***
Утренний брифинг прошёл в абсолютно штатном режиме. Раздав подчинённым дела, Идрис Буйволсон отправился в свой кабинет разбирать надоевшую, но такую необходимую бумажную бюрократическую работу. Терпеть скуку пришлось до самого обеда. Он едва допил ядрёный кофе без сахара, как к нему в кабинет ворвался без стука испуганный Когтяузер. — Шеф, взрыв на пересечении Банион и Критик-стрит! — Ну так отправь туда свободных сотрудников, в чём проблема?! — настроение у капитана было не самым радостным, поэтому говорил он на повышенном тоне. — Франциска уже там, говорит, что Уайлда взорвали, и ещё там Хоппс! — Хоппс и Уайлд?! — рявкнул он. — Одна должна быть в отпуске, другой в архиве! Так, всех туда направляй, пусть никого не пускают на место преступления! Особенно журналистов! Сам туда съезжу, выполнять! Отдав распоряжение взмокшему от бега Когтяузеру, капитан отправился на место взрыва. ТАКОГО он ещё никогда не видел. Трупы лежали и вокруг, и внутри кафе. Если бы не висевшая над заведением вывеска, то можно было бы подумать, что в здании находился не общепит, а самая настоящая бойня. Это определённо будет самым громким делом после горлодёров. — Гиппенс! Отчёт! — Двадцать семь трупов, кэп. Половина, если не больше, умерли от огнестрельных ранений. — А Хоппс с Уайлдом? — Развезли по больницам. Сейчас опрашиваем свидетелей, но их мало. Отчёт подчинённого прервал входящий вызов на телефон Идриса. — Да?! — рявкнул он в трубку. — Добрый денёк, доблестный капитан Буйволсон, — издевательски пропел неизвестный ему голос. — Кто это говорит?! — Тот, кто устроил весь этот мясной праздник. Зовите меня Джон. Наглость преступника даже шефа повергла в недолгий ступор, и Джон незамедлительно воспользоваться этим. — Не буду ходить вокруг да около. У меня есть для Вас предложение, капитан, и я уверен, что оно Вас заинтересует. — Я не сотрудничаю с преступниками, — прорычал в трубку начавший всерьёз злиться буйвол. — Я хотел предложить не сотрудничество, о нет! Обмен, а потом ищите меня всеми доступными Вам способами, — самым невинным голосом пропел ему Джон. — Думаешь шантажировать меня? — Вовсе нет! Шантаж — это всегда требования, я же предлагаю некий обмен. — Ну, допустим, я тебя слушаю. То, что предложил ему Джон, привело капитана в такое бешенство, что он с размаху разбил телефон об асфальт. Идриса обуял гнев, но не от того, что ему сказал этот безумец, а от того, что он не мог не согласиться с ним.***
Взрыв был несильным, поэтому Джуди с Бигом просто откинуло в стороны. Браслеты, до этого мирно висевшие, взорвали конечности Бена. Крики агонизирующего друга заполнили её чувствительные уши. Открыв глаза после падения, она увидела своего друга лежащим на спине и кричащим от боли. Он истекал кровью. Надо было наложить жгуты на обрубки, остановить кровь, но разумом крольчихи завладели горе, отчаяние и страх. На ватных лапах она медленно подползла к умирающему другу. От потери крови силы покидали Бенджамина. Боль, правившая бал в его разуме, не давала ему сосредоточиться на мыслях. Он хотел сказать Джуди о личности Джона, но, когда он собрался с силами, было слишком поздно. Язык уже почти не слушался его. — Я тебя не виню, Джуди, — прошептал гепард тихо рыдавшей над ним крольчихе. — Не верь Джону, ведь он — это… Последнее слово Бен произнёс так тихо, что даже кроличьи уши неспособны были его уловить. Взгляд, и до этого мутный, окончательно затянуло тёмной пеленой. Последнее, что он увидел — это плачущие над ним фиалковые глаза самого милого кролика в его жизни. Он умер буквально у неё на лапах, а она сидела и плакала, пока кровь умершего друга впитывалась в её шёрстку. Она проклинала Джона не только за то, что он сотворил с Беном, но и за то, что напомнил о долге офицеров полиции. Она уже жалела, что выбрала Бига. Мафия теперь, конечно, поможет ей найти убийцу, но никто не сможет унять боль утраты. Ей всю свою жизнь пришлось бы жить с этим грузом вины, и она поняла, что примерно чувствовал Ник год назад. Когда разум наконец начал брать контроль над раскалёнными эмоциями, заплаканная и окровавленная с головы до лап крольчиха огляделась в поисках бурозубки. Мистер Биг лежал без сознания у двери в коридор. Видимо, его знатно приложило об стену взрывной волной. Рядом с ним лежала треснутая, но при этом с виду работающая рация. Лапки всё ещё плохо слушались, но Джуди нашла в себе силы дойти и поднять её. — Ты здесь? — Здесь, я сейчас… Я сейчас не хочу говорить, — голос его подводил, надламывался, как будто убийца плакал. — Я уже вызвал скорую и полицию. Я тебе позже позвоню. — Он оборвал связь. — Не хочешь говорить?! Да пёс с тобой! — от накатившей на Джона злости Хоппс запустила рацию в стену и разбила её вдребезги. Раз он уже вызвал всех, то и делать в этой квартире больше было нечего. Крольчиха устало поплелась на улицу, на крыльцо дома.***
