Древ

      К обжитым землям его провожали Эдгор с Торием, это путешествие стало для Кера экзаменом по пройденному материалу. Всё предусмотрели, просчитали, решили, что Кер выдаст себя за деревенского подкидыша, вот подрос и решил мир посмотреть, себя показать. Но, видно, Торий слишком долго спал, первая же встреча с аборигенами выявила наличие языкового барьера. Проводив его до тракта, энты вернулись, а он шёл в надежде встретить попутчиков, к вечеру уловил в стороне от дороги дым костра — ммм, жареное мясо, рот наполнился слюной. На подходе к стоянке столкнулся в лоб с бородатым мужиком.       — Добрый вечер, — проявил он вежливость.       — Ктык ток — выдал ему в ответ абракадабру мужик.       Кер пробовал заговорить и на дракийском и староальтарском и… Удар по темечку прервал его попытку пообщаться. Очнулся уже в лагере, когда его, ловко избавив от одежды и надев вонючее рубище, связали. Верёвки… Для его нанированых ногтей, так на один щелчок. Но он решил попутешествовать с этой странной компанией, присмотреться, послушать, может, получится выучить хотя бы ключевые слова для дальнейшего общения.       Его шею украсила металлическая полоска, такая же, как у двух дам и трёх мужчин, видимо, здесь процветает рабство, как и в галактике. Ошейник был напитан манной, наверно в нём есть маячок слежения, но для нанитов расстегнуть замок не составит труда, пусть пока повисит. Кер слушал и запоминал, к вечеру он мог бы бегло изъяснить свои пожелания, если бы его кто спросил, но на него не обращали внимания. Всё внимание разбойников было направлено на госпожу, её служанку и трёх охранников. Мужики говорили дамочке непристойности, та краснела, а служанка вступалась за госпожу, вызывая смех, охранники бесновались в путах, извергая проклятья, а им отвешивали тумаки, так они и путешествовали. К концу недельного путешествия его словарный запас пополнился заковыристыми ругательствами на все случаи жизни. Кормили пленников раз в день на вечерней стоянке какой-то бурдой, Кер к своей порции не притрагивался, отращивая ночью корни, при таком питании желудок недовольно бурчал, но упадка сил не наблюдалось.       Тракт стал оживлённым, судя по разговору наёмников, на следующий день они прибудут в Осбург, где сбудут свой трофей. Оказалось, это не разбойники, а обычные наёмники из соседнего графства. Бароны что-то не поделили и решали свои претензии при помощи наёмников, а баронесса со служанкой и воины, — это их «военный трофей», который они собирались продать. Судьба пленников его не интересовала, ему надоело ломать комедию, хотелось помыться, съесть кусочек прожаренного мяса и вернуть свои любимые сапоги. Он их так полюбил, что напитал манной, превращая в артефакт, и ревностно следил за наёмником, который их носил. Вечером, свежуя тушу кабанчика под присмотром наёмника, он присыпал её семенами угрюм-травы и с чистой совестью лёг спать, пожелав им про себя приятного аппетита.       Утром проснулся с первыми лучами солнца, любуясь делом рук своих, на месте наёмников копошились клубки угрюм-травы, что за ночь переварили даже кости. Лагерь огласил истошный женский вой.       — Мы все умрём, мы все умрём! — завопила служанка, получив оплеуху от госпожи.       Кера их душевное спокойствие не интересовало, он скинул с себя постылое вонючее рубище и, найдя бурдюк с водой, смыл грязь и пот.       Адель кляла своего покойного батюшку, ввязавшегося в ссору с соседом, и молила Светлоликую, чтобы кузен успел на торги и выкупил её, а может, и охрану, надёжные люди на дороге не валяются, а вот служанку… Всегда можно найти другую, а Моришка её утомила своей постоянной грызнёй с наёмниками, могла быть с ними и поласковее ради своей госпожи. Может, тогда и не давились этой вонючей бурдой. Утро началось с визга служанки, Адель с упоеньем отвесила ей оплеуху и осеклась… За ночь наёмники были съедены угрюм-травой. Ей ещё не доводилось видеть такого, но даже маленький ребёнок знает, увидел тонкие красные нити — беги! Лишь магический огонь убивает этого растительного паразита. Хотелось закричать, уподобившись своей служанке, но тут она перевела взгляд на найдёныша и осеклась.       