Мы больше не проснемся

      Они распрощались у озера.       Гарри с удовольствием пожал протянутую руку и пообещал все-таки принести с собой побольше вкусной еды. Сириус обернулся собакой и умчался обратно в чащу.       Гриффиндорец побрел вдоль озера к знакомому дереву, совершенно механически переставляя ноги от переполнявшей сердце печали.       Откуда он мог знать? Что есть еще кто-то, помимо родителей, кому он очень дорог? И как невиновного человека посмели посадить в тюрьму? Почему никто не позаботился о Сириусе Блэке? Где был Альбус Дамблдор? Хагрид говорил, что страшнее места на свете не сыскать. А Блэк провел там двенадцать лет, наполненный отчаянием и раскаянием. Виной. Мальчик всегда сопереживал другим людям, ощущая их эмоции на собственной шкуре.       Ему было немного легче, когда рассказали, что родителей убил злой волшебник. Ведь все детство не покидали мысли о том, что Гарри попросту бросили, забыли, подкинули. Он стыдился своего облегчения, считал себя отвратительным сыном. Поттер ведь совсем не знал их. Даже не любил. Но они все равно оставались его мертвыми родителями. И мальчик безумно скучал по зеркалу Еиналеж, тосковал по непрожитым с ними дням, завидовал счастливым детям.       Гарри не знал другой жизни, поэтому предаваться этим чувствам долго не мог. Ведь была волшебная школа, Рон и Гермиона, Дамблдор, магия, Хагрид, квиддич, а теперь еще и новая заманчивая загадка — Реддл.       Впрочем, к этому списку Гарри сразу же приписал и Сириуса Блэка, который мало того, что пытался спасти родителей и был с ними дружен с самой школы, так еще и рассказал о его семье больше, чем кто-либо в жизни мальчика. У них была кошка, он уже в детстве катался на метле, мама любила ворчать на папу, а они с Сириусом, похоже, были такими же отчаянными сорви-головами, что и братья Рона. Блэк мог подарить ему те мгновения жизни, которых мальчик уже не помнил. Рассказать о родителях, которых так и не узнал. Быть рядом, как... Родитель. Гарри не смел об этом даже думать, надеяться.       Незаметно для себя он дошел до нужного места и безвольно сел у корней, застывшим взглядом наблюдая за редкими волнами холодного осеннего озера. «Это невероятно. Просто невероятно. Когда-то давным-давно я мечтал встретить родственника, который забрал бы от Дурслей навсегда. Постоянная невозможная мечта. Я забыл о ней, когда пришел Хагрид. Когда увез меня оттуда, подарил мне немного помятый торт. Забыл, а получил гораздо большее. Друзей, друга семьи, самую интересную жизнь на свете. Слова Сириуса... Это так больно, так грустно и так обидно!»       Гарри почувствовал ком в горле и больше не смог сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Он поджал колени к груди, обняв руками, и уткнулся в них мокрым от слез лицом. Грудная клетка судорожно сокращалась, выталкивая новые рыдания, которые перекликались с колотившей его дрожью от холода и переживаний. «Нужно просто перестать об этом думать. Мне еще возвращаться в школу, если Реддл не вернется сюда, а вся физиономия будет красная и опухшая. Куда это годится? Я уже не маленький, в самом деле…»       Гарри резко вскинул голову и принялся яростно тереть глаза. Затем расслабленно вытянул ноги и лег спиной на торчащие снаружи корни. Он перевел взгляд на затянутое облаками белое небо и глубоко вздохнул, пряча руки в длинные рукава и подавляя судорожные вздохи — остаток истеричных рыданий.       Может быть, будь сейчас с ним хоть кто-нибудь, ничего бы не случилось.       Он вновь видел ту поляну в лесу. Видел этот сон уже несколько раз.       Гарри улыбался, вдыхая легкий запах вереска и свежести ночного воздуха. Он проделывал это уже бесконечное множество раз. И вновь предвкушал радость удивительной встречи.       