Personal toy.

От лица Мартины. — То есть ты действительно уверена, что от сдачи мне дат тебя ничто не сможет отвлечь? — мужчина вздёргивает бровью, а его губы трогает лёгкая улыбка, но меня нисколько это не впечатляет, за три дня, что мы видимся в школе и на дополнительных занятиях, мой организм полностью привык к его близости, так что мне теперь было намного легче. Мне больше не нужно было сопротивляться несусветному желанию, а лишь мириться с порхающими бабочками в животе, которые вскоре будут повержены. Как только мой организм полностью адаптируется. — Абсолютно, — с вызовом смотрю ему в глаза, откладывая фиолетовую ручку с синей пастой в сторону. Два дня назад учитель дал мне задание: выучить все даты, которые мы прошли, и я как прилежная ученица сделала это, ибо проблемы в конце семестра с историей мне и правда не были нужны, родители уж точно не одобрили бы этого и свалили бы всё на моё безрассудное поведение, — Я готова сдать зачет, который ребята сдавали в один из тех уроков, когда я бессовестно прогуливала, и ничто не сможет помешать мне сдать его на отлично, — мужчина усмехнулся, что заставило насторожиться, однако я была уверена в своей правоте, поэтому даже его взгляд темно-еловых глаз не мог смутить меня, должна признать, это приятно, когда он не оказывает на меня никакого влияния, как бы ему этого ни хотелось. Смотрю на него гордо и улыбаюсь уголками губ. — Ну что, прошу тогда Вас к доске, юная леди, — медленными, но уверенными шажками подхожу к тёмно-зелёной поверхности и останавливаюсь напротив, беря в руки средней длины кусочек белоснежного мела. Учитель разворачивает свой стул, который с противным скрежетом скользит по школьному линолеуму, так, чтобы ему не нужно было поворачиваться, и он бы мог спокойно смотреть на меня, — Напиши мне, пожалуйста, три самые важные даты в Кубинской революции, — киваю и начинаю аккуратными цифрами выводить на доске года, — Хм, хорошо, а теперь подпиши что именно было в каждый из этих годов, а, если вспомнишь, конечно, то ещё и число, — улыбаюсь, я знаю эти события, как свои пять пальцев, поэтому спокойно продолжаю писать на доске, которая скрипит, если я давлю на мел чуть более сильно. Неожиданно преподаватель встаёт сзади, наблюдая за моей рукой, дыхание перехватывает, и я чувствую, как к щекам приливает кровь. Ладно, я обманывала себя. Мне всё ещё тяжело рядом с ним, и сейчас у меня подкашиваются колени, а дрожь охватывает тело, но я уверенно продолжаю писать. Хорхе делает шаг вперёд, и я чувствую, как его пальцы касаются моей спины, сквозь материал толстовки, которую я одела вместе с юбкой. Его пальцы ласкают мою спину, спускаясь ниже, скользя под шифоновую ткань юбки. Его умелые руки вырисовывают непонятные узоры на моих оголённых бёдрах, мне кажется, я больше не могу стоять, а сердце бьётся настолько сильно, настолько быстро, что это чувствует даже мужчина. Его свободная рука ложится ко мне на живот, и он притягивает меня к себе, я упираюсь руками в доску, а мел падает к моим ногам. Всё моё тело бросает в жар, и я не чувствую сил сопротивляться, я хочу отдаться ему. Хорхе проводит носом по моей шее, рассылая приятные импульсы по телу, прикусываю губу, дабы сдержать стон. — Что Вы делаете? — шепчу неразборчиво, рвано, подчиняясь его движениям, я так хочу, чтобы он прикасался ко мне, чтобы он не останавливался, но я не могу позволить себе такое наслаждение. Я не могу поддаться искушению. Такому сладкому искушению. — Отвлекаю тебя, доказывая тебе тем самым, что в мире есть вещи, которые способны тебя отвлечь от истории, — томно шепчет на ухо, прикусывая мочку, и я прикрываю глаза, сильнее упираясь в доску, чувствую, как мышцы внизу живота приятно сводит, — Например, я, — его рука касается кружевной ткани трусиков, и я откидываю голову на его плечо, пока указательный палец ласкает лоно, дрожу, чувствуя его каждой клеточкой своего тела, всё, что мне остаётся — облизывать пересохшие губы, я больше не властна над собой. Одним рывком Хорхе разворачивает