«Как человек, которому есть, что терять, может победить человека, которому нечего терять? Их с самого начала даже сравнивать не стоит. (Хороший парень)»
Анжелика сидела на теплом песке, прислонившись к лодке, которую Гиббс вытащил на берег. Сам же старпом полез на пальму, чтобы достать кокос, потому что ему захотелось пить, а воду взять с собой он не догадался. Как же смешно было наблюдать за его попытками взобраться на дерево! Упав с несчастной пальмы на песок уже, наверное, в десятый раз, Гибсс плюнул на нее и, матерясь, пошел выбирать себе другую жертву. Понаблюдав еще немного за его неуклюжими попытками, Анжелика хмыкнула и отвернулась к морю, глядя на корабль, мирно покачивавшийся на волнах. В руках она держала похожую на Джека куклу вуду, сделанную ее отцом. Она выплыла на берег того острова где Джек оставил ее одну. Как же Анжелика была зла на него тогда! А ведь она почти не солгала, что любит его. Возможно, не так уж и сильно, но достаточно для того, чтобы простить ему некоторые его ошибки. До встречи с ним она жила в монастыре в окружении добрых сестер, росла в любви и заботе. Мать девушки умерла от болезни. Молодая женщина, зная о своей неминуемой кончине, отвела свою маленькую дочь, которой еще не было и восьми лет, в монастырь, куда девочку с радостью приняли. Возможно, не каждой сироте посчастливилось бы так, как маленькой Анжелике, ведь, во-первых, не все монастыри были настолько добродетельны, чтобы принимать всех обездоленных, а во-вторых, даже если бы служители церкви и захотели взять всех нищих под свою опеку, они не смогли бы этого сделать. Богатых было много, но бедных еще больше. Анжелика и ее мать Анна-Мария Наварро были из знатного рода. Дедушка Анжелики был бургграфом и очень дорожил своим положением. Узнав о том, что его дочь Анна связалась с пиратом, и не с каким-то там, а с самим Эдвардом Тичем, ужасом морей, дьяволом во плоти, он пришел в неописуемую ярость, ведь Анна была помолвлена и скоро должна была состояться свадьба. Девушка, не боясь гнева отца, тайком встречалась с молодым, красивым и диким пиратом. В одну из их встреч она не вернулась домой. Отец хотел устроить ей выгодный брак, который должен был быть прибыльным для него, он бросил все силы на поиски дочери, но та как будто растворилась в воздухе. Спустя полтора года после исчезновения Анны потерявшему всякую надежду увидеть дочь мужчине пришло письмо от неизвестного человека, который сообщил ему, где находится девушка. Коим, по словам Анны, которая узнала почерк, оказался сам Эдвард. Так вот, получив письмо, Агустин Наварро, терзаясь сомнениями, она ли это, все-таки собирает экипаж и отправляется во Францию, в город Байонна, что на берегу Бискайского залива, где он действительно находит дочь. На тот момент, когда Агустин нашел ее, Тича рядом с ней уже не было. Он уходил в море после своего долгого скитания по суше, чтобы мстить, и снова разбойничать и грабить. И Анна никак не могла идти с ним. Он оставил ее, но, чувствуя некую ответственность за ее судьбу, Эдвард решил написать ее отцу о месте нахождения его дочери. Наблюдая из укромного места за тем, как девушка садится в карету вместе с Агустином, он не знал, что она уже носила под сердцем его ребенка. Чтобы не потерять титул и уберечь семью от позора, Агустин на год скрыл дочь в одном из своих имений, находившемся в небольшом горном селении, приставив к ней несколько слуг, которым он хорошо заплатил за их молчание. Там она и родила маленькую красавицу с черными кудряшками и большими, обрамленными длинными ресничками глазами. Агустин хотел оставить девочку в местном приюте и забыть о ней, как о кошмарном сне, но Анна на коленях вымолила