Зловещий цирк

Пейзажи за окном, хмурые, неприветливые вовсе, сменялись не с частотой картинок в калейдоскопе. Лес, что находился всего в пару метрах от проезжающего по стальным рельсам поезда, угрожающе сгущался где-то в небе, темнотой пугал сидящих в вагонах циркачей. Зеленые листья не блестели на солнце, а наоборот, темнели. Ветви находились так близко друг к другу, что, казалось, будто они шепчутся, обсуждая как поглотить мерно несущийся поезд, что стуком колёс рушил по истине мертвую тишину природы. В вагонах тоже было тихо, только не настолько пугающе, насколько просто напряжённо. С момента выступления в Мальмё уже прошло пару дней, поезд уже несётся в новую точку вторые сутки без остановок и перерывов. Альфред и его помощник, Иван, что стоял у всевозможных рычажков их поезда, не появлялись на глазах выступающих ровно столько, сколько они ехали. Последнее, что в тот день, перед отъездом, сказал Альфред, было лишь то, что пока неизвестно, где они будут выступать дальше. Единственное, что циркачи знали, так это то, что боссу выступление понравилось. Бервальд тоже сидел у окна, сжимая в руках керамическую чашку, в которой стыл кофе. Слегка горьковатый привкус от напитка все ещё оставался на языке, но швед на то не обращал внимания. Все его мысли были заняты тем, что он все ещё не нашёл место в этом цирке. Из раза в раз он улавливал на себе неодобрительные взгляды Ториса и Греты. Впрочем, иногда и остальные выступающие на него косо смотрели, но особого вида не подавали. Самого Оксенштерну это не волновало вовсе, он был привыкшим к косым взглядам в свою сторону. Мужчина все ещё думал над тем, что же его толкнуло стать членом достаточно большой труппы бродячих артистов. — Если будешь продолжать киснуть напротив окна, то не добьёшься ничего, — раздался негромкий, но ироничный голос над ухом шведа. Тот поднял взгляд темно-голубых глаз на стоящую рядом Грету. Она, как и обычно, ходила по вагону в своей матроске, поправляя выбивающиеся из косы волосы и немного щурясь, отчего взгляд аметистовых глаз казался хитрее и значительно более выразительным. — Знаешь, Бервальд, может я и не одобряю того, что ты здесь появился, но раз уж пришёл, то, будь добр, найди себе место. Могу позвать Альфреда для этого. Впрочем, швед знал, что отвлекать Альфреда от работы аналогично тому, что забирать у его младшего брата — Мэттью — белых медведей. Наверно, если уточнить, что Мэтти, как его ласково называли все в поезде, не отходил от своих трёх любимцев ни на шаг, то будет ясно, почему это абсолютно гиблое дело. Эти двое парней внешне были похожи словно близнецы, но, определенно, имели в корне разные характеры: Альфред был более непоседлив, этаким генератором идиотских идей, в ту очередь как Мэтт отличался спокойствием и добротой душевной. Но, все же, и у столь непохожих братьев были какие-то общие черты, вроде той, что отвечает за ответственность, пускай и выражалась она по разному вовсе. — Н' утрʼждайс' этʼй затеʼй, Грʼт', — фыркнул Бервальд, прикасаясь грубыми губами к краю чашки и делая ещё один глоток напитка. — Т' лучш' мʼн' знаʼшь, чт' эт' бʼсполʼзно. — Но вполне реально! — новый голос, отличный от флегматичного и тихого голоса норвежки, слишком крикливый, от которого хочется заткнуть уши. Бервальд поморщился и перевёл взгляд на нового участника беседы — датчанина. — Хотите, он прямо сейчас сюда придёт? На столе, за которым сидел швед, стояла небольшая вазочка. Как ему в своё время пояснил Торис, то эта была ваза Альфреда, чей-то очень ценный подарок. Американец отличался тем, что очень бережно относился ко всем памятным вещам, даже если они могут валяться где-то в подвалах или чуланах. Такая забота о вещах была неясна даже Мэттью, что знал