Мы больше не проснемся

      Реддл проснулся раньше Гарри.       Он медленно повернул в его сторону голову и улыбнулся кончиками губ. Мальчик продолжал спокойно спать, крепко прижав к себе его руку.       Прислушавшись к себе, колдун понял, что был чертовски голодным. С недовольством Том отметил, что прибавка в росте сделала его тело слишком тощим. Но это поправимо.       Собственная внешность все более теряла свое значение для мужчины. Он был бы даже не против отвратительного уродства, если бы это прибавило к его и так немаленькому запасу еще больше магических сил. Однако Том понимал, что своей красотой способен очаровывать так же сильно, как и умом. А это только играло на руку.       Мужчина уже совершил много убийств в своем возрасте. Теперь это казалось ему сущим пустяком, чем-то посредственным, необходимым для власти. Что значит человеческая жизнь по сравнению с его грандиозными планами? Люди рождаются и умирают каждый день, а историю вершить способны далеко не все. Не испугаться ответственности, серьезных перемен, давления общества, ненависти, которая сопутствует всем государственным переворотам. Без смертей здесь не обойтись, в чем твердо был уверен Том. Это быстрее и проще, чем убеждать каждого, находить к отдельным волшебникам свой подход, идти на уступки и заключать огромное количество договоров.       В этом возрасте у него было множество последователей. Том имел хорошие связи в политической сфере, начинал заручаться поддержкой всех слоев общества и многочисленных магических народов, накопил немалую сумму в банке, помимо этого получил доступ к заблокированным ранее ячейкам Мраксов (из-за чего те и жили в бедности) и выкупил несколько особняков в разных частях страны. Его политическая деятельность еще не включала в себя военные действия, о которых говорил Гарри, но становилась все более агрессивной. Мужчине не терпелось узнать, что осталось от его влияния. Как отразились на стране его антимаггловские взгляды? Сколько преданных сторонников удалось нажить? И сколько покинуло его, когда он потерял могущество?       Том резко переключил свои мысли на спящего рядом мальчика. В то время у него не было ярых противников — он их попросту устранял, а хорошие связи не давали просочиться одиночным убийствам в СМИ. К тому же, значимые для общества люди не проявляли по отношению к Реддлу открытого протеста, а, значит, не стоили его внимания. Он переманивал на свою сторону людей любыми доступными методами. Богатством, славой, связями. Большая часть политиков в Министерстве Магии была согласна с его идеями: еще бы, молодой и богатый наследник самого Салазара Слизерина, уже в таком возрасте достигнувший таких успехов, небывалых высот, из самой грязи, самого дна. Конечно, на важных фигурах власти, которые выступали против него или даже просто сомневались в выборе, он использовал Империус. И лишь позже пошли в ход безжалостные убийства.       Но что с родителями Поттера? Чем они так помешали? Пришли к власти? Имели свою политику, вразрез убеждениям Темного Лорда? Но зачем тогда ему понадобилось убивать годовалого малыша? С какой стати? Более того, почему не получилось? Что могло пойти не так с убийством ребенка?       Ответов Реддл не знал. Они были все еще недосягаемы для него — впитывать остатки памяти своего хоркрукса мужчина не стал, боясь, что совсем его ослабит или даже повредит. Магия напитала его, изменив тело, посчитав пятнадцатилетний возраст неприемлемым для хранения подобного объема памяти. «Я не успел впитать в себя всю память осколка. Остался двадцать один год воспоминаний, мною не прочитанных. До моего поражения. За это время я успел начать войну и укрепиться на верхушке аристократии. И одним заклинанием я лишил себя всего,» — Реддл протянул руку и невесомо откинул со лба спящего челку, открывая взору молниевидный шрам от собственного проклятия. — «Та внешность, какой меня наградил этот хоркрукс в его воспоминаниях — он сам. Я. Не сомневаюсь, что сейчас я даже собственного тела не имею. А если когда-нибудь смогу возродиться, то буду существовать именно в такой форме. Искореженной, неправильной, под стать своим уже нечеловеческим остаткам души.»       