отца, чтобы он разрешил забрать малютку с собою. И он согласился, но только при том условии, что Анна забудет о том, что у нее есть дочь, и выйдет замуж за того самого компаньона отца, который был старше ее на семнадцать лет. И если раньше Агустину пришлось бы помучиться, чтобы она согласилась, то теперь ее даже уговаривать не пришлось. С одной стороны, рождение ребенка сыграло ему на руку, теперь он мог управлять своей строптивой дочерью, шантажируя ее девочкой. К счастью, в замке, который принадлежал семье Новарро, была служанка на сносях, которая родила на два дня позже Анны, ей и отдали девочку. Но перед тем Агустин крестил малышку в том городе, где она родилась, и разрешил Анне дать ей имя. Сделал он это скорее лишь для того, чтобы быть спокойным за себя, так как он считал ее дочерью дьявола. Для самой же молодой мамы крошка была ангелом, и она решила назвать ее Анжелика. Тайком от отца она приходила к служанке, которой отдали ее девочку, и кормила дочку своей грудью, качала ее на руках, купала, и, глядя в крошечное личико малютки, каждый раз плакала. Никто, кроме служанки, не видел горя молодой матери. Когда Анжелике исполнилось семь лет, Анна узнала о том, что смертельно больна, и врачи дали ей не больше года. Тогда она стала стараться как можно чаще бывать с ребенком, чтобы девочка запомнила ее, хоть она и не знала, что Анна ее мама. Никто в замке, кроме служанки, которая воспитывала ее вместе со своим сыном, и Анны не любил девочку. И пока Анна была жива, малышка находилась в относительной безопасности, под невидимым покровительством своей матери. Даже Агустин не смел трогать девочку. Как же страшно стало Анне, когда она представила себе, что будет с дочкой после ее смерти! Простая служанка не сможет защитить ее от Агустина, поэтому Анна решила отвести дочку в монастырь, где та будет в большей безопасности, чем в замке. Семья Новарро часто помогала этому монастырю, по этому они с радостью согласились принять девочку чтобы отблагодарить их. И вот однажды ночью, когда ее отца в замке не было, собрав небольшой экипаж, обессиленная болезнью Анна берет девочку и вместе со служанкой едет в монастырь. Там она отдает Анжелику одной из сестер, которые их встречали, и дает настоятельнице запечатанный конверт, с просьбой отдать его Анжелике, когда ей исполнится восемнадцать лет. Через два месяца после того, как девочка поселилась в монастыре, наступил ее восьмой день рождения. Тогда она видела свою маму в последний раз. Анна подарила ей серебряный крестик на тонкой цепочке. С виду он казался обычным и ничем не примечательным, но для Анжелики он стал самым большим сокровищем. На задней стороне крестика была надпись на испанском «Felices Los que nada esperan porque nunca serán defraudados.»* Спустя три дня Анна умерла. С тех пор прошло десять лет. И вот в восемнадцатый день рождения Анжелики настоятельница монастыря отдала ей конверт, как и обещала когда-то ее покойной матери. Придя к себе, девушка вскрыла пожелтевшую от времени бумагу и вынула письмо. Там был всего один листик, исписанный мелким красивым почерком. Запах бумаги и чернил окружил девушку, и она начала читать:«Здравствуй, Дочка. Если ты читаешь это письмо, значит, ты уже выросла. Скорее всего, у тебя сегодня день рождения, так как я попросила настоятельницу Адонсию передать тебе письмо в этот день. Поэтому сначала, родная моя, я хочу поздравить тебя с твоим праздником и пожелать тебе счастья много-много, а еще удачи во всем, и терпения. Солнышко мое, прости меня за то, что ты сейчас одна в этом жестоком мире. Поверь мне, будь на то моя воля, я бы никогда и ни за что тебя не оставила. Ты, наверное, не помнишь меня, ведь