***
На следующий день она попыталась навестить Падме. Асока знала, что сенатор работала над мирным комитетом, словно обезумевшая, но лишь когда её секретарь сказала ей, что Амидала не вылезает из кабинета из-за встреч, Тано осознала, насколько сильно в действительности та занята. И всё же падаван решила задержаться на случай, если у неё получится заглянуть и поздороваться, поэтому она устроилась в углу просторной приёмной, стараясь не встречаться взглядом с секретарём Падме. Прошло полчаса, затем ещё, и Асока не могла понять, почему до сих пор тут. Политики приходили и уходили, а тогрута по-прежнему сидит. В конце концов она тут уже довольно давно, но ей казалось, что будет несколько странным, если секретарь скажет сенатору, что Тано прождала полтора часа и ушла, поэтому она решила подождать ещё чуточку... и ещё чуточку... и, может, ещё чу-у-уточку... Падаван собиралась было идти, когда дверь открылась, и Асока рискнула поднять взгляд. И вот она, величественная и уравновешенная, но тем не менее и на вид и по ощущениям Падме казалась напряжённой. Причёску и макияж Амидалы нужно бы подправить. Девушка даже не удостоила комнату и мимолётным взглядом, пока её секретарь неловко не указала в сторону Тано, тогда сенатор обратила внимание на тогруту. — Асока! — воскликнула она, волоча ноги к ней. — Ты уже давно тут? — Нет, — соврала она. — Я просто подумала, что заскочу повидаться с тобой, если ты не занята. — Я очень занята, — с раскаянием произнесла Падме. К этому моменту Асока была настолько уставшей, что ей было уже всё равно. — Мне очень жаль, но я должна идти на встречу. Я пытаюсь провести кампанию, чтобы собрать побольше одобрения к предложению комитета в Сенате, когда наступит голосование. Не хочешь заскочить как-нибудь в другой раз? — Нет, всё в порядке. И да, загляну как-нибудь в другой раз, — сказала Тано, поднимаясь на ноги. Она попыталась улыбнуться, но, скорее всего, у неё это не вышло. Амидала кратко сжала её плечо и, улыбнувшись, ушла. Не глядя на секретаря Падме, падаван последовала за ней минуту спустя. На мгновение тогрута подумала навестить свою подругу Рийо Чучи, но Сила знает, была ли она где-то за пределами планеты, или же занята чем-то другим, поэтому Асока лишь взглянула на своё встревоженное отражение в стекле выставочного стенда, вздохнула и направилась обратно в Храм.***
Асока лежала на спальном мате в своей комнате вот уже добрых три часа, глядя в окно на синее, лишённое звёзд небо, вроде и пытаясь заснуть, но в то же время думая о том, как лучше всего убедить Совет, что она должна вернуться на фронт. Всё равно она годится только для войны, и Тано достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения, даже несмотря на то, что она до сих пор падаван, так? Так. Тогда почему её с таким отчаянием хотят удержать здесь? Как же это выводит её из себя. Почему она не может просто вернуться на войну? Асоке уже доводилось быть самой по себе. Тано помогла освободить падаванов от трандошанских охотников, спасла тогрут-рабов из лап зайгерианцев и, конечно, наделала немало ошибок в прошлом, но на них же и училась. Асока больше не тот четырнадцатилетний юнлинг с резковатым нравом, выхаживающий больного хаттёныша в Дюнном море, пока её раздражительный новоиспечённый учитель отказывался говорить о том, что был когда-то рабом на этой самой планете. Всё, чего хотела тогрута, честно, было всего лишь (ну ладно, может, не всего лишь) встречей с 501-ым и свержением сепаратистов, и помощью Падме в окончании войны, чтобы Энакину с Оби-Ваном никогда больше не нужно было отправляться на фронт и рисковать своими жизнями. Тано села и ударил кулаком подушку, а затем ещё раз, потом поднялась и зашагала по маленькой комнате. Она добьётся своего. Покажет им, что заслуживает быть на поле боя, что её место там, что удерживать её тут — трата ресурсов, когда их и без того мало. Час был поздний, да и время неумолимо неслось вперёд, однако Асока открыла шкаф и переоделась в тренировочную одежду. Десять минут спустя она уже была в тренировочном зале, стукнула дроида по оплечью, чтобы активировать его, сказав: — Подстрахуй меня. И так она примерно в полдвенадцатого ночи занималась тяжёлой атлетикой, поднимая штангу настолько высоко, насколько казалось ей благоразумным, делая как можно больше подходов, пока не создалось ощущения, что её кричащие от напряжения мышцы вот-вот откажут. Разрабатывая трицепсы, тогрута заметила юного, едва достигшего возраста падавана мальчика, крадущегося от соседней двери и тихо пробиравшегося внутрь, чтобы сделать несколько подходов самому. Если бы у Тано были на то силы, она бы ухмыльнулась. Асока сама была такой же в его возрасте. И, что ж, она, возможно, не изменилась. Или определённо не изменилась. Когда руки стали походить на лапшу, падаван перешла к ногам. А когда почувствовала, что и они откажут, тогрута направилась к беговой дорожке, установив её под углом и побежала. Она бежала, бежала и бежала. Асока ужасно вспотела. Казалось, лёгкие полны стекла. Её немного подташнивало. Но вместо того, чтобы остановиться, Тано продолжала бежать. Не то чтобы она не понимала, что творит со