Мы больше не проснемся

— О чем ты только думал?! Безмозглый мальчишка, даже палочку с собой не взял! Гарри со смиренной скукой слушал плюющегося ядом и злобно шипящего Реддла, который уже четверть часа расхаживал взад-вперед по комнате. И был злым, как собака. — Пойти куда-то со слизеринцем, в одиночестве, безоружным… Нет, Хаффлпафф по простодушию явно уступает место Гриффиндору! За тобой охотится преступник, а на уме ничего, помимо развлечений. Пустота! «А может, мне просто и дальше молча сидеть? Глядишь, и успокоится к завтраку».       Но, видимо, слизеринец уловил такой исход событий, а это было совершенно ему не по вкусу. Он остановился перед Гарри и скрестил на груди руки, одаривая мальчика сердитым, презрительным взглядом. — Зачем он вызвал тебя в библиотеку? — Откуда ты… — Записка. Выпала из твоей мантии, пока ты переодевался, — Реддл поджал губы. — Ее содержание… Ты должен был предупредить меня. — Да почему?! — тут же взвился Поттер, потеряв терпение. — Я не должен отчитываться! — Конечно, ты должен шастать с незнакомыми четверокурсниками по всем уголкам замка! — По каким еще уголкам? — Откуда я знаю? — зашипел Реддл, сверкнув глазами. — Так зачем? — Что же ты его мысли не прочитал? — дерзко парировал мальчик, уперев руки в бока и надувшись. С какой чертовой стати он должен терпеть эти нападения? — Ты же лег…лигле… — К твоему сведению, практически все слизеринцы обладают начальными навыками Окклюменции, защитными амулетами и чарами Закрытого Разума. И моя незаконная попытка пробиться через барьер вызовет неприятные для меня последствия. А тот мальчишка не только щиты выстроил, но и побрякушку с помехами нацепил. Понятное дело, он что-то скрывает. — Будет больно? — полюбопытствовал Гарри, готовый злорадствовать над потерявшим всякую совесть другом. — Если только ему самому. А меня исключат. Точнее, исключили бы, будь я из вашего времени, — высокомерно ответил Том и все же сел в кресло, не сводя с гриффиндорца требовательного взгляда. — Что он тебе сказал? Предлагал сделку? Угрожал? Шантажировал? Что-то пытался выведать? — Да ничего он не делал! — Гарри на несколько секунд прикрыл глаза, успокаиваясь. Чего он бесится так, в самом деле? Если Реддл такой нервный, то ему-то зачем уподобляться слизеринцу? Или Волдеморту. — Слушай, мы всего лишь разговаривали. Он расспрашивал меня о детстве и друзьях. Рассказывал о своей семье, трещал о своих любимых зельях. Ты доволен? — Нет, — холодно ответил парень. — С чего такая любезность? Ты настолько наивен, что не видишь очевидного? — А может, это ты параноик? — Попридержи язык. Они несколько секунд молча сверкали друг на друга сердитыми глазами. — Что ты хочешь этим сказать? — Только то, что он явно от тебя чего-то добивается. С какой стати ему интересоваться твоим прошлым? — Он сказал, что хочет быть моим другом. Так почему бы и нет? — Гарри пожал плечами. — Не вижу причин кричать на весь замок. — Другом, конечно, — сарказм из его слов можно было черпать тяжелым ковшом. — А больше он ничего тебе не предложил, м? — Да хватит уже, Реддл! Какая муха тебя сегодня укусила? — не выдержал Гарри. — Что ты хочешь?! Оставь меня в покое хотя бы до завтрака! — Чтобы ты прекратил общаться с тем мальчишкой, — тут же ответил слизеринец, не моргнув глазом. — Это, видишь ли, только мое дело. Ну, буду я пару раз в день обмениваться с Эндрю приветствиями, и что с того? Тебе-то что? Реддл побледнел, но на этот раз успел взять себя в руки, предотвращая очередную вспышку гнева. «Да что этот остолоп себе позволяет! Чушь собачья, Каресбиус не из тех, кто заводит знакомства на пустой почве. Поттер — идиот, слепец и упрямец! В записке был откровенный флирт, намек на более тесные отношения, нежели дружба. Я пытаюсь оградить его от беды, а мальчишка просто поразительно уперт в своей «правоте». Ничего. Времени предостаточно, и я собью с него спесь. Собственно, ничего мне не мешает расправиться с этим… Эндрю. Что за паршивое имя? Выжду некоторое время. Дам понять Поттеру, что слизеринец видит в нем лишь средство, а не человека. Дружба! Смех и грех. Каресбиус. Этот… Как же я хочу сломать его, ворваться в разум, причинить боль, заставить кричать. Я так хочу, чтобы ему было больно.»       