брата лучше, чем американец сам знал себя, но с этим никто не спорил. Ну, а на деле, лучшим способом вытащить Альфреда из кабины машиниста, так это предложить от вещи избавиться, что и решил сделать Матиас — так звали датчанина. — Кто тут мои вазы выкидывает из окна?! — гневный голос Джонса прозвучал быстрее, чем кто-то успел вообще к стекляшке прикоснуться. Тем не менее, довольный результатом парень лишь плюхнулся на стул напротив шведа и улыбнулся. — Никто, — закатила глаза Грета, садясь на стол и скрещивая ноги. Бервальд недовольно посмотрел на норвежку, но той было толком все равно. Впрочем, как сказал Торис и поддакнула Элизабет, пытаться спорить с ней равномерно спору с камнем. — Нам всего лишь нужно было, чтобы ты сюда пришёл, — улыбка Матиаса, что не уступала голливудской улыбке Альфреда, заставила американца лишь недоверчиво сощуриться. В голубых глазах, во всяком случае, зажегся огонёк интереса. — Швед сидит без дела. Подыщи ему работку, м. Джонс перевёл взгляд на Оксенштерну, все так же щурясь за стёклами его прямоугольных очков. Почему-то мужчине казалось, что паренёк имеет вполне себе хорошее зрение и лишь носит очки для своеобразного камуфляжа, но озвучить эту мысль не решился, посчитав, что с этим человек опасно иметь дело. Тем не менее, уже через пару минут Альфред вновь засиял, словно солнце, и протянул шведу руку. — Слушай, а как ты работаешь с оружием? — Хм… — Бервальд нахмурился, задумавшись. Очевидно, вопрос шёл о том, может ли он стать канатоходцем и управлять оружием одновременно, как то делал Матиас (на выступлении по канату ходил именно он). На деле, Бервальд умел обращаться с ножами не хуже, чем младшая сестра Ивана — Наталья, но никогда не пробовал что-то крупнее. — С ножʼми умʼю обрʼщ'тьс'. — Ох ты, значит, будешь со мной по канату ходить, да? — в голосе датчанина не было восторга или чего-то в этом роде, лишь какая-то гордость и отстраненность. — Обещаю тебя не сталкивать. Раздался тихий шик, потом возмущённый восклик. Матиас с недовольством смотрел на сидящую Грету, что всем своим видом говорила, что тому лучше промолчать. Фокусница прекрасно знала, как подобные шутки с датской стороны могут повлиять на прочих выступающих, не первый год знакомы. Тем не менее, дальше споров не последовало, ведь темный лес за окнами расступился, а на его место пришли редкие пеньки деревьев, а после и вовсе пустая туманная опушка. Поезд остановился, задымил, далее Иван что-то крикнул. Было ясно одно: впервые за два дня дороги можно было выбраться из этого места, хотя выбираться не спешил никто. — Братик, где мы? — раздался взволнованный голосок прекрасной Натальи. Она подбежала к вышедшему в столовый вагон брату, взяв его за руку. — Что-то случилось с поездом? — Да, — откашлялся Брагинский, вытерев копоть с щеки. — Я ещё не понял, что именно случилось, но, очевидно, придётся остаться здесь. Дверь вагона со скрипом открылась, впуская в нагретое помещение холодный уличный воздух. Туман, что неплотным, беловатым покрывалом окутывал землю, тут же проник в вагон, опускаясь на деревянный пол. Казалось, что с ним что-то не так, будто туман сам по себе живой, но циркачи решили на этот пугающий факт внимания не обращать. Аккуратно наступая на ступеньки, каждый из выступающих спустился на землю. Трава была мокрая, словно после дождя, ветер в кронах свистел, ветви словно сплетались ещё сильнее. — Мне кажется, или это место выглядит знакомым? — тихо пробормотал ещё один циркач — Артур. Он хмурился, отчего толстые брови казались ещё толще, а на лице появлялись морщины, что старили его лет на пять. — Во всяком случае, предлагаю далеко отсюда не уходить. Мало ли что может случиться. Призыв звучал вполне трезво и объективно. Труппе