- Ну, что, Адель, всё получилось. Я ж говорил, что сделаю это для тебя.
- Не только для меня. Ты сделал большое дело для всех.
Губы парня и девушки наконец соприкоснулись. И от первого поцелуя голова у Мёрдока пошла кругом. Пьянящее чувство, словно бы пробуешь сладкое вино... В этот миг Земля для обоих перестала вращаться, и разноглазый почувствовал, что теперь можно высвободить всё, долгие годы спрятанное где-то внутри, дабы в полной мере ощутить с таким трудом спасённое счастье. Но внезапно девушка сама разорвала их объятия.
- Мне пора.
- Куда это? - удивился парень. - Мы же только начали!
- Но не можем закончить. Потому что отныне у нас разные дороги, Мёрдок. - тонкая ручка погладила его по щеке. - И я прошу тебя за мной не ходить...
- Почему?
- Потому что ты будешь жить за двоих. Спасибо за то, что вернул мне свободу.
- Адель! Стой! Куда ты идёшь?!
Мёрдок открыл глаза от собственного голоса и почувствовал во всём теле отвратительную слабость. Палата, в которой он лежал незнамо сколько, была погружена в полумрак. А рядом с его кроватью на стуле кто-то тихо плакал.
- Дандер?.. - с трудом узнал Медс. - Ты чего это капельницу выгуливаешь? И хватит реветь - я, как видишь, ещё живой!
Действительно - он пришёл с капельницей. Значит, ещё не вполне поправился, хоть и выглядел лучше, чем Мёрдок. Вот только плакать прекращать и не думал.
- Да что ж такое, в самом деле?! Ты мужик или кто?!
- Прости, прости, что не могу успокоиться... Но Адель умерла...
- Что?... Что ты... сказал...
Теперь я понял всё. Именно поэтому Никкалс упёрся рогом, не желая рассказывать дальше. Пережитое им в ту ночь было шоком пострашнее всего, что он когда-либо испытывал. Я еле держался и сам, не смея поднять полный сочувствия взгляд, так как знал, что жалость его точно выбесит. Просто сидел, приготовившись ждать разъяснений, сколько понадобится.
- Я как такое услышал - снова ушёл в тотальную отключку. - заговорил через некоторое время мужчина. - Последнее, что чувствовал - жгучее желание хоть во сне снова увидеть Адель. Но больше я никогда её не видел. Потому что в ту ночь она явно попрощалась со мной.
- Почему же так получилось? - тихо спросил я.
Очередная сигарета наполнила воздух вокруг Мёрдока клубами дыма.
- Она больше года сидела на этой дряни. Она и ещё семь человек из наших, включая Джейка. Когда началась ломка, стандартные способы лечения не помогли, а изучить действие разработанной нашим "папочкой" формулы досконально медики просто не успели. Выкарабкались я, Дандер, двое мальчишек и две девчонки. Короче, те, кто по времени употреблял наркоту Франсуа меньше. И то чуть все дружно не отъехали. Я потом узнал, что провалялся в этаком коматозе неделю. Когда очнулся - на меня смотреть было страшнее, чем обычно!
- И депрессуха, наверное, сразу?
- Да, было. Представь, что ты провалился в очко, долгое время выбирался из дерьма наверх по сброшенной тебе верёвке, а когда уже почти вылез, верёвка оборвалась... Нет, мне в голову не лезли, кстати, мысли о суициде, поскольку он всё равно бы ничего не решил. Ума хватало это понять.
- Ну, да. К тому же, Адель просила тебя жить за двоих.
- А я не жил. И не выживал даже, как раньше, в логове Франсуа. Я просто влачил своё существование, не понимая, зачем. Дандер сказал, раз меня так торкнуло, значит, чувства к Адель были самыми настоящими... Но я сделал вывод: если такова любовь, то больше никого не буду любить. Я не был уверен, что во второй раз сумею пережить потерю, подобную этой. Да и другой такой девушки, как Адель, всё равно не найти.
Теперь понимаете, почему Никкалс по сей день предпочитал проституток? Потому что к ним ему не нужно было привязываться. Потому что с ними работало тело, и отключалась душа. Потому что им он ничем не был обязан, кроме денег, как и они не были обязаны ему ничем, кроме как доставить за эти деньги удовольствие. И ему было фиолетово, что там потом с ними случится. Так жить ведь гораздо проще.
Я не мог осуждать Мёрдока после всего услышанного за то, что он выбрал столь упрощённый вариант... Зато я видел, что после этого разговора ему действительно стало легче, хотя и не услышал, конечно, слов благодарности. Мол: "Сам хотел знать - так получи".
***
Роберт Никкалс - директор реабилитационного центра - сидел у себя в кабинете, с задумчивым видом разглядывая перед собой фотографию. На ней была запечатлена вся его многочисленная семейка. Такой же семейкой девять месяцев назад привезли сюда юных пациентов, большую часть которых его персонал так и не смог спасти. Оставшиеся шли на поправку, к ним приезжали найденные родственники и новые опекуны. Когда случай с разоблачением целого наркопритона получил широкую огласку, у переживших все ужасы в нём ребят сразу появилась надежда на нормальную жизнь, за которую они боролись, к которой тянулись... Однако мистеру Никкалсу было известно и то, что спасший их сообразительный мальчик - единственный, кто находится сейчас в самом удручающем состоянии. Его как будто бы не было здесь, несмотря на то, что обратно в приют его возвращать не собирались: нашлись люди, готовые взять такого ребёнка к себе. Но Мёрдока ничего более не интересовало, даже семья, о которой он мечтал прежде. Его тело восстанавливалось, а вот что творилось с душой, лучше было бы вообще не думать, однако не думать директор как раз не мог.
Медсу исполнилось семнадцать, он заканчивал курс лечения и его надо было куда-то определять в последний оставшийся до совершеннолетия год... И тогда мистер Никкалс кое-что придумал. Взяв телефон, он набрал знакомый номер.
- Привет, Теодор, ты не сильно занят?
- Ну, чего тебе надо? - ответствовал в трубке заспанный сердитый голос. - Не слышишь - человек с бодуна?!
- Только не ворчи. Я не так часто о чём-то прошу тебя, брат, но у меня есть одно дело, в котором, возможно, лишь ты мог бы помочь.
* * *
Мёрдок с отсутствующим видом сидел в тот вечер на скамейке в сквере. Вчера Дандера, который всё это время, как мог, его поддерживал, забрал отыскавшийся дядюшка. Другие дети тоже понемногу уходили, с благодарностями и обещаниями писать ему, но уходили. Не то чтобы Мёрдоку было совсем до лампочки, просто не хотелось даже на это никак реагировать. Теперь рвались последние тонюсенькие ниточки, хоть мало-мальски соединяющие его с этим миром, а он молча смотрел и не возражал. Мир вокруг давно сделался чёрно-белым, растерял для парня все свои краски, и даже его собственные глаза казались ему бесцветными. Прямо пятьдесят оттенков серого в буквальном смысле!.. Среди этих оттенков он и блуждал, теряясь всё больше и больше.
Разноглазый не обратил внимания на то, как какой-то человек вошёл на территорию центра, осмотрелся и решительным шагом направился к нему. И на колени внезапно что-то бухнулось с такой силой, что мигом заставило встрепенуться, стряхнув с себя пелену безразличия. Мёрдок медленно опустил взгляд и не поверил своим глазам: на его коленях ярко-красным, всё вокруг преображающим пятнышком возлежала гитара невиданной красоты.