Слизеринец дернул головой, прогоняя странные мысли прочь. Насколько он себя помнил, он никогда не отличался такой кровожадностью. «Насколько я помню, ха! Может, желать мук другим людям для меня было в порядке вещей. Жестокость идет рука об руку с убийством.»       Хотя, сейчас Реддл не видел ничего плохого в убийстве четверокурсника-выскочки. — Делай, что хочешь, — Том решил говорить спокойно и непринужденно. — Но если он проявит свои истинные намерения — не беги ко мне плакаться. — Хорошо. Гарри был счастлив закрыть эту тему о несусветной чепухе, ибо в желудке уже вовсю играло в предвкушении плотного завтрака.       Они молча поднялись в Большой Зал, который уже был полон галдящих учеников. За учительским столом пока сидели только Дамблдор, МакГонагалл и Трелони. Кивнув друзьям, Гарри сел за слизеринский стол, справа от мрачного Реддла, который тут же попросил себе вина и какой-то французский салат. Поттер косился в его сторону весь завтрак, пытаясь разгадать причину дурного настроения рано утром. Иногда Том говорил о чудных глупостях, совсем бессмысленные вещи, которые гриффиндорец не мог понять, разгадать. Было интересно, как такой вспыльчивый и агрессивный подросток подмял под себя половину Британии, подчинил. Как вообще оказался в Доме Слизерин, если подобному человеку прямая дорога к таким же вспыльчивым львам. Змеиные предки? Совершенно не аргумент.       Пары прошли в относительном спокойствии, разве что Рон с удовольствием подкалывал друга, на что тот отвечал точно такими же шутливыми подколками. Вместо обиды и раздражения в груди полыхала щемящая нежность и любовь. Ожидаемо, что в конце дня Поттер сиял, как новогодняя елка, тискаясь и обнимаясь с друзьями поочередно.       За ужином не было такой дружественной и теплой атмосферы, как за столом львов. Здесь либо молчали, либо говорили скупо и по делу, не распространяясь за пределы ушей собеседника. Гарри Поттер уныло ковырял ложкой в своей любимой каше, но кусок в горло не лез: очень уж хотелось обратно к друзьям. Две минуты назад придумал милую шутку, а рассказать совершенно некому. «Как они справляются? Они же не бездушные. Совершенно очевидно, что каждый любит хорошо проводить время, веселиться. Ни за что не поверю, что эти индюшата самолично пожелали скорчить постную мину и воображать себя на приеме министра магии. Встряхнуть бы каждого (Малфоя можно и два раза), растормошить, заставить шутить и улыбаться. Даже первокурсники напустили на себя надменно-мрачный вид. Какие милые. Индюшата. У них детство пролетает мимо, и никто не замечает.» — Костон, может быть, поедим в другом месте? Ноль внимания. Поттер вздохнул. — Здесь совсем уныло. Тебе же без разницы где, все равно ни с кем не говоришь, а? Ответом была тишина, и Гарри решил испробовать свое новое оружие, которое ему открыл Дамблдор. — Том, пожалуйста, — зашептал мальчик на ухо соседу, чтобы больше никто не услышал. Тот вздрогнул и покосился на Гарри, мигом принявшего жалостливый, молящий вид. «И как такому идиоту можно отказать?» — Пошли. Они вышли из замка и направились к озеру, немного углубившись в лес. Укрылись за тремя деревьями, разместившись между корнями, что закрывали волшебников от ветра и чужих глаз. Летом это место обещало быть очень уютным. Но и сейчас Гарри был счастлив: он вполне удобно уселся на ворох опавших листьев, практически ложась спиной на холодные гладкие корни. Если исключить упирающиеся в спину сучки и изогнутые корешки, то это место походило на большой диван.       Том придирчиво осмотрелся и сел рядышком, полностью повторив движения Гарри. Перед студентами отражение пасмурного неба, за ними — Запретный Лес. Они находились как раз под таким углом, что Замка было совсем не видно. Казалось, мальчики находились посреди одинокого лесного озера, а за многие километры вокруг — ни единой человеческой души.       