Кабанеро 2: пони-до

Удивительно, как на мысли и чувства разумного существа влияют окружающие предметы. Вот, к примеру, взял в копыта лук и прямо подмывает сшибить яблоко с чьей-нибудь головы, даже если сам не слишком представляешь, каким концом вперёд надо держать стрелу. Или подали с утра на завтрак овсянку, и сидишь, гордо выпрямившись, как подобает настоящему лорду. Стими отлично готовит.       А уж если на плечи давит тяжесть полного панцирного доспеха, то никакие напасти не страшны. Изнутри так и рвётся победный клич, копыта дрожат в нетерпении, ожидая команды броситься на строй врага.       Лапа поднялась к смотровой щели, глаза уловили отражение на отполированном до блеска накопытнике. Да, снаружи тот ещё видок, без гранатомёта не подходи. Я вздохнул и повернулся к зелёной единорожке.       ― Ещё раз, что нужно сделать?       ― Это мой старый сарай, ― она махнула копытом в сторону покосившегося строения.       Сарай выглядит так, будто вот-вот упадёт. Доски серые от времени, у земли гнилая древесина во многих местах расщепилась. Дверь висит на одной петле, не слишком попадая в проём косяка. На крыше не хватает черепицы в нескольких местах, водосточная труба отошла от края и свисает наискось, уцепившись последним ржавым гвоздём. Неряшливое строение выглядит чужаком, цепляясь за землю среди опрятных светлых домиков Понидейла, которые светятся под яркими лучами полуденного солнца, словно ёлочные игрушки.       ― Его нужно снести, чтобы на этом месте можно было построить новый, ― кобылка смотрит с ожиданием.       ― И вы не хотите нанять профессионалов потому, что… ― я повертел копытом в воздухе, предлагая собеседнице закончить фразу.       ― У нас совершенно нет на это денег! ― воскликнула она. ― Представляете, мой муж владеет небольшим магазинчиком посуды, и до недавнего времени у него вымогали деньги какие-то жуткие бандиты, ― её копыта картинно прижались к груди. ― Дон Бабл, нам же просто не к кому больше обратиться за помощью!       Тон просительный, но в уголке губ ехидная усмешка. Я скрипнул зубами. Иногда кажется, что стоит переехать в другой город, где меня никто не знает. Я вздохнул и заглянул внутрь ветхого строения. Если собираешься протаранить объект, лучше заранее проверить, что с другой стороны. Внутри пусто, пара грубых полок из рассохшегося дерева упрямо цепляются за голые доски стен.       Тело привычно набирает разбег. Таранить вещи ― как кататься на велосипеде, стоит один раз научиться и навык останется с тобой на всю жизнь. Хлипкая стена из запылённых досок метнулась навстречу и с громким треском разломилась о сталь доспеха. Облако щепок и более крупных обломков брызнуло вокруг, в нос ударил запах пыли. Почти не ощутив сопротивления, я вылетел с другой стороны сарая. Мышцы ног привычно гасят скорость. Быстрый разгон и остановка не раз выручали в битвах.       Развернувшись, оценил повреждения. Сквозь дыры в стенах прекрасно видно единорожку. Та уселась на траву и с интересом наблюдает. В левитационном захвате порхает что-то вроде небольшого напильника, между делом наводя красоту на ухоженные копытца пони. Я поморщился под стальным забралом. Как же, денег у неё нет. Просто всем охота бесплатно поэксплуатировать бедного мафиози…       Я снова начал разгоняться. Интересно, где у этой хибары несущие стены? Не хотелось бы быть внутри, когда рухнет крыша. Плавное течение мыслей неожиданно прервал строгий голос позади.       ― Бабл, ты опять за своё?!       Я резко затормозил, копыта вспахивают землю. Тело прыжком развернулось, в любой момент ожидая получить молнию или ещё какую магическую гадость в филейную часть. Передние конечности вскинулись в защитном жесте, мой голос прозвучал неуверенно и тоньше, чем обычно:       ― Твайлайт, ты всё не так поняла!       Вместо ответа смех. Я убрал блестящие накопытники от лица. Лавандовой аликорны нигде не видно, зато наглая лазурная пегаска с огненно-красной гривой опустилась на траву, видимо, не в силах одновременно лететь и смеяться.       ― Трипл… ― медленно протянул я, угрожающе надвигаясь на шутницу.       Она не обратила внимания, со смехом катается по траве. Я и сам невольно улыбнулся под шлемом. Когда она оказалась в пределах досягаемости, вся злость уже испарилась. Закованное в броню копыто легонько толкнуло пегаску в плечо.       ― Нельзя же так пугать, ― укоризненно сказал я.       ― Тебе надо было видеть себя со стороны, ― не согласилась летунья, вытирая краешком крыла уголки глаз.       