WHITE NOISE

Холодный пот моментом покрывает тело. Я расплачусь в данную же секунду. Я не готова. Не готова к тому, что происходит. Никто никогда не будет к этому готов. Я не могу придумать рациональный алгоритм, по которому буду действовать. Действовать, а не стоять, замерев от шока на месте, как олень при свете фар. Анализирую. Прятаться. Где? Под кроватью? Просто. В шкафу? Просто. На чердак залезть не успею. По инерции залетаю в свою комнату и с диким напряжением в руке максимально аккуратно проворачиваю замок, закрываясь. Твою же мать! Твою мать! Вспоминаю фильм. Фильм, в котором девушка открыла окно и выбросила наружу тапки и похититель подумал, что она сбежала. Только у меня нет вещей под кроватью, за которыми можно скрыться, и если он откроет дверь, в первую же очередь полезет сюда. Распахиваю окно, дрожа от медленных, неспешащих шагов Неизвестного. Он спокоен. Он знает, что делает. Бросаю тапки вниз. Они приземляются на траву и один из них перекачивается вверх тормашками. Холодный ветер наполняет комнату. Прислушиваюсь к звукам, не дыша, передвигаясь полушагом к шкафу. Свет улицы освещает пространство. Тихо. Все замирает. Паникую. Скрип. В нижней щели двери вижу силуэт ног, которые стоят у моей двери. Бросаю взгляд на ручку, которая начинает быстро дёргаться. Прикрываю рот рукой. Понимаю, что подпирать чем-то дверь бессмысленно, ведь она открывается наружу, а не внутрь. Максимально тихо открываю дверь шкафа и на корточках заползаю внутрь, спиной двигаясь глубже, пока хребтом не опираюсь об полку для обуви. Одежда с вешалок цепляется за голову. Озноб мучает тело. Это чувство паники и адреналина не передать словами. Проглядываю обстановку через щель дверец. Он ломится. Пинает ногами дверь. Как долго она продержится? Возможно, это мои последние минуты. Если я наберу 911 и начну говорить по телефону -это выдаст меня. Покажет, что я не сиганула из окна. Все ещё здесь. Что делать? Снижаю яркость телефона на минимум. Дилан. Он шлёт мне сообщение в фейсбуке. «У тебя пропал свет?» Моя единственная надежда. «Вызови полицию. В мой дом проникли. СРОЧНО » «Это розыгрыш???» «Вызови полицию!!! Меня сейчас убьют! Это не шутка!!!!!!» Он читает сообщение и не отвечает. Всей душой на него надеюсь. Господи, пожалуйста. С громким звуком дерево, из которого сделана моя дверь, начинает хрустеть, ломаться. Я выглядываю и вижу кончик топора, торчащий из неё. Удар повторяется. Древесина сыпется и кряхтит. Я прихожу в полнейший шок и ужас. У него топор! Топор! Что он собирается со мной сделать? Дрожу как не в себе. Сердце колотится от паники, полностью готовое остановится из -за звуков ударов, ломающих мою последнюю надежду на спасение. В двери образовывается неровная дырка у замочной скважины. Я молюсь только на Дилана. Затыкаю рот ладонями, когда его чёрная рука в перчатках пытается пролезть через щель и добраться до отмычки. У него не получается. Топор снова входит в дверь насквозь. Он крутит ещё и ковыряет отверстие шире. Где же помощь? Я хочу жить. Постепенно теряю самообладание из-за переизбытка эмоций. Капля пота стекает по виску. Я нахожусь в саднящем, неадекватном от паники состоянии. Никому не желаю этого почувствовать. Как это вообще могло со мной случиться? Раскрываю глаза только тогда, когда снаружи замок щёлкает. Спустя несколько мгновений недавно яростный убийца, кромсающий мою дверь, входит в комнату. Он высок. На лице лыжная маска, шапка, на теле чёрная куртка, на ногах сапоги. Мужчина или парень — отличить не могу, фокусирую взгляд на основании топора, острие которое касается ковралина. Он стоит. Осматривается. Обращает внимание на открытое окно, из которого хлещет ветер, шторы парят в