WHITE NOISE

Если я выберу не себя, потому что мне не хватает духу, значит убью другого человека? Как и зачем Неизвестный подчиняет меня себе? Он придумал один из самых изощрённейших способов поизмываться надо мной, превратить мою жизнь в ад, уничтожишь меня внутри и снаружи, ведь я должна выбрать. Что он сделал с Доланом? Что значили его слова о том, что его нет в списке? Как он добрался к нему, как заполучил телефон, что сделал для этого? Я не вынесу, если в результате моей попытки исправить ситуацию он умрет от рук Неизвестного. Под седьмым номером может быть кто угодно: мои друзья—если таковы, как бы это досадно не звучало, остались—моя семья, знакомые. Я не готова даже повлиять на его выбор, я не готова ни к чему, потому что думала, что с таким столкнуться невозможно. Как такое вообще может происходить со мной в реальной жизни? Коленная чашечка пульсирует, когда я поднимаюсь и щелкаю замком комнаты, чтобы сюда никто не зашёл. Если он врет, если под номером семь — я, а под десятым —другой человек? Догадки разъедают моё сознание, словно серная кислота в реакции с живой тканью. Голова болит так, что хочется кричать, выкричать все те эмоции и забыться, отключиться, исчезнуть. Если я не отвечу? Конечно же он прямиком придёт ко мне, ведь границ теперь нет. Как он сумел пробраться? Нужно менять пароль от сигнализации, нужно менять замки, ставить железные ставни, огородить участок вокруг дома забором с железной проволокой и забаррикадировать все двери и окна, на которые прежде желательно поставить решетки. Прятаться—это не вариант, но и идти на таран — тоже плохая идея. Я любым способом, даже тайно, а не так глупо, как я сделала сегодня, выйду с Доланом на контакт. Теперь мне ясно—убийца следит за мной, не всегда, но он рядом и я понимаю, что все это время чувствовала его. Я смотрюсь в зеркало над комодом: глаза красные, но я скажу, что задремала. Плевать я хотела на уроки, сейчас нужно сделать первый шаг к тому, чтобы обезопасить себя. Я беру телефон и смотрю на то, что те сообщения, которые он он и я отправляли друг другу, так и остались на месте. Смотрю в журнал вызовов и тоже ничего новогоне обнаруживаю. Как он забрал его у Долана? Любой ценой я должна узнать об этом. В очередной раз переступив через себя, я иду на контак с мамой после ссоры и чувствую дрожь, причин для которой безграничное количество. Жмурюсь, делаю для себя опору в виде руки, упершейся об комод. Пальцами печатаю сообщение, проглатывая сухой комок в горле и чувствуя, как оно начинает болеть, будто я как и думала, действительно кричала что есть духу. Мэйсон Скорсезе: 6:51 pm: «Я выбираю оба номера, сразу.» На чашу весов я вынесла свою жизнь, слепо надеясь на обескураженность с его стороны. Я понимаю, что все это не шутки, но нужно попробовать. Когда я почувствую, что я в реальной опасности, разительно большей, чем та, которой я подвергнута сейчас, пойду в полицию. Я не знаю, что я им скажу. Моё сердце судорожно дрогнуло, рассылая это по всему моему телу и я взяла телефон после того, как услышала оповещение о пришедшем сообщении. Неизвестный: 6:55 pm: «Не пытайся шутить со мной.Ты хоть словом обмолвилась обо мне своему психологу?Надеюсь,что нет,потому что будет грустно,если она тоже пострадает. » Пострадает? Каким образом «пострадал» Долан, если Неизвестный отобрал у него телефон? Власть. Он должен почувствовать власть надо мной и успокоиться, решить, что все под контролем. Расчёт на это маленький, ведь я только смею предполагать, что в умственном развитии на шаг впереди его. Не так страшен дьявол, как его рисуют, верно? Мэйсон Скорсезе: 6:55 pm: «Ни слова. Клянусь! Мне очень жаль. Я умоляю простить меня. Я никогда больше не пойду в полицию и ничего никому не скажу. » Данным