Прощение — это аромат, который дарит цветок, когда его топчут. Из размышлений одного маленького мальчика.
Когда просыпаюсь я не могу вспомнить, что именно мне снилось. Я много не могу. Например, пошевелиться. Я зафиксирована на больничной койке ремнями. Даже голова закреплена с помощью какой-то хитрой конструкции, к тому же, она совершенно лысая и по ощущениям гладкая, как бильярдный шар. А еще руки начиная чуть ниже локтей и ноги ниже середины бедра, словно в бетон залили. Во рту кляп. В моё тело входят разнообразные трубки катетеров, пронзают многочисленные иглы. Я могу моргать и изучать совершенно белый потолок. «Поговорила с отцом». Белый потолок. Ровный. Идеально гладкий. Матовый натяжной потолок. Светильники — ровные круги мягкого приглушенного света по периметру потолка на идеально одинаковом расстоянии друг от друга. Эта идеальность должна пугать, но я не могу испугаться. Я чувствую направленные на меня чужие взгляды. Читаю их за не именем лучшей альтернативы. У кого-то мой вид не вызывает ничего кроме усталости, у кого-то лишь смешанное с брезгливостью любопытство с некоторой долей злорадства. Оттенков чувств много, там есть даже сочувствие, которое человек может испытывать к мяукающем под дождём бездомному котёнку и чисто профессиональный интерес бывалого вивисектора, надеющегося получить разрешение на вскрытие. Время застыло в этом белом пространстве. Я как бабочка за стеклом. Любопытное чем-то мелкое насекомое зафиксированное на постаменте. Голая, неприкрытая, выставленная на обозрение любому, кто пожелает взглянуть. На душе и в голове пусто до оглушающего звона в ушах. Но постепенно тяжелые, как многотонные валуны мысли заполняют голову. Оглушающее чувство вины и собственного уродства притупляется. То, что происходит вокруг меня сейчас закономерно, но… Что я сделала не так? Какие ожидания, возлагаемые на меня я не оправдала в этот раз? В прошлом… В прошлом есть нечто более важное, чем воспоминания о изощренных наказаниях за непослушание и ошибки. Мозаика из воспоминаний, знаний и бог знает чего еще, которую я собой представляла — собралась внутри Шкатулки. Всё встало на свои места. Как это постыдно признавать! Я — злодейка из истории про прекрасную принцессу и её верного принца. Сумасшедшая королева, у которой кроме этой пресловутой Сферы и дышащей на ладан «большой пушки» абсолютно ничего нет. Дочь Земли, которую даже ради своего спасения та не смогла отвергнуть… Я действительно не связана с королевской семьёй по крови, но… «Где-то на белом свете бродят две половинки одной души, ищут друг друга, а когда находят, то между ними вспыхивает та самая единственная и настоящая любовь». И я рождена его королевой, даже если он отказался быть моим королём. Какие-то путанные и мутные объяснения… будто я перед кем-то оправдываюсь, пытаясь, если не доказать, то хотя бы объяснить своё право на существование. Но это то, почему «Берилл любит Эндимиона» примерно то же самое, что и «солнце встаёт на востоке». Земля всегда была милостива к своим правителям, но люди… Люди остаются людьми и порой жажда власти, любви и мести сплетаются в такой клубок, что его возможно только разрубить. А месть отца Эндимиона маленькой девочке закончилась печально для них обоих. Фатально. Трагически. Без вариантов. «Берил любит Эндимиона, а Эндимион любит Берилл» должно было звучать так же, как «солнце встаёт на востоке, а садиться на западе». Чувство снова вспыхнувшее в моём сердце убивает меня.Когда же это прекратится?