воздухе. В момент человек становится не таким томно -уверенным в своих действиях. Подействовало? Не спешу выдыхать с облегчением. Ковёр при соприкосновении с железным остриём топора, которое он волочит за собой, создаёт более чем устрашающий эффект. Удивительно, что я ещё не обделалась. Неизвестный осматривается и покидает комнату. Наконец дышу. Отрываю мокрую ладонь от щёк. С улицы слышу вой сирен. Внизу кто-то тарабанит в мою дверь. Слышу шаги Неизвестного. Он бежит. Убегает? Прочь? Облегчение головокружением наваливается на меня и я валюсь набок, понимая, но не до конца принимая, что все обошлось. Телефон звонит. Дилан. Я могу взять трубку. Мне же не показалось, что убийца ушёл? Звуки полицейской машины совсем близко. Отвечаю, но не спешу вылазить из шкафа: —Да, —шепчу. —Он вылез через окно и убежал, выходи, —его голос пропитан паникой. Как и мой. Опираюсь руками на пол и встаю, борясь с трясущимися коленками. Начинаю плакать. Выхожу из душного шкафа, в котором практически не было воздуха и температура возросла до максимума. Изломанно, светя фонариком телефона по сторонам, как ненормальная, спускаюсь вниз и открываю дверь, выбегая босиком наружу, словно что-то жгло мне спину. Встречаюсь с О’Брайеном и залетаю ему в руки. Автоматически. Ища безопасность. Я пережила это. Я могла умереть, но не умерла. Не умерла. Он держит меня крепко, гладит рукой по волосам, шепчет что-то утешительное, не задавая вопросов. Не ведёт меня в дом. Мы стоим на крыльце. Я практически валюсь с ног. Реву, дёргаюсь, но успокаиваюсь постепенно, после того как прислушиваюсь к ритму его дыхания и начинаю дышать в такт. Чувство благодарности и облегчения переполняют каждую клеточку тела. Не держусь на ногах. Но он держит меня крепко. Пахнет хвоей. Не отпускает. Улица светится сине-красными мигалками. Из патрульной машины вылетают копы. Мы поворачивался боком и я закрываю глаза, понимая, что Дилан не побоялся и пришёл за мной. Пришёл спугнуть ублюдка. У дверного косяка стоит алюминиевая бита. О’Брайен. Господи. До чего же я тебе благодарна. *** Эта ночь была адской. Начиная с допросов, разбирательств, экспертов у нас в доме, заканчивая паникой матери и Нейта. Они не отходят от меня ни на секунду. Под удар попал Дилан, который спас мне жизнь. Он находился рядом ещё некоторое время, пока не приехала мама и Патрик, следом Нейт. О’Брайена увели и допрашивали, узнавали, где его старший брат и в придачу к состоянию шока я ощутила вину перед ним за лишние беспокойства. Он, пока единственный, кто не задавал вопросы по произошедшему, но я чувствую, что это скоро изменится. Ложь. Мне пришлось много лгать, ведь одним из первых вопросов Лейна Дугласа был вопрос о сообщениях, обычно приходящих на телефон жертвам, перед их убийством. Теперь мне точно ясно, что никто не в безопасности даже дома. Стало известно, что сигнализацию не взламывали, а отключили. Как он узнал пароль- неизвестно. Пробрался через окно в гостиной. Следов не оставил, только отпечтки подошвы армейских ботинок на полу. Это мало о чем говорило, но несло огромнейшую важность, ведь служило единственной зацепкой. Я не могла описать его, только приблизительный рост и телосложение. И естественно, это привязали к тому, что перед избиением Долана я приходила к нему. Они спрашивали, нет ли того человека, который хотел бы навредить мне, или того, кого я подозреваю. Конечно это был Неизвестный, но мне нужно молчать, пускай догадываться сами, иначе под угрозу попадут мои близкие, о которых он осведомлен. Никто не в безопасности. Чертовы журналюги штурмовали наш дом до утра, преследовали полицейских с вопросами, прорывались через патруль и долбились в двери, караулили нас до