Запасливый гриффиндорец достал из сумки бумажный пакет с бутербродами и разделил их напополам с Реддлом. — Здесь обалденно красиво, — выговорил мальчик с набитым ртом, не удержавшись. Величественный вид угасающей природы действительно захватывал дух. — Твой словарный запас вгоняет меня в тоску. — Да брось ты, не будь индюшонком. Тут очаровательно. Тихо, спокойно, красиво. Никакого слизеринского стола, других индюшек… — Гарри увернулся от тычка в бок и рассмеялся. — Ты часто здесь бываешь? — В прошлом году нашел это место. Когда прятался от… Неважно. Когда хотел побыть один. И в этом году несколько раз приходил. Приводил в порядок мысли и успокаивался. — И не страшно? Рядом с Запретным Лесом? — Я там уже бывал, — махнул рукой мальчик, рассеянно скользя взглядом по поверхности озера. — С Хагридом наказание отрабатывал и навещал давнего друга лесника. — Предположу, что это был кентавр. — А вот и нет! — Гарри решил похвастаться, что выжил после встречи с многолапым монстром. Все таки, не такой уж он и бедовый. — Там живет гигантский паук Арагог со своим потомством. Том приоткрыл рот от удивления. Потому что сразу понял, о ком говорит Поттер. — Гигантский паук? Акромантул? Господи, тот самый?! — судя по побледневшему лицу Реддла, слова не возымели желаемого эффекта. — Как, Мордред и Моргана, ты выбрался оттуда?! Почему питомца тупоголового Хагрида так никто и не прикончил? «Черт возьми, сколько вещей нас уже связывают вместе?» — пролетели изумленные мысли слизеринца. — «Мое прошлое, мое настоящее, прошлое и настоящее Гарри, а теперь наше время, соединенное, переплетенное. Это не может быть просто совпадением, случайностью. Такого не бывает.» — Он не был агрессивным, — задумчиво ответил Поттер, разглядывая парящих над макушками деревьев сов. На острое высказывание постарался не обращать внимания. Как Том подставил полувеликана, мальчик все еще помнил. — Паук был наделен разумом и мог говорить на человеческом языке. На самом деле нас спас заколдованный фордик Рона. — Форд? Что он забыл в лесу? — слизеринец расслабленно привалился к стволу, прикрыв глаза. — Помнишь Добби, того милого домовика? — А, чудака в нелепой одежде? — Угу. В прошлом году он не дал мне на вокзале пройти сквозь стену, и Рону пришла идея полететь в школу на форде «Англия». Ни за что не поверишь, но это машина с самосознанием. До сих пор где-то здесь, в лесу, катается без водителя. Жутковато. — Полететь? Целый день ребенок управлял зачарованной маггловской машиной, парящей в небесах? Я все верно понял? Тебя ничего не смущает в своих бравых историях-похождениях? И скольким людям ты хвастаешься геройствами? По-твоему адекватный взрослый человек должен завидовать и восхищаться проступками детей? Гарри пристыженно и виновато посмотрел на Тома, который уже не смог сдерживать осуждающий и раздраженный взгляд. — Под конец мы врезались в гремучую иву, нас едва не выгнали из Хогвартса, и я очень, очень сожалел о том, что не написал кому-то из профессоров. Реддл покачал головой, но гнева в синих глазах плескалось на порядок меньше. — Что это за дерево такое? Гремучая ива. — Разве в твоем времени оно не росло? — Не слыхал о таком. — Ну… Она любит давать сдачи. К ней лучше не подходить близко, ударит и покалечит. Чуть не размазала нас и машину о землю. Похоже, деревце тоже обрело самосознание. Чудеса. А фордик, видимо, разобиделся и уехал в лес. — И почему я раньше не появился? Было бы интересно на подобную клоунаду посмотреть. Том насмешливо улыбался, разглядывая забавное выражение лица сидящего рядом Поттера. — Тебе хочется потягаться силами с огромным восьминогим чудовищем? — не поверил мальчик и поежился от воспоминаний. — Кажется, кто-то был против хвастовства и зависти. — Что ты, смотреть со стороны — совсем иное дело, нежели принимать непосредственное участие. О, ты бы мог припугнуть акромантула огнем или водой. — Их было тысячи! Он расплодился! — Так не совался бы в лес. Все очень просто, не так ли? — Я… — Гарри запнулся. Прошлый год слишком опасная тема. — Впредь обхожу стороной те места. — Ты любые места в Запретном Лесу должен стороной обходить, — уже без иронии ответил слизеринец. — А с твоей поразительной удачей совсем из башни носа не высовывать. — Думаешь, я и там не найду ничего интересного? — сверкнул глазами Гарри и беззаботно рассмеялся. Со стороны Реддла смеха не последовало. — Прости, ты прав. Нужно быть осторожнее. — Я всегда прав. В конце концов, они вновь замолчали, наслаждаясь природным спокойствием. Реддл читал вынесенную без спроса библиотечную книгу, которая на вид была бесконечно хрупкой и ломкой, а Гарри просто разглядывал гладь озера, лениво размышляя о предстоящем году обучения. Каждый раз появлялся Лорд Волдеморт, пытаясь прикончить врага. Чудовищные монстры, сражения за жизнь, травмы... И ведь традиция продолжалась несмотря ни на что: дементоры, сбежавший преступник. Осталось только ожидать появления Волдеморта.       