тоже место не понравилось, пускай выглядело оно так, словно пару месяцев назад они здесь уже бывали. Тишину, что стояла на опушке, никто не решался нарушить. — Ребята… — тихий и неуверенный голос Аниелы, что был так не похож на её привычный, вдруг показался самым громким звуком на свете. Все обернулись к бледной и уставшей полячке, что напоминала призрака. — Торис. Его нигде нет, — в голосе не было ни паники, ни отчаянья, лишь усталость и желание побыстрее этого парнишку отыскать. Паники не ощутили и остальные, но волнение и нервозность понимали все. — Я тотально осмотрела все вагоны и комнаты, но его нигде нет. Темно-зеленые глаза Лукашевич были направлены в сторону леса, в то место, где, казалось, был проход вглубь. Подойдя ближе, Аниела увидела, что там и вправду была протоптанная дорожка и поломанные ветви. Она прикусила губу и обернулась к остальным, неуверенно кивнув на проход. — С ума сошла? — недовольно воскликнул британец, подходя ближе и хватая ту за руку. — Убить нас решила? — Артур, — строго проговорила стоящая сзади Элизабет, одергивая парня назад от зрительно затравленной Аниелы. — Она точно так же не знает, что произошло. В её правах предлагать нам туда направиться. — К тому же, у тебя есть другие варианты, куда он мог деться? — легкий, издевательский тон Мартина показался совсем неуместным в такой ситуации. Кёркленд нахмурился, даже оскалился, но ничего против слов словака произнести не смог. — Выходит, нам туда? — Я пойду первым, — уверенно произнёс Матиас, подойдя к проходу и дёрнув за ветви. Те с противным треском упали на землю, расплескав холодные капли с сырой земли. — Будьте аккуратны. — Тогда вам стоит вернуться быстрее, чем ваше отсутствие заметит герой, — единственная, кто не теряла голову и чувство юмора, пускай саркастичного, была Грета. Кёллер неуверенно посмотрел на ту. — Я останусь здесь с Бервальдом, Терезой и этими, балтийскими. А вы идите и ищите, пока Альфред, Иван или его дорогие сёстры вас не поймали. Аниела шла шаг в шаг за Матиасом, воровато и нервно оглядываясь по сторонам, очевидно, боясь пропустить что-то, что может хоть как-то быть связанным с Торисом. Впрочем, нервно оглядывались абсолютно все, даже Артур, что шёл в самом конце колонны. Хотя, что было понятно, он оглядывался лишь потому, что ему явно не была по душе эта затея. Остальные же искренне хотели отыскать Ториса и побыстрее вернуться. Матиас остановился. — Тут развилка. Кто куда? — Я, Артур и Мартин пойдём направо, вы с Элой — налево, — командным тоном произнесла Элизабет, поворачивая к более широкой и, казалось, более светлой тропе. Боится? Тем не менее, спорить с гадалкой не стоило, потому датчанин, коротко кивнув девушке, прошёл на узкую тропку. Дорога все время вилась и иногда даже сворачивала к разным камням и пещерам. Казалось, что они попали не в лес, а в самые настоящие горы, настолько скалистой была трасса. Пару раз Аниела спотыкалась и падала, царапая нежную кожу о грубые камни, но упрямо вставала на ноги, что уже болели от долгой ходьбы по камням и шла дальше. Матиас искренне поражался такому упорству со стороны девушки, что всегда казалась ему хрупкой и нежной красной шапочкой, что только и может, так жонглировать яблоками. — Здесь ничего нет, — покачал головой Матиас, подходя к очередной стене, что оповещала о том, что чтобы идти дальше, следует лезть выше. — Я пойду туда, посмотрю, что на тех скалах. А ты жди здесь, хорошо? Эла коротко кивнула, опираясь о ближайшее дерево и наблюдая, с какой легкостью Матиас забирается по отвесным скалам все выше и выше. Стоило датчанину исчезнуть из поля зрения полячки, как она, поправив короткую юбку, направилась дальше. Темный лес уже не сгущался так, как