утра. Всем все будет известно из утренних новостей. Мрази злоебучие. Как можно наживаться на чужом горе? Как можно делать из своей профессии орудие для вреда? Каким —то, черт возьми, образом ,он точно узнает, что я признаюсь в нашей «связи » и мне не поздоровится. Или же взболтну о том, что все убийства связаны с Одри Бреннер. Понимаю, что изложив правду, не изменю того факта, что убийства продолжатся, он начнёт совершать из чаще и с ещё большим интузиазмом. Поквитается с кем-то из моих самых близких людей. Я боюсь до чертиков. Это мешает мыслить рационально. Так боюсь, как никогда раньше. Как же мне страшно. Эти лотареи ,которые он придумывал ,с этим дебилным выбором цифр-просто издевательство,муляж,попытка морально сломать меня.Не по настоящему,в шутку,очень злую шутку.Я не десерт напоследок, я потенциальная очередная жертва, которую он хотел убить. Убить или напугать? Ведь судя по предыдущим случаям, он выманивал подростков под предлогом шантажа в закрытую местность и убивал их. Мог выманить так же и меня, как когда-то сделал с Нейтом. Что-то точно подсказывало, что тогда, на баскетбольном поле, он наблюдал. В тени. Может быть он хотел меня запугать? Но зачем же тогда топор? Зачем рисковать и проходить домой? Личные счёты из-за Одри, которой я по сути ничего не сделала? Зачем держать со мной контакт так долго, мучить, шантажировать, делать параноичкой так усердно, чтобы в один момент прийти и убить? Не укладывается в голове. Как он узнал, что никого нет дома? Как он узнает обо всем? Этот парень, мужчина или кто вообще? Хочу побыть одна, отойти от стресса, но меня не оставляют ни на секунду даже после того, как копы покидают дом. Нет сил отвечать на вопросы о моем самочувствии, будто и так не ясно, что я в состоянии шока, что мне пиздец как херово. Что мне страшно и что я волнуюсь. Хочу отключиться, заснуть, каким-нибудь образом унять дрожь в теле, потому что таблетки не помогают. Полиция, естественным образом возьмёт меня под присмотр, возле дома каждый вечер будет стоять патрульная машина и следить за обстановкой. Все это не закончится в скором времени, начиная от того, что меня будут таскать по допросам, заканчивая тем, что слухи расползался с невероятной скоростью и в школе мне не будет покоя. Дилан. Как же я ему обязана. Сейчас сижу и переосмысливал своё отношение к нему. Абсолютно не справедливое. Он хороший парень. Он помогал мне безоговорочно и пришёл даже тогда, когда это казалось совершенно безумным и небезопасным. Это влекло за собой то, что он тоже попадает под удар. Каждый, кто помогает мне, в смертельной опасности. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. В ушах закладывает. Пищит. Скребется. Как и в глотке, из которой льется нещадный кашель. Не могу вернуться в свою комнату. Не могу смотреть на изрубанную дверь. Когда мы с Нейтом уходим наверх, мама с Патриком ругаются. Кричащим шепотом она упрекает его в том, что его вовремя не было дома. Скорсезе младший не говорит много, расстилает кровать, садится рядом со мной и рукой укладывает мою голову себе на плечо, начиная гладить волосы. Сломана. Поглощена, пропитана чувством безысходности. С восходом солнца все начнётся. Не знаю, выдержу ли так дальше. *** Все время я находилась со своим братом. Утром закрылась в ванной, хотела уединится, но мне не удалось продержаться больше пяти минут. Паническая атака сдавила желудок. Воздуха внезапно стало мало. Любой, даже крошечный тёмный угол казался небезопасным. Стоило закрыть глаза — я в шкафу, он пробивается в комнату, холодный пот скатывается гроздьями по телу. Нейт — единственный в этом доме, с кем мне комфортно находиться. Не воспринимаю мать и уж тем более Патрика, который