Она поднялась и отряхнулась. На лицо вернулось деловое выражение, словно она только что и не валялась на траве как маленький жеребёнок.       ― Ты по делу или так, поиздеваться залетела? ― я нахмурился.       ― Да так, ― неопределённо качнула головой собеседница. ― Поболтать, проведать… Слышала, Твайлайт всё ещё устраивает внезапные проверки? ― в её глазах хитрый блеск.       ― Ага, бывает, ― я кивнул. ― Пустяки, просто иногда она застаёт в неподходящий момент.       ― Могу себе представить, ― улыбнулась летунья.       В шлеме жарко, я стянул тяжёлую железяку и положил рядом. Лёгкий ветерок приятно охладил лицо, зато яркое солнце злорадно ударило по глазам.       ― Как дела у Стими?       ― Неплохо. Уже подпускает меня на пять шагов.       Пегаска прошлась туда-сюда, отмеряя расстояние.       ― Думаешь, она перестанет бояться?       ― Определённо, ― я уверенно кивнул. ― Она храбрее, чем кажется. Вчера вон отчитала меня за то, что не ем траву.       ― Ты слышал, перевёртыши опять ходили на свидание?       ― Должно быть, Пенни ещё не оставила их в покое, ― я пожал плечами.       ― Угу, ― Трипл ответила задумчиво, глядя на полуразрушенный сарай. Её копыто рассеянно сшибает верхушки травы.       ― Тебя что-то беспокоит?       ― Нет-нет, ― потрясла головой.       ― Не прикидывайся, ― я подозрительно посмотрел на собеседницу.       Пегаска вздохнула, глаза обежали округу, поблизости никого. Она уселась на траву рядом.       ― Понимаешь, Бабл, дело в Ване…       ― С ним что-то не так? ― забеспокоился я.       ― Нет-нет, ― она снова замотала головой. ― Всё отлично. Может быть в этом-то всё и дело.       Я тоже принял сидячее положение и посмотрел вопросительно, склонив голову на бок.       ― Понимаешь, начать встречаться с особенным пони или, тем более, съехаться вместе ― очень ответственные шаги, ― её копыто шуршит по траве, словно рисуя. ― Пони сильно переживают, когда делают подобное.       Я покивал с важным видом, так как кое-что слышал о местных нравах.       ― И я тоже переживаю. А вот Ван, он словно… ― она помахала копытом в воздухе, подбирая слово. ― Словно скала, ― мне показалось, летунья придержала гораздо менее лестный эпитет. ― Всегда такой уравновешенный, спокойный. Мы даже не поругались ни разу, он сразу или соглашается или находит разумный аргумент…       ― Звучит так, как будто вы уже женаты, ― улыбнулся я.       ― Вот именно! ― копыто ткнуло мне в грудь. ― Когда кобылка живёт со своим особенным пони, то, волей-неволей, начинает задумываться о свадьбе. Это же куча приготовлений, трата огромных средств, а самое главное ― огромная ответственность! Когда думаешь о подобном, появляются сомнения ― а правильно ли я поступаю?       Она подняла голову, разглядывая проплывающее облачко. Мой взгляд тоже устремился туда. Облачко чем-то смахивает на тушку запечённой курицы. Я невольно облизнулся, а вот Трипл смотрит с серьёзным выражением, явно видит что-то другое. Что-то, связанное со свадьбой? Я тоже как бы женат. Правда, перед алтарём думал, скорее, о том, как выбраться живым из улья, а не об удачности выбора.       Впрочем, рассуждать о прошлом толку нет. Не сказал бы я на церемонии “да” ― не был бы таким кабаном, как сейчас. Не захватывал бы Понидейл, не ограбил бы караван сборщиков налогов, не встретился бы с Амелой… История не знает сослагательных наклонений. Другое дело, нужен ли этот брак сейчас?       Финансами я обеспечен на пару жизней вперёд, жильём тоже. Злодействами заниматься больше не планирую. Работающие в городе перевёртыши давно называют меня “босс”, а не “Ваше Величество”, так что на них отмена политического брака никак не повлияет. Да и Кризалис, кажется, получила всё, что хотела. Надо будет как-нибудь поговорить с ней…       ― Нет, я знаю, что он меня любит, ― голос пегаски прервал размышления. ― Но иногда думаю ― если он не переживает, то важно ли для него всё это так же, как для меня?.. ― её ушки опустились, глаза снова смотрят в траву.       ― А ты его любишь? ― я склонил голову набок.       ― Ну конечно! ― она чуть покраснела от смущения.       ― Значит, всё в порядке, ― улыбнулся я. ― Открою секрет, ― я пододвинулся поближе и понизил голос. ― На самом деле, Ван тоже беспокоится, только виду не подаёт. Не говори никому.       ― Правда? ― Трипл шмыгнула носом.       ― Ага, он сам мне сказал, ― уверил я. ― Просто для жеребцов стойкость и невозмутимость ― это, считай, половина крутости. Можешь гордиться, что твой избранник такой… кремень ― я тоже не сразу подобрал эпитет, на язык почему-то сначала просится “пень”.       ― Дон Бабл, вы там не заснули? ― крик единорожки с той стороны сарая прервал нашу беседу.       ― Ладно, не буду мешать, ― улыбнулась Трипл, расправляя крылья.       Я с лязгом застегнул крепления шлема. Тело развернулось, впереди неповреждённый участок стены. Старые, выцветшие до серого цвета от солнца, доски скачками приближаются в узких прорезях смотровых щелей. Надеюсь, эта ленивая пони не будет слишком возмущаться, если ей в попкорн упадёт обломок-другой...       Небольшая птичка в несколько взмахов крыльев перепрыгнула с места на место. Расцветка перьев неяркая, серый и бурый оттенки хорошо маскируют на фоне деревьев и земли. Быстрый клюв метнулся в попытке ухватить жука. Тот, несмотря на круглое забавное тельце, оказался довольно проворным и отбежал на безопасное расстояние. Птичка прыгнула за ним.       Шишка, брошенная телекинетическим импульсом, пролетела совсем близко. Пернатый охотник чирикнул что-то явно ругательное, взлетел и направился искать удачи в более спокойных местах. И правильно, если мне нельзя есть мясо, то с какой стати я позволю делать это кому-то ещё? Против воли, перед глазами всплыл образ зажаренной на гриле тушки курицы. Нос, словно наяву, ощутил притягательный запах, курица шкворчит, медленно поворачиваясь на вертеле, из-под золотистой корочки капелька жира сорвалась вниз, с углей с шипением поднимается ароматный дымок.       Я сглотнул слюну и покосился на Криса. Обвязанный свежими ветками и пучками травы, он неотличим сейчас от куста. Можно пройти в двух шагах и не заметить притаившегося пони. Я тоже замаскировался, ни одна стальная пластина не блестит из-под толстого слоя грязи. А ведь Стими обещала приготовить что-то особенное на ужин. Мы мило поболтали за обедом, она даже согласилась называть меня на “ты”. Но потом пришёл этот доморощенный следопыт.       Ещё в городе, когда шериф изложил очередной план по поимке Изи, в голову закрались сомнения. К тому же, оба гвардейца заняты на лесоповале и идти пришлось вдвоём. Мы лежим в засаде больше часа и сомнения начинают трансформироваться в уверенность.       По словам самоуверенного пегаса, один из банды “Робингуда” раскаялся в содеянном и выдал место и время следующего ограбления. Не слишком правдоподобная история, как по мне. Конечно, преступники иногда раскаиваются. Особенно часто ― во время суда или после вынесения приговора. А пока вокруг подельники и деньги льются рекой ― какой смысл забивать голову всякими глупостями вроде угрызений совести? Впрочем, опыта общения с местным криминалитетом у шерифа явно куда больше моего, так что я решил довериться чутью полицейского. И чем дольше мы лежим, тем сильнее ощущение, что ошибся.       Сбоку шорох. Пришлось приложить усилие, чтобы не шевельнуться, оглядываясь. Фигура в плаще и зелёном трико, стараясь не шуметь, пробирается между кустами. Во рту бандита зажат лук и несколько стрел с тупыми наконечниками. Выбрав удачную, по его мнению, позицию, разбойник замер, поглядывая между веток на дорогу. В небольшом отдалении зашуршали копыта. Нос медленно втянул воздух, вокруг запахи минимум десятка пони. Похоже, наводка всё-таки оказалась правдой.       Не успел я привыкнуть к новым соседям, как вдалеке заскрипели тележные колёса. Из-за поворота показалась телега. Деревянная конструкция тяжело нагружена, двое крупных земнопони с трудом толкают копытами грунтовую дорогу. Впереди шестёрка стражников, глаза цепко обшаривают окружающие заросли. Позади ещё двое, приотстали на десяток шагов, часто оглядываются. Очередной груз золота следует в сторону эквестрийской казны.       Толстая, могучая сосна рухнула на дорогу неспешно, как и подобает лесному исполину. Видимо, разбойники рассудили, что раз схема работает, то менять что-либо нет смысла. Передние стражники успели отпрыгнуть, врезались в товарищей, передовой отряд смешался под недовольные крики. Мои мышцы напряглись под бронёй, готовые к решающему рывку. Сейчас выпрыгнет Изи, и можно будет его схватить. А стража поможет задержать подельников…       Но вместо главаря с обычным выступлением свистнули стрелы. Одновременно из леса ударило несколько лучей единорожьей магии, спешно выставленные магические щиты стражников лопнули с жалобным звоном. Отряд вывели из строя в считанные секунды. Я выждал ещё немного, но главарь так и не появился на свет. Пара бандитов осторожно приблизилась к телеге. Ждать больше нельзя, я рванул в сторону ближайшего разбойника. Пони ловко отпрыгнул, словно только и ждал этого момента. Копыто прижалось ко рту, оглушительный свист ударил по ушам, разбойник бросился наутёк. Лес наполнился топотом убегающих.       