раньше. Деревья, казалось, расступались перед Лукашевич, пропуская ее все глубже и глубже. Девушка изредка дергала себя за короткие пряди блондинистых волос, прикусывала бледные губы и шла все дальше, все глубже, стараясь не сходить с тропинки. Раздался пугающий треск, а после противный скрип и громкий удар. Отреагировав на этот шум, полячка прошла в ту сторону и с некоторым облегчение выдохнула, когда увидела, что то было всего лишь упавшее дерево. Тем не менее, полная тишина в лесу вновь не наступила. Где-то над её головой раздалось карканье стаи ворон, а в кустах неподалеку зашелестели ветви, после чего с грозным рычанием оттуда выскочил волк. — Здесь тотально нужен Мэтти, — с паникой произнесла Аниела, нервно посмеиваясь и выставив руки перед собой. Она делала аккуратные, почти что неслышные шаги назад, надеясь, что её не услышат. И не было здесь никакого предательского треска ветки под ногами, героического выкрика со стороны и дерева за спиной. Аниела медленно шла назад, смотря на волка и что-то шепча. Волк шёл с ней в один такт, иногда щурясь и фыркая, обнажая острые пожелтевшие от грязи клыки. Увы, работать с животными, как это делает Мэттью, она не умела, потому лишь напугано осела на землю, смотря, как зверь приближается, рыча. — Тотально можно умереть. Волк, что секунду назад был готов перегрызть напуганной жертве глотку, резко поднял голову и насторожил уши, вслушиваясь в какой-то одному ему слышимый шум. Аниела, решив, что это её отличный шанс сбежать, резко дёрнулась в сторону, поднимаясь на уставшие ноги, и как могла быстро начала убегать от зверя. Животные не любят резких движений, потому волк, отвлекшись на движение девушки, резко бросился вперёд, хватая острыми клыками девушку за щиколотку. Та, с громким вскриком упала, ударившись лицом о холодную землю и оставив на память пару царапин на щеках. Как бы Эла ни выдиралась, ни рыдала, ни хваталась ослабшими пальцами за кусты, она все равно не могла выдернуться из хватки волка. Отвлек животное от своей жертвы вновь странный, неслышный людям звук, отчего он, немного прижав уши к затылку, выпустил истерзанную ногу и скрылся где-то в глубине леса. — П…пове…повезло, — Лукашевич все никак не могла отойти от шока. Смотря на свою ногу, что была прогрызена волком чуть ли не до кости, всю красную и в алой крови, девушка могла лишь рыдать от боли, но почти что ничего не чувствовала, пытаясь отойти от произошедшего. Тем не менее, шок вскоре прошёл, а на его место пришла лишь нечеловеческая боль. Эла не могла подняться на ноги, слишком уж сильна была травма. Тем не менее, её спасителем стал Матиас. Тот, спустившись со скал, в ужасе смотрел на полячку. Он что-то бормотал про то, что надо рану обработать, но поблизости не было ни реки, ни бинтов. Потому, подняв пострадавшую на руки и пачкая свои ладони в чужой крови, Матиас наугад пошёл куда-то в сторону, прочь от тропинки. Такая дорога, запутанная, вся в паутине, привела их к небольшой речке, что текла между скал. — Если бы мы могли связаться с остальными, — вздохнул Матиас, снимая порванный пиджак и бросая его на землю. — Черт, Элизабет была бы сейчас очень к месту. Была ли то удача или просто совпадение, но и отряд самой Хедервари шёл вдоль реки. Все они выглядели чуть менее убитыми, чем датчанин с полячкой, но более задумчивыми. Тем не менее, стоило Лизавете увидеть, что же произошло с младшей подругой, как тут же рванула помогать. — Что вы видели? — решив, что не стоит отвлекать гадалку от работы, Матиас повернулся с Мартину с Артуром. — Кладбище, — слишком прямо ответил Артур, посмотрев на подозрительно прозрачную для этого места воду. — Чертово кладбище. Все кресты, все башенки, всё было разрушено и поломано, — со злобой