с самого утра возиться с моей дверью, выкручивает петли и хочет вынести прочь с глаз. Пока младший не мучает меня рядом вопросов, которые так и крутятся на кончике языка. Ждёт, пока я начну сама, а я начну. Вылью свои чувства. Хотя бы частично. В коротких взглядах темных глаз различаю вину. Принимаю душ, пока он сидит на крышке унитаза и отвечает на сообщения знакомых о моем самочувствии. В Гринвуде нет секретов и новость о проникновении в мой дом разошлась по всей школе с самого утра. С выпуска новостей, которые я не смотрела. Не беру свой телефон в руки. Он выключен. Я имею на это право. Имею право молчать. Хотя бы немного. Нейту звонила Эшли, он объяснил ей все и попросил передать знакомым, что я не готова ко встречам и разговорам и даст знать, когда прийду в себя. Меня давно так не обхаживали, давно я не слышала этой приторной материнской нежности в голосе. Невольно оборачиваюсь на каждый шум и даже шорох. Дёргаюсь, точно если бы меня напугали, напав со спины. *** Сижу в гостиной напротив выключенного телевизора. Ван де Бруно на роботе, мама на кухне, Нейт у себя в комнате. Погода мрачная. Фургон местного канала припаркован у соседних домов в надежде поймать нас и снять для репортажа. Скоро новость об убийствах в нашем маленьком городке разлетится по всему штату, а следом по Америке. Когда —то на конференции обещали, что на помощь местной полиции приедут агент ФБР из отдела поведенческой психологии, но, видимо, пока ситуация не достигнет апогея, никого не дождаться. Сердце непривычно колотится. Не могу говорить. Смутно помню все, что происходило. Отрывки крутятся в голове и вместе с ними адреналин в крови. Мать гремела посудой, но внезапно притихла, включив воду. Я оборачиваюсь и через арку вижу, что она, прислонив ладонь к динамику, говорит с кем-то по телефону. Хмурюсь. Опять смотрю в черный ящик. Хочется думать о чем-то хорошем, но не получается. —Мэйсон, детка, —её рука внезапно оказывается на моем плече. Подрываюсь. Тру то место, которого она коснулась, словно обожглась, и гляжу на неё с непониманием. —Прости, —её брови сочувственно выгибаются и она скрещивает руки на груди.—Я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Я самый близкий тебе человек. Не нужно от меня ничего скрывать. Ты понимаешь, что тебе помогут? Если я тебе расскажу, мама, он узнает обо всем, обязательно узнает. Так происходит всегда. Одна ясная мысль врезается в лоб. Он видел Дилана. Он знает, что парень хотел помешать ему и теперь становится потенциальным объектом для расправы. О’Брайен живёт один и является легкой добычей. То, что он занимается кикбоксингом, не поможет, ведь Неивестному каким-то образом удалось избить полицейского. Не какого-нибудь хлюпика, а Долана. —Мне не в чем признаваться. Я не знаю, кто хотел проникнуть в наш дом… Раздраженно выдыхает. Через призму моей усталости печали различает ложь. Пытается выдавить правду. Пока круг подозреваемых не уменьшится и я не узнаю чего-то большего, буду молчать. Хватит чего угодно, чтобы его спровоцировать. Понимаю, что поступаю неправильно до ужаса, но этот гребанный страх. Я осознаю это как пиздецки трагичный факт. Все те моменты, когда я вдохновлялась мыслями о том, что не поддамся его давлению, буду бороться, становятся пылью на ветру. Трусиха. Имею на это право. Нихрена я не герой, не храбрая девушка. Человек, не готовый к такой ситуации. Человек, с которым не должно было это произойти. Я хочу жить нормальной жизнью. —Сегодня вечером мы опять поедем в участок, на более детальный допрос, —от этого факта у меня сразу же начинает болеть голова. Я не готова. Не хочу. —Все волнуются, Мэйсон. Включи телефон и перезвони хотя бы бабушке. —Зачем ты