Hello from the other side
There's no chance for us Its all decided for us This world has only one sweet moment set aside for us. Who wants to live forever Who wants to live forever? (с) Queen - Who wants to live forever Для нас нет шанса, Все уже решено за нас, В этом мире есть только сладкий миг, Оставленный для нас. Кто хочет жить вечно, Кто хочет жить вечно..? (Автор перевода — Лиана Б) Оригинал: http://en.lyrsense.com/queen/who_wants_to_live_forever Copyright: http://lyrsense.com ©
Раф запнулся о некстати подвернувшийся под ногу бордюр и с наслаждением выматерился, сливая накопившееся напряжение. Он давно заметил за собой такую фишку: там, где другие будут бояться, жаловаться или переживать, он, Раф, начнет злиться, будто подсознательно пытаясь спрятать за яростью другие – постыдные с его точки зрения – эмоции. Сегодня весь день все валилось из рук, все дико, до пелены перед глазами, бесило. И черт знает, какова была на самом деле этому причина. Поначалу Раф думал, что всему виной то стремное место, куда он собирался сходить, но потом понял, что это не от страха его так выворачивает. Точнее, не от того страха. Местный СПИД-центр оказался до омерзения унылым серым зданием с такой же унылой табличкой над крыльцом. Рафаэль не мог сказать, что он испытывал больше, глядя на дежурный, ничем не отличающийся от окружающих обычных зданий, фасад, – разочарования или облегчения. Не, ну в конце концов, че там должно было быть – колючка по периметру и смотровые вышки? Но и такая обыденность как-то… обескураживала. Дойдя до места, Рафаэль долгое время слонялся неподалеку, то почти решаясь зайти, то сам себя останавливая теперь уже кажущимися нелепыми контраргументами. В конце концов, он, погревшись на летнем солнышке и съев на ступеньках центра мороженку, неторопливо поднялся и зашагал в сторону дома. Рафаэль не ощущал себя сдавшимся или проигравшим. Может быть, страх подтолкнул к неожиданному пониманию ситуации, может быть, просто пришло время, но Рафу внезапно четко стало понятно: что бы ни сказали ему врачи, как бы ни пугали или наоборот успокаивали, для него это не будет иметь значения. Потому что он уже все для себя решил. Может быть, только что, а может быть, уже давным-давно. Облегчение, затопившее его, казалось, по самую макушку, тем не менее, продержалось недолго. Постепенно оно куда-то отступило, сменившись ставшим уже почти родным, но от этого не менее утомительным, раздражением. Раф крутил события сегодняшнего и предшествующего дня и так и эдак, но решительно не мог понять, что же его все-таки гложет. Предчувствие? Да, возможно. С самого утра где-то под ребрами дребезжал противный звоночек, ни о чем конкретном не предупреждая, но нагнетая напряжение. А может, это подозрительно решительная морда Лео стала причиной смутного беспокойства. Что этот кретин задумал на сей раз? Пойти-таки к своему дружку? Рафаэлю и хотелось, и не хотелось, чтобы это было так: с одной стороны – теперь он мог открыто себе в этом признаться – Рафаэля мучила ревность. Наркоманский ушлепок определенно до сих пор многое значил для его друга, это было заметно невооруженным глазом. С другой стороны, хотелось уже раз и навсегда разобраться с прошлым, чтобы нормально вздохнуть и идти дальше. Раф не привык поворачиваться задницей к проблемам, поэтому его ужасно тяготила эта вязкая, тянущаяся, будто битум в растопленном жарой асфальте, ситуация. Так что будет лучше, если они просто придут, посмотрят на то, что осталось от хорошего – наверняка хорошего, Лео другие не привлекают! – человека, и Леонардо наконец закроет эту проклятую дверь в прошлое. А Раф еще и подопрет снаружи. Рафаэль подозревал, что Лео вообще не смотрит в сторону каких-либо отношений с ним, исключая дружеские. Поначалу он считал, что просто… ну, не в его, Лео, вкусе, но сейчас понял, что