Мальчик медленно брел по поляне, его ноги по колено утопали в душистой траве, а полы мантии срывали лепестки с цветов, когда проскальзывал мимо них. Над головой бездонная чернота небес, без единой звезды, а вокруг всегда теплая летняя ночь, без намека на непогоду. Вот, он доходит до середины поляны и оборачивается: с противоположного конца должны появиться гости. Они всегда приходили, дарили облегчение от боли, которая не покидала мальчика даже во сне, пока не встретился с Реддлом. И правда — спустя несколько секунд меж листьев заструилось неземное свечение. Свет переливался от серебристого к бледно-золотому, все ярче и ярче.       И, наконец, на поляну ступили три единорога. Семья.       Самый крупный, отец семейства, величественно прошествовал мимо Гарри, нисколечко его не боясь, но даже не обращая на застывшего в восхищении мальчика внимания. Совсем неслышно за ним ступала самка, которая была изящней, а ее рог более тонким. Она всегда оборачивала к волшебнику свою голову и смотрела печальными лошадиными глазами, в которых плескалась вовсе не лошадиная мудрость. Затем долго тяжко вздыхала, совсем как человек, и двигалась дальше. Вслед за ней семенил золотистый единорожек. Нескладный, пугливый и неуклюжий. Тонкие ножки пошатывались, а уши то и дело смешно встряхивались. Совсем еще ребенок.       Он всегда подходил к Гарри и осторожно касался теплой мордой его расслабленной ладони. Мальчик не решался гладить такое волшебное и нежное создание, боясь, что сон навсегда исчезнет.       И сейчас, только грустно смотрел вслед уходящим созданиям, которые даже не приминали копытами траву. За ними расцветали новые темно-синие цветы, невиданные своей красотой тем, кто не встречался с единорогами. Жеребенок обернулся у самой кромки леса и жалобно посмотрел на Гарри, словно пытался сказать что-то очень важное. Он переливчато заржал, и Гарри сделал шаг в сторону единорогов.       Сквозь сон Гарри почувствовал прикосновения, и поляна начала пропадать. Тепло уступило место обжигающему холоду, а тело оказалось совсем занемевшим и затекшим от долгого сидения на земле. Прикосновения ощущал не кожей, магией. Знакомые всполохи полупрозрачного белого света внесли ясность в сознание.       Мысли брели лениво и медленно, а спать хотелось нестерпимо. Гарри уже закрыл было глаза, как его еще более настойчиво затрясли, окликая. — Гарри! Черт, не смей засыпать! Он вновь чувствовал прикосновения, но на этот раз на кожу полилось тепло. «Согревающие чары,» — догадался мальчик, улыбнувшись приятным ощущениям от отступившего холода и прилившего магического удовольствия — Реддл продолжал осматривать мальчика, порхая руками буквально везде, ища повреждения. — Энервейт! — в голосе слышался испуг. Сознание Гарри будто выбросило на поверхность, заставив распахнуть глаза и вздрогнуть, как от пощечины.       Было уже темно.       Перед ним на коленях сидел Реддл и встревоженно вглядывался в зеленые глаза гриффиндорца, стараясь узнать, в каком состоянии мальчик, насколько соображает и как быстро сможет передвигаться. — Том? Что происходит? Я что, заснул? — голос был сиплым и очень тихим, а губы едва-едва шевелились. Гарри попытался оглядеться, но ему помешала теплая ладонь, которая легла на щеку. Было уже очень темно. Другая переместилась на плечо мальчика. Реддл заставил его вновь поднять на себя взгляд и заговорил ужасно странным, тихим голосом: — Не знаю. Я обыскал лес вокруг озера, но ничего не нашел. Когда Блэк похитил тебя, я сразу же ринулся следом, но быстро потерял вас из виду. Пожалуйста, прости меня, не усмотрел. Я старше. И должен был защитить, — пальцы сжались на плече, из-за чего Гарри покрылся мурашками. — Что он сделал с тобой? Почему ты тут