ей рассказала? Об этом знают все теперь! Подумай обо мне! Я не в состоянии! Вижу, что она держится, чтобы не ругаться в ответ. Не пугать меня, не подливать масла в огонь. В уголках собираются слезы, мама подается ко мне, но я ухожу прочь, показывая рукой «нет». Мой телефон в «авиарежиме», изолирован от звонков, захожу в Фейсбук оффлайн, чтобы написать Эшли и Кэмерону. Десятки пропущенных вызовов и непрочитанных сообщений. Статья из школьного сплетника обо мне. Там написан всякий бред. Черт. Нейт заглядывает мне в телефон. Согласно кивает, когда видит, кому я пишу. «Эш, мне немного лучше, приходи завтра после занятий» «МЭЭЭЙС! Боже, я так волнуюсь! Можно я позвоню в Вайбере? Ты вне зоны» «Прости, но я сейчас не настроена говорить» «Я понимаю. Прости. Я ОЧЕНЬ волнуюсь за тебя. Люблю очень сильно. Все волнуются, слышишь?» К последнему предложению я отнеслась скептически. Все, неблизкие мне люди, боятся за себя, ведь не хотят, чтобы подобное произошло с ними. Действительно —эта ситуация, как факт того, что никто не защищён даже в собственном доме. Почему же все сразу подумали, что это Гринвудский убийца? Потому что я -подросток, а он хотел поквитаться со мной? «И я тебя. Расскажу все завтра. Прошу тебя, будь осторожна и не ходи сама » Выдаст ли это меня — не знаю. Возможно, она воспримет наставление как дружескую предосторожность после пережитого. «Конечно; *» Как только я отвечаю на сообщения Кэма, он пишет мне: «Я сейчас приеду» «Нет. Пока я не могу никого видеть. Прости» «Понимаю и очень волнуюсь. Когда сможем увидеться? » «Обещаю,что позвоню,когда буду готова » Как он узнал, понятия не имею. От Дилана? А школа в курсе, что он, фактически, спас меня от смерти? Да, это факт. Так же факт в том, что друг познаётся в беде, верно? Мы не так давно знакомы, но ни в одной действительно тяжёлой ситуации он меня не бросил. Какая же дура. Постоянно себя накручиваю против того, кто беспрецедентно приходит на помощь. Сторонюсь. Игнорирую. Обзываю. Сомневаюсь, что парень был сегодня в Гринвуд Хай. На него бы обрушился шквал вопросов. Естественно, если известны детали произошедшего. Понимаю, что хочу его увидеть. Обнять и ещё тысячу раз сказать спасибо за все. Тысячу раз извиниться за угрозу опасности из-за меня. —Сука, —шипит Нейт, ударяясь мизинцем об стол. —Блять, пиздец. Сука! Понимаю, что он говорит не только о физической боли. Это слышно. Он злится на все. На весь мир. —Знаешь? —внезапно обращается ко мне. —Это я во всем виноват. Ушёл ночевать к Кейт. Знал, что происходит и оставил тебя. Мне снятся эти дебильные сны. Я вижу, что произошло и или грозит произойти в будущем, но черт возьми, этого я естественно не предвидел. Прости меня, —упирает руки в бока, опускает голову и пинает ногой рюкзак у стола. Чёлка падает ему на лоб, затеняет грустное лицо. Молчу. Мне нечего сказать, хотя я и не виню его. В данной ситуации точно. В остальном я просто разочарована, а именно в недавно сложившихся взаимоотношениях. Откладываю телефон в сторону, игнорируя пришедшее сообщение, и короткими ногтями царапаю покрывало, смотря на него ровно. Не хочу спорить. Много говорить. Нужно держать в себе силы до вечернего допроса. Нужно удалить все сообщения Неизвестного, на случай если они захотят проверить мой телефон.Но сделать скрины и бросить их в облако.Кое что доходит,а в особенности метод шантажа подростков Неизвестным:он взламывает их iCloud и угрожает тем,что сольет фото оттуда в сеть.Они ,боясь позора ,соглашаются на любые условия.Мне невероятно повезло,потому что я никогда ничего не хранила в виртуальном облаке.Нужно будет предупредить знакомых об этом.А скрины...