ты даже никогда не знала о том, что я твоя мама, считая своей семьей служанку Фесинию и ее сына, с которым ты часто играла в замке. Помнишь? Но я всегда была рядом с тобой, хоть и не имела возможности называть тебя дочкой. Ты часто любила играть в саду, в западном крыле замка. Поскольку там было меньше людей, я приходила туда к тебе, и мы вместе проводили много времени. Тайком от всех я просила тебя, чтобы ты называла меня Ани. Какая же ты была смешная малышка. Прости меня за такую жизнь. За то, что в собственном доме ты жила как прислуга. Но это единственное, что я могла сделать, чтобы не отдать тебя в приют. Мой отец и твой дедушка — Агустин Наварро не оставил мне другого выбора. Он очень разозлился на меня за то, что я полюбила пирата. Полюбила, а потом еще и сбежала с ним. Отец хотел выдать меня замуж за какого-то знатного человека, потому что ему был выгоден этот брак, даже несмотря на то, что у нас с ним семнадцать лет разницы в возрасте. А я так не хотела этого, но разве стал бы он меня слушать. Но это уже не важно. Твой отец, Анжелика, - один из самых известных и сильных пиратов. Я прожила с ним недолго, но все то время, что он мне подарил, я была счастлива. Он никогда не говорил, что любит меня, или что я нужна ему. Но он был нежен и заботлив по отношению ко мне. А еще он был очень красив, и это свело меня с ума, заставив бросится в омут с головой. Но он был пират, он был предан морю, оно и было его любовью. И вот однажды он вернулся к нему, оставив меня на берегу. Ничего не сказав и не попрощавшись со мной, он просто исчез, написав перед этим письмо моему отцу. Для чего он это сделал, я не знаю, возможно, он посчитал, что в отцовском доме мне будет лучше, чем одной в чужой стране. Как же он ошибался! Он не знал что я беременна, я не успела ему сказать. Уже позднее, держа тебя маленькую на руках, я все думала, как бы он поступил, зная что у него есть дочь? Анжелика, девочка моя, сейчас у тебя есть два пути. Первый — остаться в монастыре, там тебе будет хорошо, я уверена в этом. А другой - найти своего отца. Ты, наверное, удивлена тем, что я пишу тебе это, но ты его дочь. Море у тебя в крови. Однажды ты и сама это поймешь. Но решать тебе. Но если ты выберешь отца, то скажи ему, пожалуйста, что я его прощаю и прошу его позаботиться о тебе. Его имя Эдвард Тич, но еще он известен как Черная Борода. А ты - Анжелика Тич, звучит, правда? Девочка моя, я знаю, что ты у меня сильная и смелая, и я очень горжусь тобой. И мне так жаль, что сейчас я не рядом. Бог решил забрать меня к себе. Но не печалься, родная, я всегда буду рядом с тобой, стану твоим ангелом-хранителем. Знай, какой бы ты не сделала выбор, он будет правильным. Главное - никогда не сдавайся. Не теряй надежды и всегда улыбайся. Потому что улыбка - это самое сильное оружие. И помни, что я очень сильно тебя люблю. Будь счастлива, дочка. Не забывай меня. Твоя мама Анна-Мария Новарро. P.S «Felices Los que nada esperan porque nunca serán defraudados.»
Когда Анжелика прочла письмо, то не сразу поняла смысл всего того, что в нем было написано. Она не могла поверить в то, что жизнь может быть такой жестокой. Ей стало очень больно за свою маму, которая столько перетерпела. В ней проснулось чувство ненависти ко вдруг появившемуся у нее дедушке и сильной обиды на отца, которого, как она думала, у нее нет, за то, что он так поступил с женщиной, которая ради него бросила все. Тогда же она и решила остаться в монастыре и принять постриг, чтобы никогда не узнать о жестокости этого мира, который так поиздевался над ее матерью. Она была тверда в своем намерении и, казалось, ничто не могло переубедить ее выбрать другой путь. Настоятельница