дело совсем не в этом. Ну как понял… позволил себе понадеяться. Леонардо, возможно, просто затабуировал для себя любые тесные контакты с кем бы то ни было. Раф должен был доказать, что для него эта маленькая проблема со здоровьем Лео не является препятствием, и доказывал – действием, как всегда. Но пока что, видимо, еще не пришло время. Возможно, и правильно: с Лео нужно поаккуратнее, а то он запросто может схлопнуться обратно в своей скорлупе, запереться в своих стенах – какие там еще придумать красивые слова? - и достать его оттуда получится, только разломав все нахрен. А этого бы не хотелось. Это – понимал Рафаэль – больно. Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала разберемся с прошлым, тем более что это вполне выполнимо. Решено. Даже если Лео не предложит навестить бывшего сам, Раф настойчиво ему это порекомендует. А потом… потом будем действовать по ситуации, но осторожно и аккуратно. Воодушевленный, уверенный в себе как никогда, Раф ускорил шаг.***
Рафаэль открыл дверь собственным свежескопированным ключом и первым, что он увидел в проеме, было несчастное, обеспокоенное лицо Дона. - Ох… Ты пришел? Хорошо… Раф, не дослушав, рванулся внутрь, сшибая друга с пути плечом. - ЧТО?!! Где он?! - С ним все в порядке! – то ли в защитном, то ли в успокаивающем жесте поднял руки Донни. – По крайней мере, физически… По крайней мере, я надеюсь… Раф зарычал. - Я заскочил распечатать реферат… Ты же знаешь, у нас в общаге принтер вечно занят… – зачастил Дон, но увидев, как наливаются кровью глаза старшего приятеля, заставил себя сосредоточиться на главном. – Лео в это время кому-то позвонил. Я не знаю, что ему сказали, но… У него стало такое лицо… Как будто кто-то умер… - Так и есть… – мрачно предрек Раф, мысленно чертыхаясь. Видит бог, он не желал смерти этому торчку, но все равно отчего-то почувствовал себя мудаком. - И Лео… Он больше ничего не сказал… Только поблагодарил за информацию, развернулся и ушел к себе в спальню. Я звал его через дверь, но он не ответил. Не знаю, стоит ли его сейчас трогать… - Иди домой, Донни, – устало вздохнул Рафаэль, понимая, что вечер будет тяжелым. – Я за ним пригляжу. - Точно? Раф, если ты предлагаешь это из вежливости… - Точно, я сказал!!! Иди, – чуть спокойнее прибавил он, видя, что бедняга побледнел еще больше, хоть это и казалось невозможным, – все будет нормально. Мы разберемся сами. Донателло, с сомнением косясь на погруженного в свои мысли Рафа, бочком прошел к выходу и, уже взявшись за ручку, снова просительно повторил: - Раф, если ты не уверен… и… может, если мы все вместе с ним посидим… Рафаэль засопел, полыхнув в сторону собеседника опаловыми глазами, и Дон, виновато кивнув, поспешно вышел за дверь. Раф медленно выдохнул и ткнулся лбом в косяк. В нем боролись сразу два человека: один всем своим существом желал броситься к Лео, сжать его до спазма в руках и не отпускать, не отпускать, выдавливая, выкачивая на руках всю ту гадость, что сейчас наверняка переполняла друга. Другой же трусливо мотал головой, боясь даже представить, что будет с самим Рафом, если его сейчас – сейчас, когда он наконец решился! – встретят равнодушным, пустым взглядом… Нет, если ему вежливо дадут понять, что он – лишь эпизод, приятный, но нечеткий штрих в чужой жизни. О, Рафаэль уже понял, что не желает быть обычным штрихом – он собирался вписаться в существование Леонардо несмываемым узором, наколкой, скрывающей прошлые шрамы. И он смог бы – черт возьми, Рафаэль умел быть упорным и терпеливым – но суки-обстоятельства надругались над его намерениями. Треснув напоследок по стене кулаком, Раф решительно двинулся в сторону спальни друга. Будь что будет. Ломать так ломать. Больнее уже все равно не будет. Рафаэль осторожно заглянул за дверь, ожидая увидеть… Черт побери, да ничего не ожидая! Он открыл