хрен с ними. Мы держим зрительный контакт, он ждёт слов утехи, как привык с детства. Постоянно осознаёт свою вину, жалеет и ждёт, когда я скажу, что все в порядке. Тогда он это отрицает, а потом принимает мною сказанное за факт. Тогда успокаивается. Но он уже не ребёнок. Больше не хочу решать его проблемы. Опять накручиваю себя и за все это время мне впервые становиться некомфортно в его компании. Хочу увидеть Дилана. Хочу ему что-то сказать. Господи, я точно сошла с ума. Ненормальная я. Ненормальная жизнь. —Все нормально, не накручивай себя. Своими способностями ты не управляешь, действуют, как прийдется. —Произношу холодно. Не знаю, куда себя деть. Хочу уйти из комнаты, но не в свою, внизу мама, одной боюсь быть, а с ними не хочу. Дилан. «Нужно поговорить. У меня на заднем дворе сойдёт?» Кусаю губы. Краем глаза наблюдаю, что сказанное Нейту его не утешило, звучало слишком черство. Распинаться не буду. О’Брайен пишет: «Через пять минут» Слава Богу. Я в домашних розовых штанах и белой растянутой футболке. Без лифчика. Ничего, накину куртку и не будет видно. Смотрюсь в фронтальную камеру телефона. Это жесть. Реальная жесть. Кожа серая и измученная, будто мне накинули пару-тройку лет, под глазами фиолетовые синяки, белки глаз красные. Но суть в том, что даже после пережитого я хочу выглядеть на орошо в глазах Дилана. Чтобы он не кривился и не думал, что я страшная. Точно если бы хотела произвести позитивное впечатление, понравиться ему, но нет. Не нужно путаться в чувствах, в данном случае -это безграничная благодарность и теплота в отношении своего спасителя. Черт, когда-то же я думала, что маньяк -он. Смешно. До тошноты. Как-нибудь нужно будет узнать, насколько хорошо он был знаком с Одри Бреннер. Выхожу из комнаты, сказав Нейту, что иду вниз. Слышу: мама в комнате, пружины матраса скрипят, она ложится на кровать. Спускаюсь с лестницы. Смотрю по сторонам, прежде чем беру свою белую зимнюю куртку и надеваю, застегнувшись. Иду в кухню, тихо открываю заднюю дверь и оказывать на улице. Небо затянуто пепельными тучами, они медленно сгущаются в одну, черную и грозовую. Очередной дождь. Холод такой, что пар выходит из носа. Сарай. Дерево с кривыми угловатыми ветками, тянущимися к верху. Лес впереди, тёмный, густой. Живой такой, дышащий прохладой. Запах хвоим ветер несёт прямо ко мне. Горы: высокие, зеленые и могучие. Раньше это не пугало. Раньше я жила в безопасности в своём родном Гринвуде, в котором никогда ничего не происходило. Поворачиваю голову на звук хлопнувшей двери. О’Брайен. В чёрных джинсах, серой толстовке с капюшоном на голове и куртке широкими шагами меряет жёлтую траву. Внутри ёкает волнение.Не такое, какое преследует меня последние сутки через призму эффекта успокоительного. Оказывается близко. Останавливается. Смотрит, держа руки в карманах. Хочу накинуться на него и крепко обнять, но боюсь, что это будет неуместным и я смучу парня. —Как ты, Мэйс? —шагает ближе и касается рукой локтя, поглаживая. Не дёргаюсь так, как от касаний матери. Гляжу на него молча, широкими, с нескрываемой усталостью, глазами. Этот вопрос будет преследовать меня долгое время. Под ребрами продолжает щекотать. Держу контакт с его тёмными глазами. Всматриваюсь в них. Зрачки Дилана расширены. —Я…—мнусь. Не выдерживаю, смущась и опускаю взгляд на носки наших кроссовок. —Эй, —произносит полушёпотом. Чувствую кончики горячих, но сухих пальцев, касающихся моей щеки. Его руки пахнут сигаретами. Поднимаю голову и ступаю обратно. Нет. Он не должен меня так касаться. Это не по-дружески. Может, таким образом он выражает поддержку. Сердце колотится, но он не взволнован по этому поводу. Никак не комментирует. —Я плохо, —выдыхаю, точно если бы сбросила с себя тяжелый балласт. —Очень плохо. У меня паранойя. Пытаюсь контролировать тембр голоса. Пальцы цепенеют от мороза, поэтому сжимаю их в кулаки. —Ты знаешь, кто это был? —Нет, —закрываю глаза, чтобы не смотреть на него.