В какой-то момент тьма ласково принимает моё измученной сознание в свои бережные объятья, но долго моё забытье не продляется и снова вместе со мной, только белый потолок. Взгляды, скользящие по моему неприкрытому, распятому телу. Время — его будто и нет во все. Эта слепящая белизна отбирает всё, ведь у меня нет ни одной причины, чтобы бороться с ней. Пусто. Я медленно таю в абсолютной белизне. Избранный, мой счастливый билет, ты от этой судьбы хотел меня уберечь? Дзынь. Дзынь. Дзынь. Что-то совсем рядом начинает разбиваться о пол, по звуку кажется будто это хрусталь. Потолок внезапно перекрывает смутно знакомое лицо, в «лисьих» глазах горит дикая надежда, он всматривается в мои пытаясь найти там хоть что-то, но там пусто: дома никого нет и не предвидится. Я вижу, как надежда мучительно умирает в глазах мужчины, вижу движение его губ, но услышать его не получается. — Тамаэ-тян… — доносится до меня из, казалось бы, чудовищной дали. Я начинаю вглядываться в глаза на против и вспоминаю, что люди не смотрят так на тех, кого ненавидят или к кому безразличны. Абсолютная белизна нехотя отпускает меня, но поздно, лица на до мной уже давно нет. Человек ушел. Я знаю кто он. Его имя Хэйвануши, фамилию или названия клана ни разу при мне не упоминали. Он тот, кто украл меня у семьи. Тот, кто разрушил привычную спокойную жизнь предложив вместо неё какую-то непонятную хрень без четких границ и правил. Тот, кто скорее всего засунул меня сюда… И тот, кто поседел прямо у меня на глазах, не найдя в моём взгляде и ни единой искры разума. Папа. Вокруг меня всё трещит, рвётся, ломается и осыпается мелким песком. Я панически вскрикиваю, широко распахиваю глаза, неудачно пытаюсь сесть обрываю остатки присоединённых ко мне датчиков, что-то надсадно пищит, что-то воет я, еще больше испугавшись, с грохотом и хрустальным звоном падаю в низ. Несколько секунд непонимающе пялюсь на свои торчащие в разные стороны конечности — кости, покрытые алмазной коркой и начинаю смеяться, можно сказать бессовестно ржать над собственной глупостью. Чувствуя моё настроение слабый и кривовато работающий зачаток легендарной Алмазной Брони освобождает мои конечности из плена и застывает в виде замысловатого, но явно незаконченного рисунка на предплечьях и лодыжках. Вот же… Я не успеваю ни додумать посетившие голову мысли ни прекратить истерику как в палату врывается реанимационная команда и застывает, глядя на меня, я замолкаю и на чистых рефлексах (интересно откуда они такие у меня вообще взялись?!) замолкнув прячусь под остатками койки. Дальше градус окружающего меня бреда начинает расти с ужасающей скоростью. Реанимационная команда начинает пытаться меня выманить оттуда, но я не сдаюсь, только молчу и зыркаю из-под койки глазами отчего от меня почему-то эти люди бледнеют и шарахаются, но предпринимать что-то более эффективное не спешат. Хотя, да, я их понимаю сама бы к себе в данный момент я бы лезть не стала, а то мало ли что. Цирк заканчивается, когда в палату влетает отец и мгновенно сориентировавшись вытаскивает меня из моего убежища, я прижимаюсь к нему, а на глазах начинают наворачиваться слёзы. — Тамаэ… Если ты еще раз меня так напугаешь я не знаю, что с тобой сделаю, — ласково грозит родитель, отчего особо слабонервные испугано, кто охает, кто издает придушенный писк, но в обморок никто из медиков отправиться не поспешит. Я молчу. Говорить о том, что пробудившиеся планетарные короли и королевы все фактически живые мишени на ножках совершенно не хочется… Как и том, что я по идее коварная злодейка из махо-сёдзе которая с помощью остатков планетарной обороны и Сферы Желаний пыталась угробить давнюю счастливую соперницу… И это даже не то, что из танка по воробьям палить. У меня даже слов-то цензурных для выражения данной ситуации нет! — Папочка, ты только не злись… Я правда, тут почти не причем, — всё-таки начинаю оправдывается я, когда тишина становится особенно зловещей. — Честно-честно! Это всё как-то само собой вышло… — Что «само вышло», Тамаэ? — вкрадчиво