своим телом. Тогрута понимала, что ничего не решит изматыванием себя далеко за полночь без разминки и восполнения запасов электролитов, чтобы наверстать дни пропущенных тренировок. Скорее наоборот сделает себе только хуже. Но здесь и сейчас Асока была переполнена энергией, которую нужно выпустить, в противном случае она просто взорвётся. Падаван бежала и дала волю воображению. Тано бежала сквозь густой, тернистый лес острова вместе с брошенными падаванами, использовавшимися в качестве охотничьих мишеней. Бежала через поле боя, избегая на каждом шагу бластерных выстрелов, врезавшихся в землю, где она стояла всего секунду назад. Через необратимо повреждённый крейсер, летящий прямиком к поверхности планеты. Бежала по длинному, извилистому пути, преследуя спидер врага. Дуку, она бежала за Дуку. Тогрута сжала ладони в кулаки и ускорилась, перейдя практически на спринт. Она доберётся до него. Проучит его. АсокаубьётДуку. Так же как он убил Энакина. Тано бежала. Но не достаточно быстро. Один неверный шаг, и падаван оступилась, споткнувшись на ровном месте. Вдруг её колени обрушились на беговую дорожку. Комната промчалась мимо неё, всё тело болело, а затем она внезапно оказалась на полу, пока беговая дорожка продолжала двигаться без неё, плотная конвейерная лента всё крутилась и крутилась под углом, пока Асока тёрла ушибленное колено, чувствуя себя глупо. Поняв, что пора уходить, падаван поднялась, чтобы отключить тренажёр, а потом направиться к выходу, чтобы жалко проковылять обратно в свою комнату. Однако внезапно всё поплыло, колено сильно ныло и подгибалось под её весом, лёгкие безумно болели, как и бока, голова... «Это было ошибкой, какая же я идиотка...» Асока сделала ещё шаг, но колено не выдержало. Тано гадала, зачем вообще сюда пришла и что пыталась доказать, её голова так раскалывалась, что... что... ... ... Голова кружилась... Она застонала, мгновенно вспомнив, что случилось лишь благодаря затхлому запаху пота, характерному тренажёрному залу. Мышцы ныли, создавалось ощущение, словно лёгкие вот-вот откажут. Тогрута открыла глаза и тут же увидела человеческого мальчика с короткой падаванской стрижкой, которая всегда казалась ей немного глупой. Он стоял на коленях, склонившись над ней, вспотевший, взволнованный и немного расплывчатый. Мальчик заговорил: — Вы в порядке? Я позвал медика, она скоро будет тут... — Ага, — ответила Асока, прижав ладонь ко лбу. Собственно говоря, это была ложь. Мир всё не переставал вращаться, и как только она попыталась сесть, стало только хуже. Тано прищурилась, глядя на мальчика. — Что ты тут делаешь так поздно? Разве уже не комендантский час? Его щёки забавно покраснели, а лоб нахмурился. — Эй, я позвал медика для вас, вы не можете сдать меня. Тогрута безрадостно усмехнулась. — Я и не собиралась. Я так тоже постоянно делала. Но ты мог напороться на кого-то пострашнее меня... встречал когда-нибудь магистра Винду? Падаван вздрогнул. — Это не первая моя вылазка в поздний час. — Он протянул Асоке одноразовый стаканчик с водой. — Как тебя зовут? Я Калеб Дюм. — Асока Тано, — сказала она, схватившись за бок, пронзённый острой болью, когда попыталась полностью облокотилась на стену. — У тебя есть учитель, Калеб? Он снова покраснел, опустив взгляд. — Нет. Конечно нет, поэтому-то он изначально и оказался здесь, стараясь стать лучше и этим произвести впечатление на рыцаря, дабы тот добровольно взял его в ученики. Иногда тогрута гадала, выбрал бы её кто-нибудь из учителей по собственному желанию, или она застряла бы в Храме на какой-нибудь скучной должности до конца своих дней, потому что была слишком... резкой. Тано откинула голову. — Что ж, не торопись с этим, потому что как только у тебя появится учитель, тебя тут же отправят сражаться на войне, которая отнимет у тебя всё. Калеб помолчал какое-то время, а затем тихо спросил: — Это и случилось с тобой? Асока вздохнула и отвернулась. — Понятия не имею. Мальчик явно не знал, что ответить, но ему и не нужно было, ведь мгновение спустя открылась дверь, и послышался новый голос: — Мне сказали, что тогрута-падаван упала в обморок, но не думала, что это ты, Асока. — Мастер Ундули? — спросила Тано, пытаясь сесть прямее, но Луминара мягко остановила её, присев рядом. — Я не знала, что вы целительница. — На самом деле, я не целительница, — сказала Луминара, копаясь в аптечке в поисках портативного сканера, найдя, она провела им рядом с головой и грудью Асоки. — Лазарету совершенно не хватает рук из-за войны, им нужны все, кого они смогут заполучить. К тому же, меня всегда интересовало искусство целительства, особенно с тех пор как... ну, ты знаешь. — Женщина замолчала на мгновение, помрачнев. Тогрута знала, о чём та говорила: у Баррисс всегда была особая страсть к целительству. И в её исполнении это казалось таким лёгким... Мириаланка прочистила горло. — У тебя обезвоживание, Асока. Ты вообще пила воду? Тано прикусила губу, внезапно почувствовав себя зелёным юнлингом. — Нет... Но я в порядке, мастер, просто закружилась голова на секунду. Я отправлюсь в свою комнату и прилягу, простите, что вытащила вас сюда в столь поздний час... — Единственное