лежишь? Пожалуйста, поговори со мной. Мальчика тронула его забота, но что сказать не знал. Правду? А поверят ли? Пока Реддл не начал злиться, нужно попытаться. — Ничего, честное слово, — Гарри улыбнулся кончиками губ, чувствуя невероятно горячую ладонь парня, от которой словно шла мощная волна энергии, подпитывая Гарри и возвращая силы. Он осознал, что заснул в минусовую погоду в легкой мантии и сильно замерз. Из-за магического выброса в пещере и полного расстройства чувств, магия с трудом защищала тело. Чары тепла не помогали, а лишь создавали видимость хорошего самочувствия, отвлекали разум от неприятных ощущений. Поэтому Реддл не отнимал руку, вдобавок сместив вторую ладонь с плеча на шею гриффиндорца. Со стороны жест казался достаточно личным, но на деле все было совсем не так.       Том чувствовал, как его магия ластится поддерживать тело Гарри, возвращая борьбу за жизнь. Он был взволнован и напряжен, хотя чувство облегчения едва не лишило рассудка: когда Реддл понял, убедился, что Поттер еще жив. Что бледность кожи — лишь сильное переохлаждение, а закрытые глаза — не смерть, а сон. Уже вынужденный — магия не позволяла своему носителю двигаться, она сосредоточилась на поддержание жизни.       Реддл с тревогой смотрел на улыбавшегося мальчика, подумав, что тому крепко повредили мозг. Это страшнее возможных телесных повреждений. — Твоя магия ослабла бороться с холодом. Я немного подпитаю ее, и мы немедленно отправимся в Больничное Крыло. Ну почему ты такой тощий?! Как ты тут оказался? Блэк отпустил на свободу или ты сам сбежал? Гарри слабо мотнул головой. Все мышцы, казалось, окаменели. Тяжелые веки закрывались сами по себе. «В самом деле, чего прикопался? Я практически засыпаю, может и подождать. Видит же, ничего со мной не сделали.» — Гарри! — мальчик почувствовал сильный шлепок по щеке и недовольно нахмурился, вновь открыв глаза. — Если ты сейчас заснешь, то я не вытащу тебя. Пожалуйста, продолжай говорить. Таким встревоженным Гарри его еще никогда не видел. — Что, Реддл, боишься, что на тебя спихнут смерть Гарри Поттера? — усмехнулся мальчик, стараясь разрядить обстановку, ибо видеть слизеринца в таком состоянии… Было неестественно. Может, это продолжение сна? — Не говори ерунды. Ты не умрешь. По крайней мере — не сейчас. — Что ты делаешь? Я себя прекрасно чувствую. Может, просто пойдем в школу? — А ты можешь пошевелить руками и ногами? Гарри с ужасом понял, что нет. Совсем не может. Ему тепло, но тела все еще не чувствует. — Я наложил особые чары. Тебе не больно, и ты не можешь почувствовать повреждения, осознать их. Может показаться, что с тобой все в порядке, но это не так. Магическое ядро ослабело, защищая тело от смерти. Мерлин подери, ты почти умер от переохлаждения! — Ни дня без приключений, — обреченно ответил парень, вспомнив слова профессора зелий. — И что мне делать? — Нам, — Реддл начал успокаиваться, видя, что мальчик не собирается засыпать, а восстанавливает силы и проявляет интерес — верный признак того, что выкарабкается. Вообще-то, Укрывающие чары очень опасны. Бывали случаи, что человек умирал, чувствуя себя вполне здоровым. Мог прогулочным шагом пересечь улицу с пулей в голове, не чувствуя боли и приближающейся гибели. Это опасно и тем, что окружающие люди так же не видят истинное состояние больного. Подобный маневр раньше использовали в битвах, в опасных для жизни ситуациях, в больнице, где облегчали страдания неизлечимо больным пациентам. — Я восстановлю немного сил, которые смогут сохранить жизнь, пока будем идти в Хогвартс. Там быстро вылечат, а я… Совершенно не знаю, как лечить обморожение и переохлаждение. Том выглядел подавленным. «Нет, он жив, все хорошо. Я не знаю, сработает ли наша связь, она просто добьет, если