Поттер вздрогнул, когда следующая мысль стала будто ушатом ледяной воды: Темный Лорд уже появился. Сидел рядышком. Мирно читал. Утром завтракал вместе с Гарри. Ранее — заснул с ним в обнимку.       Уши гриффиндорца моментально вспыхнули. — Я отойду. — Куда это? — Том оторвался от книги, а Гарри закатил глаза. — В кусты. Гриффиндорец прошел подальше в лес и справил нужду за каким-то колючим, но еще зеленым кустарником, исколов себе при этом и руки, и ноги, и задницу.       Тихо ругнувшись, мальчик уже хотел было идти обратно, как вдалеке послышался шорох и жалобный скулеж. Моментально навострив уши и собравшись с мыслями, Гарри пошел на звук, опасаясь, как бы это не Клык в беду попал, звук-то собачий был. Все-таки он уже успел привыкнуть к доброй, трусливой псине. В любом случае, кто-то попал в беду.       Через несколько метров густых зарослей, Гарри увидел громадного черного пса, который непонятным темным пятном застрял в кустах. В длинную шерсть вцепились извилистые ветки, и чем сильнее животное дергалось — тем сильнее застревало. Мальчик мгновенно узнал собаку. Он бы насмерть перепугался «грима», но животное было в такой нелепой ситуации, что заподозрить в нем предвестника смерти было бы как минимум глупо.       Однозначно, Гермиона была права. «Она всегда права, моя умница. Обязательно ей вечером об этом скажу.» — Эй, как ты сюда забрался? — он настороженно подошел чуть ближе, не зная, опасен ли пес. Но животное тут же замерло и посмотрело прямо в зеленые глаза, задрав длинную морду вверх. — Какой красивый… И тощий. Жалко тебя. Не сезон крольчатины, что ли? Пес принялся бешено вилять хвостом, отбивая его о ветви. Гарри подошел совсем близко и неуверенно коснулся черной макушки. Собака тут же ласково ткнулась мордой ему в ладонь и разинула пасть, высунув длинный розовый язык. Мальчик с удивлением заметил, что это очень смахивало на улыбку. Жуткий грим оказался симпатичной доброй собакой. Немного глупой, наверное, раз умудрилась в кустах застрять. — Так значит, ты у нас добряк, верно? Давай-ка мы тебя освободим. Только постарайся не двигаться. Вот так… Постой, не дергай ты так лапами! Секунду. Готово! — Гарри наконец совладал с ветками, сам не понимая, почему говорит с собакой. Она же его совершенно не понимает. Может быть, это было из-за умных темных глаз или смешливого оскала зубастой пасти. Пес моментально выскочил из неприятной клетки и накинулся на своего спасителя, повалив того на землю и вылизывая смеющееся лицо. Собака выглядела невероятно счастливой и даже тихо повизгивала, когда Гарри почесывал ее за ухом. — Перестань, не слюнявь меня! — Гарри принял сидячее положение, пытаясь закрыть уже порядком мокрое лицо от сумасшедшего пса. Тот и не думал успокаиваться, большими скачками наматывая круги вокруг гриффиндорца. — Какой же ты все-таки худой… Может, ты не откажешься от бутербродов с ветчиной и сыром? У меня осталось четыре в сумке. Что ты на это скажешь? Пес отчаянно завилял хвостом и громоподобно гавкнул, когда Гарри поднялся на ноги, потирая ушибленную от падения спину. — Пошли, друг, это недалеко. Но не успел он сделать и пары шагов, как из-за дерева показался Реддл с поднятой тисовой палочкой. Загородив собой пса, Гарри испуганно вскинул руки, пытаясь прикрыть собой ни в чем не повинное животное. — Ты что, сбрендил? Опусти палочку! — Гарри, отойди от него, — слизеринец казался напуганным. Напуганным, что его другу грозит смертельная опасность. — Немедленно отойди от этого существа. — Все в порядке, он добрый пес, — в подтверждении своих слов мальчик потрепал лохматую голову собаки, которая уселась возле него на землю и разглядывала синеглазого незнакомца. По лицу которого тут же прошлась судорога потрясения. — Это никакой не пес, Гарри! Отойди сию же секунду! — Что? В то же мгновение сверкнул луч оглушающего заклинания, попавший в дернувшегося от неожиданности гриффиндорца, и пес обратился в человека, который, не теряя ни секунды, схватил мальчика поперек туловища и бросился бежать. Реддл не решился напасть на преступника, боясь, что опять попадет в бессознательного Поттера, и кинулся следом.       Очнулся Гарри от того, что на него кто-то пристально смотрел. Бок саднило от заклятия, а кожа изодранных о кусты рук сильно болела. Распахнув глаза, волшебник повернул голову вправо и вскрикнул: — ТЫ? «Кажется, подобное я уже проходил.»       