место, куда ты пойдёшь — это лазарет, — сказала мастер Ундули мягко, но строго. — Прямо сейчас вместе со мной. Тогрута закрыла глаза на мгновение и склонила голову. Смысла закатывать истерику не было. Станет только хуже. Асока чувствовала себя ребёнком, сказав: — Да, мастер. Калеб, однако, с интересом наклонился вперёд. — Вы хотели быть целительницей с тех пор как что? Луминара повернулась к нему, посмотрев на мальчика с лёгким изумлением. — Спасибо, что присмотрели за Асокой, юноша, но уверена, комендантский час для юнлингов давно начался. Испуганный Калеб вскочил на ноги. — Да, мастер. Эм... доброй ночи. Тано махнула ему. — Подожди, Калеб... — Мальчик обернулся, глядя на неё широко распахнув глаза. — Наслаждайся детством, пока оно у тебя есть. — Дюм выглядел озадаченным, но медленно кивнул и вышел. Мириаланка помогла подняться падавану, по-прежнему держащейся за кружившуюся голову. Когда они вышли из зала, Асока сказала устало: — Я хочу окончить войну, прежде чем ещё больше детей вроде него отправятся на фронт. Мастер Ундули тихо произнесла: — Как и я. Остаток пути до лазарета они провели в молчании. Тано думала о Баррисс, о том, как её подруга некогда мечтала изучать Исцеление Силы после окончания войны, как она желала прекратить сражаться, чтобы остаться дома и помогать раненым джедаям и клонам, но не могла, потому что недостаточно далёко продвинулась в обучении. Хотела бы Асока, чтобы Баррисс была рядом. Более того, падаван хотела, чтобы подруга не совершала того теракта. В лазарете Тано сняла сапоги и пояс со световыми мечами, а потом откинулась на кровати, пока Луминара ненадолго исчезла, вернувшись затем с лёгким ужином и огромным количеством жидкости. Мириаланка села на кровать Асоки. — Не хочешь рассказать мне, как себя чувствуешь, падаван? Тогрута мяла в руках кусочек хлеба. — Я просто устала. — Я знаю, что ты больше чем просто устала, Асока, — сказала мастер Ундули с печальной улыбкой. — Изматывание себя до глубокого изнеможения, находясь дома в безопасности, не похоже на тебя. Мы не на фронте. Что у тебя на уме? Ей казалось, что она вот-вот заплачет. Не от грусти или злости, а скорее это были бы слёзы, какими мы плачем, когда устаём от всего настолько, что хочется проспать вечность. И не «проспать вечность» в значении «умереть», просто крепкий сон, который бы восполнил все те упущенные ночи. — Просто мне кажется, что для меня нет причины тут находиться. В Храме я имею в виду. Я ничего тут не делаю. Никто во мне по-настоящему не нуждается. Я просто хочу вернуться на фронт и сражаться. — Я думала, что ты помогаешь Мастеру Скайуокеру с его выздоровлением? Тано фыркнула и демонстративно уставилась на кровать. — Никому я не помогаю, и он уж точно не выздоравливает. Луминара сложила ладони на коленях. — Расскажи мне поподробнее об этом. Откинувшись ещё дальше на больничной койке, Асока гадала, не зашла ли слишком далеко, могла ли говорить о произошедшем с Энакином, знал ли кто-то кроме неё и Совета джедаев или же подозревал о правде. Но, наверное, она по-прежнему может говорить издалека, не выдав при этом, что Скайуокера обратили на Тёмную сторону два очень злых лорда ситха, сделав машиной для убийств... — Каждый раз, когда я вижу Энакина, он выглядит всё хуже, — произнесла Тано. — Я должна быть с ним, когда магистр Кеноби уходит ради короткой передышки или по делам Совета, потому что кому-то нужно быть рядом, чтобы... присмотреть за ним, но... я не совсем ему помогаю. Даже не знаю с чего начать. — Говорят, что он пробыл в плену целый год, — тихо сказала муриаланка. — Я стараюсь не слушать слухи, но когда они касаются джедая, столь... известного, как Скайуокер, избегать их становится тяжело. Правда, что он потерял память? — Да, практически полностью, — подтвердила тогрута, чувствуя, как на глаза слёзы наворачиваются. Было трудно сдерживать их при мысли о том, насколько опустошённый и печальный у Скайгая взгляд всё время. Раньше она никогда его таким не видела. И, по правде говоря, это её пугает. — Он не слишком-то много говорит... Не знаю. — И как всё это на тебе сказывается, Асока? Падаван пожала плечами. Как странно то, что она всё ждала, когда кто-нибудь задаст этот вопрос, но по-прежнему не имела на него достойного ответа. — Я в порядке. — Опять же, если бы ты была в порядке, то не лежала бы сейчас на больничной койке. Тано опустила взгляд. — Наверное. — Ты говорила магистру Кеноби о том, как себя чувствуешь? — спросила мастер Ундули. Асока покачала головой. — У него полно других забот. Это он должен был сломаться к этому времени, магистр Кеноби делает всё, что может, для Энакина и по-прежнему состоит в Совете, я даже не знаю, как он всё это успевает. Не хочу его обременять. Луминара мягко улыбнулась. — Я знаю Оби-Вана уже очень давно и уверена, что ты его не обременишь. Оби-Ван один из самых... — она обвела комнату взглядом, подбирая нужное слово, — ... заботливых джедаев, встречавшихся мне. Зачастую учитель и ученик признают друг друга как независимых личностей, но я помню, что магистр Кеноби всегда ставит нужды своего падавана превыше своих настолько, что — пожалуйста, не говори ему об