я ошибся. Придется помалкивать, это может напугать. Блэк. Если с Гарри что-нибудь случится, я самолично его убью. Заснуть прямо на улице! Лежал долго, судя по его виду. Был едва жив, но я успел. И успеваю. Что с магией? Почему так ослаб? Что Блэк с ним делал?! Вернись я сюда раньше, то не стал бы испытывать теоретическую магию, которая никогда в жизни не применялась удачно! Гарри Поттер — бесконечный клубок невезения! Я не встречал еще человека с большим потенциалом к несчастьям!» — Все хорошо, — Гарри вновь улыбнулся, поддерживая Тома и чувствуя благодарность. — Я глупый, знаю. Можешь отругать, когда меня вылечат, потому что я совсем забыл про все. Взял и уснул на этом месте. Реддл согласно кивнул, мысленно одобрив стремление мальчика к благополучному исходу. Сам же надел спокойное выражение лица, решительное даже. — С чего бы мне потом начать? Отстегать ремнем? Поставить на целый день в угол? Тебе не семь лет, чтобы так себя вести. А если бы меня не было? Если бы я не вернулся к озеру и пошел обыскивать замок? — Почему ты не позвал никого из учителей? — Шутить изволишь? — Реддл рассердился недалекости мальчика. — Да помедли я хоть несколько секунд — было бы поздно, и никакая перекачка магии бы не… — Что? — Гарри вспомнил события прошлых дней. — Ты же сказал, что магия разных людей не совместима! Я не хочу становиться сквибом, лучше умереть! Ай! Чего ты щиплешься? — Чтобы больше я подобного не слышал, — процедил Реддл, еще больше раздражаясь. Теперь, когда волнение и страх прошли, он чувствовал сильную злость на свою слабость к странному Поттеру. — Если будет надо, и сквибом станешь, но живым. А вообще: советую доверять моему уму. — Так что там с магией? Стало быть, ты ошибся? — Ничего я не ошибся, — высокомерно ответил Том, огладив ладонью шейные позвонки гриффиндорца, порождая облачко искрящейся пыли. — Много ты видел людей, у которых прикосновения заканчиваются магическим выбросом? Много ты встречал людей, на которых твоя магия откликается и взывает? — Постой, ты хочешь сказать, что у нас совместимая магия? — Гарри недоверчиво выпучил глаза, ничего не понимая. Отчего же тогда Квирелл шарахался от боли? Да парень ему всю морду спалил голыми руками. Чушь. — У тебя и меня? «Знает ли Волдеморт о чувстве юмора судьбы? Это же полнейшее безумие.» — Возможно. Если в течение нескольких минут ты не умрешь, значит, совместимая. — Утешил! — Гарри, — уже более мягко ответил Реддл, поглаживая щеку и шею подушечками больших пальцев. — Все будет хорошо. Нет, сначала я устрою тебе взбучку, но потом все будет хорошо. Мальчик тут же разомлел от приятных ощущений, а сердце ускорило темп. — Что с тобой? Тебе больно? Плохо? — видимо, слизеринец ощутил, как пульс на шее участился. — Нет. Гарри вспыхнул до самых ушей, отчаянно желая отстраниться или вообще сбежать. Какой стыд. — Говори конкретнее, Поттер, магия стала вредить? Что ты чувствуешь? — Вообще-то мне приятно, — Гарри отвел глаза, а обе руки стали опалять кожу даже сильнее, занимая практически все пространство мыслей Гарри. Это было странно. Непривычно и странно. Очень жарко, очень неловко и очень-очень приятно. Лицо Реддла находилось слишком близко, а руки просто до неприличия ближе.       Слизеринец от удивления приподнял брови, но поглаживать щеку и шею не перестал. Он чувствовал точно такое же удовольствие и размеренную радость, только совершенно не смущался подобной близости, считая ее чем-то само собой разумеющимся. Да, трогают друг друга. И что? Магия восхитительна, чтобы отказывать ей из-за каких-то человеческих условностей. «Или именно эти человеческие условности и усилят поток, благодаря...» — Конечно, — глаза Тома расширились. — Эмоции. Это может помочь. — О чем ты? — Гарри, скажи, ты доверяешь мне сейчас? Я хочу попробовать кое-что. Это поможет быстрее завершить процесс восстановления. Чем быстрее, тем лучше — ты все еще мерзнешь и умираешь. — Если это поможет, то я только «за», — Гарри согласно кивнул, а слизеринец придвинулся ближе, следя за тем, чтобы контакт его рук с кожей Гарри не разорвался. — Что ты заду… От неожиданности мальчик замолчал и зажмурился — Том приблизил свое лицо к нему вплотную. «Неужели нельзя сделать ситуацию хоть немного менее смущающей!»       