в голосе продолжил Мартин. — Чертово кладбище таких же выступающих в этом чертовом цирке! Матиас лишь шумно выдохнул, поджав губы и стараясь не выдавать некоторую панику, что брала над ним вверх. Ещё одно кладбище циркачей. По всему свету есть много таких. Потому ли это место сразу показалось им знакомым? Решив не забивать этим себе голову, он повернулся к девушкам. Элизабет вытирала с лица полячки слезы, говоря какие-то успокаивающие слова. Но даже просто смотря на немного дёрганные, резкие и совершенно не нежные действия венгерки было ясно, что та все ещё мыслями находится у тех разрушенных часовен и покорёженных временем крестов. Прошло не так много времени, прежде чем они решили двинуться. Ториса найти так и не сумели, но Аниела, что все ещё шипела от боли, глотая слезы, заставила их развернуться и идти вдоль реки вверх. По словам Кёллера, речушка доведёт их до выхода из леса, а оттуда можно будет и рельсы найти. Так и шли, в тишине, нервно дергаясь и шугаясь от каждого шороха. — Ребята, — первой голос подала Эла, пусто смотря на камни, что иглами торчали в воде. Они шли по своеобразной лестнице, что поднималась вверх. — Смотрите. Она уткнулась лицом в плече Мартина, что нёс её на руках. Сами же выступающие посмотрели в сторону, не сумев сдержать ужасающего выдоха. — Min godhed, — пробормотал датчанин, всматриваясь в окровавленные выступы камней в реке. К другому берегу были прибито нечто, что смутно напоминала человека. Тем не менее, привычная всей труппе одежда говорила лишь о том, что там, среди серых скал, лежало тело Ториса. Где-то уже было обглодано, где-то изорвано. Ни одного живого места. Только в душе выступающих не было никаких чувств или эмоций от того, что они видят. Какое-то действительно мерзкое равнодушие и радость, что со скалы сорвались не они. Плакала лишь Аниела, что больше не могла смотреть на изуродованное тело лучшего друга. Тем не менее, ближе подойти решился Артур. Спустившись к реке, он заметил какую-то склянку, что плыла вниз. В принципе, здесь было неглубоко, потому, стянув обувь и закатав джинсы, англичанин забрался в воду, руками выловив эту самую склянку. От осознания того, что эта склянка — подарок Альфреда в душе все сжималось. Выбравшись на сушу, он сел на берег, отвинтив крышку и вытащив бумажку из бутылки. «Он был первым. Он не будет последним.» Корявый почерк оповещал о том, что писал это явно не Торис. А слова говорили о том, что его столкнули со скалы. Артур прекрасно знал, как Лоринайтис ненавидит этот цирк, как хотел бы из него сбежать, но страх быть пойманным держал его плотной цепью в шатре. Станет ли теперь ему спокойней? Альфред выглядел ещё более злым, чем когда выяснилось, что поезд неожиданно сломался именно на этом участке. Теперь же он был просто в ярости, смотря на вернувшихся из лесу путников. Он причитал что-то о том, что они поступили безрассудно, что могли помереть, словно мухи, что вообще туда соваться не стоило. — Он помер, — довольно грубо парировал очередной выпад со стороны Джонса Артур. — Понимаешь? Он помер, как собака в сточной канаве. Его столкнули с этой скалы. И ты ещё упоминаешь его имя как «пропавший»?! Альфред сделал пару шагов назад. Очки, что всегда блестели, казалось, стали бледнее, а на глазах мелькнули слезы. Он снял очки, стерев хоть одно упоминание о слезах, недоверчиво смотря на протягиваемую Керклендом бутылку, в которой все ещё лежало письмо. Джонс ещё раз его прочитал. И ещё. И ещё, не веря написанному. — Одно мы знаем точно, — нахмурилась Грета, подходя ближе. — Нʼс хотʼт пʼр'бит', — как-то слишком уверено для человека, что прожил в цирке всего два дня, проговорил Бервальд. Но с его словами никто не спорил, ведь все понимали, что он прав.