интересуется он. — Ну, это очень долгая история… — пытаюсь соскочить с неудобной темы. — Я никуда не спешу. — Она началась тысячи лет назад еще до начала прошлой жизни которую помню… — не хотела сдаваться я. — А ты изложи только важные факты. — Жила была в королевстве Золотого Тысячелетия девочка по имени Берилл, её семья была не очень знатной, но король решил сделать её невестой своего сына Эндимиона ведь они были рождены половинками единого целого, и можно было бы на этом заканчивать сказку. Но, пап, это совсем не сказка, а самый настоящий кошмар и начался он в тот день когда молодой король Эфлий подписал один очень глупый приказ, не удосужившись его внимательно прочитать… *** 216 дней 11 часов 47 минут и 35 секунд дались главе клана не легко. Дочь, утомлённая долгим рассказом спит крепко вцепившись маленькими пальчиками в руку отца. Умильно сопит, корчит рожицы, норовит поменять позу, заехать пяткой по отцу — ей что-то снится. Тамаэ просто спит на футоне в особняке своего отца. Голубая пижама с карикатурными «мультяшными» акулами с трубками, испускающими пузыри в треугольных зубах, беретах и тельняшках с якорями. Сегодня у них в саду расцвели деревья сакуры. Среди зимы. С неба падают крупные хлопья снега деревья стоят в цвету, сквозь сугробы к хмурому небу тянутся, распускаясь солнечными бликами, хризантемы. Шрамы исчезают с тела ребёнка словно смываемые невидимыми волнами. Вид на совершенно гладкую кожу черепа удручает Хэйвануши. Рин тихо опускается рядом прижимаясь правым боком к мужу. Тёплая. — Ты вернулась к родителям. — Чтоб соловья достойно принять, с ограды сметаем пыль*. — Ты любишь мою дочь. — Хэйвануши…- зовёт своего мужа по имени Рин. — Ты любишь нашу дочь, — исправляется глава клана. — Я хочу видеть как она растёт. — Для этого не обязательно быть рядом, — напоминает глава клана Рин её же слова. — Ты не можешь быть строг к ней, — Хэйвануши прикрывает глаза соглашаясь. Тамаэ одним жалобным взглядом могла добиться от него почти всего что угодно. И он прекрасно это осознавал. — Ты сможешь. — Смогу, — подтверждает жена. — Тебе придётся видеть меня каждый день. — Ты глава клана. Император полагается в вопросе по защите мирного населения от мистических явлений всё больше и больше на гайдзинов и их технологии. Мы теряем влияние. Десяток лет и от былого величия не останется ничего. — Можно было бы просто сказать: «не смей вмешиваться в воспитание дочери», Рин. — Тебе не нравиться, когда я говорю правду на прямую. Мужчина отводит взгляд в сторону падающего с хмурых небес снега и расцветающего сада. Тёплый ветер, наполненный свежестью и ароматом множества цветов, кружит голову.Хочется спать.
___________________________ * автор: Кобаяси Исса 小林一茶 Переводчик: Т. Соколова-Делюсина Схема: 4-8-4 Жанр: Хокку взято: http://japanpoetry.ru/poetry/20281 ***Грязнокровка…
Я сижу, смотрю на свои дрожащие руки сквозь пелену слёз и стараюсь думать логически, успокоить бушующие внутри эмоции. Смириться. Получается плохо. С каждым прожитым днём сдерживаться становилось всё труднее и труднее. Моя жизнь после пробуждения превратилась в череду экзаменов, не тестов с задачками, а практики. В мою голову вкладывают знания, а затем комплексно проверяют сколько из вложенного я смогла усвоить. Английский и самооборона? Почему бы не выкинуть опасную подопечную без денег в каких-то закоулках Нью Йорка? Экономика и психология? А давайте впихнём её во главу убыточной фирмы и посмотрим, что из этого выйдет? Барьеры и очищающие молитвы… Кхм. Практика может принимать любые формы, но до многих знаний меня просто не допускают. Например, я знаю, что мой клан (имя которого я до сих пор остаётся скрытой за семью печатями тайной) стал предпринимать попытки сотрудничества с властями еще в VI веке и как раз именно с тем самым принцем Сётоку, что позже взял курс на превращение аристократической федерации Ямато в централизованное государство континентального образца, но вот что-то большее… Обрывки, крупицы истины, намёки, ничем не объяснимые «слепые пятна» в информации, логические не состыковки и ловушки. Я чувствую себя шпионом во вражеском лагере, но гордость… Та самая гордость, что не позволила мне в прошлой жизни наложить на себя руки, мешает мне в этой проиграть в этой игре с непонятными целями. Остаётся только по крепче сцепить зубы, выпрямить спину, сделать личико-кирпичиком и семенить вперёд к светлому будущему. Именно так. Вроде бы многое изменилось, но я напоминаю себе муху в янтаре — оправа меняется, а суть остаётся… Хотя, возможно, что это я всего лишь ною, потому что жутко скучаю по папе. После того, как я всё поведала ему, мы виделись только один раз, да и то он был вымотан настолько, что стоило ему присесть рядом со мной как он мгновенно уснул. Старательно замазанные тональным кремом синяки под глазами, по моему мнению, не скрыла бы и шпаклёвка, поэтому я не стала его будить, дав немного времени отдохнуть.Грязнокровка…
Я просто ною. Мне одиноко. Мне страшно. Я в очередной раз не могу доказать людям, которых мне суждено по праву возглавить, что ничем не хуже других. Что у меня есть душа и сердце. Что разум мой ясен, и я вижу, что происходит вокруг и прекрасно всё осознаю. Что я живая! Вот только… если кто-то крякает как утка, ходит как утка, выглядит как утка, то это наверняка… Шпион! Ну или робот, или… Кто угодно в общем! И над этим можно было бы посмеяться, но… Папа, когда услышал мою сказочку, чуть повторно не поседел и, если бы не некоторые особенности как мага связанного с планетой нас обоих вполне ожидала незавидная участь умереть в противостоянии с собственным кланом. Но довольно сложно спорить с тем, что направленная на нас магия из накопителей просто переставала их слушаться и впитывалась мной как вода пустыней, пули меняли траекторию, яды мгновенно разлагались, вирусы игнорировали… Сожжение и заморозка не магическими средствами тоже не прошли. Подобное, впрочем, не прошло бы и с другими магами определённого уровня силы имей они хоть немного усидчивости и практики, но популярности и доверие факт «неуязвимости» мне не прибавил. Намного позже, после не однократных попыток убийства и долгих разборок оказалось, что, для жителей этой эры «мультяшные страшилки» и те, кто с ними вынужден сражаться никогда не были чем-то декоративным и безобидным, несмотря на все попытки добиться обратного. И если во времена моей прошлой жизни (ну, той которую я помню) «аякаси», «ёмы» то есть порождения сильных человеческих эмоций и чувств были чем-то вроде забавного, но не опасного феномена, то после крушения Золотого и Серебрённого тысячелетий из-за множества факторов образовалась что-то вроде расы (хотя я бы назвала это альтернативной формой существования). Сильные маги и многие знания канули в лету вслед за планетарными королевствами, после войны осталось много «бесхозной» энергии и «ёма» эволюционировали очень быстро и стали охотиться на тех, кто обладал большей жизненной энергией т. е. носителей магического и подобных ему даров. Но только одарёнными, которых и предпочитали винить в катастрофе обычные люди, эти существа ограничиваться не стали. Люди оказались на грани вымирания и фактически путь познания и развития им пришлось начинать с самого начала. Настала эра борьбы человечества и мистических существ продолжающаяся до сих пор. Рода, кланы, тайные общества, гильдии, ордена, а в последние века полтора и правительственные организации — стали защитой человеческой расы от проявлений сверхъестественного. В противостоянии людей и «ёма» за тысячелетия безвластия на Земле разобраться кто же в итоге охотник, а кто жертва стало практически не реально совершенствовались обе стороны конфликта и некогда открытые масштабные сражения канули в лету. Ёма и противостоящие им люди ушли в тень. Война не утихла. Наибольшую опасность стали представлять полукровки ёма и людей рождающиеся с потенциалом слабого мага, т. е. сами способные вырабатывать магическую энергию и со временем способность к выработке энергии стала признаком «нечистой» крови.Грязнокровка.