образом я, кажется, пытаюсь избежать своей смерти и ответсвенности за другую. Я не знаю, что делать. Я не знаю, как себя вести. Потому что я не в порядке. Потому что я не могу прийти в себя. Когда в сознание врывается ничтожная мысль о том, что я могу что-то предпринять, решить своими силами, Неизвестный прерывает все у самого корня и глумится надо мной. Манипулирует моими эмоциями. Просчитывает то, что способно в особенности задеть меня. Как. Я. Попала. В. Его. Игру? Неизвестный: 6:56 pm: «Может быть и отправишься в участок, но вот только это станет твоей последним походом куда-либо. » Мэйсон Скорсезе: 6:57 pm: «Никакой полиции, клянусь!» Неизвестный: 6:57 pm: «Как пожелаешь» Я не поняла о чем он. Я не поняла о чем он. Я не поняла! Кусаю кожу пальцев у ногтей, мечусь от стола к сундуку у подножья кровати. Смотрю на блёкнущую в сумерках улицу через окно, зажигающиеся фонари, и легкий свист ветра, проникающий сквозь маленькие щели в оконной раме. Чувствую злость. Иду и яростно зашториваю его. Я всего лишь -то пытаюсь не стать следующей жертвой. Я всего лишь -то пытаюсь избежать ответсвенности за смерть другого человека. Почему я? И теперь жить с гнетущей мыслью о том, что убийства будут продолжаться, что я становлюсь частью этого и оказываюсь одна, беспомощна и напугана, но все ещё готовая сражаться. Выбегаю из комнаты. На лестнице набираю Нейта и жду ответа, остановившись на мгновение. Нужно перевести дух. Нужно вести себя нормально. Слышу звук открывающихся и закрывающихся кухонных ящиков на кухне. Отлично — мама там и голодна после роботы. Она не поднималась на второй этаж и не слышала того, что я делала в своей комнате. Гудки прекратились спустя короткое время и я услышала голос брата, который показался мне тонущим на фоне остальных, посторонних звуков в трубке. —Где ты? —тихо спрашиваю я, но он все же слышит, отвечая на мой вопрос ироническим вздохом. —Какая разница? Другого ответа я и не ожидала, поэтому продолжила: —Быстро иди домой! —Ага, сейчас, —фыркнул он.—Ладно, давай, пока. —Нейт! —внезапно заскулила я, прикрывая динамик. Я поняла, что он отдалился от источника посторонних звуков и не бросил трубку, говоря раздраженно, но постепенно по робев: —Что тебе нужно? Я занят, понимаешь? Мне не до твоих приколов, Мэйс. Убийца грозится кого-то убить в ближайшее время и я не могу себе позволить, чтобы это случилось с моим братом. Но, каким же образом он связан с Одри Бреннер, чтобы мстить ему за её смерть? Никто не в безопасности, никто не застрахован, тем более, если он связал со мной. Не приведи Господь чьё либо общение со мной будет грозить для кого-нибудь смертью. Только не это. Моя жизнь не может окончательно превратиться в пекло. —Пойми же: я не шучу! Дома объясню, я обещаю! Это действительно важно! —Я ещё не придумала, что скажу ему, но главное, чтобы подействовало. —Черт, ладно. —Спасибо! Будь осторожен, темнеть стлало раньше, —я не осознанно повторила фразу Долана испытала неподдельное удивление. Крупица надежды на то, что между нами не все потеряно придала мне уверенности для следующих действий, которые я собираюсь предпринять. Пройдя арку, я вошла на просторную кухню и присела на стул рядом с маминой сумкой, не сразу обратив её внимание на себя. Из-за редкого и ели терпимого общения между нами на этих днях я чувствовала неловкость и потерянность, но эти чувства были ничем, по сравнению с тем доисторическим, животным страхом, причиной которого стало проникновение Неизвестного в наш дом. Он был в моей комнате. Был в нашем доме. Сомневаюсь, что его интересовали наши драгоценности и что-то в этом роде. —Ты была сегодня у миссис Буш? —спросила она напряжённо, но тут же получив мой удовлетворительный кивок, сбавила обороты, изменившись в лице. —И