От неожиданности и страха он побледнел и вскочил на ноги.       Прямо перед ним, в грязной, изорванной одежде, обросший и похудевший, сидел Сириус Блэк. Гарри быстро огляделся, оценивая ситуацию, и с силой сжал зубы, понимая, в какое дерьмо влип.       Очнулся один на один с убийцей, в пещере, единственный выход из которой был прямо за спиной Блэка, но до которого еще нужно было прилично идти. На полу толстым слоем лежала солома и какие-то тряпки, по углам белели кости, шерсть и перья. Похоже, беглец прожил в этой пещере не один день. «Что он тут делает? Где мы? Далеко ли от Хогвартса? Но он был прямо возле озера! Возле чертового озера в облике чертового пса, прямо возле школы! Но…»       Гарри уставился на мужчину, который с неким непонятным страхом и волнением наблюдал за быстрой сменой эмоций мальчика, так и не предприняв никаких действий. Более того, его палочка и палочка Гарри лежали в сторонке. «Почему он не напал на меня? Захотел помучить? Но тогда почему не похитил сразу, как только встретил меня в Литтл Уингинге? Или в Запретном Лесу? Он… Он лизал мое лицо!»       Гарри раскраснелся и отвернулся от молчаливого заключенного, переминаясь с ноги на ногу. Нужно думать логически, чтобы выбраться живым. Это не безмозглый монстр, а взрослый мужчина. Не связал. Не напал. Молчит — ждет реакции пленника. «Он меня не убил. И сейчас не пытается… Как говорил Дамблдор? «Не делай преждевременных выводов, создавая для себя же идеальную ложь.» Если мои сумасшедшие и нелепые догадки верны, то нужно срочно во всем разобраться.» — Эм… Мистер Блэк? — Гарри прокашлялся. — Я правильно понял? — Да, так меня зовут, — прохрипел ему в тон мужчина. — А ты Гарри. Гарри Поттер. И я испугал тебя? — Конечно. Вы же меня похитили, — Гарри нервно заломил пальцы на руках, но все-таки сел на место, в упор смотря на бывшего узника Азкабана. — Твой друг мог сильно навредить, если бы отдал меня дементорам, так и не узнав всей правды, — мужчина виновато улыбнулся. Но улыбка вышла слишком неправдоподобная, словно бы он разучился испытывать эту эмоцию. — Я не хотел показываться в таком облике, зная, что ты испугаешься или… Возненавидишь меня. — А есть за что? — осторожно поинтересовался Гарри. — Если бы ты только знал, — улыбка мужчины уже отражала горечь и боль. Она была настолько отчаянной, что Гарри почувствовал укол в сердце — ни о какой ненависти не может быть и речи, пока гриффиндорец не поймет, в чем же дело и почему он до сих пор живой. Пусть хоть весь мир ополчится на преступника, но Поттер не последует за ним, пока не будет знать всю правду целиком. Пока не сделает собственные выводы и не составит личное мнение, как относиться к похитителю. — Я бы хотел узнать. — Это… Сложно. Я не смогу поведать тебе все от начала и до конца, но… — Блэк замялся. — Отказывать тебе я не могу и не хочу, как бы эгоистично с моих уст это не прозвучало. И я буду прав, если назову себя последним самовлюбленным мерзавцем. Я не имею права на искупление. Гарри склонил голову набок, видя перед собой обезумевшего от нахлынувших эмоций мужчину. Он кусал обветренные губы и щипал себя за руки, совершенно не обращая на это внимания. Взгляд был прикован куда-то к полу, словно он боялся посмотреть на Гарри. Но все-таки заговорил, уже более спокойно: — Я не достоин твоего доверия, и ничем не смогу подтвердить свои слова. Разве что Веритасерумом? Может быть, может быть. Но его сейчас нет, и мне придется воззвать ко всем богам, чтобы ты меня услышал и поверил. Гарри! Гарри… Простишь ли ты меня за правду? Мальчик молчал. Он не знал что и думать, но мужчину это не волновало. Он торопливо продолжал, будто боясь услышать отказ: — Я знаю, ты считаешь меня безжалостным убийцей. Да все считают! На этом свете нет ни единого человека, который верит мне. Я не давлю на твою жалость, лишь указываю на истинное положение вещей, в котором оказался. Нет в этом мире сейчас человека, который мог бы скрепить мою клятву, но я отдам свою жизнь, если обману тебя сейчас. Гарри Джеймс Поттер, я клянусь своей душой, что никогда не пытался убить тебя, и никогда не попытаюсь в будущем. Примешь ли ты клятву из уст сбежавшего преступника, который обвиняется в убийствах и служении Волдеморту? Гарри с широко распахнутыми глазами смотрел на преступника, который приложил одну руку к груди, сжав пальцы в кулак. Вокруг нее распространялось слабое алое сияние. Блэк выглядел серьезным, а в глазах горело настоящее пламя верности, отчего Гарри не смог усомниться в произнесенных словах.       