очень обрадовалась тому, что ее воспитанница решила остаться, сказав ей, что она должна готовится к тому дню, когда станет одной из них. Но судьба решила по-другому. Однажды ночью к ним в монастырь пробрался мужчина. Он выдавал себя за офицера испанского флота, так как хотел украсть карту, которая находилась у лорда Катлера Бекетта. На той карте было отмечено местонахождение острова Исла-де-Муэрте. Достав ее, он уже хотел было исчезнуть, но его обман раскрыли. Прячась от преследователей в монастыре (так как это место казалось ему более подходящим чтобы переждать ту всю суматоху что он устроил), он случайно зашел в комнату Анжелики, как раз когда она готовилась ко сну и была в одной ночной рубашке. Весь вид незнакомца выдавал в нем пирата: длинные и черные, как смоль, волосы, бездонные, как ночное небо, подведенные сурьмой глаза, оружие на ремнях и дурацкая старая шляпа-треуголка, которая очень ему шла. Девушка испугалась и хотела закричать, но он не дал ей этого сделать. Он быстро подлетел к ней, и Анжелика, зажмурившись, думала, что сейчас последует удар, но вместо этого он поднял ее подбородок тремя пальцами и впился в губы шокированной девушке неистовым поцелуем. Никогда раньше не знавшая, что такое мужская ласка, Анжелика замерла, не зная, что же ей делать, несколько ее слабых попыток вырваться увенчались неудачей, а крикнуть она не могла, поэтому, перестав брыкаться, она начала неумело отвечать на поцелуй, надеясь, что он сейчас уйдет, да не тут-то было. Загоревшейся от невинных ласк девушки мужчина, обхватив ее тонкую талию, с легкостью оторвал Анжелику от земли и в два шага оказался со своей трепетной ношей на узкой кровати, пахнущей волосами девушки. Прижав хрупкое тело к матрасу, он начал изучать ее руками, при этом не разрывая поцелуй. Анжелика уже почти не могла дышать под напором его соленых, обветренных губ, а ему, казалось, воздух не требовался вообще. Девушка уже почти сдалась ему, загоревшись, как свеча, под умелыми ласками горячих рук, которые, казалось, были везде. Еще совсем немного, и могло случиться то, от чего она хотела отказаться навсегда. Тут Анжелика вспомнила, где она находится и кем должна вскоре стать, она уперлась маленькими ладошками в его грудь, что есть силы пытаясь оттолкнуть пирата от себя, но, видя, что он не поддается, укусила его за нижнюю губу, и в тот же миг почувствовала во рту соленый вкус крови. Это охладило пирата, и он отстранился от ее лица и горящим страстью взором посмотрел ей в глаза. По его подбородку потекла тонкая, алая струйка. Но он, кажется, не обратил на это никакого внимания. Убрав с лица девушки прядку волос, он наклонился к ее лицу и прошептал «Я еще вернусь, Цыпа». Горячее дыхание обожгло щеки девушки, а от его затуманенного страстью взгляда она отчаянно покраснела. Судя по улыбке наглеца, он был доволен ее реакцией. Наклонившись к тонкой смуглой шее, он легонько прикусил ее зубами, от чего Анжелика задрожала. Затем он поднялся с кровати, направился к окну, открыл его и, сев на подоконник, еще раз оглянулся на девушку, которая встала с кровати и забилась в противоположный угол комнаты, прикрываясь руками в невольной попытке защититься. Он обольстительно улыбнулся ей и, отсалютовав, спрыгнул вниз. Как только его фигура исчезла в оконном проеме, она бросилась к окну и увидела, что пират уже карабкался на яблоню, которая росла рядом с каменным забором, окружавшим монастырь. Ее ветки удобно располагались прямо над ним, так что ему не составило труда вскарабкаться на дерево и по этим веткам перелезть на другую сторону. Комната девушки была на первом этаже, окна ее выходили на задний двор монастыря, поэтому в темноте