Interventus

– Кто ты? – Проблем со слухом у Саши не наблюдалось, как, впрочем, и с реальной оценкой окружающей действительности. Разумеется, он воспринял ответ не более чем метафору, но наглость прилипчивого спутника умиляла. – И от чего же ты меня хранишь, ангелочек? – От смерти, – пожал пацан плечами и без усилий сбросил руку, – от чего же еще. – Вот так банально? Всего-то от смерти? А что не от нашествия пауков-пришельцев? – Так ты арахнофобией не страдаешь. Чего тебя от них спасать? Кстати, Аристотель до сих пор живет у тебя на кухне, просто не показывается – стесняется. Аристотелем Саша назвал паучка, которого не так давно заметил у себя на потолке. Если б не алкогольная вечеринка на одного, Александр сразу избавился бы от непрошеного гостя. Но, как известно, пьяный мозг творит чудеса, поэтому Саша дал пауку имя и некоторое время изливал ему душу. Аристотель оказался собеседником деликатным, дождался, когда мужчина окончательно выговорится, и тихо свалил с глаз долой. Больше Саша его не видел. И – само собой – никому не рассказывал об этом эпизоде. – Нежданчик, да? Глаза-льдинки внимательно смотрели через очки, и Саша понял – не врет. Но то, что приняла вера, отказывался принимать разум. – Аристотель? У меня на кухне? А Канта с Гегелем там нет? Или строго по одному представителю философского направления? “Ангел” лишь ухмыльнулся: – Не придуривайся. Мысли читать я тоже умею. “Да-да, вот взял и поверил. Какому имбецилу пришел в голову такой идиотский розыгрыш?” – слово в слово озвучил он Сашины думы. – “Блядь!” – закончил за него же. Александр застыл, не начав говорить. Не мигая смотрел на своего спутника, пытаясь собрать попрятавшиеся мысли. Те, однако, испугавшись, обратно не спешили. Молчание затягивалось. – Ну, могу еще доказательств подкинуть, чтобы мозг не взорвался по чеховской формуле: этого не может быть, потому что не может быть никогда. “Вот как, оказывается, сходят с ума, – выдал-таки мозг рациональное объяснение. – Интересно, меня к Аристотелю отправят или к Наполеону с Гитлером?” – Так это от тебя зависит. Ты, главное, всем не говори, что ты тортик* – глядишь, и не поедешь отдыхать на Канатчикову дачу. – Я не тортик, я коньяк, – мрачно огрызнулся Александр. – Ты пока дурак неверующий. И это, совет хочешь? Погоди 03 вызывать. Попривыкнешь, а там и легче станет. – Саша скривил лицо, не озвучивая вопрос вслух. – Нет, на людей внезапно кидаться с топором ты не начнешь. В конце концов, утешься мыслью, что психи не осознают себя психами. – И снова отвечая на невысказанный вопрос, добавил: – Ну да, утешенье слабовато, но уж какое есть. И вообще, хватит стоять столбом, выглядишь как полный придурок. Один, посреди улицы. – Один? – Само собой. Остальным-то меня видеть незачем. – То есть если я сейчас спрошу кого-нибудь, то… – То да, увы. В ноль-три позвонит уже этот кто-нибудь. – Охренеть. – Ну охреней, раз так надо, – милостиво разрешил “ангел”. Он спокойно дождался, пока Саша достанет телефон, и даже изобразил некую заинтересованность: встал в знаменитую позу Монро, не забыв вытянуть губы, и замер в ожидании снимка. – Ну извиняй, чо – я не фотогеничен, – добавил он, увидев ошарашенное лицо свое “подопечного”. Саша готов был простить любую степень уродства, но проблема заключалась в другом – на фото был асфальт, были деревья, были дома, но не было белобрысого нахала – ни красивого, ни страшного. В общем, ситуация вырисовывалась бесперспективная: или сам Саша сошел с ума и видит то, чего не видят остальные, либо этот субъект действительно ангел, а Саша... Саша все равно сошел с ума. Что в лоб, что по лбу. – Ну чо, долго стоять-то будем? Мне-то по большому счету до звезды, а у тебя могут быть проблемы. “Больше, чем сейчас?” – немо воззрился Александр на этого ангелочка. – Гораздо. Сейчас ты просто возомнил себя чокнутым, а через полчасика тут начнется нехилая