Никто не смеет мне сказать это в лицо, не смеет высказать своё мнение по этому поводу с помощью громкого шёпота во след, но я читаю их мысли в направленных в мою сторону взглядах. Глупо. Все анализы говорят о том, что я не имею примеси крови ёма, результаты обрядов это только подтверждают, но… Магия. Память о прошлой жизни. То, что я смирилась с изменениями и признала папу, то, что они не были в состоянии нас убить… Я делаю вдох, до предела наполняю лёгкие воздухом и резко выдыхаю на несколько секунд задерживаю дыхание. Делаю вдох. Самоконтроль трещит по швам, но я держусь. Держусь, ведь легче от того, что я позволю себе расплакаться мне не станет, только во взглядах, направленных на меня появиться больше презрения и злорадства, скрытых под маской вежливости. Но если бы только это… После пробуждения я чувствую, словно кто-то заботится обо мне как о когда-то разорённом и заброшенном саде — подпитывает, облагораживает и восстанавливает… Вполне вероятно, что именно благодаря этой помощи я смогла прийти в себя. Чувствую, что без этого я могла провести в качестве бабочки за стеклом не одну сотню лет, а случае массированной атаки на планету просто бы погибла, чисто инстинктивно отдав всю накопленную энергию ради защиты планеты после чего наступил бы новый ледниковый период и Земля погрузилась бы в сон на несколько тысяч лет. Кто помогает мне? По какой причине? Стоит ли мне опасаться того, кто это делает? Какой ценой достигнуто моё пробуждение? Опять сплошные вопросы, а ответы на них могут мне совсем не понравиться. Несмотря на то, что я и нахожусь в информационном вакууме скрыть от меня возросшую мистическую активность окружающим не удаётся. А если верить аниме, о котором я помню удручающе мало, есть сумасшедшая волшебница Берилл собирающая жизненную энергию людей для возрождения правителя Металлия. Значит есть кто-то выдающий себя за меня и пользующийся Сферой… Но допущений слишком много, и единственно достоверным можно считать то, что многие из людей что Серебряного, что Золотого тысячелетий погибших в организованной мной войне возродились в новых телах. А это в свете того что я знаю означает начало нового витка невидимой войны, которая вполне вероятно выльется в явную и ничем не прикрытую бойню в будущем.Грязнокровка…
Исходя из полученной мной информации, я прикидываюсь ветошью и не отсвечиваю, а магию, которую начинает вырабатывать повреждённое Серебряным Кристаллом магическое ядро сливаю без остатка в Шкатулку, да было бы намного полезней, если бы я позволяла этой магии начать моё исцеление, но что-то останавливает меня от этого шага. То же, чувство из-за которого я изрядно сократила «сказку» о прошлой жизни. Возненавидит ли меня отец, когда поймёт о сколь многом я умолчала? Глубокий медленный вдох. Медленный выдох. Счёт. Сердце размеренно бьётся в груди. Усилием воли заставляю себя уснуть. Завтра будет еще один долгий, долгий день. И я совершенно не уверенна каким именно по счету он для меня станет. Просыпаюсь, едва сдержав рвущийся из груди крик. Шторм. Настоящий шторм силы. Чувствую на себе озлобленное внимание и мне хочется провалиться под землю, чтобы скрыться от этого болезненного ощущения. Тёмная аура душит, стремиться раздавить и перемолоть в мелкую кровавую взвесь. Отчаянно капаюсь в воспоминаниях пытаясь найти причины происходящего. Голова разрывается от боли, воздух наполнен гнилостным запахом разложения, я чувствую смертельную опасность, от которой меня отделяют только бумажные стены. Что происходит? Тени людей скребутся в бумажные стены издавая выворачивающие на изнанку звуки. Я пытаюсь заткнуть уши чтобы избавиться от сводящих с ума звуков, но ничего не выходит. В один момент мне становиться всё равно что будет со мной если я открою двери комнаты, и я одним движением поднимаюсь на ноги и делаю несколько шагов к двери, но резко останавливаюсь по щекам бегут горячие слёзы. Всхлипываю. Обнимаю себя руками. Рыдаю в голос отдавая этом процессу всю себя и… Просыпаюсь. Изнутри вырывается жутковатое хихиканье, и я тут же в испуге прикрываю ладошками рот. Мне снился сон. Медленно убираю ладони от лица складываю их перед собой лодочкой: — О свет рождённый из пламени свечи яви себя миру над моими дланями… — шепчу я на родном позабытом в новой эре языке и слабое, слепящее в предрассветной темноте свечение возникает в нескольких сантиметрах от моих рук.Светлячок.