как прошло? Она подняла крышку сковородки и повернулась к плите. Яичница шипела, жарясь и распространяя свой запах по всей кухне и гостиной. —Нормально. Она сказала, что все со мной в порядке. —Так и сказала? —Поинтересовалась небрежно, заставив меня сжать челюсть. —Можешь позвонить ей и спросить. Она не нужна мне. Видишь, все в порядке со мной! С острой, секундной болью в висках пришло ужасное осознание того, что я больше не смогу показывать своих эмоций дома. Не смогу ходить и нервничать, должна буду вести себя, словно робот, потому что не хочу отправиться к миссис Буш, не хочу и её подвергать опасности. Не хочу становится опасностью для окружащих. —Я не уверена… —Прошу! —Со святыми глазами наблюдаю за тем, как она накладывает себе в тарелку яичницу и достаёт из холодильника овощной салат. Заполняет тарелку и предлагает мне, но я отмахиваюсь и жду ответа. —Ладно. Мэйсон, если тебя будет что-то тревожить—скажи мне. Я твоя мать. Твоя семья. Нет никого ближе меня. Если бы ты знала, что «тревожит» меня сейчас. Легкое облегчение от общего баламута проблем было мне обеспечено и я принялась за второю попытку, чтобы «сгладить» ситуацию. —Мам, кто-то узнал пароль от нашей сигнализации. Нужно его сменить. —Что? —Она подняла на меня уже широкие глаза, поставив тарелку на стол и присев, будто её хватил удар. —Да, кто-то прикольнулся в школе. Придурок какой-то оставил записку в моем шкафчике, —придумала я, делая вид, что моя версия на самом деле забавная, хотя она совсем так не прозвучала. —«Прикольнулся»? —прокривляла она это слово.—Да нужно идти в полицию! Как? Откуда? Господи! Где эта записка? —Мам! Успокойся! —Остановила я встав и заставив встрепенувшуюся женщину обратно сесть. —На самом деле я знаю, кто это. Она выжидающе подняла брови. —Это был Крис. Мы расстались и он теперь достаёт меня, как придурок. —Расстались? Когда? Почему? Откуда у него пароль от нашей сигнализации? Я на мгновение затруднилась с ответом на вопросы. Крис. Гребанный Крис. Какой же он все-таки козел. К счастью, на самом деле он не знает пароля. Было бы глупо говорит его ему. —Я однажды говорила ему, не помню при каких обстоятельствах. Расстались потому что надоели друг другу. Но пароль лучше бы сменить. Он сидела и слушала меня с волнующим видом, явно впитывая каждое моё слово, как губка. —Хорошо. Ты права. В школе же все нормально? —Да. Не волнуйся. Он побесится и перестанет. Я умею давать отпор. —Не ожидала таких глупостей от него. Я думала, что он нормальный парень. Козел. —Согласна, —ответила я, наполняясь новой, светлой энергией и сбрасывая ещё немного балласта. Нашла общий язык с мамой. Пароль от сигнализации изменён. Нейт вот-вот должен прийти. Хоть самую малость, но мне удалось что-то исправить. К счастью, я рассказала маме обо всем в коротком, но информативном диалоге. На соседнем стуле в её сумке зазвенел телефон. Я открыла её и нашла его, передав маме через стол. Прожевав, она ответила и только сейчас, при свете ламп я заметила, насколько уставшей она выглядит, хотя вышла с отпуска пару недель назад. Неужели её все-таки добровольно принудительно добавили в городской совет? С момента того ужина эта тема не поднималась. Я наблюдала за маминым выразительным лицом. Выразительным, потому что она действительно выражает своей мимикой каждую эмоцию, даже внутреннюю и иногда мне удавалась понять, о чем она думает. Своих близких ты знаешь как облупленных, потому что невольно выучиваешь их наизусть. Довольно просто предсказать их следующие действия. Словно затуманившись, я неотрывно глядела на маму, но только мне стоило встрепенуться, отреагировав на её «ах» и я увидела, что её лицо стало ещё бледнее. Она поднесла ладонь ко рту и тупо пялилась на поверхность стола. Эта неизвестность пугала меня. Я не могла расслышать слова в трубке и не могла понять, что происходит, опять наполняя своё тело волнением. —В реанимации? Я еду, слышишь? —поднимается и берет сумку, двигаясь через гостиную к двери. Я невесомо плелась сзади, ожидая ответов на вопросы, которые я посылала свои лицом. Она игнорировала меня, на ходу обуваясь. —Все будет хорошо, —обещает кому-то по ту строну линии и сбрасывает. —У моего старого друга беда. Он в больнице. Мне срочно нужно ехать.