свалка, и ты станешь чокнутым с переломанными ребрами. Так что к душевным страданиям добавишь еще и физические. А, еще тебя прицельно огреют по затылку и уведут все ключики и документики. Все это ангел говорил, поочередно наклоняя голову то налево, то направо – словно распевал детскую песенку. А Саша подумал, что психу восстанавливать документы будет гораздо сложнее, чем нормальному, и без дальнейших фрейдистских порывов покатил на самокате. – А! – Александр вдруг резко остановился и обратился к своему “благодетелю”: – Звать-то тебя как? Имя там, может, есть? С теологией, как дисциплиной, не имеющей практической ценности, Александру сталкиваться не приходилось, но смутно он помнил, что, кажется, имена ангелам полагаются. Тот спрыгнул со скейта и, раскрыв объятия, протянул: – Брата-ан, для тебя я просто Мишаня. Будем знакомы! – Да, – мрачно согласился Саша, – будем. Куда деваться-то… *** – Зря ты так напрягаешься, – вещал ангел Мишаня, нарезая круги около Саши. – В этом – да и не только этом – мире вообще происходит гораздо больше событий, чем ты подозреваешь. Так было, так будет – и это не повод впадать в депрессняк. Обратный путь домой оказался непривычно длинным. Давно уже можно было сесть в метро, но Саша и его ангел неторопливо катили сначала в сгустившихся сумерках, а потом и в темноте, разбавленной уличными фонарями. Миша взял на себя роль провожатого и каждый раз, когда они сворачивали в какую-то подворотню, объяснял свой выверт грядущими неприятностями, от которых уберечь Сашу – его священный долг. – Я бы предпочел и дальше не подозревать. Слушай, а ты теперь до конца жизни рядом со мной болтаться будешь? – Боже упаси, я не настолько грешен. – Так ты грешный ангел? В смысле падший? – Нет, просто сошедший вниз. – И часто вы так сходите? – По обстоятельствам. Тут в какой-то степени тоже вопрос везения: кому-то достанется рядовой середнячок, и самая большая головная боль – всего лишь проследить, чтобы жена каблуком не придавила. Тем, у кого бизнесмены или политики, посложнее, конечно. Хуже всего звезды всех градаций, все эти рок-, поп-, кинопримы-балерины: там только и успевай дороги для скорой от пробок расчищать. – А я? – А что ты? Ты, конечно, не Лемми**, но все равно приглядывать за тобой надо. – Стоп! – Миша послушно остановился. – А не показываясь мне, ты не мог “приглядывать”? – Ну-у, мог вообще-то. – И? – Слушай, чего ты так нервничаешь? Ты вроде как радоваться должен: пришел я и спас тебя. – Ага, или пришла моя шиза. – Не беги вперед паровоза – диагноз шизофрения тебе поставят только в 78 лет. – Саша едва не въехал в дерево, и ангел возмутился: – Да что опять не так?! Вполне почтенный возраст. Да ладно, не парься, это еще не точно. – Спасибо, утешил. – Обращайся, друг! На некоторое время воцарилось молчание, и Александр услышал мелодичные звуки пианино. Он попытался определить источник, но сколько ни вертел головой, так и не смог. Мелодия сопровождала их, не затихая и не усиливаясь, словно работал невидимый плеер. – Да вот захотелось чего-то, – снова ответил ангел на невысказанный вопрос. – У Эми Ли*** красивый голос. – Знаешь, вообще-то сильно напрягает, когда кто-то читает твои мысли, – раздраженно буркнул Саша. – Вообще-то знаю, – не стал спорить Михаил. – Но это не самая большая неприятность из тех, что ты себе навоображал за последние полчаса. – Да? Есть и похуже? Что ты на меня так уставился? Но ангел молчал, только улыбка становилась все нахальней. – Ага, вижу, сообразил. Но ты не расстраивайся – психам интимная жизнь все равно противопоказана. Саша покраснел: ясно же, что теперь, когда этот паршивец-спаситель ошивается рядом, на личной жизни придется поставить крест, потому как эксгибиоционистом он не был ни с какой из сторон. Кажется, с появлением белобрысого спасателя черная полоса жизни не то что не прекратилась, а засверкала как антрацит.