этом — некоторые, бывало, шутили, что он, скорее родитель Скайуокеру, нежели мастер. — Приподнятые уголки её губ медленно опустились в угрюмости. — Могу заверить, что, будучи учителем для падавна, тяжело посвятить себя полностью опеке над кем-то. Чтобы избежать привязанности, мастера часто сохраняют определённую дистанцию и чувство приватности. Однако Оби-Ван... что ж, он определённо исключение. Это правда... Магистр Кеноби так заботится о своих падаванах, что иногда его опека становится излишней, даже навязчивой. И сам Оби-Ван знает об этом. Возможно, поэтому у них и были в последнее время проблемы с общением. Она так сильно не желала подчиняться, а он — привязываться. Снова. — Я просто хочу, чтобы всё было как год назад, — произнесла Тано. — Как и я временами, — со скорбью ответила мириаланка. — Но мы, как джедаи, довольно хорошо знаем, что такие мысли бесполезны. Не бессмысленны, просто бесполезны. Но вот что будет полезно для тебя, так это разговор с магистром Кеноби о твоих чувствах. Я действительно считаю, что он бы хотел знать. Вздохнув, тогрута кивнула. — Не могли бы вы только не говорить ему о произошедшем? — спросила она. — Я не хочу, чтобы он нянчился ещё и со мной, когда ему и так несладко. — Ладно, — ответила Луминара, — но только до тех пор, пока ты лучше заботишь о себе. Ты не настолько глупа, чтобы быть настолько беспечной. — Как скажете, мастер. — Вот и хорошо, — произнесла мастер Ундули с улыбкой, поднимаясь. — Тогда доешь свой ужин и ложись спать. Утром кто-нибудь возьмёт у тебя кровь на анализ, а потом ты будешь свободна. Договорились? Тано кивнула с фальшивой ухмылкой и рухнула обратно на кровать, когда мириаланка закрыла за собой дверь, думая о том, насколько разговор с Оби-Ваном обо всём этом легче на словах, чем на деле.***
Отправившись на следующий день поговорить с магистром Кеноби, она резко остановилась, как только вошла в его с Энакином апартаменты, услышав, как мужчина говорит с кем-то на кухне за стеной. Пройдя чуть дальше и прислушавшись немного, Тано поняла, что он говорит с магистром Винду по комлинку. И да, возможно, было бы этичнее оставить его наедине, но тогрута решила, что если она уйдёт, то никогда не сможет набраться смелости поговорить с Оби-Ваном, так что можно разок и подслушать. Послышался голос Мейса Винду: — Прошёл уже месяц, Оби-Ван. Не уверен, сколько ещё времени мы можем тянуть. — Вам не кажется, магистр, что месяц — ничтожно короткий срок, чтобы оправиться после такого? — Нам нужны все джедаи, что у нас есть, ты это знаешь. С каждой неделей мы теряем всё больше. Ты нам нужен на фронте. — И что вы собираетесь делать, когда никого не останется? — Ты знаешь, что я не могу на это ответить. Повисла тишина, и Асока почувствовала, как растут её шансы. «Пошлите меня туда», — хотела сказать она, выйдя из-за угла и умоляя магистра Винду отправить её на войну. Падаван не знала, что останавливало её. — Знаешь, есть другие варианты. Необязательно ты должен за ним следить. Мастер Кеноби вздохнул. — Да, магистр, знаю. Поверьте мне, я прекрасно знаю, какова ситуация, и делаю всё, что могу. Но я не могу... такое торопить нельзя. Однажды наступит момент, когда Энакин больше не захочет и не будет нуждаться в моей помощи, и когда это случится, вы со свободной совестью сможете послать меня на фронт. Но мне нужно время, магистр. Ему нужно время. И вновь джедаи замолчали, а затем: — Что ж, время на исходе. Гудок помог Асоке понять, что разговор окончен. Несколько секунд спустя она услышала голос Оби-Вана: — Разве твой учитель тебе не говорил, что подслушивать нехорошо? «Упс». Падаван зашла на кухню. — Видимо, я медленно учусь. Магистр устало махнул на противоположный стул, и тогрута села, наблюдая за ним. Его глаза были закрыты, а голова покоилась на ладони. — Временами я не могу им поверить, — произнёс он с намёком на презрение в голосе. — Такое чувство, словно Совет думает, что он машина. Почему все считают, что я могу починить его? Он не сломан, а страдает. Как эмпат может быть настолько лишённым сострадания? Вопрос был риторическим, но тем не менее Асоке хотелось бы иметь на него ответ. Оби-Ван потёр глаза и откинулся на стуле, а затем взглянул на неё, как будто только заметил. — Прости, Асока. Ты хотела о чём-то поговорить? Тано прикусила губу. Возможно... что ж, это не совсем то, что имела в виду Луминара, но это же прекрасная возможность… — Знаете, если магистру Винду нужен кто-то, чтобы отправиться на передовую, то я могу пойти. То есть, если им нужен кто-нибудь... Магистр покачал головой. — Я не был нужен ему для чего-то конкретного, они просто... на будущее, понимаешь... — Ну, — медленно сказала она, — я буду тут в будущем. Я хочу помочь, и я могу, а если им требуются джедаи, тогда я более чем способна выручить их. Мастер Кеноби казался несколько взволнованным, глядя на неё с залёгшей между бровями складкой. — Уверен, они справятся без нас. Особенно, если комитет Падме сделает свою работу. «Агх... Ладно, придётся выкладывать всё как есть». Асока опустила ладони на стол с излишней силой. — Учитель, я хочу на фронт. Хочу вернутся на войну. Я ненавижу тут торчать, мне