Они всю дорогу пытались понять, к какой он расе относится, и не найдя явных признаков одной, решили, что это полукровка. С кем его мамаша нагуляла? В какой дыре он рос, что не говорит на всеобщем? Обсуждение найдёныша отвлекало от своей участи. Что если кузен не успеет? И она — баронесса, племянница графа Ригория, первого советника императора — станет рабыней! А полукровка, видать, действительно из дыры, так спокойно мимо того, что осталось от наёмников, прошёл, скинул рубище и, не стесняясь присутствующих дам, стал смывать с себя грязь — дикарь! Она почувствовала, как краснеет, но с жадностью блуждала по его телу взглядом — хорош, ох, хорош! Что-то в нём было эльфийское, если бы не эта чёрная грива волос. О, Светлоликая! Найдёныш повернулся к ней лицом и стал плести косу, как ни в чём не бывало. Стоит, мудями своими сверкает… Хороши муди, без растительности, так и просятся, чтобы их потрогали… Наверное, кожа в паху нежная, шелковистая…       — Парень, прикройся, здесь дамы! — устыдил его Ратибор.       — Найти свои вещи, одеться, — он наклонился, извлекая из сумок свои вещи и натягивая рубаху и штаны.       — Отойди от трупов! Или от того, что от них осталось! — попытался остановить его Ратибор.       — Тута мой сапоги, — коверкал слова полукровка.       — Это угрюм-трава, прикоснёшься — и сам превратишься в шевелящийся холмик.       Полукровка снисходительно улыбнулся и провёл рукой над угрюм-травой, а мы потеряли дар речи. Травка разошлась, повинуясь его желанию, и он, стряхнув, надел свои сапоги. Провёл рукой по своему ошейнику и зашвырнул его в лес. Вернулся к вещам, пристегнул ножны со своим мечом, закинул котомку за спину и собрался уходить. Я от такой наглости потеряла дар речи. Меня, баронессу, племянницу графа Ригория, и какой-то простолюдин бросает среди трупов. Да для него за честь спасти благородную! А мы ведь с ошейниками и на сотню метров не отойдём от этих холмиков, под которыми погребён путь к свободе.       — Парень, я видел, как ты избавился от ошейников. Помоги нам, долг жизни приму, если поможешь, — э… полегче, да он в ногах должен валяться, вымаливая разрешения помочь!       — Плохо понимать. Вы говорить другой речь?       Дядюшка мне учителя из рассветного леса приглашал, говорят, при дворе модно знаниями эльфийского блеснуть. Красивый, мелодичный, но язык сломаешь, пока слово выговоришь.       — Я разговариваю немного на эльфийском, — говорю на эльфийском, и такой азарт меня разбирает, что смерд съел!       — Я не приму долг жизни, а вот от золота не откажусь. Сколько готовы заплатить за вашу свободу? — выдаёт простолюдин на эльфийском без запиночки, будто в их «Задрыпинске» только на нём и говорят.       — Мой дядя советник императора, ты не останешься без награды! — выплёвываю на демоническом наречии.       — Как бы при таких родственниках без головы не остаться! — отвечает он мне на демоническом.       Потом подходит, так мимоходом проводит по нашим ошейникам рукой, и они падают на землю. Сам вскакивает на единственного коня, что был запряжён в телегу и оставляет нас, неблагодарный! Ненавижу! Выскочка!       Отвисшая челюсть госпожи стоила того, чтобы умыкнуть у них единственного коня. Пусть попутешествует ножками, может, спесь собьёт. Проехав с километр, от путешествия на коне пришлось отказаться, я отбил и набил себе всё, что только можно. Я специально перед госпожой коверкал слова, мне хватило недели, чтобы выучить всеобщий, пусть не в совершенстве, но элементарные предложения я могу сложить, просто мне понравилось её дразнить, она так мило сердилась. Хм, а женщины интересный вид. Раньше ему не доводилось общаться с представительницами противоположного пола, сперва был интернат, потом армия, где женщинам не было места. Должно быть, она мягонькая на ощупь, как мамина грудь, хотелось вернуться и убедиться в своих догадках, но это было не физиологическое влечение, а любопытство.       Кер нагнал остановившийся крестьянский обоз.       — С худом, али добром? — обратился к нему первый попавшийся мужик.       — С добром, дядько, — окая на крестьянский манер, поздоровался.       — А, коли с добром, то раздели наш хлеб, что послала Светлоликая.       Такая отсталая планета, а какие люди тут душевные! Кер, после плотного обеда развалился на подводе, убаюканный мерным перестуком копыт. Разбудил его резкий рывок и ржание лошадей, на них напали бандиты. Такая злость на него нашла — меня будить! Он обнажил меч и ринулся в гущу боя, вспоминая уроки фехтования с лазерным мечом. Не успел войти в раж, как с нападающими было покончено.       — Видно, тебя послала сама Светлоликая, — поклонился ему Гафон. — Справный ты воин, Кер, даже если скинемся всем обозом, нам не хватит денег чтобы отблагодарить тебя.       — Не гни спину, отец, чай не перед бароном. Вы уже отблагодарили, пригласив к своему костру. Разбудите перед воротами, — он снова развалился на подводе, давая понять, что разговор окончен.       — Ой, не прост парень, — покачал головой Гафон, но с расспросами не полез, на всё воля Светлоликой.