Я рванулся следом, Крис топает позади. На этот раз бегу осторожно, не пытаясь без разведки бросаться в неизвестные места. Реакция банды подозрительная, если они знали о засаде, то и сами могли приготовить сюрприз-другой. Расстояние между нами растёт, противники стали двигаться осторожнее, топот исчез среди лесных звуков. Но кому нужны звуки, когда любое существо оставляет за собой шлейф запахов, хорошо различимый чутким кабаньим нюхом?       В очередной раз наклонив пятачок, чтобы подхватить след, я ощутил неладное. В образы убегающих в запаховом зрении подмешивается что-то туманное и сбивающее с толку. Я помотал головой и, пробежав ещё десяток шагов, втянул воздух посильнее. В носу словно ядерный взрыв, из глаз брызнули слёзы, пришлось зажмуриться. Резко затормозив, я сошёл со следа, копыто слепо шарит перед лицом. Шлем слетел с головы, я повалился на бок, лапы инстинктивно трут нос, пытаясь избавить от жуткого зуда и жжения.       ― Бабл, с тобой всё в порядке? ― Крис опасливо положил копыто на плечо.       Первые пять вариантов ответа на дурацкий вопрос пришлось оставить при себе.       ― Перец… ― выдавил я через силу. ― Эти гады посыпали след перцем.       ― Пойдём, я видел ручей неподалёку, ― сразу сориентировался он.       С помощью пегаса добравшись до ручья, я несколько раз втянул и выпустил носом холодную воду. Сразу стало легче, глаза перестали слезиться, жжение прошло, оставив слабую ноющую боль. Я потёр пятачок.       ― Ты сможешь идти по следу?       ― Не в ближайшие дни, ― мрачно ответил я. ― К тому же, они нас ждут. Лучше выбрать другое время для атаки.       ― Да, пожалуй… ― он задумчиво кивнул. ― Рано или поздно Изи сделает ошибку. Пойдём, приведём в чувство стражников.       Неспешным шагом мы вернулись к дороге. Крис ахнул, а я ничуть не удивился. Сундук с золотом пропал из телеги за время нашего отсутствия. Всё же до того, как стать разбойником, Изи был мошенником.       ― Крис, а ты уверен, что стоит их будить? ― засомневался я.       Но спутник уже деловито толкает одного из лежащих пони. Вздохнув, я двинулся к нему.       ― Не двигаться! ― окрик сверху.       Подняв голову, я успел заметить, как двое пегасов в золотых доспехах стражи сбрасывают сеть. Они пролетели низко над землёй, запутывая. Сеть свита из толстых верёвок, я даже не подумал пытаться разорвать её. Рядом аналогично упаковывают Криса.       ― Вы ошиблись! ― вскричал он. ― Мы помогали страже!       ― Ага, стоя у ограбленной телеги и пиная бесчувственное тело, ― скептически ответил один из пегасов.       ― Я никого не пинал, можно мне домой? ― вмешался я.       ― Конечно, ― злорадно улыбнулся собеседник. ― Как только следователь разрешит.       Я покачал головой. Может, я и сильнее этих самоуверенных вояк, может даже, могу побить их и сбежать, но что толку? Это, как-никак, официальная власть. Побью их ― по всей Эквестрии начнётся охота на бедного одинокого кабана.       Прямо в сетках, нас подняли в воздух и понесли. Для Криса хватило всего двух пегасов, меня же тащат семеро. Весьма неплохой результат, если помнить что к весу кабаньего тела добавляется полный стальной доспех. Вскоре мы оказались в полицейском отделении Эплвуда. Я постарался сжаться и стать незаметнее, одновременно косясь по сторонам. Если узнает кто-нибудь из полицейских, видевших меня в первый день в этом мире, могут возникнуть лишние вопросы…       Нас провели к столу, единорог оформляет нужные бумаги под диктовку одного из пегасов. Меня заставили снять доспехи. Пыхтя от натуги, стражник утащил звякающий мешок в хранилище. Пони за столом, закончив записи, поднял глаза.       ― Ну, а вы что скажете? Где деньги? Где остальные бандиты?       ― Это ошибка! Мы пытались помешать бандитам! ― снова возмутился Крис. ― Деньги у Робингуда, он скрылся в лесу.       Единорог перевёл взгляд на меня.       ― Ничего не знаем, ничего не видели, ― я сделал каменное лицо.       ― Ясно, ― он скривился. ― В камеру их. Пусть старший следователь разбирается.       Под конвоем мы прошли по длинному коридору с рядами дверей по бокам. Позади осталась пара решёток со скучающим караульным, и наконец, для нас распахнули дверцу большой камеры-клетки.       ― Отдельных камер для существ иных видов, к сожалению, не имеем, ― извиняющимся тоном пояснил один из конвоиров.       