Том осторожно высвободил вторую руку и поднялся с постели, стараясь не разбудить третьекурсника. После пережитого он нуждался в хорошем сне, а сам мужчина — в отсутствии бесконечного потока вопросов. «Уничтожить хоркрукс внутри него больше невозможно, не затронув при этом мальчика. Наши души слились, а это дало осколку дополнительную защиту. Единственный способ убить Гарри — Авада Кедавра из моих рук. Но я не посмею, даже если забуду Поттера. Я не смогу не понять, кто передо мной, если увижу его вновь. Как я могу не заметить собственный хоркрукс? Нонсенс.»       Слизеринец наложил на себя иллюзию и потребовал у Выручай-Комнаты зеркало. То немедленно появилось на одной из стен. Реддл придирчиво осмотрел со всех сторон свое отражение пятикурсника.       Конечно же, он вспомнил и свое юношество. Как в 16 лет совершил свое первое убийство и создал первый хоркрукс, вспомнил убийство всех Реддлов, как подставил Морфина, создал из его кольца второй хоркрукс. А вместо этого мог бы швыряться едой в Большом Зале и таскаться за каким-либо подростком с влюбленным лицом. Смешно. «Надо бы проверить осколки.»       Теперь Дамблдор. «Альбус, Альбус, Альбус... Что мне с тобой делать? Ты и в том времени порядочно путался под ногами, часто срывая все планы. А сейчас ты прочно укрепился на своем месте, добавил уважения среди волшебников и Министерства Магии. Можно, конечно, подставить этого любителя грязнокровок, но старик слишком осторожен. Особенно теперь, когда я нахожусь прямо под его носом. Мне нужны союзники.»       Реддл бросил последний решительный взгляд в зеркало и засобирался, написав Гарри небольшую записку.       Пришло время действовать.       Очнулся мальчик в два часа дня, пропустив половину пар. Но чувствовал себя просто прекрасно, к удивлению.       Гарри лениво потянулся и недовольно заметил пустующую комнату. Спустя пару секунд, он испуганно подскочил и заметался в поисках сумки: как он объяснит преподавателям собственное отсутствие?! Сколько прошло времени? И почему чертов Реддл не разбудил?       Но тут же приостановился, заметив на прикроватной тумбочке сложенный вдвое кусок пергамента. Вот и ответ. «Добрый день, Гарри. Загляни в дневник. Т.»       Хмыкнув, Поттер достал из сумки названый предмет и заметил там выведенное изящным почерком Тома ментальное послание. «Сожалею, что не дождался твоего пробуждения. Не беспокойся — твоим друзьям я передал, что ты еще не до конца поборол простуду. Они оповестят твоих преподавателей, так что на занятиях можешь сегодня не появляться. Тебе нужен покой после вчерашнего. Насчет моего возраста не переживай — сквозь эту иллюзию не подглядит даже твой Дамблдор. Оставайся в Выручай-Комнате.»       Видимо, Том уловил, что Гарри прочел дневник: надпись исчезла, а вместо нее появилась другая: «Никуда не уходи. Ты понял меня?» «Да.»       Гарри фыркнул и со спокойной душой закрыл дневник, не намереваясь слушаться этого заносчивого мужчину. Он накинул на себя мантию-невидимку и достал Карту Мародеров. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. Убедившись, что Том сейчас находится в подземельях, Гарри вышел из Выручай-Комнаты, прихватив с собой сумку. Мальчик решил повидать Сириуса.       Заглянув на кухню и выпросив у счастливых домовиков еды для него, волшебник покинул замок.       Шалость удалась.       