Мы больше не проснемся

      Реддл мерил шагами покои Выручай-Комнаты, которая имела теперь вид простенькой, но уютной спальни.       Гарри спал уже двенадцать часов.       Как только он упал в обморок, Реддл немедленно влил в того две порции зелья сна без сновидений, которые Поттер всегда носил с собой в сумке по настоятельному требованию Тома. Накрыв мальчика мантией-невидимкой и вытащив в коридор, слизеринец быстро перестроил комнату для Гарри. Ни к какому Дамблдору он, естественно, не обратился. С какой стати ждать помощи от постороннего человека? Который допустил эту встречу? Участвовать в новых экспериментах? Дать понять о своей осведомленности?       И Реддл остался один на один со своими мыслями, сжигавшими его изнутри.       Все это время он пытался найти правду. Найти самого себя, свою стертую личность, стертые воспоминания, истину. А что делать, если он обнаружил совсем не то, что искал? Что, если открывшаяся правда оказалась намного ужасней самых смелых его предположений? Темный Лорд — и есть Том Реддл. Том Реддл — падший убийца по воле случая, странной защиты миссис Поттер. Где сейчас Лорд? В каком состоянии, что с магической силой или приспешниками? Насколько готов мстить? Настолько, что убийство собственного хоркрукса, своего осколка души, — пустяк? Падение вследствие попытки умерщвления ребенка? А так ли уж велик Том Реддл станет в своем будущем?       И единственный, кто хоть как-то мог помочь Тому разобраться в произошедшем, был погружен в неспокойный сон от сильнейшего эмоционального срыва. В конце концов, Гарри Поттер был еще совсем ребенком. И как этот малоразумный волшебник мог помешать великим планам Темного Лорда? Просто смешно. А что делать с хоркруксом? Что делать с утечкой жизненных сил? И как это повлияет на него, Реддла?       Слизеринец через каждые полчаса подрывался то вновь войти в разум мальчика, то позвать Дамблдора. Но если в первом случае его останавливали возможные катастрофические последствия для Гарри, для себя: осколок души Темного Лорда оказался невероятно силен, безумен и зол на свое положение. Катастрофа, хуже и быть не может. Но нет, Гарри Поттер, его личность, — умирали, а их место занимал спятивший огрызок с манией самоуничтожения. Том не знал, как иначе назвать стремление разорвать на части самого себя. В конце концов, это не Реддл решил уничтожить младенца из-за страха перед ним. То во втором случае имела роль банальная неприязнь. Том понимал, что нужно было обратиться за помощью к опытному и сильному волшебнику, но на этот раз чувства брали верх над разумом. Память о месяцах заточения оказалась слишком сильна. Реддл ненавидел подчинение, запертые двери, все то, что напоминало приют и постоянные наказания от воспитательниц. Куда он вскоре должен будет вернуться.       И все, что парню оставалось делать — переживать кошмар мыслей вновь и вновь.       Гарри просыпался тяжело. Он буквально чувствовал, как цепкие руки забвения и тьмы не желают отпускать разум, возвращать к реальности. Но зелье переставало действовать, а состояние значительно улучшилось. Пропала усталость, будто все эти дни из него не вытягивали энергию. Сказать по правде, все было чудесно.       С трудом разлепив глаза, мальчик бесшумно сел у изголовья кровати, осмотревшись. «Неужели Выручай-Комната? Сколько времени я спал? Похоже, под зельем...»       Разглядев очки на прикроватной тумбочке, он немедленно водрузил их на нос. Что же, виновник трагедии никуда не пропал, несмотря на тишину. Реддл обнаружился здесь же, задремавший в кресле напротив с книгой в руках. И выглядел парень престранно: будто похудел на несколько фунтов, а кожа стала бледнее обычного. Это было видно по тонким длинным пальцам, на которых отчетливо прорисовывалась каждая косточка, по обтянутым скулам, будто бы волшебник даже старше стал — так изменилось лицо. — Том? — тихонько позвал его Гарри. Слизеринец моментально распахнул глаза, тут же оказавшись у постели очнувшегося мальчика. Честно говоря, выглядело это довольно жутко. Гарри поморщился, но не стал оглашать смутные чувства — кто же знает, этих