нужно заняться хоть чем-то. Он побледнел. — Что? У тебя есть занятие... — Нет, учитель... — тогрута наклонилась как можно ближе. — Мне нужно быть подальше отсюда. Я никогда не засиживалась так долго на одном месте с тех самых пор, как была юнлингом, и я это ненавижу. Терпеть не могу. Я с ума схожу. Я просто скучаю по всему этому, понятно? Скучаю по сражениям, по клонам... по 501-ому. Прошу, просто скажите магистру Винду, что я готова отправиться на передовую в любой момент, самостоятельно, вы знаете, что я могу... Мастер Кеноби вскинул обе ладони. — Погоди, Асока. С чего это вдруг? Как давно ты так себя чувствуешь? — С самого начала! — ответила Тано. — С тех пор как у всех появились другие приоритеты! Я не хочу тут больше находиться! Учитель выглядел слегка ошеломлённым. Мужчина произнёс: — Я... мне стоило заметить, что что-то не так. Прости, Асока. — Учитель, — решительно заговорила та, — дело не в вас. Не извиняйтесь. Просто отправьте меня на войну. Лицо магистра приняло странное, полное тревоги выражение. — Ты предпочитаешь поле боя... дому? Падаван кивнула, ожидая настоящий ответ. — Что ж, — сказал он, почесав бороду. — Нет. — Что?! — практически вскрикнула тогрута, вскочив с места. — Я тут даже не нужна! Мне делать тут нечего! На передовой люди нуждаются в помощь, они умирают... — И я не хочу, чтобы умерла ты! — произнёс Оби-Ван с чуть большим нажимом. — Все мы думаем, что непобедимы, пока не падаем замертво с дырой в груди. Я не позволю тебе загубить свою жизнь. — Но это моя жизнь! — Тебе шестнадцать! — резко ответил джедай, наклонившись. — Будь моя воля, тебе изначально не пришлось бы отправляться на войну. — Разве я не проявила себя перед вами или типа того? Потому что я могу! И сделаю это, я покажу вам... — Асока... Та уже развернулась и бросилась к двери, когда нечто привлекло её внимание, нечто стоящее за углом, некто, ставший свидетелем их разговора и услышавший много лишнего. Временами Тано забывала об Энакине. Временами всё это казалось сплошной безумной фантазией, придуманной ею, в то время как Скайуокер был до сих пор мёртв. Временами, когда Асока видела его в живую, её сердце начинало бешено колотиться и пропускать удары, она чувствовала тошнотворный ком ужаса в горле, потому что была уверена, что смотрит на призрака. И сейчас у неё вновь зародилось это ощущение, прежде чем падаван вспомнила, потратив несколько мучительных секунд, что не будь Энакин жив, ей бы не пришлось торчать на этой планете, в этой комнате, не пришлось бы сталкиваться с такими проблемами, и вообще не о чем было бы беспокоиться. И так, сделав громадный вдох, тогрута постаралась успокоиться и произнесла: — Я не знала, что ты тут. Позади неё так же вскочил Оби-Ван, который, как и она, не заметил нового присутствия в комнате. Сначала Тано смутно вспомнила о том, что ситхи обучили Скайуокера скрывать себя в Силе, что объясняло их кратковременное неведение. Затем Асока осознала, что магистр вскочил лишь тогда, когда заметил Энакина, а не когда она бросалась на него, и почувствовала укол ярости. Но та утихла, когда юноша заговорил: — Не думаю, что ты должна туда отправляться. Тогрута пребывала в замешательстве. — Что? — На войну, — сказал Энакин. — Тебе не стоит на неё отправляться. Останься тут. Гнев мгновенно исчез, она коротко переглянулась с Оби-Ваном, прежде чем перевела взгляд обратно на лицо бывшего учителя. Казалось, ему так же тяжело смотреть ей в глаза, как и говорить. Его глаза были красными, голос — напряжённым, и всё лицо выглядело поникшим и опухшим, словно он долго плакал. Тано с силой прикусила губу. От одной только этой мысли ей тоже захотелось плакать. Очень. — Я, эм... — запнулась Асока, забыв из-за чего вообще так злилась. — Дело, просто, в том, что я занимаю место и... Энакин теребил край рукава, глядя на свои ладони. — Я лишь хочу, чтобы ты осталась. Краем глаза тогрута видела, как мастер Кеноби смотрел на бывшего ученика, словно охотник за сокровищами, глядящий на богатые залежи драгоценных камней неизведанной планеты. Она также не знала что сказать. Правда. Тано не могла подобрать ни единого слова. Совсем. — Я... э-э, — заикаясь произнесла она, чувствуя, как её монтралы горят тёмно-синим. — Я... ладно. Хорошо, я... я не... уйду. Я останусь. Скайуокер кивнул, наконец отведя от неё взгляд. Он практически напоминал ей ребёнка, потерявшего родителей в толпе, словно не хотел стоять на месте, но и не знал куда идти. В конечном счете, Энакин сказал: «Спасибо» — и отвернулся, выйдя затем на маленький балкон и сев у стены. Асока могла лишь взглянуть на Оби-Вана разинув рот, тот также был лишён дара речи от удивления. Падаван попыталась сказать что-нибудь, но с её губ слетело лишь несколько «эм» да «э-э», магистр положил ей ладонь на плечо, произнеся: — Знаю. Тогда она не смогла сдержаться, несмотря на то, насколько это могло выходить за рамки, но тогрута придвинулась и обняла мужчину, прижавшись лбом к его плечу. Мастер Кеноби напрягся на мгновение, но тоже обнял её. — Простите, учитель. — Всё в порядке, Асока, — сказал он, мягко погладив её по спине. — Всё в порядке.***