Блэк оставил им координаты места расположения своей палатки, поэтому Гарри достаточно быстро его отыскал. Крестный обрадовался появлению мальчика, тут же расправившись с принесенной ему едой. Они весь день провалялись около магического камина, рассказывая о своих приключениях. И у каждого был богатый груз пережитого за плечами. — Гарри, может, сбежим куда-нибудь этим летом, а? — мужчина заговорщицки подмигнул ему. — Верну тебя в сентябре, а до этого момента как следует повеселимся. Как ты на такое смотришь? Как преступник, имею право похищать своего любимого крестника хоть каждый месяц. — О, я буду только рад! — Гарри широко улыбнулся, ободренный такой перспективой. — Скажешь Дамблдору, что гостишь у друга. — Верно, — мальчик радостно рассмеялся. Все выходило так просто — кто ему может запретить проводить время с любящим крестным отцом? Никто в здравом уме не захочет возвращаться в приют. — Знаешь, я всегда мечтал провести время с семьей, настоящей семьей. А во сне даже видел твой мотоцикл, помнишь, о котором ты рассказывал? Хагрид говорил, что привез меня на нем к Дурслям. — А, точно, — Блэк мечтательно улыбнулся. — Видел бы ты, как на него велись девчонки. Не на Хагрида, на мотоцикл, конечно. Они рассмеялись. — Думаю, мы еще прокатимся на старичке. Вспомню старые деньки. Тебе понравится. — Ой! Гарри схватился за руку, которую несильно обожгло. — Что такое? — Да так... Ушибся на тренировках, все еще немного побаливает, — Гарри похолодел, когда почувствовал злость Реддла, отразившуюся в его метке. — Так что ты говорил про Патронуса? — Ха. Гляди, — Сириус достал свою краденную волшебную палочку и лениво ею взмахнул: — Экспекто Патронум! Из ее кончика вылетел большой серебристый пес и, описав изящный круг вокруг волшебников, разбился о стенку палатки. — Ух ты! А вот у меня не выходит... — Гарри поджал губы от огорчения. — Профессор Люпин обещал научить меня этому заклинанию, но оно совершенно мне не дается. — Ремус... — Блэк тряхнул головой, смахивая со лба мешающие волосы. — Он мастер своего дела. Выучил кучу заклинаний, в то время, как я и Джеймс прохлаждались во время занятий. Он точно сможет научить, я в это верю. — Почему бы не раскрыться ему? Он был бы только рад... — мальчик мягко дотронулся до плеча крестного, чувствуя острую горечь из-за страданий мужчины. — Не хочу, чтобы он брал на себя всю эту правду. Оставим этот разговор, Гарри. Поттер вздохнул и посмотрел на заколдованный огонь. Он желал Сириусу только счастья, а тот упорно отворачивался от него. Блэки всегда были упрямы. Орион — был того хуже.       Метку обдало сильным жаром и Гарри, незаметно для Блэка, накрыл левое предплечье рукой. «Какого черта этому Реддлу сейчас надо?! Ну не должен же я ежесекундно сидеть возле него, в самом деле!» — разозлился он на увеличивающуюся боль в метке.       Гарри расслабился и прикрыл глаза, стараясь найти внутри себя ту самую едва заметную нить ментальной магии, идущую от татуировки. И в его голове буквально взорвался взбешенный голос Волдеморта: «Поттер! Где тебя дементоры носят, несносный мальчишка?! Разве я не сказал тебе находиться в Выручай-Комнате? Если ты сейчас же не вернешься обратно, я тебе устрою такую взбучку, что ты пожалеешь, что ослушался меня! А если ты бегаешь В Запретном Лесу... Без преувеличения, надеру уши.»       Желание ответить ему не менее злобными словами было настолько велико, что Гарри без труда послал ему ментальный ответ: «С чего ты мне приказываешь, Реддл?! Делаю то, что хочу! Имею право! И вернусь я, когда захочу! Я со своим крестным отцом, и нет безопаснее места, чем возле Блэков.»       Удивленный тем, что получилось активировать метку, Гарри даже успокоился. Чувство собственного достоинства было отомщено. Однако рука болеть не перестала, а к ней подключился еще и шрам. «Вот ведь упорный какой,» — ворчливо подумал Гарри. — «Зря только согласился на эту чертову татуировку. Никакой пользы. Надеюсь, это заклинание можно отменить. В конце концов, кто же знал, что он оставит на мне знаменитый знак темного волшебника? Ужас какой, одни проблемы от этого Реддла.» —О чем задумался? — Блэк заметил сердитое выражение лица своего крестника. — Некоторые мои друзья слишком много о себе мнят, — прохладно откликнулся мальчик. — Догадываюсь, о ком ты, — хохотнул Сириус. — Ты про того слизеринца, верно? Ох, и