Я безразлично пожал плечами и проследовал внутрь. С противным лязгом дверь захлопнулась за нашими спинами. Камера гораздо больше, чем каморка в Понидейле. При желании вполне можно развлекаться ходьбой от края до края. У стен низенькие лавки с мягкой обивкой. Левую занимают двое пони. Сидят обнявшись, головы низко свешиваются во сне. Даже с повреждённым носом я прямо от входа почуял могучий винный дух, исходящий от них. Не сговариваясь, мы с Крисом заняли место у противоположной стены.       Прошёл час, другой. Ничего не происходит. Где следователь? И вообще, сколько времени нужно стражникам, чтобы понять, что схватили не тех? Раздражённый взгляд упёрся в соседа по лавке.       ― Крис, я уже говорил тебе, насколько замечательной была идея поверить на слово одному из приспешников Изи?       ― Раз десять… ― он отвернулся в угол камеры.       Плечи пегаса сгорблены, на лице мрачное выражение. Ушки уныло опущены, словно лопухи под дождём. Если подумать, он такой с тех пор, как мы сюда попали.       ― Да ладно, проехали, ― я махнул копытом. ― Не стоит винить себя, я же не предложил ничего лучше. А поймать Изи нам в любом случае нужно.       ― Угу, ― тихо ответил он. ― Просто это место немного угнетает…       Я огляделся. Стены, обшитые вагонкой, создают впечатление деревянных. Лавки широкие, удобные. Двое пьянчужек тихо посапывают во сне, как будто у себя дома.Только стена со стороны коридора решётчатая, больше ничего не напоминает о том, что мы в неволе. С час назад мимо проходил стражник, предлагал чай с баранками. Как по мне, весьма уютно для камеры.       ― Полагаю, для такого законопослушного пони, как ты, непривычно быть с этой стороны решётки, ― я улыбнулся ободряюще. ― Но тут вполне терпимо.       ― Законопослушного? ― на его лице кривая усмешка.       ― Да ладно, то время, когда я взял тебя в банду, не в счёт, ты действовал под давлением, ― я понизил голос, помня, где мы находимся.       ― Бабл, ты серьёзно думаешь, что законопослушный шериф так легко согласился бы закрыть глаза на твою банду? ― копыто обвиняюще уткнулось мне в грудь.       ― Но мы же…       ― Да плевать, что вы там делали. Дело во мне.       Он помолчал, мрачно разглядывая потёртые доски пола. В паре мест древесина уже расщепилась от частого шарканья, вверх топырятся острые занозы. Я не решаюсь прервать молчание.       ― Как думаешь, откуда эта кьютимарка? ― он хлопнул себя по крупу.       Криса тоже заставили снять экипировку и пара наручников на белой шёрстке отлично видна. Перед тем, как ответить, я уселся поудобнее. Истории про получение особой метки обычно весьма интересны и поучительны. Мимо прошёл стражник. Воспользовавшись моментом, я попросил чаю. Шаги пони в золочёном нагруднике затихли вдали, я предположил:       ― Ты задержал опасного преступника?       ― Ага, как бы не так! ― он грустно рассмеялся. ― Большинство знакомых так думает, но на самом деле всё было иначе.       Его взгляд ушёл вдаль, словно сквозь стену видит давно забытые дни.       ― Когда я был маленьким жеребёнком, мне нравилось нарушать правила. К примеру, стащить за спиной у мамы вкусное печенье, которое она строго-настрого запретила брать до обеда. Чувство опасности, риск быть пойманным, приятно щекотали нервы, призывая делать глупости снова и снова. Родители закрывали глаза на шалости, но со временем проделки вырвались и за границы дома и за пределы родительской власти.       ― Должно быть, весёлое было время, ― заметил я.       ― Да уж, ― он улыбнулся. ― Особенно когда я подкрался сзади к констеблю Брейву с садовыми ножницами и укоротил хвост по последней моде. Долго продолжаться пренебрежение законом не могло. Когда попытался поменять на голове констебля казённый шлем на чародейскую шляпу, которую предварительно украл из музея магии, я попался всерьёз. До этого родителям удавалось договориться с пострадавшими от моих забав пони к общей выгоде, но тут ничего не вышло. То ли из-за хвоста, то ли потому, что поймал за копыто уже в третий раз, полицейский просто заковал меня в наручники и отвёл в участок.       Я принял через прутья парящую чашку и кружок бублика, благодарно кивнув стражнику. Тот улыбнулся и сел прямо на холодный пол, ушки насторожены, взгляд не отрывается от рассказчика. Не я один люблю истории про кьютимарки. Чай оказался очень сладкий, в самый раз к свежей сдобе. Мой взгляд снова сконцентрировался на Крисе.       ― Там меня посадили в камеру, как раз как эта. И когда я оказался внутри, знаете что случилось? ― он с вызовом оглядел слушателей. Один из пьянчужек приоткрыл глаза, стараясь не упустить нить повествования. ― Яркое сияние, волшебная музыка и на моём крупе появилась вот эта гадость! ― он снова хлопнул копытом по рисунку наручников. ― Многие пони гордятся своими кьютимарками. И уж точно все они стараются найти соответствующую работу. А как вам такой талант ― попадание за решётку? ― воскликнул он. ― И ладно бы ещё был талант совершать преступления, но я как раз чаще попадался, чем действительно делал что-то противозаконное!       Он вздохнул, успокаиваясь. Я с сочувствием покачал головой. Помню, рассуждал раньше, каково жить пони, судьба которых предопределена смешным рисунком на крупе. А оказывается, есть ещё пони, которым попалось нечто совсем неудачное. И как прожить жизнь с предназначением, от которого плакать хочется?       ― У нас состоялся серьёзный разговор с родителями, ― продолжил Крис. ― Они и раньше ругали меня, но внушения хватало на неделю-две, не больше. Теперь меня поставили в жёсткие рамки. Что делать, с кем говорить, как себя держать ― всё было ограничено родительской властью. Но чем уже становились рамки, тем сильнее вырывался из-под контроля талант. Родители даже водили меня на осмотр к знаменитым магам-целителям. Те ничем не смогли помочь. Кьютимарки ― сама суть пони и никто в Эквестрии не научился ещё заменять неудачную на что-нибудь получше.       Я тихо хмыкнул, вспомнив, что где-то есть целая деревня пони без кьютимарок. И до развала тамошнего строя силами шестёрки осталось ещё сколько-то времени. Стражник только вздохнул, сочувствующе глядя на рассказчика. Пьянчужка неразборчиво промычал в своём углу.       ― В общем, постепенно жизнь пошла вразнос. Я переехал от родителей в другой конец Эквестрии, чтобы не втягивать их в неприятности. Да и постоянные нравоучения надоели к тому времени чуть ли не больше, чем стены камеры в родном городке. Стал постоянным посетителем участка на новом месте. Преступление ― в камеру, попытка преступления ― в камеру. Так прошло несколько лет, я вырос из маленького жеребёнка в самостоятельного подростка-хулигана. Когда не нужно соблюдать закон, самостоятельная жизнь оказывается не такой уж трудной.       Я ухмыльнулся, припоминая собственный опыт. Стражник, наоборот, нахмурился, даже собирался сказать что-то, но желание дослушать рассказ пересилило.       ― Разумеется, я никогда не ставил себе целью навредить кому-либо. Меня привлекал риск, ну и талант требовал выхода. Я крал недорогие безделушки, подшучивал над стражниками, нарушал общественный порядок и с завидным постоянством оказывался за решёткой. Пришлось попутешествовать, так как терпеть меня долго ни в одном городе полиция не желала. И вот, в очередном городе я встретил её.       ― Её? ― переспросил я.       ― Санни. Ну, мою жену, ты же помнишь. Ты ещё её “похищал” один раз, ― пояснил пегас.       ― Не представляю, о чём он говорит, ― быстро заявил я стражнику.       Тот недовольно шикнул, приложив копыто ко рту.       ― Тогда, разумеется, она ещё не была моей женой. Мы были вообще не знакомы. Она была того же возраста и, как и я, вела самостоятельную жизнь, подрабатывая охранницей на складе с фейерверками, куда я наведался однажды ночью. Дело было в маленьком провинциальном городке, где живут, в основном, земнопони. Я надеялся, запустив пару ракет, быстро улететь. Густые тучи плотно затянули ночное небо, далеко не всякий пегас отважился бы подняться в такую темень. Я к тому времени получил богатый опыт побегов и сносно мог летать ночью, ориентируясь на свет из окон. Такой полёт ― тоже риск: ветер свистит в ушах, ты машешь крыльями, а внизу только пятно сплошной черноты и лишь по редким огонькам можно определить, на какой ты высоте.       Он чуть прикрыл глаза, отдавая дань приятным воспоминаниям. Я покосился на стражника, тот слушает завороженно, глаза не отрываются от Криса.       ― И каково же было моё удивление, когда хлопки крыльев стали быстро догонять! ― воскликнул пегас. ― Санни, даром что летала до этого только днём, решилась преследовать. Сказался недостаток опыта и, зацепившись за верхушку дерева, она упала на опушке, совсем рядом с городом. Я испугался за неё и метнулся следом. Ветки с разгона хлестали по лицу, я летел почти вслепую.       Я представил себе эту картину и поёжился. Вот так, в кромешной тьме лететь на острые ветки без надёжного стального доспеха… Стражник тоже захвачен повествованием, подался вперёд, словно сам летит.       ― В общем, каким-то чудом приземлился рядом с ней в одном куске. Смотрю ― лежит на боку, встать пытается. Подбегаю помочь, тут она ― р-раз! И я мордой в землю, копыта за спиной скручены. Оказалось, она, чтобы охранником работать, пару приёмчиков пони-до выучила. Понял я, что в очередной раз попался, и как-то всё накатило… Высказал ей всё, что думаю о подлых легавых, которые притворяются ранеными, чтобы схватить того, кто им помогать бросился. Она тоже в долгу не осталась, сказала, что только дурак будет в такую темень летать и уж точно только самый последний подлец кинется на беззащитную кобылку, которая упала и повредила крыло. В общем, накричались, разобрались кое-как, она меня отпустила. Решили до города вместе идти. Оказалось, что Санни ещё и ногу подвернула. Ну, делать нечего, залезла мне на спину, иду потихоньку. Вокруг тишина, лес ночной. Романтическая прогулка прямо. Разговорились понемногу, тут она спрашивает ― где я живу? Напрягся сначала, но сообразил, что беспокоится, как бы мне с грузом лишнего кругаля не давать по городу. К тому времени съёмное жильё казалось бессмысленным, я просто оставался на ночь в отделениях полиции. Бесплатно и довольно сносно, как ты говоришь. Главное, меру знать. К примеру, сбить шлем со стражника ― это как раз на ночь, а вот копьё украсть и выкинуть ― тут от настроения зависит, могут и на три дня упечь.       Я отхлебнул чая и снова покосился на стражника. Тот нахмурился, машинально поправив шлем на голове. Копыто на всякий случай плотнее прижало казённое копьё. Пьянчужка в углу слушает внимательно, мотает на ус. Он толкнул в плечо спящего товарища.       ― В общем, так ей и сказал, чего мне таиться? Она подумала-подумала да и предложила переночевать. Санни у меня очень отзывчивая, ― он мечтательно улыбнулся. ― Выходим мы, значит, из лесу, тут лучи фонарей в морду. Яркие, полицейские, такие ни с чем не спутаешь. Оказалось, Санни успела тревогу поднять, перед тем, как за мной полететь. Ну и ждал нас патруль у леса. Подошли по всем правилам, мол, стоять-бояться, кто такой, куда кобылку тащишь. Я уже опять себя за решёткой почувствовал, но тут Санни им говорит ― мол, спаситель он, в лесу нашёл и добраться до дома помогает. Копы ухмыльнулись, не поверили. Они-то меня уже месяца три знали, каждый вечер в камере закрывали. Минут десять хвост нам мотали, всё выспрашивали. Но она стояла твёрдо: спаситель, и всё тут.       Стражник опять прижал копьё к груди, но видно, что не за имущество, а за судьбу этой парочки сейчас переживает. Я расслышал, как он хлюпает носом. Хотя, может, это кто-то из пьяниц. Раздвоенное копыто задумчиво почесало жёсткую шерсть подбородка. Я и раньше знал, что Крис дорожит супругой, но только теперь начинаю понимать, почему.       ― Отпустили нас. Добрались к ней домой, ― продолжил шериф. ― Я хотел в больницу идти, но она не согласилась. Пустяки, говорит. Потом так и оказалось. Перетянул ей эластичными бинтами крыло и ногу. Сам-то я до этого ничего медицинского не делал, это Санни у меня мастерица на все копыта, подсказывала, что и как. Получилось не сразу, правда, пару раз свою ногу к её случайно примотал. Сели пить чай. И, хочешь верь, хочешь нет ― это был самый вкусный чай, который я пробовал в жизни. Вокруг ночь, тишина, сверчки за окном. А я сижу рядом с красивой кобылкой и чай попиваю, с вареньем.       Вспомнив, что у меня в копыте, я опять отхлебнул сладкого напитка, закусив бубликом. Всё-таки неплохо тут. И чего Крис жалуется?       ― Расслабился очень. Она спросила о чём-то, даже не помню, о чём, и меня как прорвало. Стал про жизнь свою нелёгкую рассказывать. Про страсть к риску, про проклятую кьютимарку. Про хмурых полицейских, про камеры, про постоянные переезды. А она слушает внимательно, поддакивает где надо, ахает, копыта к груди прижимает. Видно, что переживает, не просто из вежливости сидит. Выслушала меня и задумалась. Я, ни жив, ни мёртв, переживаю. А ну как погонит меня сейчас ― кому дома нужен преступник-рецидивист? Не за ночлег переживаю, а за расставание. Понял я, что влюбился без памяти.       По щеке стражника скатилась скупая мужская слеза. Он снял шлем и потёр глаза. Я покосился с удивлением. Он же слышал, что в конце эти двое поженились, так чего переживать?       ― И тут она говорит, ― Крис сделал паузу, подчёркивая значительность момента. ― С какой стати следовать своему призванию так слепо? Не нравится попадать за решётку ― просто не попадай. Не обязательно быть пони в наручниках, ведь можно быть тем, кто эти наручники застёгивает. Идея показалась бредовой, но от этой кобылки я готов принять и не такое. Я решил стать полицейским сам, в надежде, что проклятая кьютимарка успокоится. Понятное дело, для этого надо было переехать далеко, в город, где меня никто не знает. Один тихий городок как раз был на примете. Тут и наступил момент истины. Я предложил Санни стать моей особенной пони и уехать в Понидейл. Она сомневалась. Видно было, что я ей понравился, но такой вопрос от пони, с которым познакомился пару часов назад, сам понимаешь… Да и нелегко вот так бросить всё и сорваться на другой конец Эквестрии.       Он посмотрел в стену пару секунд с отсутствующим видом. Пьянчужки в углу затаили дыхание, стражник до скрипа сжал шлем в копытах. Видя, что пауза затягивается, я громко отхлебнул из чашки. Звук привёл рассказчика в чувство, он легонько мотнул головой и продолжил:       ― Она сказала тогда, что даст ответ утром. Всю ночь я не мог заснуть, ворочался. Под утро просто вскочил и стал ходить из угла в угол, стараясь не топать. Все мысли крутились только вокруг её ответа. Как рассвело, в дверь постучали. Пришёл капитан полиции. Так и так, говорит, попали вы, понята, по крупному. Оказалось, что на складе фейерверков после моего визита массовая детонация началась и все ракеты разорвались салютом прямо в здании. Местный толстосум, которому принадлежал товар, поднял крик, и обвинил во всём не только меня, но и Санни. Вроде за то, что за мной кинулась, а не осталась товар охранять. Капитан прямо сказал, что если не хочет остаток жизни ущерб отрабатывать, до полудня ей придётся исчезнуть из города. Хороший жеребец оказался, обещал дело придержать и в розыск по Эквестрии её не объявлять. Меня, правда, хотел на месте арестовать, как увидел. Оно и неудивительно, с моей-то репутацией. Но Санни не дала. Сказала, или вместе уйдём, или пусть арестовывает обоих. Он махнул копытом и ушёл. И хорошо, потому, что я от радости уже почти расцеловать его был готов. Казалось, впервые в жизни мне улыбнулась удача.       Сбоку легонько звякнуло, я обернулся и принял из копыт стражника ещё одну чашечку. Похоже, он успел отправить за ней кого-то из коллег. Стараясь не пролить ни капли на чистую обивку скамьи, я передал чашку Крису. Благодарно кивнув, он промочил горло и продолжил рассказ:       ― А вот Санни ходила хмурая по дому, прихрамывая на одно копыто, собирала чемоданы. Оно и понятно, бросать всё и так нелегко, а если тебя заставляют это делать, да ещё и времени в обрез ― вообще хуже не придумаешь. Кое-как собралась, подошла ко мне, глянула исподлобья и говорит ― ладно, мол, поехали в твой Понидейл. Я прямо запрыгал от радости и, не подумав, брякнул ― а значит ли это, что она согласна стать моей особенной пони? Она посмотрела зверем и сказала “нет”, как отрезала. Думал, сердце тут и остановится, но ничего, стерпел. Я решил не отчаиваться, ведь главное ― она будет рядом. В общем, нагрузила она на меня чемоданы, замотала бинты на подвёрнутой ноге потуже, и двинулись в путь. На вокзале навстречу нам вышли двое полицейских. Сердце в пятки ухнуло, мы уже, как есть, бежать собрались, но оказалось, что служивые провожать нас пришли. Даже мой походный мешок притащили ― вещи я оставлял в отделении, чтобы каждый день не таскать. Посадили нас на поезд, тепло попрощались. Один сказал даже, что будет по мне скучать. Хороший пони, помню, он постоянно пончики мне приносил, а они ведь только для самих полицейских.       Крис прервался чтобы отпить ещё чаю. Стражник важно покивал, а я стал смотреть на остатки бублика в копыте с гораздо меньшим аппетитом.       ― Я тоже его не трогал, разыгрывал остальных копов. Интересно, как они там сейчас… ― он задумчиво поглядел сквозь прутья решётки. ― За дорогу Санни поостыла, перестала на меня рычать и пытаться испепелить взглядом. Устроиться в городе было нетрудно, старый шериф как раз хотел уйти на давно заслуженный отдых. Он только взглянул на мою кьютимарку и сразу сдал значок и доспехи, ― пегас криво усмехнулся. ― Я стал ходить весь важный, изображая шерифа, благо примеров за свою жизнь видел предостаточно. Преступников в таких тихих городках обычно днём с огнём не сыщешь, так что даже задерживать никого не пришлось. А через пару недель, когда я набрался смелости и попросил Санни ещё раз, она согласилась. Мы начали встречаться и через год поженились.