Севшим от волнения и сильных впечатлений голосом он ответил: — Я принимаю вашу клятву и верю вам, мистер Блэк. И был за это вознагражден легкой, но абсолютно искренней улыбкой облегчения и счастья. Мимолетного, но настоящего счастья. Можно было даже представить, как мужчина виляет хвостом. — Но что это все значит? Что вы хотите сказать мне? — Гарри все еще не понимал, кому он доверился и почему. Но был готов выслушать, страх отступил, а любопытство разгоралось еще сильнее. «Кто же он такой? Он назвал Волдеморта по имени… Насколько я помню, так говорили только директор и профессор Люпин. Значит ли это, что он на светлой стороне? Но как же так?» — наивно размышлял мальчик, который все еще жил в мире, разделенном на «белое» и «черное», не замечая этого. — Двенадцать лет я провел в Азкабане, — глухо начал свой рассказ мужчина, прикрыв глаза, словно вспоминая нечто особенно отвратительное. — Двенадцать лет ужаса, который ослеплял меня. Двенадцать лет горя и вины, которые разъедали сердце не хуже яда пещерного костокрада. Осужденный за убийство, как верный последователь Волдеморта. Окруженный сходящими с ума Пожирателями Смерти и дементорами, которые медленно выпивали последние крохи счастливых воспоминаний. Но я даже не думал о побеге. Какое мне дело до свободы, когда я уже давно похоронил свою душу и сердце на пустырь самого страшного предательства? Зарыл вместе с виной. Я виноват во всем. Во всем! — он отчаянно схватился костлявыми руками за свои спутанные длинные волосы и тихо застонал. — Гарри, все случилось только по моей вине! — Что «все»? — Гарри было нестерпимо жалко сидящего перед ним человека, который сгорбился и низко свесил голову, закрывая свое лицо от мальчика. Он хотел помочь, хотел доказать, что такое невероятное отчаяние в голосе не может принадлежать плохому человеку. — Мистер Блэк… — Твои родители, — он сглотнул и все-таки поднял голову, встречаясь взглядом с мальчиком. Словно бы он принял решение ответить за все, отбросить трусость и принять грудью все обвинения, которые, по его мнению, всенепременно заслуживал. — Они убиты. По моей вине. Их смерть лежит на моей совести. — Простите, но их убил Волдеморт, — мягко ответил Гарри. — Вы не м… — Формально! — мужчина вскочил на ноги и заметался по пещере, перестав обращать внимания на мальчика и уйдя в собственные мысли. — Он бы никогда их не нашел, если бы не я. Если бы не я — ты жил бы у замечательных Лили и Джеймса, а не у этих… Блэк издал неопределенный рык, выражающий гнев и презрение. — О чем вы говорите? Мужчина стушевался и сел на свое место, немного помолчав. Судя по всему, за свою вспышку ярости перед спокойным мальцом Сириусу стало стыдно. — Не думал, что когда-нибудь смогу рассказать тебе о том, что натворил. Это очень сложно… Ты знаешь, что такое Заклятие Доверия? — дождавшись недоуменного взгляда гриффиндорца, он продолжил: — Оно позволяет скрыть целый дом от недоброжелателей. Волдеморт мог искать их десятилетиями, даже жить с ними на одной улице, но так и не найти нужного дома. Это заклятие накладывается на определенного человека, его называют Хранителем Тайны. Он несет на себе главную ответственность — оберегает Ключ, главное звено в этих чарах. Только он может рассказать адрес проживания Заклинателей. То есть тех, которые доверились Хранителю Тайны. Только он мог сообщить местоположение твоей семьи… Последнюю фразу он прошептал, уткнувшись ничего не видящим взглядом в пространство перед собой. Гарри неподвижно переваривал полученную информацию, холодея от осознания. — Вы… Вы были Хранителем Тайны? — Гарри выдавил из себя эту фразу, с трудом борясь с постепенно нарастающей яростью и отчаянием. — Нет, — Блэк зажмурился. — Нет-нет. Эти слова дались ему нелегко. Они выжигали на нем невидимое клеймо вины и сумасшедшего горя. Ошибки, которой уже не исправить. — По-началу они хотели выбрать меня, но я настоял на обратном. Я боялся. Я знал, что Волдеморту прекрасно известно о моей дружбе с твоим отцом… — Вы дружили с папой? — перебил мужчину Гарри, не веря своим ушам и чувствуя, как