***
К концу пребывания в зоопарке, они накупили так много плюшевых зверей, что может показаться странным в их возрасте, но в их оправдание табличка гласила, что вся выручка идёт на охрану оставшихся 97 сотых процента поверхности Корусанта, не покрытой городом. Очень по-джедайски, так ведь? Это заставило Асоку думать о том, насколько безумно, что планета может быть одним целым городом, что в свою очередь заставило её думать о том, как, должно быть, миллионы рас вымерли на Корусанте за время индустриального развития, и поэтому она рада, что потратила кредиты на всех этих плюшевых зверей... Тано рассматривала невероятно милую игрушечную банту, выбранную Энакином (банты, скорее всего, единственное, что можно назвать милым на пыльном шаре, приходившимся ему родной планетой), когда он внезапно сказал то, что из уст любого другого прозвучало бы весьма специфично: — Слушай, эм... прозвучит как гром среди ясного неба, но... прости, что когда-то пытался тебя убить. Краем глаза тогрута заметила, как седоволосая пожилая дама резко обернулась на них. Асока лишь пожала плечами, ответив: — Да без обид. — Правда? Потому что мне жаль. — Не. Я всё понимаю. — Хорошо тогда, ну... всё равно извини. И я рад, что не убил тебя. — Спасибо. Рада, что мы оба живы. — Я тоже. Они просидели несколько минут в тишине. Падаван пригладила шерсть плюшевого огрина, на мгновение подумав, что не будь она джедаем, то стала бы фермером или разводчиком вымирающих видов, или дрессировщиком экзотических животных. Затем Тано спросила Скайуокера, хочет ли он посмотреть ещё каких-нибудь зверей. — Я бы хотел сходить в аквариум, — ответил тот, глядя на карту обширного зоопарка, слишком большого, чтобы обойти за день. Тогрута нетерпеливо поёрзала на месте и кивнула. Рыбы очень клёвые.***
Позднее, когда они уютно устроились друг напротив друга в тесной кабинке закусочной, ожидая, пока её мясное и его острое блюда остынут, Асока произнесла: — Слушай, можно у тебя кое-что спросить? — Энакин кивнул. — Можешь не отвечать, если не хочешь, но... на что вообще похожа Тёмная сторона? Джедаи всегда говорят избегать её любой ценой, и я это понимаю, но... они никогда не говорят почему, или на что она похожа. Скайуокер отвернулся к окну, глядя на пешеходов и пролетающие мимо спидеры, и подумав уже, что бывший учитель не ответит, Тано неловко пускала трубочкой пузыри в напитке. Однако через минуту он заговорил и за весь день его голос не звучал так мрачно, как сейчас: — Ощущение, словно тебе всё время холодно, — ответил Энакин с отрешённым взглядом. — У тебя в руках власть над другими, но пользуясь ею, ты ненавидишь себя всё больше и больше. В этом-то, думаю, и состоит сама цель, потому что в какой-то момент ты осознаёшь, что ничего больше не чувствуешь. Причинять боль другим становится второй натурой. И ты знаешь, что никогда не выберешься из этого. Какое-то время он продолжал глядеть в пустоту, пока наконец не выбрался из транса и развернулся к Асоке. Будничным тоном, словно ничего и не изменилось, Энакин заявил: — Никому бы такого не посоветовал. Тогрута болтала соломинкой в стакане. — Но ты всё-таки выбрался. Скайуокер отвёл взгляд. — Наверное. — «Раз вступишься на темную тропу — навсегда она твою судьбу определит», — процитировала она слова, которые слышала всю свою жизнь. — Так, во всяком случае, всегда говорил Мастер Йода. — Затем пожала плечами, и Энакин так же пожал плечами в ответ. Опустив взгляд на стол, падаван спросила: — А ты... ты всё ещё чувствуешь её? Тёмную сторону? Она не могла сказать по выражению его лица, не было ли у него ответа или он просто не хотел произносить его вслух. Энакин лишь сказал: — Не знаю, что я чувствую. Они ковырялись в еде, и Асока пожалела, что вообще подняла эту тему, стоило сделать это хотя бы в другом месте. Затем Тано решила сместить разговор в другое русло, на что-нибудь, что отвлекло бы их от всего этого уныния. — Хочешь... есть наперегонки? Скайуокер посмотрел на неё на мгновение, а затем произнёс очень серьёзным тоном: — Да. — Ну, погнали! — внезапно воскликнула она, и они накинулись на еду к явному отвращению пожилой пары тви’леков из соседней кабинки.***