То, что произошло дальше, выбило из мальчика весь дух вместе с мыслями.       Гарри почувствовал прикосновение чужих губ. Это было настолько ярко и неожиданно, что он дернулся. Они были мягкими и очень теплыми, гладкими и невыносимо горячими. Слизеринец даже не целовал — водил губами по губам Гарри, осторожно, едва их касаясь. Лицо опалило чужим размеренным дыханием, тогда как дыхание Поттера оказалось сбито с первых мгновений. Удовольствие вспыхнуло такой силы, что в голове все поплыло. «Щекотно. Никогда бы не подумал, что от простого прикосновения можно получить столько удовольствия. От прикосновения парня! Интересно, а если я его поцелую по-настоящему?»       Гарри тут же исполнил это заманчивое предложение взбудораженного разума и слегка подался вперед, совсем пьяный ощущениями, уже вплотную прижавшись губами ко рту Реддла. От этого действия внутри разлилось нечто невыносимо горячее, переполняя до краев.       Слизеринец подавил дрожь возбуждения, разрешая целовать свои губы. Парень притянул мальчика ближе, надавив на шею. Он втянул в рот нижнюю губу Гарри и почувствовал прерывистый вздох.       Это было восхитительно, но Том оторвался от такого неожиданно приятного занятия, приводя мысли в порядок: восстановление завершено, и нужно было прекращать, иначе магия перенасытит парня. — Пора в замок, — шепнул он Гарри, который все еще сидел с закрытыми глазами и чуть приоткрытым влажным ртом, что так и манил продолжить. Это желание было столь же невыносимо, сколько сильным было намерение спасти мальчика. — Давай же. Сможешь встать? — не дожидаясь ответа, слизеринец осторожно поднял Гарри на ноги, но не отпустил, опасаясь, как бы тот опять не завалился на землю. — Как ты себя чувствуешь? Поттер с любопытством прислушался к себе, но не заметил ничего подозрительного, за исключением сильнейшего смущения и счастья. Для умирающего ему было слишком хорошо. Тело слушалось, а ощущения были словно после долгого сна — тело заполняла нега и бодрость одновременно. Хотелось бегать, кричать, выпускать энергию, в конце концов. Ее было слишком много! — Все в порядке, идем. Не говори никому о псе. Пока не говори. Это очень важно. — Как только ты поправишься, немедленно потребую объяснений. И бог тебе судья, если они не понравятся мне. — Идет. Гарри старался не смотреть в лицо парня, зная, что обязательно начнет вести себя, как дурачок. Спотыкаться, заикаться и прочие ужасающие вещи неловкости. Реддл тактично не напоминал о поцелуе, пока они быстро добирались до замка, но зорко следил за состоянием своего спутника — и физическим, и эмоциональным, и магическим. По идее, нужно провести полную диагностику, но волшебная палочка может резонировать с магией — мальчика следует срочно показать опытному колдомедику.       Мимо дементоров они почти бежали — эти существа могли навредить умирающему.       Со стороны мальчики смотрелись странно — Гарри старался принять невозмутимый вид, со своими растрепанными волосами, посиневшими губами и практически белой кожей. Ноги иногда сами по себе подгибались, постепенно переставая слушаться, поэтому Реддл каждый раз его удерживал от встречи с полом, перекинув руку мальчика себе за плечо и обнимая одной рукой за талию. На губах слизеринца застыла нервная усмешка, за которой прятался все возрастающий страх — магии в Гарри было еще очень много, но большая часть тратилась на движение, мысли и чистое сознание. Тело начинало сдавать.       