—Натягивает на плечи пальто. —Патрик скоро будет, он занят на работе. Я не знаю, буду ли дома сегодня. Напишу тебе, ладно? —Что за старый друг? —Ты вряд ли его помнишь, —хватает сумку. —Запри все двери, а с сигнализацией разберёмся завтра. Она выскакивает за дверь, заставив все мои не озвученные вопросы повиснуть в воздухе. Что за старый друг, которого я не помню? Стоп. Нет. Да нет же. Но это не совпадение? Долан? Это мог быть Долан? Кто же ещё? Старый друг, я не должна его помнить. Конечно. Больница. Он жив? Это из -за Неизвестного он попал в больницу? Вот что он имел ввиду, когда говорил, что его нет в игре? Что он с ним сделал? Я напишу маме. Узнаю обо всем. *** У меня ушёл час на объяснения Нейту, почему в восемь часов вечера он должен был быть дома. Я спихнула все на маму. Он злился, послал меня несколько раз, а потом, наконец, когда вернулся Патрик, застав нас в гостиной, спросил где мама. Ван де Бруно поздоровался, но висящий в воздухе вопрос оставил на меня. Я рассказала про старого друга в реанимации, но он больше не слушал, потому что ему не интересно. Мы разошлись так же, как и встретились — поссорившимися с кучей недоговоренностей. Он дома. Это главное. Я открыла вкладку фейсбука на ноутбуке и скрестила ноги, вытянув их вдоль кровати. Брит убрала меня из друзей. Надо же! Как все быстро закончилось. Я лайкнула фото Эшли с Тайлером и улыбнулась тому, как он обнимал её на фоне витрины «Фиш ОʼНил». Сколько же у нас с Крисом фотографий. Ими забита вся фотопленка. Мне удалить фото из соц.сетей, там где мы целуемся? Наверное, да. Так я и делаю, потирая глаза из-за света от экрана ноутбука и мглы, разбавляющей себя тусклым светом фонарей сквозь шторы. 10:45 pm. Внутри меня образовывается опустошенность, когда я пролистываю фото с Брит. Ну как так? Мне не верится! Она же моя подруга! Скорее всего виновата я, потому что так наехала на неё, но, тем самым, я заставила Брит признаться в истинном отношении ко мне. Всегда ли оно было таким? Хмурюсь, увидев сразу два новых запроса в друзья. ОʼБрайен. Почему он так часто присутствует в моей жизни в последнее время? Я листаю его страницу, пересматриваю фото с друзьями, подмечая одно, очень понравившиеся мне. В груди кольнула зависть, ведь на нем изображён он, чем-то выделяющийся на фоне людей, в спортивных шортах и майке на фоне Тайм Сквер в Нью Йорке. На лице Дилана улыбка, а на моем грусть: Нью Йорк— это моя самая заветная мечта. Он находится не так далеко, как Лос Анджелес, но я там никогда не была. Да я вообще ничего не видела, кроме Гринвуда и Лос Анджелеса! Так ужасно проторчать в одном городе всю жизнь! У второй страницы довольно -таки странный никнейм — 171114 Бреннер. Бреннер? Какого черта Бреннер? Через секунду пришло сообщение с фотографиями. Моими и Криса, которе я только что удалила… «Успела соскучиться?» Я расширяю глаза. Не может быть. Это не он. Нет. «Кто это?» «Друг Одри, стерва. Я простил тебя сегодня, но больше не прощу никогда. » Неизвестный? Только не это. «Ты всегда нравилась Одри. Она рассказывала, какая ты красивая и грациозная, показывала фотографии и говорила, что хочет быть твоей подругой. Но ты отвергла её. У тебя есть все, а у неё больше ничего. Её теперь нет. И каждый, виновный в этом, запалит. » Моя