Лишь спустя несколько часов Асока почувствовала, что наконец оправилась от бури эмоции, испытанной ею после слов Энакина: «Я лишь хочу, чтобы ты осталась». Тано не могла перестать об этом думать, о том, сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы просто выйти и сказать ей это глядя прямо в лицо. Говорить о своих чувствах честно, особенно без подготовки, тяжело, и, поверьте, она это прекрасно понимает. И так, всего лишь с небольшим осадком на душе, тогрута направлялась обратно в свою комнату после ужина, когда услышала повторяющийся стук за спиной, который всё никак не стихал. Она обернулась и почувствовала себя идиоткой, осознав, что магистр Йода шёл за неё уже добрую минуту, а то и дольше. — Мастер Йода, — заговорила она, пытаясь вести себя, словно специально не замечала его. Хотя, возможно, нет... эм, какой вариант лучше? — Гадал я, оглянешься ли когда-нибудь ты, падаван, — произнёс он лёгким тоном, но даже от бодрого голоса магистра Асока почувствовала холодок, пробежавшийся по ней. Поразительно, как после стольких лет один лишь взгляд Йоды мог парализовать любого, не говоря уже о том, чтобы заставить переосмыслить каждое решение, принятое ими в жизни. — Навещал группу юнлингов я, — сказал Йода, сложив обе руки на рукоятке трости. — Приятно это — говорить с джедаями роста моего. Испорчены вы, гуманоиды. — Он издал свой знаменитый смешок Йоды. Тогрута не удержалась от улыбки, хотя она ощущалась чуточку натянутой. — Полагаю, что никогда об этом не думала, мастер, — отозвалась Тано, пожав плечами. Старый джедай закончил смеяться и затем прочистил горло. — Говорил с мастером Луминарой я, упоминала тебя она. Чувствуешь лучше себя ты? Асока почувствовала, как её монтралы посинели, а горло немного сжалось. — Мастер, в ту ночь у меня была чёрная полоса в жизни, но клянусь, я медитировала и... — М-м-м-м, — прервал магистр её. — Объяснять себя нужды нет. Решил Совет, что отдых тебе нужен. Не забыли про тебя мы. Не игнорировали тебя мы. Скажи, как чувствуешь себя? Она шаркнула ногой и силилась посмотреть в его большие, зеленоватые глаза. Было бы глупо соврать. Он узнает. Мастер Йода всегда знает. — Я чувствую себя... бесполезной, мастер. Я чувствую, что должна чем-то заниматься. — На войне сражаться имеешь в виду ты? Падаван опустила взгляд. — Да. — Она замолчала на мгновение, засомневавшись, и сказала: — Это у меня получается лучше всего, мастер. Именно поэтому вы отправили меня на фронт тогда, годы назад. — Хм-м-м, нет, не так это, — произнёс Йода, ударяя тростью на каждом слоге. — Отправили мы тебя, чтобы научиться у Скайуокера смогла ты, и чтобы у тебя научиться смог он. И научилась ты. Выросла, как и он. Асока уставилась в пол. — Полагаю, мне есть ещё куда расти. — Хм-м-м-м-м. Джедаи никогда не перестают расти. Расту по-прежнему я. Останавливаться не можем мы, как и Сила. Смена обстановки нужна тебе, думаю я, но останешься здесь ты. Не вернёшься на войну ты, пока ценить не начнёшь время, в Храме проведённое. Чтобы добиться этого, другие занятия мы тебе найдём. Важные занятия. — Он медленно моргнул несколько раз, раздумывая. Затем продолжил: — С юнлингами работать нравиться тебе, не так ли? Видел с ними тебя я часто. Работать с ними можешь ты. Наставничество опытного джедая им нужно в это время тёмное. — Я могу заняться этим, — робко ответила Тано. Да, ей правда понравилось бы заниматься этим. Юнлинги милы, не испорчены и любопытны. Она сама была юнлингом не более трёх лет назад, и то, что Йода назвал её опытным джедаем — честь, о которой падаван может только мечтать. Магистр кивнул. — Хорошо. Начнёшь завтра ты, готова если. Помогать мастеру Синубу временно будешь ты. Асока низко поклонилась. — Благодарю, мастер. Ваше доверие для меня много значит. — Куда важнее себе доверять, падаван. Только тогда сможешь ты раскрыть потенциал свой. Доверие моё не нужно тебе Она кивнула. Ударив её напоследок по коленной чашечке тростью — и зачем он всегда это делает? — Йода поковылял в растущую тьму тускло освещённого коридора.***
К концу следующего дня Асока была приятно удивлена, что работа с юнлингами выматывает не меньше сражений. Разница, конечно, перевешивала сходства: во-первых, никаких взрывов, хотя она уверена, что детям бы это понравилось, и главное — никто не пытался убить её, и если бы Тано знала, насколько загруженная и сложная эта работа, то занялась бы ею с самого начала. Юнлинги как всегда переполнены смешных, забавных вопросов и комментариев: «Какая планета самая крутая из тех, на которых вы бывали?», «Зацените, что я умею, именно я одолею графа Дуку!», «Как много боевых дроидов вы уничтожили?» и самое любимое Асоки: «Были ли у магистра Винду волосы до войны?». Не самое весёлое занятие в её жизни. Работа всё-таки действительно тяжёлая, физически изматывающая, но с моральным вознаграждением. И самое главное, она чувствовала, что и впрямь занимается чем-то значительным. И да, временами, тогрута по-прежнему хотела бы вести клонов через град из бластерного огня и глядеть смерти в лицо (в героическом смысле, не суицидальном, конечно), но в целом, она была довольна. Однако, говоря на чистоту... Асока не была так уверена, что этого надолго хватит.***