В тёплом магическом сиянии растворяются страхи и ночные кошмары, сердце затопляет облегчение. И я вздрагиваю от четкого осознания, что беда словно дышит мне в затылок и её острые иглы-когти застыли на против сердца и готовы в любую секунду его пропороть. Тело скручивает от короткой вспышки боли я вижу сияющую мягким светом золотую версию Серебряного Кристалла*. Всё немеет, медленно начинают исчезать зрение и слух. Я падаю вверх и взлетаю вниз. — Папа… *** Хэйвануши осторожно поднимает на руки обессилившую дочь. Наконец-то подготовительный этап завершился и можно позаботится о безопасности наследницы. Эти годы, что были призваны как можно больше ослабить Тамаэ казалось никогда не закончатся. Сила духа и желание девочки быть достойной своего происхождения восхищали и пугали одновременно, Хэйвануши казалось, что Тамаэ погибнет, но проявить слабость себе не позволит. Но она позвала его и несмотря на крайнюю степень истощения в хрупком теле чувствовалась дремлющая сила. Хэйвануши предпочитает сейчас не задумываться над причинами, ведь испытание должно быть проведено как можно скорее. Новолуние. На бархате ночного неба ярко сияют звёзды. Сердце малышки размеренно бьётся в её груди. Глава обходит поместье и члены клана, чьи сердца способны услышать его шаги, просыпаются и надев давно ждущие своего часа одежды следуют за ним в независимости от того какое расстояние их отделяет от главы и его наследницы. Сердце Хэйвануши наполняют радость и печаль — те, кто следуют за ним будут до конца преданны Тамаэ, но их мало, чтобы стать ей достойной опорой и защитой. Из нескольких сотен тысяч всего лишь чуть больше пятнадцати сотен человек — капля в море. А ведь это только начало испытания, что будет ждать впереди? Звёзды освещают путь во мраке ночи. Границы реальности тоньше бумажного листа. Один взмах ресниц и Хэйвануши стоит перед входом в пещеру в которой нет ни единого проблеска света. Испытание страхом? Мужчина без колебаний делает шаг во мрак пещеры и крепче прижимая к себе дочь ожидая начала нового испытания и мягкий свет рассеивает непроглядную тьму открывая взгляду причудливый зеркальный лабиринт. Хэйвануши едва удерживается от тоскливого вздоха, ни с чем подобным его предки не сталкивались — никаких подсказок. Сможет ли он сам пройти его? Не смотря на сомнения, мужчина делает шаг вперёд и оказывается в долине, окружённой теряющимися в чернильном мраке пиками гор. Хоть какое-то освещение даёт еле видимый за парящими кусками скал заброшенный дворцовый комплекс, располагающийся над озером образованном спускающимися с гор и исчезающими в их недрах реками. От открывшегося Хэйвануши вида на несколько секунд перехватывает дыхание, прежде чем он шагает в пробирающую до глубины души холодную сырость долины. Дорога под ноги ложиться шелковой лентой, то тут то там распускаясь вспыхивают золотые светлячки хризантем**. Расстояние до видимого с той возвышенности на которой он появился, оцениваемое мужчиной на глаз в несколько ри*** он преодолевает за пол часа, при этом не перейдя ни одной реки. Он минует всё препятствия останавливаясь только перед парящим над тёмной гладью озера дворцовым комплексом. С берега озера видно круглое тёмное основание напоминающее цветочную розетку хризантемы от которого в разные стороны тянутся узкие металлические «лепестки», не позволяющие с низу рассмотреть хоть что-то из находящихся под их защитой. Хейвануши едва успевает отскочить уворачиваясь от взметнувшихся из озера щупалец. Попытка отступить проваливается, невидимый барьер отделяет его от безопасной части долины. Мужчина пытается отбиться, уберечь от опасности Тамаэ, но ничего не выходит. Даже когда щупальца опутывают их склизким коконом и потащат в глубину озера мужчина глава клана продолжает борьбу. Когда мужчина в попытках найти спасение вдыхает воду, то от удивления перестаёт сопротивляться поняв, что по какой-то причине не испытывает никакого дискомфорта дыша водой. Ступор Хейвануши длится всего лишь несколько мгновений, оценив ситуацию мужчина расслабляется, количество удерживающих их щупалец мгновенно сокращается до двух. Глава клана крепче прижимает к себе свою наследницу. В какой-то момент Хейвануши почувствует, как ноги касаются упругой плёнки, затем резкий рывок и перед ним открывается вид на разноцветные полусферы и металлические пирамиды подводного города, на пустую больше похожую на пустырь центральную площадь которого они медленно опускаются. Как только он касается покорёженного камня скрытой многочисленными водорослями площади, Тамаэ приоткрывает глаза и создаёт импульс золотого сияния