сада его никто не видел. Спустя два дня он снова явился к ней. Когда на монастырь опустились сумерки и на небе появилась первая звезда, он возник в окне Анжелики. А потом еще и еще. Он приходил к ней каждый вечер. И если по началу она боялась его, пыталась прогнать, взывая к голосу разума, то позднее уже с нетерпением ждала его появления. Девушка старалась как можно раньше уходить в свою комнату, и, открыв окно, дожидалась его прихода. Она уже не вспоминала о том, что скоро должна принять постриг, не готовилась к этому. Она ждала Джека Воробья, который почти каждый вечер приходил к ней. Иногда они просто разговаривали ночи напролет. Он рассказывал ей о море, о пиратах, о кодексе и о «Жемчужине», она хотела научиться фехтовать, о чем и попросила Джека. Тогда они договорились встречаться на старой заброшенной ферме неподалеку от монастыря. Он научил ее нескольким приемам, один из которых был придуман им самим и о котором не было известно никому, кроме него, а теперь и Анжелики. А иногда были ночи, полные страсти и нежности. В одну из этих ночей, которая оказалась последней, Джек подарил Анжелике кольцо из аметиста. Ночью, когда девушка крепко спала, он ушел и больше не появлялся. Он не оставил никакой записки о том где он, и когда вернется, если вернется. Просто ушел, оставив ей одно только кольцо, которое она ненавидела, но снимать не решалась. После того, что у нее было с ним, она не могла уже оставаться в монастыре. Поэтому девушка решила уйти. После Джека Воробья, случившегося в ее жизни, она уже не могла сидеть в четырех стенах. Она достала из небольшой шкатулки письмо своей матери, перечитала его, и у нее созрел план, как отомстить Джеку, но для этого ей нужно найти отца. Бережно сложив письмо, она пошла к аббатисе, чтобы сказать ей, что она уходит из монастыря. Та с сожалением, но благословив, отпустила ее. Когда она собирала свои немногочисленные вещи, среди которых было два платья - одно темно-синее, несколько строгое, безо всяких украшений, а другое, ее любимое, - бордового цвета - более праздничное, чуть приталенное, с кружевными ленточками на рукавах. Складывая его, она заметила что с одного из рукавов исчезло кружево. Тогда она не придала этому значения, подумав, что, возможно, где-то потянулась ниточка, и оно потерялось. Только спустя некоторое время, вновь встретив Воробья, она заметила на его левом запястье кружевную ленточку. Тогда она вспомнила о своем платье. Сомнений не было, это ее кружево. И, признаться честно, это знание утешило ее самолюбие. Девушка спрятала куклу в небольшую кожаную сумку, переброшенную через плечо, и в этот момент солнечный лучик попал на драгоценный камень на ее пальце. Подняв руку поближе к лицу, она посмотрела на темно-фиолетовый камешек в серебряной оправе. Подарок Джека. Насмешка судьбы или просто совпадение? Она уже не думала увидеть это кольцо, когда отдала его Тиа Дальме в обмен за информацию об условиях обряда источника молодости. Но Джек каким-то образом забрал его у колдуньи и вернул Анжелике во время их совместного путешествия к источнику. Анжелика тяжело вздохнула. Она обернулась в сторону острова и начала всматриваться в глубь леса, ожидая, когда же вернутся Джек и эта девчонка, над которой он так трясется. Пока что все шло по плану. Она даже сама удивлялась тому, какая же она все-таки коварная. Но, собственно, чему тут удивляться, ведь в ее жизни были двое мужчин, которые и стали ее учителями по части обмана. Первым был Воробей, который нагло использовал ее в своих грязных целях, а потом бросил. Собственно говоря, из-за него она и стала такой - хитрой, холодной и расчетливой. А вторым стал ее отец, которого она полюбила и