Прошло три дня с начала её нового приключения, и наконец у Асоки выдался выходной. Она проспала до одиннадцати, размялась в одобренной Луминарой мере. Затем она быстренько сгоняла на спидере в ресторан, потому что еда в Храме быстро наскучивала, вернулась в комнату за датападом и, наконец, прижала ладонь к кнопочной панели апартаментов Оби-Вана и Энакина с единственной целью: поделиться своим новообретённым хорошим настроением с теми, кто в нём нуждается. Кому оно действительно нужно. Каждый раз падаван поражалась, как это жилище с двумя спальнями и ванными комнатами, помещённое в уютный и неприметный жилой сектор Храма, казалось, имело собственную атмосферу. В данный момент воздух здесь был спёртым, а свет, в основном, выключенным. В Силе Асока чувствовала, что мастер Кеноби находился на вершине полного спокойствия, спрятавшись в комнате для медитаций. Тогрута была рада, что и он смог обрести немного душевного равновесия, даже застряв в этой... ситуации. Она заметила свет, идущий со стороны гостиной, и тихо заглянула за угол посмотреть, нет ли там Энакина. На этот раз он бодрствовал, свернувшись на диване, как если бы тот был его раковиной, а его глаза были прикованы к голоэкрану, словно заворожённые. Тано повернула голову посмотреть, что Скайуокер смотрел, и внезапно почувствовала подступающую к горлу тошноту. Асока надеялась никогда больше этого не видеть. Дуку возвышался на подиуме, и Энакин на экране был в нескольких секундах от того, чтобы быть якобы застреленным парочкой боевых супердроидов, в то время как реальный Энакин смотрел запись трёх минут, изменивших всё, с совершенно непроницаемым, безэмоциональным выражением лица, подперев голову ладонью. Падаван не понимала, как он мог добровольно сидеть и смотреть эту голозапись, преследовавшую её вот уже двенадцать месяцев, и совершенно ничего не чувствовать. Особенно, будучи тем, кому пришлось испытать на себе всё. Тогрута, видимо, издала звук или, возможно, подсознательно вскрикнула в Силе, потому что Скайуокер внезапно перевёл взгляд на неё и ахнул, перегнувшись, чтобы впопыхах выключить экран. Но сделанного не воротишь... Асока едва могла пошевелиться и едва могла думать о чём-то, кроме того, что лучше бы решила провести ночь в тишине своей комнаты. Но нет, она пришла сюда, чтобы провести приятный вечер со старыми друзьями, и это Тано по-прежнему собирается сделать. Ей нужна просто, эм, минутка, чтобы всё переварить. Они молчали какое-то время, пока Скайуокер не заговорил: — Я просто... листал каналы... Асока тупо кивнула, делая вид, что поверила. — Сколько... раз ты смотрел эту запись? Энакин прикусил губу. — Может быть, семь. Она постучала пальцами по стене. — Хочешь об этом поговорить? — Нет... а ты? — Не особо. Вновь воцарилась неловкая тишина, которую Энакин, к счастью, нарушил. — Не хочешь, эм, присесть? — Ладно. — Её колени дрожали, поэтому ей понадобилось некоторое время, чтобы дойти до дивана и сесть на целую подушку дальше бывшего учителя. Краем глаза Тано заметила, как тот осторожно следил за ней, прежде чем опустить взгляд, теребя перчатку. Долгое время они просидели в неловкой тишине. Тогрута была слишком взволнованна, чтобы оторвать взгляд от угла столика перед ней. Никто из них не хотел начинать разговор первым. Наконец Энакин произнёс: — Итак... слышал, ты нашла чем занять время? Падаван кивнула, по-прежнему не поднимая взгляда. — Я помогаю с юнлингами, — ответила она. — Я что-то вроде помощника учителя. Повисла очередная пауза, а затем Асока сказала: — Мне не стоило приходить без предупреждения... Энакин был скор на ответ: — Нет, это я не слышал, как ты вошла, я бы выключил запись... — Всё в порядке, — заверила его Тано. Но это неправда. — Просто это было не так давно, и... я до сих пор помню этот день, словно он был вчера... — Я вообще не помню его, — сказал Скайуокер. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Тот искоса глядел на неё. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, но не так, чтобы ей хотелось отвернуться. Его глаза, как и он сам в Силе, были непроницаемыми, не выдавая ничего, но в то же время Асока чувствовала, что как никогда близка к нему. Даже если Энакин и не делился ничем, он и не отстранялся, падаван расценивала это как чертовски хороший прогресс. — Я хотела кое-что показать тебе, — сказала Тано, разорвав через какое-то время зрительный контакт. Она подняла и включила датапад. — Мы когда-то играли в одну, ну, игру в свободное время. С ней мы могли, вроде как, забыть о происходящем во вселенной и притвориться, что наши жизни... нормальные, что ли. Я подумала, что ты, может, захотел бы поиграть в неё. Ей казалось глупым говорить сейчас об игре, ведь в конце концов Энакин больше не понимал их шуток и связи, которая некогда была между ними. Тем не менее, он взглянула на датапад, и тогрута не знала, делал ли бывший учитель это, чтобы ублажить её, после довольно неловкого обмена взглядами, или же из чистого интереса. Асока повернула экран к нему. На дисплее появились несколько красочных мультяшных героев, скакавших в несуществующем мире развлечений, ожидая начала