Interventus

Вечер следующего дня был слишком хорош, чтобы тратить его на непонятных парней, носящих траур по неизвестно кому. Да и рабочий процесс разогнался так, что Саша порой делал вдох, не успевая выдохнуть. В общем, некогда ему было. Силы оставались лишь на то, чтобы бездумно сидеть перед телевизором, закрыв глаза. Ангел тихо бухтел, но не мешал, словно смирился с тем, что его подопечный меркантильный кю. Однако вечер четверга оказался относительно свободным, и Михаил снова завел шарманку о неспешной прогулке и думах о вечном. – Да пошли уже, зануда, – беззлобно согласился Александр, и они знакомым маршрутом направились вглубь парка. Будь сегодня пятница, тихое местечко наверняка бы напоминало вавилонскую стройку. Впрочем, и сейчас парк малолюдным не выглядел. – Давай-давай, подальше от толпы. В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов, – тащил за собой Михаил, и Саша не испытывал ни малейшего желания сопротивляться. Он снова ощутил давно забытое умиротворение: все дела, заботы, долги, обязательства остались за плотной завесой, отделяющей привычный мир от маленького уголка псевдоприродного спокойствия. Не нужно бежать, суетиться, доказывать что-то кому-то. Все это сейчас лишнее, напускное, иллюзорное. Покой – вот что действительно важно. Михаил исправно исполнял функции проводника, и Саша благополучно спустился к берегу. Давешний страдалец сидел на том же месте и, кажется, в той же позе: скрючившись на грязном бревне и изучая видимое только ему. – Привет, – нарушил прибрежную тишину Александр, но его приветствие осталось без ответа. Михаил развел руками и испарился, а Саша, даже не думая проявлять тактичность, устроился на бревне по соседству с потенциальным пациентом наркодиспансера. Какое-то время ушло на сервировку походного стола – на пакете лежали два свертка и возвышалась бутылка “Мерло” – и снова поинтересовался у соседа: – Есть будешь? Ответом, как и на предыдущий вопрос, служило молчание. Но Сашу и это не смутило, и он зашуршал упаковкой. – Шаурма? – вдруг подал голос парень. – Она, – с набитым ртом подтвердил Саша. – Вкусно? – Очень. Угощайся. Но даже такое радушное приглашение не произвело желаемого эффекта. Поначалу. Потом парень повернул голову и взял предложенное угощение. – Пьешь? – Саша кивнул на бутылку. Вместо ответа пацан взял бутылку и смачно хлебнул. Вытер рот ладонью, игнорируя салфетки, и протянул руку. – Виктор. – М-м, победитель, – не преминул поощрить Саша желание собеседника пойти на контакт. – Да, – нерадостно усмехнулся Витя, – по жизни. – Да ладно тебе, у всех случается. У меня вон три недели подряд творился какой-то адский пиздец. А сейчас вроде как налаживаться начало. – Три недели, да ты просто герой. – Полностью с тобой согласен, – Саша отсалютовал бутылкой, словно и не заметив сарказма. Они сидели на мокром, грязном бревне, ели шаурму и пили из горла. Отличные посиделки без лишнего пафоса. Умиротворение росло пропорционально количеству выпитого, и молчание стало частью их вакуумного уюта. Виктор-победитель нарушил молчание, когда бутылку ополовинили совместными усилиями. – Как тебе удалось сюда пробраться? – Голос свыше указал. – Правда, сказанная с усмешкой, почему-то не выглядит правдой. – А-а-а, и давно тебя эти голоса преследуют? – Не особо. – Меня вот тоже, – Витя повернул, наконец, голову и смотрел немигающими глазами на Сашу. Эффект сюрреальности дополняли и усиливали сумерки. Еще месяц назад Александр бы без раздумий окрестил своего нового знакомца сумасшедшим, но сейчас с большим пониманием относился к чужим задвигам. – И что твои говорят? – Что жизнь не кончена, а шоу маст гоу он. – Это ты из-за своего друга? Но Витя опять замолчал – видимо, его сознание установило прочный блок на все, что касалось трагедии, и срывало предохранители только в стрессовой ситуации. Как тогда, в “обезьяннике”. – Может, пора уже? – предложил Саша на правах старшего. – Так иди. – Замерзнешь. – Похуй. – Некультурно выражаетесь, молодой человек. – И это похуй. – Слышь, а может, реально своих голосов послушаешься и перестанешь хоронить себя заживо? – Слышь, а может, реально уже пойдешь куда шел? Спасибо за жратву, и на том пока. – Мел-кий гов-нюк, – по слогам произнес Саша и поднялся на нетвердых ногах. – Это ничем не хуже, чем взрослый гандон, – огрызнулся поганец. – А вот это ты зря, – процедил Александр. Он взял парня за воротник толстовки, резко встряхнул и слегка сдавил шею. – Хочешь размазывать сопли – дело твое, но вбей в остатки мозгов: никто не обязан по умолчанию ценить и уважать твои детские обижульки. Понял? Виктор не сопротивлялся, лишь смотрел сквозь Сашу. Игра в гляделки заняла несколько секунд времени, и мужчина остыл – смешно обижаться на сопляка, у которого отобрали смысл жизни, как он сам наверняка думал. Ничего больше не сказав, Александр разжал пальцы – Виктор продолжал смотреть сквозь него. – Слабак, – прошелестело вслед, но Саша уже не реагировал на мелкие подколки. Да и какой смысл тратить время и нервы на неблагодарную маленькую сволочь, которая не понимает и не принимает базовых основ сосуществования в социуме. Найти путь наверх в сгустившейся темноте пьяным и на ощупь было делом непростым, тем более что Михаил куда-то запропастился. Александр был примерно на середине пути к цивилизации, когда услышал отчетливый всплеск позади. Обернувшись, он увидел, как его чокнутый собутыльник исчезает в воде. В холодной апрельской воде.