нахлебаешься ты с ним проблем, помяни мое слово. С чего ты вообще с ним дружбу водишь? Вон, мама твоя в свое время хорошо общалась с Нюниусом. Да он за ней хвостиком ходил! И из-за этого засранца она постоянно ругалась с твоим отцом! А чего в итоге? Оскорбил, унизил и ушел к врагу. — Нюниусом? — Ааа, ты же не знаешь, — Сириус ухмыльнулся, предвкушающе хлопнув в ладони. — Мы так прозвали Снейпа. — Мама дружила со Снейпом? — поперхнулся Гарри, во все глаза уставившись на крестного. Такого он и представить не мог! — Более того, этот ублюдок был в нее влюблен с самого детства. Отвратительно. Но Джеймс ему спуску не давал, надеюсь, Нюниус до конца своих дней запомнит школьные годы. — ЧТО?! Гарри аж рот приоткрыл от шокирующей информации. «Так вот почему он меня ненавидит! Потому что мама выбрала папу, а не его! Вот кошмар-то какой! Я ему теперь в глаза посмотреть не смогу.» — Предупреждать надо, когда говоришь подобное, — пробормотал мальчик, содрогнувшись от мысли, что Снейп вполне мог бы оказаться его отцом. Мерзость. — Знаешь, думаю, мне пора. Он встал и размял затекшие от долгого сидения на полу ноги. Левое предплечье жгло все сильнее, а шрам болезненно пульсировал, обещая к утру сильную мигрень, как оно и бывало всегда. По лицу Сириуса было видно, что он расстроен. Сидеть в палатке одному целыми днями ему не улыбалось. — Заходи еще как-нибудь, Гарри, — он приобнял мальчика и грустно улыбнулся. — Не забывай меня. — Обязательно. Гриффиндорец почти бегом припустил к замку, проклиная по чем свет взбешенного Реддла. Поттер ловко огибал кусты и деревья, на ходу пнув маленького акромантула в сторону, даже не испугавшись щелкающих челюстей.       Волдеморт ждал его у главного входа, коршуном смотря на проходящих мимо студентов. Завидев запыхавшегося мальчика, он тут же угрожающе сверкнул глазами и направился в его сторону, нависая. — Что я тебе приказал, Поттер? — ледяным тоном спросил у него Том. Как же он ненавидел разбираться с упрямыми, непослушными детьми. Они совершенно не задумываются о последствиях, не видят опасностей и угроз. — Ты не можешь взять и запретить мне выходить из замка! — возмутился Гарри, опершись ладонями о колени и восстанавливая дыхание. — Мне нужно было повидаться с крестным. — За мной. Том круто развернулся и быстро пошел прочь, а Гарри (что ему еще оставалось?) печально вздохнул и поплелся следом, в подземелье. Но вместо знакомой комнаты, где они впервые встретились, слизеринец вел его все дальше, вглубь, где проходы уже не были освещены факелами, где каменный пол покрывал толстый слой пыли, а со стен свисала старая паутина. Привычный шум вечернего Хогвартса затихал, уступая место давящей тишине. — Где мы? — занервничал Гарри, поплотнее закутавшись в мантию и с тревогой оглядывая покрытые трещинами и паутиной стены. Том промолчал, подняв светящуюся палочку повыше. Они все петляли и петляли, иногда спускаясь на ярусы ниже. Наконец, Том остановился у неприметного портрета молодой женщины, сидящей в цветущем саду. У нее были гладкие черные волосы и такие же темные глаза, печально смотрящие куда-то вдаль. При виде гостей ее губы слегка изогнулись в приветственной улыбке. — Малой кровью да озарится путь. Женщина кивнула, и портрет распахнулся, пропуская их.       Внутри была расположена шикарно обставленная комната. Ни следов пыли или паутины — все было подготовлено к их приходу. Вычурная старинная мебель с позолотой, серебристо-зеленая гамма цветов и множество портретов с той же темноволосой красавицей. Честно говоря... Гарри посчитал эту комнату слишком безвкусной и пошлой. Позолота? Серьезно? — Где мы? — повторил свой вопрос мальчик, задумчиво рассматривая мелкую резьбу на искусно выполненной мебели. — Нокс. В покоях Леди Морреты Слизерин, в девичестве Мракс. Гарри удивленно посмотрел на успокоившегося Реддла, который уже убрал иллюзию. Мужчина разжигал свечи в удивительных покоях. — Мракс? Ты же вроде говорил... — Верно. Фамилия