Большинство студентов думало, что Гарри попросту пьян, поэтому показывало пальцами, иногда смеясь и комментируя.       Не обращая на учеников внимания, Том быстро направился в Больничное Крыло, едва не волоком таща на себе Поттера. Уже перед самым входом он безжизненно повис на руках, и Реддл пинком ноги распахнул дверь, затаскивая мальчика внутрь.       Появившаяся Помфри уже хотела возмутиться шумом и грубым поведением в своей святая святых, но, увидев бессознательного Гарри на руках у юного Волдеморта, кинулась помогать перетаскивать пострадавшего на свободную койку. Свой страх перед Томом Реддлом она запрятала в самую глубь. Сейчас она прежде всего целитель, чем воин или испуганная женщина.       Колдомедик сразу же уловила присутствие чужой магии в третьекурснике, которая и поддерживала жизнь. — Говори коротко и быстро. — Несколько часов сна на открытом воздухе, переохлаждение. Я перенаправил в него свой магический поток, и это помогло замедлить процесс смерти. Возможно был магический выброс. Колдомедик уже вливала в мальчика четвертую порцию зелья, только хмурясь и молча кивая головой. Палочку не использовала. Далее сняла с мальчика всю одежду, оставив того в одних трусах, и начала втирать в недвижное тело остро пахнущую мазь.       Реддл сидел напротив кровати и отрешенно смотрел в сторону. Теперь, когда жизнь мальчика зависела не от него, будто бы и потух изнутри. Ничего не мог сделать, не мог помочь. Даже не знал, помогло ли гриффиндорцу его безрассудное перекачивание магии. Или Гарри продолжает умирать, но теперь по вине Тома.       Мадам Помфри, бросив мимолетный взгляд на парня, поджала губы: — Лучше вам уйти. Процесс лечения касается только меня и пациента. Реддл недоуменно уставился на женщину, не понимая, что сделал не так. А ответ получил, едва взглянув чужое лицо: настороженность, страх, острая ненависть. — Даже не пытайтесь, — Том не мог сдержать эмоций, накаленный произошедшим, поэтому в слова вложил все свои резервы запугивания: презрение, угрозу и пренебрежительность к людям. — В этом мальчике моя магия. Ее в нем сейчас даже больше, чем своей собственной. Он — мой. Женщина отшатнулась от слизеринца, мысленно взмолившись всем богам, чтобы тот не тронул мальчика. — Как пожелаете, мистер Реддл. Я приведу директора Дамблдора. — Ведите. Она смазала Гарри шею, грудную клетку, живот и запястья другой мазью, которая имела розоватый оттенок. Затем поспешно достала зелье и налила его себе в руки, равномерно распределяя по ладоням. Начертила им магические руны на лбу мальчика, которые обязывались накапливать жизненные силы, не позволяя тратить все остатки на восстановление — с этим неплохо справлялась магия Реддла.       Затем женщина укутала едва живого мальчика несколькими одеялами и вытерла со лба пот. — Что ж. Что ж… Анки! — перед ней с хлопком появился домовой эльф. — Немедленно приведи профессора Дамблдора в больничное крыло. Передай ему, что это связано с Реддлом и Поттером. Приступай. Тот поклонился и тут же исчез, оставив палату невидимо искриться от напряжения. Реддл не сводил изучающих недобрых глаз с колдомедика, которая бледнела и серела от подобного внимания, то и дело прикасаясь к небольшому кулончику на шее. «Ага, щит против Легиллиментов. Интересно, до какого состояния я смогу ее довести? Ее спасает только то, что помогает моему Поттеру, не более. Я свободен, у меня есть палочка, не позволю больше относиться ко мне с таким неуважением. Как ответственный за магическое ядро Поттера, я обязан быть рядом. С