Падме на голограмме игриво сощурила глаза. — Вам нужно одолжение? Какого рода? Асока шаркнула ногой по земле, глядя на сенатора большими искренними и, как она надеялась, невинными глазами. Технически, они должны через час уже быть в Храме, но ей было так весело, что мысль о завершении сегодняшнего дня была невыносима, потому что тогда наступит следующий день, а за ним другой, и им с Оби-Ваном придётся вернуться на фронт. Именно тогда у неё родилась... идея. — Нужно, чтобы ты, ну... соврала Оби-Вану, что мы остались ночевать у тебя. Падме вскинула бровь. — А тем временем вы чем заниматься будете? На самом деле всё не так уж сложно. Тано обычно откладывала кредиты с ежемесячного пособия, не зная на что их тратить: она лишь изредка ела вне Храма, как правило, в дешёвых забегаловках, а не в каких-нибудь дорогих ресторанах, и большинство ее покупок — дешёвки (как по качеству, так и по цене) из Внешнего кольца. На аренду довольно потрёпанного небольшого, рассчитанного на двоих, транспорта до Маластара ушла половина накопленных кредитов, из-за чего тогрута осознала, насколько у джедаев маленькое пособие, учитывая все обстоятельства. Но, тем не менее, случай особенный и во всей галактике нет никого другого, на кого бы она потратила деньги, кроме Энакина. Скажем, что стало с накопленными им деньгами, когда он... Падме, как оказалось, не разделяла её энтузиазма насчёт поездки на Маластар, чтобы посмотреть на гонки на подах, но и не стала отговаривать. — Не знаю, хорошая ли это идея. Это не безопасно. — Всего на день, — сказала Асока. — Тебе не придётся ничего делать, пока Оби-Ван не позвонит. Обещаю, что расскажу ему обо всём по возвращении, тебе не нужно брать всю вину на себя. — С Оби-Ваном я справлюсь, — ответила Амидала, с улыбкой скрестив руки на груди, — меня больше беспокоят другие чувствительные к Силе нашей галактики. — Они ничего не узнают, — отмахнулась Тано, сделав вид, что это её ни капли не беспокоило. Она постаралась улыбнуться как можно милее. — К тому же... я уже заплатила за аренду. Сенатор с улыбкой покачала головой. — Слушайте, — произнесла она, переводя взгляд то на Асоку, то на Энакина, — я, конечно, прикрою вас, но я хочу, чтобы вы связались со мной, как только доберётесь и когда будете возвращаться обратно. Знаю, это всего лишь нелегальная и очень опасная гонка, но в галактике полно людей, которые бы c радостью вас схватили. Будьте осторожны. — Спасибо, Падме! — сказала падаван, комлинк на руке дрожал, когда она взглянула на бывшего учителя, на лице которого играла застенчивая улыбка. — Да, спасибо, — повторил он, и Падме улыбнулась шире, на миг встретившись с ним взглядом, от которого у тогруты немного потеплело на душе, хоть ей и было несколько неловко. — Повеселитесь там, — сказала Амидала, — и свяжитесь со мной! Тано помахала рукой и отключила комлинк, переведя взгляд на Скайуокера. — Летим на Маластар, значит?***