моей матери, — он обернулся в сторону Поттера. — Эта комната теперь по праву принадлежит мне. Отыскал ее в одном из фамильных дневников своей матери. — Ты никогда не рассказывал. — Верно. Дневники я прочитал только к концу шестого курса. Гарри уже более внимательно взглянул на портрет, подмечая характерные черты Мраксов: мягкие темные кудри, идеальные скулы и прямые носы. Он невольно коснулся собственного носа, встречая неожиданное раздражение — он был иной формы. — Видимо, муж очень сильно любил ее, — заметил мальчик. — Почему ты так думаешь? — Посмотри на портреты. Они написаны с любовью. Женщина внезапно улыбнулась и игриво подмигнула мальчику, заставив того покраснеть. Том ревностно фыркнул, возмущаясь подобным поведением леди Морреты. — Что сегодня на тебя нашло? — опомнился Гарри, потрясая левой рукой. — Это больно, между прочим! Ты сказал, что переделал ее. Какого дьявола?! И шрам болел! Том внезапно нахмурился. — Шрам? Ты не ошибаешься? — Реддл! — разошелся мальчик, покраснев уже от злости. — Тише. Шрам не мог болеть из-за меня, я точно в этом уверен, Гарри. — Но... Поттер побледнел. — Это он. Будущий ты, тогда только от него, от его ярости шрам мог так заболеть. — Похоже, у тебя и с ним хорошая ментальная связь, — недовольно ответил Реддл, примеряясь, как этой связью можно было бы воспользоваться себе на благо. — Но ты молодец. Смог использовать Черную Метку, поздравляю. — Что? Ах, у нее еще и название есть! Убери немедленно! Верни все как было, сотри ее с моей руки! Том вздохнул и подошел ближе, насильно притянув сопротивлявшегося и возмущенного ребенка к себе, сковывая того в объятиях. Как и предполагалось, магический отклик немного успокоил пышущего злостью третьекурсника. Серебристая мерцающая дымка мягко окутала их тела, а Реддл довольно улыбнулся, прикоснувшись щекой к взъерошенной макушке Поттера. Отчего-то желание как-либо наказать глупца за побег пропало. — Не уберу. У нее нет контрзаклинания. Но и с ним я бы не стал стирать ее с тебя. — Это еще почему? — Гарри для приличия говорил раздраженным тоном, в то время, как внутри все ликовало и радовалось их близости. Это было невообразимо приятно. «Почему? Может, потому что ты больше себе не принадлежишь, Поттер? И никому другому? Может, потому что от Черной Метки еще ни один смертный не смел отказываться? Какая чарующая непосредственность, Гарри Поттер в самом деле ничего не понимает. Его возраст удручает, но для моих планов, для нужного становления личности подходит идеально. Нет, мой очаровательный Гарри, эта отметина останется с тобой навечно.»       Том усмехнулся, но на нетерпеливое ожидание в зеленых глазах ничего не ответил. — А почему эта комната так глубоко в подземельях? До нее целую вечность добираться. — Эта часть замка целиком и полностью принадлежала Салазару Слизерину. Она непригодна для классов, к тому же расположена слишком далеко от основного корпуса Хогвартса. Раньше здесь проходили боевые состязания взрослых магов, их обучали искусству сражения. Создавали воинов. Поэтому остаточная магия хранит в себе опасность. Не гуляй здесь без меня. Помимо этого, здесь жила семья Салазара. Многочисленные потомки, он и его жена. Его желание уберечь и сохранить возле себя эту женщину было слишком велико. Мраксы ценили свободу и вольную жизнь, поэтому Моррета любила убегать по ночам из замка. В те времена магглы вели активную охоту на ведьм, а волшебные палочки не были доступны в том виде, в котором мы пользуемся ими сейчас, магия была по большей частью стихийной. А боевой обучались лишь мужчины. Моррета не желала подчиняться тем законам, поэтому ее вольное поведение было слишком опасным для женщины и матери его потомства. Салазар построил эти покои специально для нее и своих детей. Он любил ее, несмотря на ее выходки. — Выходки? Да тут окочуриться можно, — пожаловался Гарри, которому было неуютно ощущать над собой тонны камня Хогвартса. Насколько глубоко они под землей?.. Волдеморт