что-то сдавливает сердце. Только что этот разговор стал одним из самых важных в жизни. — Конечно, — второй раз за день лицо мужчины озарила улыбка. Впрочем, тут же померкшая за еще более сильным оттенком отчаяния в глазах. — Конечно… Я сглупил. Испугался, что Волдеморт доберется до меня и пытками, зельями, чем угодно — выведает тайну. О, тогда я мнил себя гениальным и восхитительно догадливым. Я… Уговорил Джеймса назначить Хранителем Тайны другого человека. Кроме меня, того ублюдка и четы Поттеров о решении никто не знал, так было надежнее. Хранитель был слабым и самым неприметным в той жуткой войне. Тем, кого Джеймc тоже считал другом. Кого другом считали мы все. Блэк прикрыл лицо обеими руками. Сам Гарри чувствовал, как внутри все обливает то огнем, то холодом. Перед взором вновь застыли улыбающиеся лица родителей, смотрящих на него с такой жадностью, с такой любовью, из зеркала Еиналеж. — Знаешь, в тот день я закупался подарками. Хеллоуин на носу, а я как всегда делал все в последний момент. Лили и Джеймсу я купил дом. Не смотри на меня так, в те дни я был очень богатым наследником, хоть и изгнанным из рода. Домик был очень красивым, будто сошедший со страниц маггловских сказок. И далеко за городом, там, где их никто бы не нашел. И тебя в том числе. Тебе я выбирал подарок по собственному вкусу и наставлениям Джеймса, — Сириус заулыбался, а темные глаза потеплели, преображая заросшее лицо. — Мы с ним постоянно тебя баловали, за что часто получали от твоей мамы. Ох, видел бы ты, как она ловко расправлялась с нашими горячими головами не менее горячей рукой! Я решил подарить тебе метлу. Маленькую совсем, но получше той, что у тебя уже была. На радость Докки, кошке вашей. Я… — Сириус запнулся, а глаза будто остекленели. — У меня было предчувствие. Жуткое, страшное предчувствие. Когда… Когда я появился у вашего дома… Мужчина задохнулся словами, но судорожно продолжал говорить: — Он был практически разрушен. Я стоял перед развалинами вашего дома и уже ничего не мог сделать. Понимаешь? Я опоздал… Я… Держал маленького плачущего ребенка над телом его мертвой матери, — он смотрел на свои трясущиеся руки, будто и сейчас продолжал держать маленького Гарри. — Джеймс был внизу, под обломками. Мой лучший друг лежал под грудой камней, навсегда мертвый. Навсегда. Ты… Очень сильно плакал. Я не мог оставаться там долго, а вдруг за тобой вернутся? Выбежал на улицу, а там уже был ваш лесничий. Бледный, сам плачет, ты плачешь, да и я… Кажется, плакал. Мне пришлось тебя отдать, он что-то упомянул про Дамблдора. А старик смог бы тебя защитить, позаботиться… Ведь в моих мыслях была лишь месть. Месть и сумасшедшее горе, которое распаляло мою ненависть. И я просто ушел. В ту ночь я потерял абсолютно все. Моих друзей, свое честное имя, свободу и надежду. Один в кромешной тьме, в которую собственноручно и загнал себя. Сириус Блэк, виновный в смерти лучшего друга и самой доброй женщины, которую я когда-либо знал. Сириус Блэк, предатель своего рода, по вине которого несчастный ребенок вот уже двенадцать лет живет в семье, которая его ненавидит. Я пойму, если ты убьешь меня. Я заслужил смерти. Блэк прикрыл глаза, а его руки безвольно повисли вдоль тела, ударившись пальцами о каменный пол пещеры.       Гарри мало соображал, что делает. Лишь помнил, как на негнущихся ногах подошел к мужчине и положил обе руки тому на плечи, борясь с надрывным плачем и бешено стучащим сердцем. Странное дело — очки на нем, но перед глазами все расплывается, словно мир погрузился в воду. В его бесконечно льющиеся слезы.       Гарри упал на колени рядом с мужчиной, а простое прикосновение к плечам переросло в судорожную хватку на них, словно мальчик боялся утонуть, захлебнуться и упасть вниз, к той же тьме осознания правды. Она обрушилась разрушающим потоком, который было невозможно так просто удержать или спрятать. Где-то на грани сознания Поттер слышал, как трещат камни, раскалываясь от его мощного магического выброса.       Бесконечно долгих пятнадцать минут они просидели в таком положении, не смея шевельнуться и сказать хотя бы слово. Боясь, что любое неосторожное действие может спугнуть внезапного спутника их горя. Они оба нуждались друг в друге, прямо сейчас — разделяя чувства на две равные части.       