Сиреневатый песок планеты летел им в лицо всякий раз, когда поды на высокой скорости пролетали мимо них, преследуя друг друга на гоночном треке. На Маластаре жарко, хотя и так сильно, как на родном Энакину Татуине, за что Асока была отчасти благодарна. Тано натянула свои проверенные временем очки, но Скайуокеру песок и пыль, казалось, были нипочём, словно он в них только процветал. Схватившись за металлическое ограждение трибун и перегнувшись через него, он наблюдал за мчащимися по трассе гонщиками. Полёт на Маластар бесспорно стал лучшим решением в жизни тогруты. Оби-Ван, Совет и ситхи пусть катятся к чертям: видеть и чувствовать с каким необузданным, чистейшим и заразительным восторгом Энакин наблюдал за гонкой — стоит того. Из замкнутой, удушающе депрессивной жертвы, он превратился в кого-то, полного ребяческого энтузиазма ребёнка из пустыни, которого она никогда не знала. — Ого... ты это видела? — прокричал юноша, следя глазами за мимо пролетевшими подами, переводя взгляд то на один, то на другой, с головой погружаясь в происходящее. Падаван было засмеялась, но тут же закашлялась, наглотавшись пыли. — Такое тяжело не увидеть! — выдавила она. Ещё несколько гонщиков промчались мимо них, и бывший учитель развернулся к ней с горящим лицом. — Поверить не могу, что и я когда-то гонял на подах! — прокричал Энакин. — Это просто класс! — Затем он моргнул и посмотрел на тогруту, заговорив нормальным тоном: — Э... Не знаю, с чего это я. — Асока игриво ударила его в плечо, и они вернулись к наблюдению за гонкой. Поды совершили манёвр, заставивший толпу взорваться пылким восторгом, и, казалось, Скайуокер вбирал в себя их энергию, втягивая энтузиазм и демонстрируя, что и сам по природе своей раздражённый, но тем не менее полный азарта хаттскоговорящий уроженец Внешнего кольца. — Да я в семь лет бы смог повторить такое же в сотни раз лучше! — крикнул он гонщикам, которые, конечно же, не могли его слышать. — И при этом я -человек! Гонщики на экране, располагавшемся над их головами, мчались сквозь редкие деревья леса, раскинувшегося за сиреневатой равниной. Глаза Энакина были прикованы к нему, а костяшки на левой руке, которой тот в предвкушении схватился за ограждение, побелели. Было сложно уследить за летящими на большой скорости подами, но Асока заметила, как один из них слегка повернул, как раз в тот же момент, когда другой гонщик решил ускориться, и... Послышался грохот, раздавшийся эхом по трибунам из динамиков, и экран озарился пламенем, а затем всё затянуло дымом, и толпа подскочила с мест, улюлюкая и крича так громко, что всё сливалось в сплошной оглушающий гам. Бывший учитель пробормотал что-то на языке, определённо не являвшимся основным галактическим, и хотя тогрута не отрицала, что восторг толпы определённо заразителен, она не совсем понимала, почему смерть людей от столкновений и взрывов заслуживает столько восхищения. Когда гонка была окончена, и крики толпы начали постепенно стихать, Энакин прижал ладони к лицу от переизбытка чувств. — Просто класс! — произнёс он, покачав головой в неверии. — Инкабунга. Ничего лучше в своей жизни не видел. — Наконец Скайуокер перевёл взгляд на неё, тяжело дыша. — Просто потрясающе. Хаки на тобо кутмалия. Спасибо тебе огромное, Шпилька. Тано замерла, удивлённо раскрыв рот. — Что? — Говорю, спасибо, ничего лучше в жизни не... — Нет, как ты меня назвал? — Шпилька? — переспросил он, а затем так же замер, округлив глаза и довольно комично раскрыв рот, когда до него дошло. — Я назвал тебя Шпилькой. — Ты назвал меня Шпилькой, — в изумлении повторила она. Они так и стояли, таращась друг на друга, словно идиоты, пока жизнь на Маластаре продолжала разворачиваться вокруг них, а затем одновременно разразились смехом и крепко обнялись в далеко не самом подходящем для этого месте. Когда они оторвались друг от друга, Энакин широко улыбался. — Я ничего больше не помню, — заявил он, слово чувствовал нужду объясниться. Асока лишь покачала головой и, перекрикивая шум арены, сказала: — Да неважно. Ну, то есть... мне всё равно... типа... — Всё в порядке, — произнёс он, посмеиваясь. — Я понимаю. Спасибо. Шпилька. Да. Теперь-то точно можно записывать этот день в лучшие.***