постарался не повышать тона, даже вздохнул несколько раз, успокаивая вспышку ярости. Сам же решил взяться за личность мальчика. Вот она, удручающая особенность возраста: бесконечные вопросы, на которые каждый раз необходимо проявлять терпение и спокойствие. — Это поведение было недостойно женщины ее статуса, — Том кинул очередной неодобрительный взгляд на портрет женщины. — К тому же, она была безумна. — Что? Но она выглядит вполне нормально... Реддл отстранился от мальчика и вручил ему старую потрепанную книжку, которая до этого лежала на старинной тумбочке. Поттера необходимо чем-нибудь занять, чтобы не отвлекал и был на виду, под рукой. — Прочти это. Дневник Морреты, переведенный моей прабабкой. А позже переданный моей матери. Гарри с неким трепетом взял в руки дневник, на которым витиеватым почерком были выведены какие-то незнакомые ему символы. Волшебник слегка позабавился: похоже, ведение дневников у потомков Слизерина — дело семейное. — Спасибо, я почитаю его на досуге. Постой, мы теперь будем здесь жить? — Гарри похолодел, представив, как долго ему придется сюда каждый раз добираться. — Не беспокойся, я зачарую секретный проход на верхних этажах, который будет открывать эти покои. Магия замка слушается меня — я единственный его наследник. Именно поэтому я мог заказывать определенную еду в Большом Зале. Здесь безопасно. Безопасней, чем во всех четырех гостиных факультета. — Нам не от кого прятаться, — Гарри покачал головой, понимая, что к Тому прибавилась излишняя параноидальность, с которой придется либо мириться, либо отчаянно бороться. — Лишние хлопоты. — Это ты слишком беззаботен, — прошипел Реддл, подойдя ближе к пустующей стене и принявшись выводить возле нее узоры волшебной палочкой, из которой вырывалось мерное золотистое свечение. — А что за странный пароль ты ей сообщил? Откуда эти слова? — Это ее слова, из дневника, — Том кивком головы указал на вещь в руках мальчика. — Она сказала их, когда убила свою дочь. Гарри отшатнулся от мужчины, поражаясь его словам и спокойному тону. Теперь улыбающийся портрет его пугал. — Только попробуй запереть меня тут, — угрожающе произнес мальчик, подозрительно глядя на спину Реддла. — Только посмей. Я в этом месте дольше, чем на ночь, не задержусь. В пустующей ранее стене вдруг появился еще один проход — обратная сторона еще одного портрета. — Он выведет на третий этаж замка, — удовлетворенно сообщил Том, отходя в сторону и любуясь своим творением. — Пароль тот же. — Ты слышал меня? — повысил голос Гарри, намереваясь дать деру при любом неверном движении мужчины. — Угомонись, мальчишка. Никто тебя силой держать здесь не собирается, — холодно и резко ответил Волдеморт. Терпение у него уже подходило к концу. — Не понимаю твоего страха перед этим местом. Оно успокаивает. Оно надежно. — Ты говоришь про женщину-убийцу! — Знаешь, я тоже убивал, — недовольно ответил Реддл, опалив мальчика тяжелым взглядом бордовых глаз. — И Дамблдор убивал. И МакГонагалл, и Снейп, и Блэк, и Люпин. Что тебя не устраивает? Какое ханжество. Гарри удивился. «Я никогда о таком не размышлял. Всегда думал об убийствах Реддла, но никогда не представлял, что подобное мог совершить кто-то из учителей или Сириус. Даже если это были сподвижники Волдеморта... Война есть война. А люди есть люди. Убивать — плохо.» — А я и не сказал, что меня это устраивает. Просто... В их случае не было другого выхода. Том промолчал. У него-то он был. А вот у его жертв действительно не было. И колдун не сомневался, что в войне, которую он развяжет в своем времени, количество смертей увеличится, и они будут даже от рук его главных врагов — Ордена Феникса. — У Морреты тоже не было выбора. — Собственную дочь?! — Ты ничего о ней не знаешь, — процедил Том, отвернувшись от мальчика. — Никогда не суди людей, с которыми не знаком. Не имея представления, с чем им пришлось столкнуться. Не зная, что они думали и что испытывали. — Ты ведь не только про нее говоришь, да? — тихо спросил Гарри, подойдя ближе к напряженному Тому. Тот ничего не ответил.       