хотела ему помочь. Он тоже не сильно баловал ее то короткое время, что она была с ним. Сначала она хотела просто использовать его для мести Воробью. Ей было трудно, ведь она выросла в монастыре и все-таки была добродушной девушкой, хоть уже с искалеченной предательством душой. Анжелика не могла простить Тичу того, что он сделал с ее матерью. Но чем больше она была рядом с ним, чем ближе его узнавала, тем больше привязывалась к отцу. Однажды она совершенно случайно увидела, как он, сгорбившись, сидел за столом в своей каюте, держал в руках маленький клочок бумаги и неотрывно смотрел на него. Весь его вид в этот момент выдавал в нем уже не молодого, одинокого мужчину. Анжелике было очень любопытно, на что же он так печально смотрел, и, так как ей было дозволено беспрепятственно входить в его каюту, то она, воспользовавшись моментом, когда его не было, начала искать ту бумагу. Искать пришлось недолго, так как предмет ее заинтересованности находился всего лишь в папке с рисунками. Как оказалось, Эдвард Тич умел рисовать. Рисунков не было слишком много, и в основном это были корабли. Она с интересом смотрела на изображения, пока не дошла до последнего рисунка в папке. Руки ее затряслись, а красивые глаза застили слезы. С пожелтевшей от времени бумаги на нее смотрела ее молодая, улыбающаяся мама. Ее длинные, вьющиеся волосы были собраны в простенькую, но красивую прическу, глаза так и горели добротой и любовью. Губы ее трогала нежная почти детская улыбка. Одета она была в красивое летнее платье, в ушах были маленькие сережки в виде ракушек, а на шее висел крестик, тот самый крестик, который теперь был у Анжелики. Девушка поднесла руку к своей шее и, коснувшись крестика, легонько сжала его в своей ладони. Тут за дверью послышались шаги, и она быстро собрала все рисунки и положила их в папку. После того случая она еще больше привязалась к отцу и отчаянно помогала с поиском источника, чтобы спасти его от одноногого, который, если верить пророчеству, должен был его убить. Она не хотела потерять еще и отца. Но он все равно умер. Анжелика не смогла его спасти и в его смерти винила Джека. Она настолько была зла на этого обманщика, что не придала внимания тому факту, что ее папа хотел пожертвовать ее жизнью ради себя. И только благодаря тому же обманщику она осталась жива, да еще и с прибавлением нескольких десятков лет. Анжелика начала ходить взад вперед по пляжу, уже начиная беситься от того, что этих двоих еще нет. Она прекрасно знала, зачем они здесь, собственно говоря, это была часть ее плана. Она хотела вернуть корабль отца, который одноногий прибрал к своим рукам. Но не знала, как это сделать, пока ей на глаза не попались два оболтуса, треплющие языками хуже девиц. Пинтел и Раджетти, так они назвались. Она как раз сидела со своим помощником Скрамом в пабе «Три Капитана», когда туда заявились эти двое. Так как она раньше о них не знала, то не обратила на двух потных, грязных пиратов абсолютно никакого внимания, на Тортуге таких тысячи. Но, как только ее слуха коснулись слова о Джеке Воробье, она вся превратилась в слух. Но в шуме, царившем вокруг, расслышать что-то было просто не возможно. Тогда она подослала к ним Скрама, приказав тому втереться к ним в доверие. И когда он сделал, как она сказала, Анжелика и сама присоединилась к нетрезвой компании. Они рассказали о многих своих приключениях. И о проклятии «Жемчужины», и сундуке Дейви Джонса, и смерти Джека, и чудесном его воскрешении, о Совете Братства и войне между пиратами и Ост-Индской компанией. В рассказах, помимо Джека Воробья, очень часто мелькали еще и Элизабет Суонн и Уилл Тернер, о которых два трепла поведали довольно-таки