Добравшись домой, перед этим позвонив Падме («Вам бы, эм, найти Оби-Вана», — сказала она тоном, давшим Асоке понять, что их явно ждут неприятности), они шли по коридорам Храма, у каждого в руках по охапке игрушек, и смеялись так сильно, что даже не замечали упрекающих взглядов рыцарей-джедаев и мастеров. Дойдя до апартаментов, Скайуокер зажал плюшевую банту под левой мышкой и нажал на контрольную панель. Первое, что бросилось тогруте в глаза, как только дверь открылась, был мастер Кеноби, и она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться ещё сильнее. Магистр стоял, прислонившись к стене со скрещенными на груди руками и сжатой челюстью, что с головой выдавало его раздражение. Он выглядел взъерошеннее птицы, угодившей в ураган. Джедай прочистил горло и смахнул прядь волос с глаз. — О чём вы, скажите на милость, — тихо и выделяя каждое слово произнёс он, — только думали? — Учитель, всё хорошо, — сказала Тано. — С нами всё хорошо! Мы были в порядке! — Вижу, что в порядке, но откуда мне было об этом знать? — говорил Оби-Ван приглушённо и утомлённо, словно бы его давление было на пределе. — Оби-Ван, всё в порядке, — заверил его Энакин. — Мы всего лишь повеселились пару часов. — Я... — произнёс Кеноби сквозь зубы, сжав ладони в кулаки. Он на мгновение прикрыл глаза. — Знаете, когда вы вошли в гиперпространство, я почувствовал ужасный толчок в Силе и подумал... я действительно думал, что... даже не могу сказать. — Вдруг Асока с комом в горле поняла, что тот имел в виду. И внезапно она почувствовала прилив стыда. Голос магистра был натянут и сдержан, когда он вновь заговорил: — Никогда так больше со мной не поступайте. Падаван опустила взгляд в пол. Тяжело слышать такой тон мастера Оби-Вана: он всегда становился тихим и спокойным, когда злился. — Простите, учитель. — Она лишь надеялась, что вложила в слова как можно больше искренности. — Мне... мне жаль. — Я понимаю, почему вы мне солгали, — произнёс он практически шёпотом. — Знаю, что порой могу быть строгим и властным. Но это неприемлемо, особенно учитывая ситуацию, в которой ты, Энакин, находишься. Я был о вас лучшего мнения. Асока не поднимала взгляда, но слышала, как Энакин очень тихо повторил: — Мне жаль. Кеноби вздохнул, развернулся и направился в свою комнату, напоследок сказав: — Знаю. Тано посмотрела на бывшего учителя и поняла, насколько... странно стоять с руками, полными плюшевых игрушек, и выслушивать лекцию (вполне заслуженную, как ей казалось). Они планировали оставить себе самых любимых зверей, а остальных подарить юнлингам. Не произнося ни слова, Скайуокер передал тогруте большую часть ноши, из-за чего занимаемое Асокой пространство состояло лишь на сорок процентов из неё самой и на шестьдесят — из игрушек. Он махнул ей рукой и, пройдя по коридору, оставил у двери в комнату Оби-Вана коричнего тону, оставив банту себе. Внезапно падаван ощутила пустоту на душе. Словно бы и не знала, что делать дальше. Но не могла же она стоять так всю ночь, думая о том, насколько ей сейчс стыдно и неловко, и что пока они веселились, магистр Кеноби тут сходил с ума от беспокойства. Тано медленно вышла из апартаментов и побрела по коридору, двигаясь не спеша и несколько убито, держа в руках кучу плюшевых зверей. Странная ситуация. Затем, подойдя к своей комнате, тогрута подняла голову, заслышав смех. Неподалёку стояла небольшая группа юнлингов, сгрудившись в круг и над чем-то хихикая. Асока с теплотой вспомнила себя в их возрасте: она так же проводила время с товарищами и восхищалась любой безделушкой, пришедшей из-за стен Храма. Смех прекратился, как только они увидели её приближение. Она подошла к ним, бросила игрушки к их ногам, оставив себе самую понравившуюся, подмигнула и, прижав палец к губам, вернулась в свою комнату. Уже внутри падаван подумала: «Восторженные крики детей напоминают Энакина на гонке». «Шпилька...» И ладно, возможно, этот день не САМЫЙ лучший в её жизни, но... он чертовски к этому близок.