голова закипает. Я тру лоб, почувствовав ладонью, как похолодело мое лицо. Снимаю ноутбук с колен и ставлю рядом. Закрываю глаза. Открываю их. Тело знобит от волнения. Мне нужно научится спокойно реагировать на его запугивания, по крайней мере настолько, насколько это возможно. Значит, вот как я попала под раздачу. Вот в чем моя роль: я несбыточная мечта Одри. Кто же этот человек, скрывающийся под маской анонима и убивающий людей? Кем Бреннер мог приходиться человек, способный на убийство? Может её смерть изменила все в его жизни? Кто мог быть настолько близким человеком для неё, который готов сейчас мстить, спустя практически год? Возвращаюсь к Фейсбуку и принимаюсь печать сообщение: «Я не виновна в её гибели. Я никогда не делала ей зла. У меня были свои подруги, у неё — свои. Почему я впутана в это?» «Ты не настолько свята, сучка!» Я укусила губу до крови и хлопнула крышкой, поставив ноутбук на прикроватную тумбочку. Невероятно клонило в сон, но я боялась сомкнуть глаза, ведь пароль от сигнализации все ещё прежний и черт знает, вдруг ему взбредёт в голову пробраться сюда ночью. Мой телефон пискнул. Просунув руку под одеяло я достала его и разблокировала. Мама: 10:59 pm: «Я не приеду сегодня. Мой друг в тяжелом состоянии.» И это один ответ на множество вопросов, которые я успела написать ей около часа тому назад. Мэйсон Скорсезе: 11:00 pm: «Я могу приехать завтра?» Мама: 11:00 pm: «Я вернусь утром, не стоит. Спокойной ночи.» Я с досадой сморщилась и прижала затылок к подушке, пялясь в потолок. Внезапно на нем пронёсся слабый отблеск света с улицы, образуя из себя кривую форму окна, через которое он прошёл. Я слышала грубый скрежет мотора, похоже мотоцикла. Я догадывалась кто это, но не хотела забивать себе мысли ещё большим объемом информации. Повернувшись набок и уставившись на кусок стены между шкафом-гардеробной и комодом, я стараюсь бороться с коварно подступающим сном. Он крался к моей кровати и пах лавандой, словно дурман. Я отвлеклась на обрамляющее квадратное зеркало дерево поверх комода. Оно все увешено фотографиями и стикерами, цвет которых поблек в силу времени. Многие из них—относительно свежие фотографии — сделаны на мамин старый полароид, который я нашла в коробке с именем «Люси» со старыми вещами, в то время пока мы освобождали место для Пратрика в подвале. Я так счастлива, улыбаюсь, схожу с ума, мне безразлично абсолютно все — эта девушка, словно другая я, из светлой, радужной и, казалось бы, непрекращающейся светлой полосы в жизни. Конечно, сейчас то, что происходит, не назовёшь даже чёрной полосой. Это ад с тлеющими углями, по которым я шагаю босиком и жгу ноги. Вдох. Выдох. Не спать. Выдох. Глаза закрываются от боли. Вдох. *** —Форель в сливочном соусе, вот это вещь, —хвалит Тайлер, заставляя Эшли смеяться. Я так же улыбаюсь до тех пор, пока не встречаюсь взглядом с Брит, которая сменила наш столик на другой и делила его с Фредом и Митчем, ведь Криса и Гарета все так же не было в школе, как ОʼБрайена и его друзей. Что за чертовщина творится? Я чувствую, как горит правая сторона лица, на которую она уставилась, скорчив ехидную гримасу. Вот какого это— не быть её подругой. Она же настоящая стерва! Я все ещё волнуюсь из-за нашей ссоры. Эшли тоже, но скрывает это. Так же меня беспокоит то, что со мной больше не общаются остальные парни из компании Криса. Мы же все были друзьями и нам нравилось проводить время с друг другом, но стоило мне поссориться с одним из них— ушли все. Это не правильно. Было ли это дружбой? Вдруг они общались со мной только потому, что я девушка Харрингтона? Не может быть! Столько всего пережито вместе, а они, как собачонки, идут на его поводу или, что самое ужасное, действительно так легко отказались от