Чувство вины высасывает все соки. Хотя бы немного легче от того, что мы увиделись. —Я хочу, чтобы ты был осторожным. Без шуток. Я не знаю кем он был, он видел тебя, а это значит, что ты тоже в опасности. —Думай сейчас не обо мне, слышишь? Прошу тебя, успокойся, —реагирует мгновенно на то, как я закипела от нервов. Берет за локоть снова -это нейтральная зона. —Спасибо большое, —шепчу. —Большое тебе, человеческое спасибо, —в уголках скапливаться слезы. Слезы благодарности перед ним. Если что-то случится, виновницей буду я. Не хочу, чтобы это произошло. —Прости меня, пожалуйста, —лицо кривится от душевной боли. Выгляжу ещё хуже, чем была. Совсем не планировала реветь. Похоже, нервная система совсем расшатана и держится на чем-то до боли хрупком. —Иди сюда, —его ладонь на затылке придвигает мою голову к мужской груди. Сигареты и хвоя. Словно только секунду назад я выбежала из дому и встретилась с ним так же. Держит так, чтобы я даже не пыталась выскользнуть, будто точно знает, что я так сильно этого хотела. Неуверенно проникаю руками под расстегнутую куртку и обвиваю его торс. Ухом слышу биение сердце. Затылком дыхание. Трепещу, потому что сама разучилась дышать. Объятья —это дружеский жест. Жест поддержки. —Прости меня за все проблемы, которые я тебе принесла, —бубню в серую ткань толстовки. Терзаюсь. Одновременно это кажется до безумия правильным и гармоничным, а с другой так,будто неподходящий кусок пазла прилепился к другому. Двояко. Интригующе. Почему-то образ О’Брайена вызывает ассоциацию с безопасностью. Это логично. Сухие пальцы поглаживают волосы. Тепло. Его вещь становится слегка влажной от моих слез и всхлипов. Не хочу больше казаться невозмутимой непосредственной сучкой. Я в коконе безопасности из его сильных рук. Дышим в унисон. Это действует успокаивающе. Дилан выжидает, когда я успокоюсь. Интересно, сейчас он принуждает себя касаться меня из-за чувства жалости? Очередные терзания заставляют отстранится. Теперь отпускает. Шмыгаю носом и вытираю глаза. Курить хочется до нервного тика в руках, но не я могу, стоя под окнами собственного дома. По другую сторону полиция. —Сегодня вечером я снова иду на допрос, —заправляю волосы за уши, подставляю лицо под поток холодного ветра, чтобы высушить его от слез. —Кто-то в школе знает, что ты помог мне? —Да, потому я не пошел. Миранда штурмует телефон. Копы вызвали моего брата, а я сказал, что он якобы поехал в Огасту за новым ноутбуком. Теперь звонят родителям, хотят узнать, действительно ли я под попечительством Дуэйна. Пиздец как хуево, если они вернутся. Я не рассказывал им ни про убийцу в городе, ни про то ,что с братом и подавно не живу. Я понимаю, что он теперь тоже делится чувствами, но они заставляют легкие сжиматься. —Прости, —мямлю в очередной раз. —Ничего, слышишь? Все происходит не просто так и я не жалею ни о чем, а все остальное -это закономерность и с ней нужно мириться. Произносит твердо, что внушает надежду. На то, что я в очередной раз не испоганила его жизнь. Как тогда, в случае с Джо. Теперь я сомневаюсь, что была права, позвав охрану или… Путаница. —Тебе нельзя оставаться одному. Скоро твой брат приедет? —Скоро. К вечеру. Мы тоже идём на допрос. — С ума сойти можно, что происходит. Он, хотев сказать что-то, внезапно останавливается, задумавшись. —Ты точно не знаешь, кто это, Мэйс? —Звучит так пронзительно, что моя спина покрывается мурашками. —Ты ведёшь себя странно, не по этому ли поводу? Да, он не глуп, глубоко копает, почти