Гарри лежал на громадной кровати и лениво листал дневник. Ничего скучнее он и в жизни не видывал (а ведь он учился у профессора Бинса!). Записи велись скупым на выражения языком, пестрели датами и описанием сражения, дуэлей, именных древ. Было видно, что Моррета была слишком суха и безэмоциональна, что резко отличалось от слов Волдеморта и поведения женщины на портрете. — Том? — Гарри оторвался от записей. — Ты сказал, что она часто убегала на поиски приключений. Тут об этом ничего не написано. — Верно, — Реддл сидел за письменным столом и что-то быстро записывал на пергаментах, изредка макая соколиное перо в чернильницу. Что именно он писал, мужчина не ответил, а Гарри не стал настаивать. — Я узнал об этом непосредственно в записях самого Салазара, а Моррета силилась свои проступки скрыть. Поттер только хмыкнул, передумав говорить, что дневник просто до безобразия скучен. Кто знает, это ведь предок Реддла, вдруг мужчина взбесится? Любители личных дневников, Гарри считал это девчоночьим занятием.       Через пару часов мальчик обнаружил заинтересовавшую его запись. Впервые он увидел некую поэтичность выражений, настоящие эмоции женщины, которые, по всей видимости, скрыть уже не удавалось: «..Великий гость посетил наши владения накануне светлого празднества по случаю именин Леди Пенелопы, муж рассказывал, что сей почтенный маг является первым создателем Великого Змея, учителем еще юного Салазара. Удивительным считаю то, что Герпию пески времени отсчитали уже за тысячу прожитых лет, но колдун не выглядел седовласым старцем.» — Великий Змей? Тысячу лет? Почему нам ничего про это не рассказывали на истории? — Это Темный Маг. Еще со времен моего директора Диппета из школьной программы убрали все упоминания о таких волшебниках. Герпий Злостный был создателем Василиска и считался поистине бессмертным. Но это ложь — в те времена люди жили куда дольше. — А что же с ним стало? Мужчина как-то странно вздохнул, явно сдерживая эмоции. — Его убил Салазар. Все, не отвлекай меня, Поттер. Гарри пожал плечами и вернулся к чтению: «..По исходу Второй Лунной Недели во мне расцвел седьмой цветок жизни, отчего мой муж переселил меня и моих детей на нижние ярусы подземелий, запретив выходить из Замка. Леди Кандида поддержала его, как и сэр Годрик. Но Леди Пенелопа выступала против такого решения, чем я была ей премного благодарна.» «..Учитель мужа проявил странную заинтересованность в моем будущем ребенке, но муж предостерег меня высказываться против подобного внимания, когда я рассказала ему о своих волнениях, ведь Лорд Слизерин считал Герпия Злостного своим приемным отцом. Мне было жаль расстраивать своего любимого, поэтому я всегда слушалась его как совета, так и прямого наказа.» «..Он что-то задумал. Он рассказывал о том, что готовит некий ритуал по случаю рождения моей дочери. Мне страшно. Я чувствую еще более темную магию, нежели от своего мужа.» «..Герпий рассорил Салазара и сэра Годрика. Что-то назревает, я и Леди Кандида чувствуем это, как никогда раньше. Война окрасила воздух своим холодом. Но жизнь продолжается, и я назвала своего ребенка Клорэйн, в честь матери моего мужа. Осталась лишь одна Полная Луна до ее появления.»       Гарри отвлекся от записей и протер глаза. Реддл продолжал что-то писать, а узнать время не было возможности. Решив все-таки понять, из-за чего предок сидящего неподалеку мужчины убила своего ребенка, он вернулся к дневнику. «..