меня к себе, так что я упираюсь лопатками в старую школьную доску, его глаза потемнели и направлены только на мои приоткрытые губы, он тянет, специально долго тянет, дразня меня, поддаваясь ближе и отстраняясь, ещё немного и начну выть от неописуемой жажды его губ. Он целует мои щёки, и, не выдержав, я перехватываю его губы, а мои руки сцепляются в замок на его широкой спине. Бланко целует жадно, несдержанно, и я отвечаю ему, передавая всю ту бурю, что разрослась у меня внутри. Сильные руки спускаются ниже, сминая пятую точку и неожиданно он подхватывает меня, отчего я прикусываю его нижнюю губу, а Бланко шипит, усаживая меня на учительский стол, — Мне нравится, когда ты не сдерживаешь себя, принцесса, — усмехается на ухо, пока я трясущимися руками расстёгиваю две пуговицы на его клетчатой рубашке, а губы мужчины принимаются ласкать кожу на шее, с губ слетает тихий стон, и я чувствую, как сильные руки сильнее сжимают мои бёдра, притягивая к нему. Растворяюсь в столь необъяснимых ощущениях, мне так нужно было это. Стук в дверь, и я отталкиваю его от себя, спрыгивая со стола. — Можно? — в кабинет входит Лодовика, и я вспоминаю, что он всё ещё удовлетворяется за счет неё, в горле встаёт ком, и я молниеносно добираюсь до стола, скидывая все принадлежности в сумку. Девушка проходит внутрь, а мужчина молчит, как-то не по-доброму смотря на неё, он возбуждён, и это будет первый раз, когда он поимеет её прямо в этом кабинете. Чувствую обиду и оглядываю дешёвую шлюху прежде, чем выбежать из кабинета. По щекам нещадно стекают солёные слёзы, которые я не могу унять. Какая же я слабая, почему я не могу сопротивляться ему? Захожу за угол и скатываюсь по стене, хватаясь за голову, мне так больно. Больно от того, что мне приходится сопротивляться своим чувствам, больно от того, что я действительно хочу собственного учителя, что так чертовски неправильно; больно от того, что сейчас он там с ней, а не со мной. Прикрываю рот рукой, чтобы не закричать, сегодня меня не встретит Диего — у него тренировка — поэтому мне никто не поможет унять собственных эмоций и сосредоточиться на чём-то другом. Лишь его глаза, лишь его губы, лишь его поцелуи. — Пошла вон, малолетняя дура, и больше не смей сюда приходить! — слышу крики из кабинета истории и сильнее вжимаюсь в стену, а потом шаги в коридоре, — Иди работай на трассу, милочка, там пользы от тебя явно уж больше будет, — плюёт учитель, и я слышу отдаляющиеся шаги. Видимо, она ушла, но зачем он послал её? Какое-то время сижу на холодном полу, приходя в себя, слушая болезненную тишину, которая давит на виски. Учитель никуда не уходит, что напрягает, мне нужно поговорить с ним, я хочу поговорить с ним. Встаю с пола и поправляю юбку, медленно направляясь к кабинету. Я останавливаюсь в открытых дверях, видя, как мужчина курит сигарету, видя меня, он едва ли удерживается на стуле, отчего уголки губ на секунду поднимаются вверх. Сигарета тушится о учительский стол, и я делаю глубокий вдох. — Я ненавижу тебя, — чувствую, как губы вновь начинают дрожать, — Почему ты не можешь просто отпустить меня? Зачем так поступаешь со мной? — слёзы уже скатываются по щекам, и я смотрю прямо в его глаза, не в силах понять его эмоций, он просто молчит, — Я ненавижу тебя, Хорхе, за то, что твоя близость так чертовски упоительна. Я ненавижу себя, потому что выгляжу такой слабой перед тобой и я злюсь, я очень злюсь, потому что от всего этого ты получаешь лишь наслаждение, а так же я злюсь, потому что ты был прав, когда говорил, что я хочу тебя, так же, как ты меня, — Хорхе молчит, поднимаясь и направляясь ко мне, а я больше не бегу. — Глупышка, мне не приносит это наслаждения, я лишь хотел добиться этих слов от тебя, Мартина, — его руки касаются моих щёк, вытирая непрошеные слёзы, — Прости, что заставил тебе плакать, принцесса, и умоляю больше не плачь в моём присутствие, хочется сразу ударить того, кто причинил тебе боль, в данном случае хочется дать затрещину самому себе, — улыбаюсь, смотря в его изумительные глаза, — Мы — взрослые люди, Тини, и я хочу сейчас услышать от тебя, чего ты хочешь? — властно произносит, и я ёжусь, опуская взгляд, мне неловко, но я не могу отрицать этого вечность, я устала бегать от самой себя. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — без лишних слов он целует мои влажные губы, а моя сумка с плеча падает на пол. Мужчина вновь подхватывает меня и возвращает на учительский стол, скидывая пару тетрадей, кажется, чувство наваждения ещё не прошло, поэтому страсть между нами разгорается с новой силой. Его руки проскальзывают под юбку, пока я целую его шею, уделяя особое внимание выступающей жилке и вздрагивая, когда его два пальца отодвигают мокрую ткань трусиков и проникают во влагалище, а подушечка большого пальца играет с бусинкой клитора, сильнее сжимаю его широкие плечи, бёдрами двигаясь ему на встречу, тихо постанывая на ухо. — Как же я скучал по тебе, принцесса, — он целует шею, притягивая меня ближе свободной рукой, не переставая двигаться, и каждое его движение я чувствую остро, как никогда, — Сделай это для меня, Тини, — ускоряет движения, и всё моё тело покрывается судорогой, я рассыпаюсь в его руках, прислоняясь лбом к плечу, пытаясь отдышаться, кажется, я лишь только просила его поцеловать меня, — Хорошая девочка, — целует в висок, доставая из верхнего ящика стола одноразовые носовые платки и вытирая тыльную сторону бедра, — Ты ведь понимаешь, что это только начало наказания за все твои пропуски и беспочвенное игнорирование моего существования? — жмусь к нему, давая понять, что трезво оцениваю ситуацию, а он улыбается, обнимая меня за талию, только вот в этот раз в моей сумке раздаётся звук, оповещающий о новом сообщении. Мужчина отпускает меня, направляясь к сумке и протягивая её мне, дабы я могла достать сотовый телефон. — Это мама, она волнуется и просит меня, как можно быстрее, явиться домой, — с долей разочарования оповещаю учителя и спрыгиваю со стола, он хватает меня за руку. — Я отвезу тебя, — не смею спорить, поэтому мы вместе выходим из школы, и меня напрягает тот факт, что Хорхе крепко держит меня за руку, обычно мужчина так не делает, он говорил мне, что считает это детскими глупостями, если мужчина и женщина принадлежат друг другу, то они доказывают это иным способ, и здесь мужчина открытым текстом указывал на постель. Но, когда я увидела его чёрный мотоцикл, всё стало понятно. Он держал меня, чтобы я не убежала, помню, когда он пытался усадить меня первый раз на свою прелесть, ему едва ли ни пришлось меня связать, но за сладкий поцелуй я сдалась и выполнила его просьбу, — И даже не думай ерепенится, принцесса, — фыркаю и разглядываю мотоцикл, возможно я скучала не только за Хорхе. Мы останавливаемся, и Бланко с подозрением отпускает меня, но я стою на месте, следя за его действиями. Мужчина берёт чёрный шлем и спокойно надевает мне его на голову, пока я не двигаюсь, возможно, у меня просто шок, возможно, просто хватит сопротивлений с моей стороны. Тем более шлем — гарант моей безопасности. Проверяю застёжку, пока учитель хмуриться. — Ты не доверяешь мне? — Почему же, тебе доверяю, — возможно даже больше, чем следовало бы, — А твоей манере вождения — нет, — он закатывает глаза и усаживается на мотоцикл, а я следом за ним. — Ты ведь помнишь, как нужно держаться? — в ответ лишь крепко обнимаю его, и мои руки сцепляются в замок у него на животе, когда мотоцикл трогается с места. Всё-таки это незабываемые ощущения, когда с невероятной скоростью ты проносишься по городу, рассматривая расплывающиеся силуэты и прижимаясь к желаемому мужчине. Особый драйв, когда мотоцикл обгоняет машины. Чувствую, как холодный ветер продувает насквозь тело, но бушующий в крови адреналин не даёт мне замёрзнуть, и я взвизгиваю, сильнее прижимаясь к мужчине, когда он встаёт на заднее колесо, уверена, что в этот момент он усмехается. До моего дома добираемся в целости и сохранности, и я слезаю с мотоцикла первая, освобождая свою голову от давящего шлема. — Добрый