в точку. Молчать. Он узнает. Ни слова. Я не хочу видеть тебя в последний раз, Дилан. —Допрос начался уже сейчас? —не хотела огрызаться. Не с ним. Не имею права. —Ладно, —смягчаю голос. —Но откуда тебе знать, что я не веду себя так постоянно? —Чувствую неладное, —нащелкивать отвечает он. Без задней мысли. —Я не могу представить, кто это был. Детектив подозревает Гринвудского убийцу, ведь он убивает подростков нашей школы, —останавливаю себя, прежде чем поведаю секретные детали, которыми поделился Долан. Следом расплатился за это. И я в том числе. —Ты видел утренний репортаж? —Нет. Я даже не девал интервью, хотя они долбились в двери. Так хотел набраться, разбить эти камеры, что они пихали в окна., но понимал, что, блять, сейчас не самое подходящее время. Я так понял, что его показывали, потому что после определённого вымени телефон разрывался от сообщений. Кто сливает им инфу о деталях преступления, хрен знает, но это проблема. Хотел написать тебе, но понял, что это бессмысленно, но когда ты… Почему ты захотела встретится? Мне становится так жалко О’Брайена. Эту ночь стресса он переживал сам. На знал, куда себя деть. Прости. —Чтобы извиниться и сказать спасибо. На самом деле ты единственный, кого я хочу видеть сейчас. Эту честность он принимает должным образом. В очередной раз заключает в объятья как хорошего друга. Все сомнения от том, что он принуждает себя к этому, теряются где-то далеко. Жарко, в этом лютом холоде мне жарко. Сам он рельефен и твёрд, но от чего-то мне очень комфортно. Как никогда раньше. Есть в этом парне магия. Не просто же так на него ведутся девчонки. Не только на внешность, нет. По женски я понимаю, чем Дилан цепляет. Приятно, что он действует и сам делает то, что считает нужным без лишних внутренних барьеров. Без вопросов, по мужски. В голове сейчас крутятся все те воспоминания с момента нашей первой встречи после его возвращения. Мой страх о том, что он узнает, кто сдал его тогда. Та очная ставка в лесу. Стычка за закусочной. Взгляды в школе и на волейболе. Встречи возле нашего дома…как он пришёл ко мне на крыльцо.Моя лютая раздражённостью и ненависть. Тот день, когда он спас меня от Криса. С тех пор наши взаимоотношения начали меняться, как бы я это не отрицала и какую бы стену не сооружала. Пьяный Кэмерон и мы, едущие в больницу можно вечером из-за моего безудержного желания хоть краем глаза увидеть Долана. Поцеловал в щеку на прощание, на что я опешила. А эти сообщение, потначалу странные и кажущиеся едкими, но после просто способом узнать обо мне побольше. Спасал от бывшего дважды, если быть точной. А тогда в баре, а на вечеринке, столико всего зажто короткое время. Да, судьба действительно сталкивает нас носами. Но это так не вовремя. Не в данный период моей жизни, когда все идёт наперекосяк. Или он, словно прислан для того, чтобы помочь преодолеть все? Но я не готова рассматривать его больше, чем друга, потому что недавно слишком обожглась, хоть и не подавала виду. И все это поделилось на пополам до того момента, как вчера он не просто откликнулся, а пришёл на помощь, готовый сражаться с чем угодно, даже не зная конкретной угрозы. Я все переосмыслила за эти мгновения. Слишком быстро, слишком стремительно развиваются наши взаимоотношения. И в даную секунду это не пугает. Не хочу отпускать. Чувствую, как носом он втягивает в свои лёгкие аромат моих волос. А я дышу им. И это все не просто так. Так ко всем не относятся. —Ты бы не каждой помог, О’Брайен, —бубню, пропитавшись этим до невероятного глубоким моментом. Легкий, хриплый смешок. —Ты права. Только тебе. Только мне. Не хочу спрашивать почему. Просто спасибо тебе, Дилан. Большое, человеческое, спасибо.