меня? Я настолько ужасна? Нет. Нет же. Эшли осталась со мной и не давала повода усомниться в себе Я искренне надеюсь, что она мыслимо не относиться ко мне так же, как и Брит. Я не переживу этого. Моя жизнь в последнее время кажется мне одним сплошным страшным обманом, крутившимся вокруг меня. Эшли волнуется из-за компании так же, она сказала мне об этом ещё утром, при встрече перед школой. А может изменения — это не так плохо? Старые, ненужные люди отсеиваются и им взамен приходят новые. Но все началось рушится только по двум стечениям обстоятельств: возвращение Дилана ОʼБрайена и начало серии хладнокровных убийств. Эта мысль впервые врезалась в мою голову: совпадение ли это? Если да, то очень точное. Нет. Не может этого быть. Они же с Одри, вроде как, даже не общались. Скоро я начну подозревать всех подряд! А может все и шло к переменам! Только вот убийца, шантажирующий и преследующий меня, не должен был быть частью перемен. Я так и не застала маму утром, но зато встретила парней из команды по баскетболу на бордюре напротив нашего дома. Они были на машине. Нейт выбежал к ним и пожал руки, запрыгнул в тачку, прежде бросив на меня предупредительный взгляд, чтобы я не лезла, и поехал дольше по тротуару в сторону школы. Я знакома с ними, поэтому поздоровалась, когда проходила мимо. Они не конченные отморозки, большинство из них темнокожие, но как младший Скорсезе повелся с ними за столь короткое время? Запасной квотербэк в команде по футболу теперь не общается с Крисом и нашёл себе новых друзей-баскетболистов? Немного странно, но слегка тешит меня, ведь он теперь вышел из-под влияния Криса, я надеюсь у меня будет шанс наладить с ним взаимоотношения. Отлично, теперь я считаю людей, с которыми ещё около нескольких дней назад проводила все своё время, небезопасными. Мне стоит поговорить с Фредди и Митчем? К слову, слухи он нашем расставании распространились невероятно быстро, но все не произошло так, как я ожидала — мой статус в школе все ещё держится. Я не заметила, как высушила напрочь бутылку Камбучо и смотрела на одну белую точку на поверхности большого стола. —Я…я не люблю речную рыбу, мне не нравится её вкус, —отвлекаюсь кое-как и поднимаю глаза на парочку, сидящую напротив. —Гринвуд держится на рыбе, повсюду рыбные кафе и рестораны. Или привыкай или полюби, —подмечает он, поцеловав Мангомери в щеку, и дополняет свои слова движением указательного пальца. —Я могу её просто не есть или купить морскую, к примеру камбалу в супермаркете, —жму плечами. —Как знаешь. Эшли закатывает глаза, толкая его в бок. —Если ты любишь рыбу не значит, что её должны любить все, —добавляет она поучительным голосом. Она расцветает и я не прекращаю этому умиляться. Тай кривляет её и тянется к банке с колой. Я осматриваюсь, здороваясь с девочками у соседнего столика. Нейт отбивает пять одному из темнокожих баскетболистов и смеётся. Их стол находится у широких окон столовой, из которых льётся бледный, неприветливый свет улицы. Все нормально. С ним. Будет и со мной. Пятница—завтра выходной. Отлично. *** Я закончила с уроками на понедельник где-то в четыре часа дня и спустилась вниз. Мама спала в своей комнате с самого утра и до сих пор. Мне было неловко будить её и допрашивать о событиях этой ночи. Телефон вибрирует. Я читаю сообщение. Неизвестный: 3:58 pm: «Скажешь им хоть слово—твой брат никогда не вернётся домой.» Мои глаза расширились. Я не понимаю, что происходит, что я сделала? Кому и что я должна… Звонок, а следом стук в дверь. Твёрдый и настойчивый. Я сглатываю, продолжая находиться в недоумении. Нейт не в безопасности? Стук повторился и я побежала к двери, вглядываясь в два силуэта за мутным витражным стеклом в дверях. —Полиция города Гринвуд. Откройте, пожалуйста!