Хит длиною в жизнь

Видали, наверное, в мультиках героев с обалдевшим фейсом, который они сохраняют долгое время, и вне зависимости от обстоятельств? Вот именно таким было лицо Мёрдока сначала в полицейской машине, потом в участке, потом в суде, а потом за решёткой! Ибо судье понадобилось совсем немного времени, чтобы приговорить его к десяти годам тюрьмы "Ла Меса"! - Суровые законы. - заметил я. - Хотя, в твоей биографии тридцать лет было. - Да это потому, что меня и десять, знаешь ли, не устраивало! Тем более, что в этот раз я вообще был не при делах! Но ничего доказать у меня не получилось. Я вообще был как мешком стукнутый... Мёрдок встряхнулся лишь тогда, когда его уже волокли в камеру. Надо сказать, дорогие читатели, мексиканские тюрьмы славятся на весь мир двумя вещами: суеверностью их обитателей и теснотой. В некоторых камерах заключённым даже спать приходилось по очереди... Но всё это лидеру "Гориллаз" ещё только предстояло узнать. Медс не скрыл от меня, что был напуган. Страх охватил именно в то мгновение, когда его втолкнули в камеру с девятью здоровенными зеками. Однако пугал басиста вовсе не их свирепый вид, а безнадёжность (теперь уже действительно безнадёжность!) ситуации, в которой он оказался. Несколько раз тюрьма уже грозила ему. И он каждый раз находил выход из положения. А сегодня... сегодня всё произошло так стремительно, непредсказуемо и, главное, тупо, что ошарашило самого Мёрдока Никкалса! Пока мозг лихорадочно метался в черепной коробке, пытаясь выдать хоть какую-то реакцию, к его обладателю подошёл самый страшный верзила. Медс сейчас вообще не был в состоянии драться, так что эти амбалы без сопротивления вышибли бы из него дух. И вряд ли бы охранников сей факт взволновал, поскольку их задачей было лишь предотвращение побегов: между собой узники могли делать всё, что угодно. Тюрьма жила по своим собственным внутренним правилам. Когда его взяли за подбородок и рванули вверх, Никкалс успел подумать о семье, которая напрасно будет ждать его возвращения из Мексики. Даже мысли о Себастьяне отошли на второй план... Но вместо сокрушительного удара неожиданно последовал вопрос: - Это у тебя тоже Пламя? Вопрос был задан на ломаном английском, но Мёрдок в любом случае его бы не понял. Верзила мигом поставил его на ноги и отошёл в сторону, даже с каким-то почтением. Остальные узники тоже придвинулись ближе и, заглянув в алый глаз новичка, уступили ему место, причём не на полу, а на койке, сбросив оттуда чьи-то вещи. Басист поплотнее прижал к себе сумку, и почти не дыша, каждую секунду теперь готовый отреагировать, прошествовал вперёд. - Откуда я знал, может, у мексиканских зеков такая традиция: сделать вид, что их что-то заинтересовало в новичке, уступить ему койку, а потом, когда он ослабит бдительность, превратить его в красивую абстрактную картину на стене? Разумеется, я был начеку! Вот только надолго бдительности Никкалса не хватило: едва он позволил себе прилечь, тело вспомнило, что было без сна целые сутки. Мозг орал о возможной опасности, но ни одна клеточка его не слушалась. Сказывался ещё и перенесённый стресс...

* * *

Когда Медс проснулся, то с удивлением обнаружил, что всё ещё жив. Соседи по камере занимались своими делами, а в зарешечённое окно лился свет вечернего солнца. Никкалс даже ощупал себя на всякий случай, проверяя, не отрезали ли ему тишком какую-то часть тела! К счастью, всё было на месте, и он уже хотел обратиться к амбалам с просьбой просветить касательно его особого положения, как вдруг со стороны окна донеслось зловещее карканье. Да, именно зловещее. Потому что Фауст никогда не издавал таких звуков! И потому, что красноглазый ворон, севший у решётки, был больше любимца Теодора минимум в два раза! Однако это не помешало ему протиснуться в камеру, держа в клюве чьё-то вырванное глазное яблоко. Пока зеки сбились в кучу, взирая на него со священным ужасом, падальщик проглотил добычу и взглянул на Мёрдока. Ему тоже было не по себе, но что-то заставило протянуть руку к птице... Скрипнув мощными когтями, ворон склонил голову набок, будто недоумевая, что могло заставить человека принять такое решение. Но уже через секунду пальцы Мёрдока уверенно легли на его клюв. - Не знаю, почему мне вдруг захотелось сделать это... В тот тяжёлый, бредовый и просто сумасшедший день я уж точно не думал о любви к воронам! Да ещё и лакомившимся человеческой плотью прямо у меня на глазах... Но эта птица была воистину потрясающей. Размерами, оперением, взглядом, да всем! Едва посмотрев в эти красные горящие угли, я понял, что передо мною - далеко не обычное создание. И скоро стало ясно, почему соседи по камере вели себя со мной так почтительно... - Клёвый, правда? Хриплый голос раздался со стороны. Мёрдок чуть свесился с верхнего яруса кровати и увидел длинноволосого мужчину, которого привёл и втолкнул в камеру полицейский. При виде его ворон, пронзительно каркая и распугивая заключённых, опустился ему на плечи. Именно на плечи, широко расставив лапы и раскинув крылья, чьи перья по цвету почти смешались с волосами незнакомца. Тот поднял глаза на Мёрдока. Алое пламя горело в правом так же ярко, как у басиста, хотя по подбородку и виску мужчины бежали струйки крови. - Его зовут Кортез.