Неделя у капитана выдалась бурная. В департаменте он появлялся довольно редко, и то, только для того, чтобы взять какие-либо интересующие его бумаги. Большую часть времени он искал Джона. Работая вместе с Макрогом, он опрашивал свидетелей, искал улики и хоть какие-нибудь зацепки. Так упорно капитан не работал уже лет десять, не меньше. Упорен в поисках Идрис был из-за своей семьи. Джон похитил их. Жену и дочь. Условия, которые Джон посмел назвать обменом, были не такие уж и сложные, но они шли вразрез с мировоззрением капитана. Никогда прежде он не задумывался над тем, что ему дороже: работа или семья. Теперь он точно знал ответ. На вызов он выехал первым и первым же добрался до дома Когтяузера. На крылечке его уже ждала Хоппс. Несмотря на свой устрашающий вид, она просто сидела и смотрела в одну точку, словно очень глубоко погруженная в свои мысли. — Джуди, ты как? К несчастью, когда она решила ответить капитану что-нибудь в духе «никак», её кроличий желудок решил, что с него довольно крови, и крольчиху вырвало прямо под копыта Буйволсона. Решив поговорить с ней попозже, он пошёл в дом осматривать место преступления. Когда Джуди наконец-то перестало рвать, капитан уже скрылся в глубине дома. Её коллег пока что было немного, но все без исключения бросали на неё испуганные взгляды. Видимо, картина «кролик, которого выворачивает кровью» выглядела ужасно, даже для тренированных полицейских. К ней с испуганным взглядом подошёл Майерс. — Пресвятой Симба-защитник, что с тобой случилось, Джуди?! — Мик, я не могу тут больше находиться, ты можешь отвезти меня домой… — тихонько пролепетала она. — Но Джуди, ты ведь знаешь, что… — Я расскажу тебе всё по дороге, а медпомощь мне не нужна, — перебила она его, уже заранее зная, что тот скажет. Тигр раздумывал над ответом почти целую минуту, затем, глубоко вздохнув, кивнул головой в сторону машины. Домой она не поехала. Просто не захотела. Дала адрес Ника, у него она надеялась получить так необходимое ей спокойствие. Он тоже жил в саванне, не очень-то и далеко от её дома, но, несмотря на расстояние, Майерс, включив сирены, доехал довольно быстро. Она рассказала ему практически всё, умолчав лишь о том, что мистера Бига похитил их спецназ. Она, конечно, доверяла ему как сотруднику полиции, но что-то останавливало её говорить абсолютно всё. Может, перенесённый стресс? Закончив с дачей показаний, Джуди устало поплелась в квартиру своего раненого напарника. Жил Ник, несмотря на то, что он неплохо зарабатывал, в подвале довольно благоустроенного дома. Обитель лиса представляла собой небольшую совмещённую гостиную, спальню и рабочий кабинет. В самом углу комнаты располагался раскладной старенький диванчик, а напротив него на стене, за которой была тесная кухня, висел новенький небольшой плазменный телевизор. Рядом с диваном стоял видавший виды, но капитальный деревянный рабочий стол, вся стена над которым была увешана фотографиями и выписками из старых дел. На самом столе лежала одинокая фотография самой Джуди, улыбающейся и счастливой. Но она, не обратив на это внимание, сразу пошла в ванную комнату смывать с себя это тяжёлое утро. Сбросив заляпанную кровью одежду, Хоппс встала под горячую струю душа. Он приносил неимоверное расслабление. Смывал рубиновыми ручейками кровь с её шёрстки. Временно топил своим теплом груз вины на её душе. Скрывал своими потоками выступившие от воспоминаний о потерянном друге слёзы. Помывшись и немного поплакав, Джуди обтёрлась висевшим рядом с душем полотенцем — оно пахло лисом. Запах её напарника и друга внезапно напомнил ей, что у неё нет чистой одежды. Немного подумав, она махнула на это лапкой. Слишком уж Хоппс устала, чтобы беспокоиться об этом. Разморённая душем, Джуди отправилась спать на диван, прямо в чём мать родила, поставив перед сном телефон на беззвучный режим, чтобы никто не беспокоил. Завернувшись в красное махровое одеяло — тоже, кстати, пропахшее лисом, — крольчиха провалилась в беспокойный сон без сновидений. Проснулась она уже поздним вечером. Из единственного окошка под потолком около входной двери лился мягкий, золотистый свет уличного лампового освещения. Сладко зевнув и потянувшись, она выползла из-под тёплых объятий одеяла в холодок тёмной комнаты. — Интересно, который сейчас час? — Она нашла телефон, одиноко лежащий посреди абсолютно пустого стола, на рабочем месте Ника. — Хм, одно единственное пропущенное сообщение? — разблокировав телефон, Джуди остолбенела. Сообщение от Джона. Не от неизвестного номера, а именно от него. В душу крольчихи закрался маленький комок холодного страха. Она бросилась в ванну за своими вещами — они аккуратно висели постиранными на батарее. Носик нервозно задёргался. Он видел её голой. Лазил в её телефоне. Джон был здесь.