Меня отвели в ритуальный зал, где и проходил обряд. Герпий принес в жертву маггловского ребенка из соседней деревни и окропил меня его кровью. Сердце вкусил, а душу заключил в объятия смерти лишь в самом конце ритуала. Он приказал молчать, а я последовала его совету. Кажется, Салазар готовится уничтожить близлежащее поселение и основать там первый полностью магический городок. Я поддержу это решение, в здешних лесах стало слишком небезопасно.» — Том! Она так просто говорит о человеческом жертвоприношении. Это ужасно... — Гарри переборол свое желание тут же захлопнуть дневник. Омерзительное чтиво. — Поттер, это десятый век. Темная Магия не была под запретом, более того, она поощрялась и ценилась у магов. Она давала исключительную силу, что давало колдунам того времени защитить свою семью. — Им все-таки удалось основать Хогсмид, — прошептал мальчик. — Но довести свою задумку до конца не вышло — деревушка так и не стала полноценным городом. «..Она прекрасна. Ее волосы будут отливать серебром, а глаза лучиться самым прекрасным ночным небом. Ее смех заставляет мое сердце трепетать, как в юности. Клорэйн — копия своего отца. И я полюбила ее с первых секунд ее долгожданного крика.» «..Мое сердце разбито, мой дух сломлен. Я останусь навсегда кровоточить под Древом Луны, где и останется мой разум, мое сердце, моя дочь. Малой кровью да озарится путь.»       Далее записи обрывались. Описывались похороны Клорэйны, и последние слова были о том, как Годрик Гриффиндор приказал Салазару и его семье покинуть Хогвартс навсегда. — Но... Тут ничего нет, — Гарри растерянно нахмурился. Он почувствовал себя обманутым. — Ты сказал, что у Морреты были причины для убийства дочери, но тут ни слова о том, почему она совершила это преступление. Том, наконец, оторвался от собственных записей и убрал исписанные пергаменты в сундук, тут же заперев его заклинанием. Не хватало еще поощрять любопытство мальчика к личным записям. — Герпий Злостный нечто сотворил с ее дочерью во время беременности Леди Слизерин. И это повредило рассудок женщины. Она видела в дочери зло. Но была невиновна в ее смерти по причине своего сумасшествия. Салазар писал об этом, он не винит супругу. — Куда они ушли? — Неизвестно. Слизерин не хотел пускать в школу грязнокровок, что и послужило причиной ссоры между ним и Гриффиндором. Хотя, основной причиной, конечно, была заносчивость Годрика, который хотел стать единственным хозяином Хогвартса. Гарри покачал головой, сильно сомневаясь, что Слизерин был такой уж невинной овечкой. Взять хотя бы в расчет Василиска в Тайной Комнате. — Тебе пора ложиться спать, — Том устало потянулся и размял затекшие плечи. — Завтра начнется наше с тобой обучение. Пора бы уже уметь управлять магией Черной Метки. Быть может, позанимаемся изучением новых заклинаний, тебе полезно. Хватит бездельничать. Поттер промолчал, не желая вновь начинать ссору: мальчик и слышать ничего не хотел про эту татуировку. А при любом споре побеждал всегда Том, что сильно ущемляло гриффиндорца — ведь он-то считал все свои возмущения обоснованно правильными! — Хороших снов. Я присоединюсь позже, нужно еще кое-куда сходить, — Том приоткрыл тайный проход, ведущий на третий этаж, и обернулся. Его силуэт на фоне черноты подземелий выглядел довольно зловеще. — На ночь я буду запирать комнату. Эти подземелья опасны. Никаких блужданий по замку, Поттер. Я узнаю, если вновь решишь ослушаться. И с этими словами вышел прочь, действительно наложив на все два прохода защитный барьер.       Гарри подавил в себе страх, неуютно повертевшись на слишком огромной для него кровати: после прочитанного дневника в темноте возникали чудовищные образы расчлененного в темном ритуале ребенка, громадный Василиск, другие отвратительные твари, скрывавшиеся в темноте заброшенных подземелий. Он видел, как с двух портретов на него смотрела убийца. Ее темные глаза не мигали, разглядывая подростка. «Ненавижу это. Не хочу быть здесь. Даже не знаю, что хуже: кошмары от бешеного Волдеморта или эти реальные комнаты, где жила чокнутая психопатка. Пошлое золоченое место. И этот портрет продолжает пялиться на меня! Том просто издевается надо мной. Чтоб ему провалиться. Им обоим. Чтобы я еще хоть раз куда-то за ним пошел!...»       Накрывшись одеялом с головой, Поттер с силой зажмурился, пытаясь прогнать навязчивое ощущение чужого наблюдения в темноте.