интересную историю. И тут у нее появился идеальный план. Но ей нужна была эта девушка, к счастью, эти двое знали, где она обитала, так что найти ее не составило труда. Отправив Скрама на остров Инагуа, она сказала ему найти ее, сама же осталась на Тортуге. Но так как Скрам не знал о том, как Элизабет выглядит, то его план состоял в том, что он должен был сидеть по очереди во всех тавернах, которые там есть, и говорить что-то о Джеке и его последних приключениях (слухи распространяются очень быстро), чтобы привлечь ее внимание, а потом подослать ее к Анжелике. И все сложилось именно так, как она хотела. Элизабет как раз сама искала Воробья, что сыграло им на руку. Как рассказал ей Скрам, девушка несколько раз приходила в паб и слушала его истории, но не решалась с ним заговорить. И он не был уверен в том, что это она. Но потом Элизабет все-таки решилась в нему подойти, и он, разыграв небольшой спектакль ,отправляет ее прямо к Анжелике. А дальше она уже говорит ей, где Джек, и рассказывает о «Жемчужине». Одну часть плана она уже выполнила. Осталось только наблюдать. Оставив Скраму некоторые указания, она приняла Пинтела и Раджетти в свою команду, поскольку, если не считать их излишней болтливости, эти двое были бывалыми моряками, и могли ей понадобиться, когда девушка вернет свой корабль. Согласились они быстро, поскольку сейчас оба были на суше. «Жемчужина» же обитала в бутылке. Она с самого начала наблюдала за их встречей в порту и прекрасно слышала, о чем они говорили. Элизабет была замужем за этим Тернером и хотела его спасти. А то как же так, муж вечно молодой, а она теткой скоро станет. Вот только Анжелика видела, как Джек и Элизабет смотрят друг на друга, - даже полный идиот поймет, что тут что-то не так. Увидев, какими глазами Джек глядит на эту девчонку, Анжелика почему-то сильно разозлилась. Сжав руки в кулачки, она слушала их милую беседу и ждала, когда это кончится. Она хотела незаметно пробраться на корабль. В открытом море Джек ничего с ней не сделает, а подойди она к нему в порту, он даже слушать ее не станет. Когда они уже шли на корабль, Анжелика вспомнила о еще одном незавершенном деле и быстро побежала в сторону города, надеясь, что ее никто не заметил. Оставив Скрама с этими двумя оболтусами, она выждала удобного момента и, пробравшись на корабль, спряталась в трюме. И вот сейчас она стоит на берегу острова, где Элизабет зарыла сундук, вместе с этой обезьяной Гиббсом, который достал-таки наконец кокос и теперь сидел под пальмой и обмахивался отломанной от нее веткой. Терпение Анжелики было на пределе, они уже, наверное, больше двух часов здесь торчат. У этой девчонки что, память отшибло, и она забыла, где зарыла свое сокровище на этом маленьком клочке земли? Гиббс начал напевать пиратскую песню, при этом совсем не попадая в ноты и создавая какую-то какофонию раздражающих звуков. Анжелика, не выдерживая более этого безобразия, посмотрела на старпома убийственным взглядом. Никакого эффекта, он только сильнее начал обмахиваться своим «веером». — Мистер Гиббс, не могли бы вы заткнуться, пожалуйста, — Анжелика подошла к старпому, глядя на него сверху вниз. — Раздражает. — Почему? — Гиббс сделал мечтательное выражение лица. — Многим дамам нравится, как я пою. — Они что, глухие? — спросила Анжелика, с издевкой глядя на него. — Нет, а с чего вы взяли? — он махнул рукой, закатывая глаза к небу. — Просто я им нравлюсь, и они находят меня привлекательным. — Тогда они не только глухие, но и слепые, — девушка однозначно насмехалась над ним. — Ну зачем вы так? — учительским тоном сказал Гиббс. — Узнай вы меня поближе, тоже бы влюбились. Анжелика скривилась, как от зубной