мгновенно преобразующий площадь. Отец и дочь, когда зрение проясняется оказываются внутри зодиакальной сферы рядом с миниатюрной проекцией Земли Тамаэ осторожно касается руками проекции вызывая этим очередное перемещение в пространстве. Хейвануши оглядывается, рассматривая удивительный сад, часть растений и деревьев которого, словно обращены взглядом кого-то подобного мифической Медузы Горгоны в камень или металл. Их перенесло в самый центр, прямо на пересечение четырёх выложенных разными цветными камнями дорожек, там, где они стояли камни причудливо перемешивались с кусочками янтаря. Приглядевшись Хейванши с ходу не смог разобраться в том, что за камни кроме янтаря и нефрита устилают в таком огромном количестве дорожку, но сочетание синего, розового и бирюзового**** в купе с различными оттенками янтаря и нефрита завораживает, сбивает с мыслей. Почувствовав опасность со спины, мужчина попытается отпрыгнуть в сторону, но ничего не выходит, мышцы сковывает, чужая воля не позволяет шевелиться. — Папа? — обеспокоенно спрашивает Тамаэ начиная выходить из навеянного отцом транса. Ритуал, для проведения которого его малышке столько пришлось вытерпеть грозит сорваться, мужчина резко выдыхает прежде чем предельно ослабить защиту своего разума. — Вот как… — произносит со спины красивый женский голос. Призрачная ладонь с нежностью касается головы его дочери и нездоровая бледность, худоба исчезают, будто их никогда не было, тело наполняется здоровьем, волосы стремительно отрастают на несколько сун*****. — Когда завершишь ритуал как можно скорее освободи того, кто подарил твоей семье возможность рождения на свет этого дитя. Они связанны, только эта искорка способна уберечь твою дочь от гибели. Реши, что для тебя важнее. — Если бы для меня важнее была не Тамаэ? Какова была бы моя судьба? — с трудом преодолев воздействие чужой воли спрашивает глава клана. — Ты бы ушел отсюда с более подходящей твоему клану наследницей на руках, — мужчина вздрагивает от того как именно звучат сказанные призраком слова. — Тамаэ… — Принцесса осталась бы под защитой этого сада и ничто не могло бы причинить ей вреда, пока не пришло время взойти на престол… Ты получил бы награду за сохранение её жизни. — Кто ты? — Кто? Оглянись вокруг! Прислушайся к поющему в ветвях ветру, к огню, дающему благословенное тепло! К воде, омывающей корни и падающей с небес! К сердцу, бьющемуся в груди твоей дочери! Кто я, названный повелителем мира? — Гея… — удивлённо произносит мужчина, оборачиваясь и встречаясь с ясным взглядом тёпло-карих, янтарных глаз. Женщина, одетая в платье словно сотканное из тумана и солнечных лучей, не уступает ему в росте, а даже немного превосходит. Тёмно-фиолетовые на корнях и преходящие к концам почти в нежно голубой цвет длинные волосы, за её спиной трепещуют огромные яркие крылья экзотической бабочки. — Иди, пока я не передумала, — мужчина заторможено кивает и уважительно поклонившись разворачивается на словно деревянных ногах и стремительными шагами начинает удаляться по дороге из бирюзового камня, медленно меняющего свой цвет******. Впечатление о удивительной встрече Хэйвануши решительно задвигает в глубь сознания сосредотачиваясь на происходящих в данный момент событиях. Древний ритуал еще не завершен. Невнимательность может стоить им обоим жизни. ___________________________ * В манге Золотой Кристалл был Сейлор Кристаллом, связанным с планетой Земля, и находился в теле Мамору точно так же, как теле Усаги. К тому же, он внешне такой же, как Серебряный Кристалл (лотос-кристалл со сверкающим шариком внутри). ** В Китае сохранилась древняя легенда о жестоком императоре, который узнал, что на одном из близлежащих необитаемых островов растёт Чудесная Хризантема. Из её сока можно приготовить Эликсир Молодости. Сорвать этот цветок может только человек с чистым сердцем, иначе он потеряет волшебные свойства. Император и его придворные были людьми не безгрешными, поэтому правитель отправил на остров 300 юношей и девушек. Он надеялся, что среди них найдётся хотя бы один человек с чистым сердцем, который сможет сорвать молодильный цветок. Прошло много лет, а экспедиция так и не вернулась обратно. Говорят, что эти 300 молодых людей образовали на острове новое государство — Японию, символом которой стала Хризантема. ***ри 3,9 километра **** по манге камни Ситэнно: нефрит — зеленого, цоизит — синего, а кунцит — розового. Жадеит волей автора — бирюзовый. ***** 3,03 сантиметра ****** Жадеит обычно узнают по характерному зеленому оттенку, однако этот камень может иметь и другую окраску. Помимо разновидностей