вечер, — неожиданно раздаётся голос моей матери, и я замираю, не смея даже обернуться, — Спасибо, что подвезли мою дочь, мистер Бланко, я так понимаю, — мужчина кивает, и я медленно оборачиваюсь улыбаясь матери, — Что же приглашаю Вас на ужин, тем более, вы как раз вовремя, — закрываю глаза и молюсь, чтобы историк отказался, чувствуя в этом подвох. — Да, конечно, я с удовольствие, миссис Штоссель, останусь у вас на ужин, — мать улыбается и заходит в дом, пока я укоризненно смотрю на учителя, — Что же, видимо, сегодня тебе не отделаться от меня так просто, — в этот момент мне, как никогда, хотелось ударить его, но я лишь хмыкнула и пошла в дом. За столом стояла гробовая тишина, все лишь сверлили взглядами друг друга, пока поедали фаршированную рыбу, на самом деле, просто говорить с набитым ртом тоже не уважение, и я думаю, что Хорхе знает это. Доедаю первой и запиваю рыбу водой, вот правда, терпеть её не могу, но это же так полезно для мозгов. Поэтому мне необходимо заесть чем-нибудь, и я тянусь к салату, накладывая себе пару ложек и предлагая сидящему рядом со мной Хорхе, на что он кивает, тогда я спокойно накладываю ему три ложки, да побольше, чтобы он как можно дольше не смог говорить. — Хорхе, а давно Вы водите мотоцикл? — спрашивает моя матушка, когда её тарелка оказывается пустой, и папа тут же напрягается, видимо, до этого момента он не знал, что послужило моим сегодняшним транспортом. — Уже двенадцать лет, — удивлённо смотрю на мужчину, так много? Может быть зря я боялась ездить с ним? Хотя от этого полоумного эгоиста можно ожидать всё, что угодно. — Простите, за мою бестактность, но сколько Вам лет, молодой человек? — тянусь к стакану воды и начинаю нещадно хлестать прозрачную жидкость, ну зачем, папа? — Всё в порядке, сеньор, мне двадцать восемь лет, — Бланко держится уверенно и спокойно, как всегда. Видимо, мои родители не из тех, кто доставляют ему хоть какой-то дискомфорт, в этом, пожалуй, я ему позавидую. — И почему же в Вашем возрасте Вы продолжаете работать учителем, не имея семьи и детей? Разве Вы никогда не задумывались о будущем и лучших перспективах для себя? — упорно смотрю в тарелку, чувствуя, как краснеют щёки, мне так стыдно, почему отец пытается прочесть ему нотации, а не поговорить о моей успеваемости? Выдыхаю, когда рука Хорхе касается моего колена под столом, я надеюсь, что он всё понимает, и мне приятно знать, что сейчас он волнуется обо мне. — У меня есть определённые взгляды и цели на жизнь, мистер Штоссель, и с количеством денег, которое я имею, я смогу обеспечить достойную жизнь себе и своей будущей супруге, — папа вздёргивает бровью, а рука Хорхе сильнее сжимает моё колено, едва ощутимо поглаживая, — А так же я работаю в школе, потому что мне нравиться это и, если однажды мне захочется что-то поменять или я почувствую нехватку средств для выполнения прихотей моей возлюбленной, то я смогу найти, для себя, более высокооплачиваемый вариант, — улыбаюсь, мой учитель истории только что морально унизил моего папу, доказывая, что люди средних профессий, тоже умеют красиво и правильно выражаться, — Спасибо большое за приглашение и за ужин, но мне пора удалиться. Было приятно провести вечер в семье Штоссель, — с этими словами он встаёт и направляется к выходу. — Я провожу мистера Бланко, — спешу за ним и нагоняю его в коридоре, когда он надевает свою куртку, — Браво, мистер Бланко, Вы держались лучше всех, а как искусно выражались о своих целях и взглядах, — облокачиваюсь о шкаф, пока он резко притягивает меня к себе. — Одна из таких целей Мартина — это ты, поэтому я посчитал неправильным грубить твоим родителям, — его губы на мгновение касаются моих, — Мы обсудим с тобой этот ужин после, принцесса, а сейчас остаётся лишь один вопрос, который интересует меня именно сейчас, — наклоняю голову на бок, избавляясь от его объятий, — А будешь ли ты в следующий раз сопротивляться сладкому искушению? — я пожала плечами, закрывая за ним железную дверь, хотя в глубине души уже знала ответ.

Нет.