боли, глядя на него. — Тогда лучше сразу застрелиться, — она села рядом с ним на песок. Девушка шутливо улыбнулась, она не хотела его обидеть. И Гиббс, кажется, это понял. — Позвольте спросить, почему? — он лег на песок, положив руки под голову, и посмотрел на нее. — Потому что ваше пение толкает к самоубийству, — она забавно сморщила носик, когда на ее лицо попала невесть откуда взявшаяся паутинка. Гиббс заливисто рассмеялся, глядя на нее. — Анжелика, а вы очень красивая, — сказал он, искренне ей улыбаясь. От неожиданного комплимента девушка, сама себе удивляясь, залилась красивым румянцем. — Спасибо, — слова прозвучали искренне. — Вы тоже, если на то пошло, обладаете некоторым шармом. Гиббс поднял указательный палец правой руки в верх и многозначительно посмотрел на нее. — Вот видите, об этом я вам и говорил, — он подвинулся чуть ближе к ней. — Кажется, я уже вам нравлюсь. По пляжу прокатился звонкий смех девушки. — Ни-за-что, — смеясь, произнесла она по слогам. — Не будьте столь уверенны в этом, милая, — Анжелика вздрогнула и вмиг перестала смеяться, когда услышала за своей спиной голос Джека: — Потому что, несмотря на свой внешний вид, он соблазнил много женщин. Она быстро встала на ноги и обернулась к нему. Джек вместе с Элизабет стояли позади них. Он держал нечто замотанное в свой сюртук (сундук, мелькнуло у нее в голове), а рядом с ним стояла Элизабет, вид у нее был не очень, глаза красные, нос опух. Наверняка она плакала. И Анжелике даже стало ее жаль немного. - Где вас носило так долго? - немного повысив голос, спросила она. Джек обошел ее и направился в сторону шлюпки, а все остальные последовали за ним. - Джек, не игнорируй меня. Почему я должна была здесь торчать? - Подбегая за ним, сказала Анжелика. - Разве мы не могли пойти с вами? - Поверь мне, Цыпа, - он остановился и повернулся к ней. - Если бы я не хотел рома, который, как назло, забыл взять с собой, то ты и была бы еще в компании мистера Гиббса, который медленно, но уверенно соблазнил бы тебя. И потом ты сама пролезла на мой корабль, помнишь? Так что скажи спасибо, что я вообще не выбросил тебя за борт. Смекаешь? Анжелика скривилась и хотела его ударить. Но он уверенно перехватил ее занесенную для удара руку и завел ей за спину. Но другая-то ее рука была свободна, тогда как его была занята сундуком, и она с довольной улыбкой влепила ему звонкую пощечину. Его голова чуть ли не повернулась в другую сторону, а шляпа так вообще не удержалась на ней, и с торжествующим видом Анжелика направилась к шлюпке, крайне довольная собой. Гиббс и Элизабет, молча наблюдавшие за ними, громко рассмеялись, за что бедный Джек явно обиделся на них. - Что смешного-то? - посмотрел он на них, прищурив глаза. - Это, между прочим, больно. - Джек, я тобой горжусь, ты настоящий джентльмен, - Элизабет, смеясь, похлопала его по плечу и пошла за Анжеликой. Посмотрев вслед смеющимся девушкам, Джек повернулся к старпому. Тот тоже не скрывал веселья, но, когда пират на него посмотрел, быстро взял себя в руки. - Прости, Джек, но это действительно было смешно, - с виноватым видом сказал Гиббс. - Но все равно я на твоей стороне. - Эти две дамы совсем обнаглели, - сказал Воробей, с благодарностью посмотрев на старпома. Они неспешным шагом шли к шлюпке наблюдая за обсуждающими что-то девушками. - Может, привязать их обеих к рее на несколько часов, как думаешь? - спросил он, наклонившись к Гиббсу. - Помилуй Господи, - сказал тот, перекрестившись. - Я еще жить хочу. Джек с пониманием посмотрел на старпома. - Да, ты прав, - сказал он шепотом, так как они приближались к девушкам. - Лучше не стоит. С этими словами они сели в шлюпку и вернулись на корабль.