зеленого цвета, можно встретить белый жадеит, красный, розовый, синий, фиолетовый. У камня стойкая окраска, однако, при длительном выветривании минерал приобретает желтоватый или красный оттенок. Взято с http://lutch.ru/dragocennye-kamni *** Сакураи Митсуко. Оплакали, похоронили и всё, что осталось от неё — это фото в траурной рамке, да несколько ленточек для волос, которые Кин носит на запястье. Он отказывается верить, что тот обезображенный труп, который им предоставили для опознания имел что-то общее с украденной по среди одной из кишащих людьми улиц Токио. Прошло семь лет с того рокового дня. Он рассорился с семьёй оборвал все возможные контакты, как только исполнилось 21 он бросил всё уехал в Америку, потому что… родители смогли продолжить жить с тем что произошло, а он — нет. Гер Великан не мог защитить фрау Колючку и это он не сможет простить себе до конца своих дней. Кин не верит, что Митсуко мертва. В качестве доказательства у него всего один телефонный разговор с неизвестным, который посоветовал ему не убиваться по названной сестре и забыть о том, что она вообще когда-либо существовала потому, что она жива и ей есть о ком позаботится, кроме гайдзина с которым у «химе» даже капли общей крови нет. Кин вспылил тогда, но стоило ему начать возмущаться, как в трубке в ответ раздались гудки. Может быть именно этот звонок и не дал ему смириться с потерей сестры, заставил раз за разом искать её глазами в любом месте, в котором бы Кин не появлялся. Верить, что Митсуко жива и не опускать руки, несмотря ни на что. Ради того, чтобы заработать деньги на её поиски из чистого упрямства подастся в шоу бизнес, когда другие варианты ожидаемых успехов не принесли. Следующем по списку после шоу бизнеса шла организованная преступность, но к счастью его внешность и те неуклюжие уроки актёрской игры, что невольно давала ему сестра дали ему попасть в этот бизнес, а работоспособность, прекрасная память и великолепная обучаемость позволили ему там уверенно закрепиться… Наверняка, Митсуко не смогла бы узнать своего хмурого и грубого брата, в расточающем улыбки и комплименты молодом актёре. Семь лет. Митсуко уже исполнилось четырнадцать. Она наверняка стала настоящей красавицей, хотя наверняка её рост не больше 150 см. Белокожая, миниатюрная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, но характер… Характер наверняка остался прежний. Его колючая северная звездочка не могла бы сильно измениться при всём желании, точки на ночном небосклоне не меняются миллиарды лет, что уж говорить о каких-то семи. Фрау Колючка. Глянешь в словно стеклянное от мороза небо, а она там — ледяная и равнодушная как полярные шапки Земли и её не достать, не долететь, не дозваться. Но даже, если случится чудо и эту колючку удастся схватить — обожжёт, опалит и выскользнет из рук. Строптивое и своевольное дитя света — Митсуко. Как бы он хотел обнять её и услышать в ответ: «я маленькая, не раздави». Только в пустоте квартиры раздался совершенно другой женский голос: — Если ты пробудишься и последуешь за мной, я исполню это твоё желание. Кин резко повернулся на голос и застыл, глядя на словно сбежавшую из фентезийной сказки эльфийку. Высокая, статная удивительно красивая женщина с соблазнительной фигурой, гривой ярко алых кудрей и подобными по цвету красному золоту глазами с безмятежной улыбкой на манящих губах. Стоило прибавить к этому всему обтягивающее её фигуру словно перчатка платье едва прикрывающее грудь, ауру будто обещающую власть и силу тому, у кого хватить духу её удержать, как получалась та невероятная смесь способная вскружить голову любому мужчине, если он мужчина, конечно. Вот только, если дать себе труд и присмотреться к выражению глаз красотки, любое желание испариться как снег посреди пустыни. Эти глаза принадлежали давно начавшему разлагаться трупу. — Кем бы ты ни была, меня не интересует твоё предложение, — резко ответил Кин. — Ты не тянешь на добрую фею способную кого-то спасти. — Ты прав. Добротой я не отличаюсь, и спасать никого не стремлюсь. Но вот в делах противоположных спасению лучше меня не найти. А именно это нужно для исполнения твоего желания. — С чего ты… — женщина изящным движением достала из воздуха папку и протянула ему, Кин лишь презрительно хмыкнул. — Брать что-то из рук подобного тебе существа? Ты шутишь? Женщина отпустила из рук папку и по полу комнаты разлетелось множество фотографий и на них… — Митсуко… — практически прохрипел Кин, его горло сжал спазм ужаса. — Ты всё еще уверен в том, что моя сила для исполнения твоего самого заветного желания не нужна, генерал?