игры. — Да, конечно, — послышался чуточку неуверенный ответ, и опять же, Тано не была уверена, пытался ли Скайуокер потакать ей или нет, но она заставила себя не обращать на это внимания, подняв его датапад со стола и засинхронизировав их между собой, а затем и с голопроектором. Асока смотрела на экран с минуту, чтобы убедиться, что прошлого изображения точно, совершенно определённо нет, прежде чем активировать первый уровень. — Я переключу её в режим для новичков, — произнесла падаван, копаясь с управлением. — Хочешь, чтобы я открыла инструкцию? — Мне... кажется, что я помню, вообще-то, — пробормотал тот, скорее самому себе, слегка нахмурившись, Энакин посмотрел на ладони держащие датапад. Затем поднял голову, почувствовав её взгляд, и торопливо добавил: — Не саму игру, а лишь как управлять в целом. — Точно, — быстро сказала она, словно бы и так поняла, что он имел в виду. Тано нажала «Старт!» на экране, запустив уровень, и они начали играть. Некоторое время джедаи осматривались, пытаясь найти все спрятанные предметы. Затем же Асока растворилась в игре, словно бы перенесясь во времени на год назад, когда они с учителем постоянно вот так развлекались. Их персонажи странствовали по миру, не произнося ни слова, они слаженно работали, разгадывая головоломки, пока тогрута внезапно не ощутила, насколько ей неловко. Она гадала, чувствовал ли Энакин себя так же. — Слушай, — произнесла падаван через какое-то время, прочистив горло. Асока повернула голову, чтобы посмотреть на Скайуокера. — Слушай, я не хочу... эм, то есть... будет ли, ну, странно, если я спрошу тебя об этой всей... потере памяти? Тот перевёл взгляд на неё, пожав плечами. — Валяй. — Ну, — сказала Тано, бездумно болтая ногами. — Я знаю, что не часто бываю рядом. Надеюсь, ты понимаешь, что это потому, что я не совсем знаю, что сказать, а не потому, что мне всё равно. — На самом деле она сама того не осознавала, пока не произнесла вслух. Энакин кивнул, промолчав. Тогрута снова прочистила горло. — Так... что ты всё-таки помнишь? Юноша глубоко вдохнул, мягко опустив руки на колени. — Немногое. Обрывки из детства и кое-что из недавних событий. И совсем ничего про джедаев. На этом, в общем-то, и всё. Где-то... лет пятнадцать, думаю, просто... исчезли. — Ты помнишь всё, что произошло с тех пор, как ты прилетел сюда? — спросила Асока, пытаясь осмыслить. Его рот перекосился в замешательстве. — Не думаю. Я понял, что легко забываю что-либо, когда очень устаю, что происходит большую часть времени. Я знаю, что мне иногда приходится спрашивать Оби-Вана об одном и том же по десять раз, потому что не помню, что уже задавал этот вопрос. — Вот... отстой, — сказала с запинкой она. — Могу ли я как-нибудь помочь? Энакин прикусил губу. — Не знаю. Они вернулись на какое-то время к игре. Бодрая музыка и пастельные тона прекрасно отвлекали её от внезапно напавшей нервозности, когда Асока попыталась придумать, что ей сделать или сказать, чтобы помочь бывшему учителю, и при этом не заставив его думать, что она считает его неспособным позаботиться о себе. По правде говоря, Тано не знала, может ли он и в самом деле о себе позаботиться или нет. Тогрута не совсем понимала степень случившегося с Энакином. И не слишком уверена, что хочет понять. Но вот, что она хочет, так это помочь ему, сильнее чем когда-либо, потому что каким бы спокойным, не совсем малоподвижным и бодрствующим Скайуокер сейчас ни был, падавану пришлось напомнить себе, что тот до сих пор находится в глубокой депрессии и далеко не в наилучшем душевном состоянии. Интересно, если с виду ему сейчас хорошо, чувствует ли он себя так же? — Слушай, эм, — произнесла она. Асока приостановила игру, зная, что не сможет такой разговор вести, занимаясь чем-то ещё. Тогрута полностью развернулась, посмотрев прямо на бывшего учителя. — Не знаю, как сказать об этом, но я хочу, чтобы ты знал... я понимаю, что меня практически никогда нет рядом, но это только потому, что я, в общем-то, не знаю, что и говорить. Но если тебе вдруг что-то понадобиться, буквально, что угодно, пожалуйста, просто попроси меня, потому что клянусь, я брошу всё и тут же примчусь сюда, что бы то ни было. Энакин с минуту не отрываясь смотрел на неё, а затем опустил взгляд, отвернувшись и прикусив губу, видимо, в попытке понять, как на это лучше среагировать. Тано нервно сглотнула, чувствуя, как сердце ускорило свой ритм. — Я что-то не то сказала? — Нет! — быстро ответил он. — То есть, да. Просто, понимаешь... мне... не приходилось общаться с людьми, говорящими мне что-то подобное. Ей захотелось обнять его, но это уже выходило за рамки. Пока, во всяком случае. — Что-ж, теперь у тебя есть такие люди, — решительно заявила Асока. — И клянусь, я выбью всю спесь из любого ситха, который попытается приблизиться к тебе больше, чем на два световых года. Честно. Скайуокер наконец улыбнулся настоящей скромный полуулыбкой, напомнившей ей о старых добрых деньках, и хотя сердце её по-прежнему бешено колотилось, тогрута была рада, что сказала это. — Только если позволишь тебе помочь, — произнёс Энакин. Она улыбнулась ему в ответ, и, немного придвинувшись к нему, сняла игру с паузы.