Гарри с трудом успокоился и поднял глаза на Блэка, который смотрел на него одновременно робко и… С надеждой? — Прости меня. За то, что никогда тебя не знал. Никогда не пытался узнать. Прости меня, Сириус, — он мотнул головой, не позволяя себе вновь расплакаться. — Ты ни в чем не виноват. Ты же… Хотел как лучше, верно? Думал, что это… Спасет моих маму и папу. Пожалуйста, не осуждай себя, пожалуйста, пожалуйста. — Гарри… — мужчина вздохнул. — Ты слишком добр ко мне. — Ты ни в чем не виноват, — яростно зашептал мальчик, сильнее сжав тощие плечи бывшего заключенного. — Кроме того, что ты не сбежал из этой поганой тюрьмы раньше! К Гарри возвращалась способность нормально мыслить, но сердце продолжало раздирать от боли. Нет, он не помнил своих родителей и не мог в полной мере прочувствовать эту боль потери, но он видел перед собой сломленного под гнетом горя мужчину. Завышенное чувство справедливости гриффиндорца было сильно ранено от правды. От ужасной правды.       Лучшего друга родителей предали. Маму и папу предали!       Ни о чем более жутком и неправильном он и помыслить не мог. Нет ничего страшнее разбитого сердца. А у Сириуса оно было изранено на мелкие-мелкие осколки, которые до сих пор продолжают кровоточить. По сей день. — Кто он? Кто был Хранителем Тайны? — все мысли переключились на незнакомца, несомненно, дружившего с его семьей. Отдавшего их врагу. Гарри практически задыхался всполыхнувшей жаждой убийства этого человека, этой мерзости. — Я не могу сказать тебе, прости. Все что угодно, но только не это. Я не подвергну тебя опасности. Никогда. Только не еще один Поттер, — твердо сказал Блэк, а в серых глазах сверкнула доселе невиданная Гарри сталь. — Я поклялся убить предателя и я это сделаю. Ради мести и сбежал из Азкабана. Гарри вздохнул и — неожиданно для себя — сдался. Он доверился словам мужчины. Редко когда взрослые обещают защитить. Оказывается, это очень приятно. — И что теперь будет? — Не знаю, Гарри, — Сириус отвернулся в сторону выхода из пещеры и некоторое время молчал. — Кто этот мальчик, что кинулся тебя защищать? Он очень смелый. И раскусил во мне человека. — Наверное, дело в том, что он Легиллимент, — признался Гарри, поежившись. Придется лгать, и лгать правдоподобно. «Мерлин милосердный… Как сказать ему, что я привязался к человеку, который в будущем убьет моих родителей? Как мне быть? Что делать? Я отвратителен.» — Его зовут Марволо. Мы решили позавтракать у озера, в Большом Зале было слишком шумно. — Легилимент? В его-то возрасте? — лицо пленника вытянулось, заостряя и без того выпирающие скулы. — Видимо, он очень-очень сильный волшебник. Повезло тебе с друзьями. Гарри дернулся и вымучил из себя улыбку. Сириус тут же улыбнулся в ответ: — А вот я, когда был студентом Хогвартса, обожал шумные компании. Как-нибудь расскажу тебе о былых деньках, ведь мы с Джеймсом, ох, как любили пошалить. Гарри встрепенулся и приготовился слушать, но Блэк уже поднялся на ноги и неуверенно протянул руку Гарри, словно боясь, что тот в испуге отпрянет. Но мальчик с удовольствием принял помощь, ухватившись за теплую широкую ладонь Блэка.       Они подняли волшебные палочки и двинулись к выходу. — Расскажу потом. Тебе нужно возвращаться, пока твой друг не взбудоражил школьных стражей. Уже темнеет. — Откуда у тебя палочка? — Выкрал, будучи очень непослушным псом, — фыркнул мужчина и зажмурился, когда они выбрались к белому свету. Все небо заслоняли зимние тучи, но солнечный закатный свет был довольно ярок после долгого пребывания в пещере. — Так мы еще увидимся? Когда? Где? — Гарри вцепился в руку Блэка, не собираясь того просто так отпускать. У него столько вопросов! — Не волнуйся, — кажется, Блэка тронуло его беспокойство, он продолжал несмело улыбаться, все еще не веря своему счастью. Счастью, что Гарри его принял. Выслушал исповедь, ведь только он, сын Поттеров, последний из Поттеров, мог отпустить вину. — Не хочешь завтра, после обеда? Скажи, если тебе неудобно, я… — Нет! — мгновенно воскликнул мальчик, сшугнув стайку возмущенно крикнувших птиц. — На том же самом месте, у озера, идет? В семь часов вечера. — Договорились, — они прогулочным шагом направились куда-то вглубь леса. Гарри этих мест не знал и доверился уверенному виду спутника, который целенаправленно вел все дальше. Это был самый необычный и переломный момент за все тринадцать лет жизни.