этой связью разберусь позже. Сейчас самое главное — вытащить мальчика с того света и дать несколько часов восстановительного отдыха. Как только его собственная магия установит прежнюю связь, мальчик мгновенно поправится. Я уверен, что все сделал правильно.» Долго терроризировать колдомедика Реддлу не пришлось — спустя пару минут в кабинет ворвался Дамблдор вместе со своей неизменной свитой: МакГонагалл и Снейпом. — Поппи, что произошло? — профессор трансфигурации кинулась к своему ученику, встревоженно вглядываясь в бледное лицо. Снейп же с ненавистью и подозрением уставился на слизеринца. — Сильное обморожение и магическое истощение. — Истощение? Да Поттер буквально фонит магией, — Снейп сморщился от неприятных ощущений, а Реддл оценил — похоже, их магия вступила в конфликт. — Но это не его собственная, — пояснила мадам Помфри. — Резерв мальчика практически пуст, лишь крохи силы. Я нанесла руны, которые будут их сдерживать, поэтому накопление пошло своим естественным ходом. — Он выживет, Поппи, Гарри очнется? — МакГонагалл с мольбой посмотрела на пожилую женщину, но та успокаивающе улыбнулась. — Да, мистер Реддл успел вовремя. Судя по всему, мистер Поттер провел на холоде более семи часов. Но странно не это. Судя по всему, у ребенка был магический выброс. — Как вы это объясните, мистер Реддл? — отрывисто спросила Минерва, на что Том лишь пожал плечами. Незаслуженная чужая ненависть ощущалась отчетливо ярко. — Мы повздорили. Поттер сбежал в Запретный Лес. На этом все. Дамблдор одарил парня долгим взглядом и кивнул — других повреждений на Гарри он не обнаружил. — Господин Директор, — целительница поджала губы. — В Гарри Поттере очень много чужеродной магии. И его собственная приняла, как свою. У меня нет объяснений подобному феномену. — Но он же Поттер, — Снейп покачал головой, обескураженный очередной удачей мальчишки. — Дуракам закон не писан. Даже магический. И уж слишком подозрительно, что везение распространилось на идеальное сочетание его магии с магией мистера Реддла. Взрослые волшебники молча уставились на невозмутимого слизеринца. Они были поражены поступком юного Волдеморта. Разве что Дамблдор выглядел вполне довольным. — Как ты смог передать мальчику свою магию? — впервые подал голос Дамблдор. — Этот ритуал запретили еще во времена моей молодости, он чрезвычайно опасен и нестабилен. — А есть разница? Директор, я сумел спасти мальчика, не думаю, что это сейчас важно, — холодно заметил Реддл, не собираясь раскрывать свои карты. Впрочем, Дамблдор не настаивал. Он подошел ближе к неподвижному гриффиндорцу и кивнул Поппи, которая тут же скрылась по ту сторону двери. — Томас, скажи мне, почему Гарри заснул на улице? — Понятия не имею, сэр. Как я и сказал, убежал в лес во время нашей прогулки, и я отправился следом. Когда вернулся обратно к озеру — увидел, что он уже погружен в искусственный сон. Решение пришло само собой, и я поделился своей энергией с Поттером, чтобы тот смог добраться до замка живым. — Это могла бы быть довольно нелепая смерть, хотя для такого как он — вполне закономерная, — не удержался от комментария зельевар, скрестив руки на груди. — Я уже могу уйти? — Северус! — воскликнула пораженная его словами МакГонагалл. — Он маленький мальчик, ты не имеешь права вести себя как последний мерзавец! Дамблдор жестом прервал открывшего было рот Снейпа и заговорил сам: — Довольно ссор. Северус, жду тебя через пару часов в своем кабинете. Минерва, дорогая, утром Гарри уже придет в себя. Я думаю, его вполне можно оставить на Реддла, если, конечно, он не хочет пойти поужинать. Слизеринец проигнорировал слова директора.       Дамблдор еще раз внимательно осмотрел мальчика и вышел из палаты вместе с остальными преподавателями.