — Он жертва. — С собственными жертвами. — Он совсем не хотел убивать тех джедаев, — сказал Кеноби, позволив себе показать лишь каплю отчаяния. — Он сам мне об этом сказал. Пожалуйста, магистры. Ему нужна нормальная жизнь. Ему нужно время. Я не прошу вас доверять ему. Всё, о чём я прошу — это дать ему шанс. Позвольте мне за ним присмотреть. Я не дам ничему случиться с ним или кем-то другим. — Это может быть не в твоей власти, — произнёс магистр Мунди. Оби-Ван сжал челюсть. Затем расслабил её. — Нет, — согласился он, — может и не быть. Йода сложил руки. — В Скайуокера заглянули мы. Не лгал он, только разве что не использовал Тёмную сторону, чтобы обмануть нас, он. Опасно это — иметь среди нас адепта Тёмной стороны. Побудить его бросить сию привычку должен ты. Кеноби кивнул. — Тогда ему будет разрешено остаться? — Исключений много для Скайуокера в прошлом мы сделали, — сказал гранд-мастер. — Ещё одно сейчас сделать мы должны, если всё ещё шанс, что пророчество правдиво, есть. — Оби-Ван хотел прикусить губу. «Ах да, конечно. Пророчество. Единственная причина, по которой Энакин для них когда-либо что-то значил». Он одёрнул себя. Разумеется, это не так. Разумеется. Кеноби произнёс: — Спасибо, магистры. Не думаю, что вы об этом пожалеете. — И поклонился. Минуту спустя Энакин с Асокой зашли обратно, присоединившись к Оби-Вану в центре. Он смог уделить им лишь по мимолётному взгляду, но заметно, что глаза у Скайуокера покраснели, а Тано выглядела поражённой. «О Сила». — Мы разрешаем тебе остаться, Скайуокер, — сказал Винду, — при уже данных тебе условиях. Ты всё время остаёшься либо с мастером Кеноби, либо с падаваном Тано. — Затем он посмотрел на вышеупомянутых. — Следовательно, любая неудача на вашей ответственности. — Они кивнули, и корун переместил взгляд обратно на Энакина. — В прошлом мы уже проявляли к тебе снисхождение в виду твоего возможного статуса Избранного. Впредь таких поблажек не будет. Мы не станем проявлять снисхождение, если что-то произойдёт. Никаких вторых шансов. Снисхождение? Оби-Ван не мог заставить себя согласиться. С детства и до зрелости ребёнка, а впоследствии и юношу критиковали, выставляли на всеобщее внимание, отвергали. Кеноби не уверен, из какой вселенной должен быть кто-либо, считающий, что Энакину делали поблажки. Но затем мужчина предположил, что предвзят. Скайуокер кивнул, а затем тихо, ровно сказал: — Я понимаю. Йода произнёс: — Да прибудет со всеми нами Сила, — что означало конец собрания. — Энакин, — позвал Оби-Ван, — пожалуйста, идём со мной, — и сопроводил юношу с тогрутой к двери, выходя из приёмной и направившись к турболифту. Стражи не последовали. На него снова обрушилась волна облегчения. Худшее пока позади.***
Пересекая коридоры и Храм, они шли до тех пор, пока наконец не достигли апартаментов. Оби-Ван вошёл первым. Бросив взгляд на бывшего ученика, он сказал: — Раньше мы жили вместе, когда ты был моим падаваном, а когда началась война, и тебя посвятили в рыцари, мы не разъезжались. — Магистр указал вокруг. — Это комната для медитаций, там небольшая кухня, а тут гостиная. — Затем он замолчал, заколебавшись. — Что-нибудь... кажется знакомым? Скайуокер огляделся, и его лицо постепенно приняло печальное выражение, словно его надежды не оправдались. — Нет. — Позволь показать тебе твою комнату, — произнёс Оби-Ван. Они пересекли небольшой коридор, и, нажав кнопку, Кеноби открыл дверь в спальню Энакина. — Вот, — сказал он, указав внутрь. Взмахнув рукой, включил свет. Юноша просунул голову в дверной проём и неуверенно огляделся. — Ванная за той дверью, запасная одежда в шкафу. Я здесь немного прибрался, но ничего не менял, — добавил магистр. «Не то чтобы это важно, — размышлял он. — Энакин, скорее всего, и не заметит разницы». — Может, тебе принести чего-нибудь? — спросил Оби-Ван. — Ты голоден? — Юноша пожал плечами и уставился в пол. Кеноби произнёс: — Почему бы тебе не освоиться, а я принесу чего-нибудь. — Ладно, — ответил тот. — И, эм... спасибо. Ты не должен бороться ради меня. Мужчина улыбнулся ему. — Ты теперь с друзьями. А друзья борются друг за друга. Энакин посмотрел на него с чем-то похожим на улыбку, кивнул и вошёл в комнату. Затем магистр вернулся обратно в гостиную и рухнул на диван, на котором уже устроилась Асока. Глубоко вздохнув, он сказал: — Ну, по крайней мере, с этим покончено. Она ответила тихо, сдержанно: — Никогда бы не подумала, что увижу, как вы перечите Совету. Оби-Ван усмехнулся. — Полагаю, я наконец-то живу наследием своего учителя. — Она невесело ухмыльнулась и потеребила край юбки. — Ты в порядке, Асока? Та пожала плечами. — Это не обо мне вам нужно волноваться. — Если не я, то кто же ещё? Её взгляд был отсутствующим, и она не ответила. Вместо этого Тано сказала: — Ему понадобится гораздо больше помощи, чем мы можем дать, учитель. — Знаю. — Я... я не знаю, как с таким разбираться. — Тогрута посмотрела на него, широко раскрыв глаза. — Мне страшно. — Как и мне. — Чувствуя себя безмерно старым, Оби-Ван поднялся и направился на кухню. — Как и мне.