дверь и напряженно уставился на потерянную, сидящую на кровати как-то смято, изломанно, фигуру. Друг никак не отреагировал на его вторжение, и Раф, сжав зубы, решительно подошел и гораздо менее решительно уселся рядом. Слова почему-то категорически отказывались формироваться на языке. Он немного помолчал и осторожно, будто боясь обжечься или наоборот раздавить, сжал плечо Лео. Тот медленно поднял голову и, рассеянно улыбнувшись, пробормотал: - Мне не больно. Правда. Не нужно из-за меня паниковать. Просто… – Лео зашептал сбивчиво, путано, захлебываясь в словах: – Знаешь, это как будто ты… аккуратно оставил на обочине что-то, очень тебе дорогое, но не имеющее больше места в твоей жизни, и пошел вперед… А, оглянувшись, увидел, что это… раздавили, уничтожили. Окончательно. Вроде бы и не собирался возвращаться, но, пока было к чему, было спокойно… А теперь – уже никогда… Не больно ему, как же! Оно и видно. Раф стиснул зубы. - Я все собирался извиниться… – неожиданно хрипло заговорил он. – Все собирался позвонить бате и попросить прощения… Ну, за то, что свалил тогда из дома, послав в пекло и эту унылую ферму, и их всех… Никак не мог решиться… Все откладывал… А потом он умер. Мать, кажется, меня так и не простила, хоть и говорит, что не сердится… Мне было достаточно просто поднять сраную трубку – всего лишь поднять трубку… Но уже больше никогда. - Больше никогда, – тихо повторил Лео, скорее обрисовывая слова губами, чем произнося их вслух. – Мне жаль. Раф молча притянул друга к себе и сжал в объятиях, слегка покачивая, баюкая его, как маленького. Да, походу, и себя вместе с ним заодно. Он сам не понял, как это произошло: просто вдруг осознал, что под губами теперь пульсирует теплое, а плечи, которые он сжимает, от напряжения стали каменными. Раф мысленно отвесил себе пинка. Он не хотел так… - Не надо, – прошелестел Лео, не делая, между тем, попыток вырваться. - Не надо, – эхом, шепотом, эхом шепота попросил в ответ Рафаэль, но только имея в виду совсем другое. Не отталкивай меня… Он слегка отстранился, пытаясь заглянуть Лео в глаза. Зря. В его взгляде будто просыпали алмазную крошку – колко, остро. Больно. - Не надо, – снова попросил Раф и, не дожидаясь реакции, приник к сухим, потрескавшимся губам друга. Больше не друга. Так или иначе. К черту собачьему! Рафаэль неистово покрывал поцелуями эти сверкающие болезненно-сухие глаза, больше не боясь обрезаться; заполыхавшие алыми пятнами скулы; лоб, виски, шею, на которой бешено продолжала биться та самая, первая, жилка. Он целовал и не мог остановиться. К черту все! Может, Лео его потом убьет… а, может, еще хуже – не простит, но оставлять сейчас его одного Раф не имел права. Ха! Рафаэль никогда не был дураком, и теперь прекрасно понимал, что Леонардо в данный момент находится не здесь – не с ним. Отчаянно цепляясь, Лео пытается выдернуть себя обратно к жизни, используя Рафа как соломинку. Что ж, Рафаэль намерен стать этой самой соломинкой. Нет, не соломинкой – нормальной такой, мощной корягой, за которую можно держаться бесконечно, пока есть силы. А Леонардо – сильный и упрямый, как сто чертей, он удержится, Раф не сомневался. То ли количество перешло в качество, то ли Лео наконец удалось ухватиться, но он вдруг, будто сломавшись, обмяк в руках Рафаэля, а затем, словно приняв какое-то решение, с не меньшим неистовством ответил на поцелуи, отчаянно прижимая его к себе. Они катались по постели, будто коты, рыча, приглушенно вскрикивая, путаясь в мешающей одежде. Внешний мир перестал существовать, сузившись до размеров кровати… до размеров обнаженных тел, сплетенных на ней в клубок – два пятна: млечно-белое и золотисто-смуглое, перетекающие одно в другое. Мир сузился до размеров распахнутых глаз, в которых и был настоящий мир. А потом и он перестал существовать, поглотив себя во взрыве.