Темных Лордов. Том и опомниться гриффиндорцу не позволил, сразу перейдя в наступление. — Как ты? — он пощупал лоб и внимательно осмотрел Поттера, словно имел тайный сертификат колдомедика. Второго парня это немного покоробило. Они были все еще в Выручай-Комнате, а не в Больничном Крыле, где и положено. Однако весь вид Реддла говорил о таких внутренних переживаниях, что Гарри первым делом стало интересно, как тот сам себя чувствует после пережитого. Видно, что кошмар отразился и на великом-ужасном-Лорде. Удивительно. «Чушь, он такой же мальчик, как и я,» — перебил собственные постыдные мысли Поттер. — «Ему тоже нужна помощь.» — Ты знаешь, очень хорошо, — Гарри удивленно приподнял брови. Значило ли это помощь Альбуса Дамблдора? — Лучше, чем обычно, намного лучше. А ты? Выглядишь уставшим. — Ничего, все в порядке. Реддл нетерпеливо отмахнулся, словно бы даже и обсуждать эту тему не желал. А вот Поттер очень даже желал, и если уж на то пошло — выяснит все досконально, не упустив ни малейшей детали. — Что произошло? — А что ты помнишь? — напряженно спросил Том, садясь рядышком, когда Гарри отодвинулся в сторону, освобождая ему место. — Что конкретно из кошмара, до, во время и после? — Все, — тихо сказал гриффиндорец. — Все до того момента, как потерял сознание. И зеркало, и твое странное превращение, и чужака-копию. Реддл, я ничего не забыл, как и сказал тот... Ну, кем бы он там ни был. Вопрос в том, сколько сумел понять гениальный староста за часы сновидения-гипноза. — Так я и думал, — Реддл потер лоб, и во взгляде появилась непонятная досада, а следом — Гарри глазам своим не поверил — секундное отчаяние. — Что же, ты был в отключке больше суток. Это ничего, я влил... Довольно много зелья. Не страшно. — Ничего себе. Даже в Больничном Крыле я так долго не спал, — гриффиндорец удивленно посмотрел на напряженного и сосредоточенного на внимании Тома. — Ты обращался к Дамблдору? Что такое? Нет? Том отвернулся, нахмурившись. Его ладони с ненормально тонкими пальцами сжались в приступе тяжелой эмоции. — Я сам во всем разобрался. — Реддл! Какого черта? — начал терять терпение мальчик. «Кто бы сомневался! Сделал все по-своему, как всегда. И готов поспорить, мне еще расхлебывать эту кашу. Чего он там сделал? Дал зелья и рядом сидел? О чем только думал? И... Правда, о чем были мысли Тома?» Поттер посмотрел на него. Вел себя, как обычно. Немного более сдержано, потрясенно. Вряд ли так выглядел бы настоящий Лорд Волдеморт с вернувшимися воспоминаниями. «Хотя откуда же мне знать. Мальчик из дневника тоже был дружелюбен и открыт к общению.» — Ты ведь теперь хорошо себя чувствуешь? — Гарри сердито кивнул, скрестив на груди руки. Он внимательно послушает, что же приготовил в оправдание Реддл. — Я долго размышлял. О том, кто находится в твоем разуме. Даже строил теории, что это лишь твое воображение, что ты и правда сходишь с ума. Некоторые вещи показались странными. Но ухудшающееся состояние... Мне понадобилось семь часов, чтобы решиться. Я впитал почти всю инородную магию из тебя. Ее было много. Очень много. Взгляд Реддла потемнел, скользнув по молниевидному шраму на лбу Гарри. — И она была идентична моей. Там, внутри тебя, и правда нахожусь я сам. Часть меня, по крайней мере. Вот, почему она вызывала такое отторжение. Эта часть неправильна, покалечена. И вот, почему наши прикосновения вызывают магический выброс. Наша связь... Это связь меня и того существа внутри тебя. Это все — я. Поэтому мы встретились, поэтому тебя влекло в лабиринт. Только из-за части души внутри. И его пробуждение — целиком и полностью моя вина. — О, Том, — Гарри встревоженно коснулся плеча Реддла. Тот выглядел совершенно разбитым, и вся злость выветрилась, как по щелчку пальцев. — Сколько времени ты провел внутри себя? Почему не дождался моего пробуждения? Мы бы вместе... — Да что ты можешь сделать, Поттер! Ты и со своими проблемами справиться не можешь! — Это наши проблемы, — возразил тот, даже не думая отвечать злостью на гнев Тома. Конечно, он был напуган и взволнован такой правдой. И это ему нужна поддержка, совсем один в чужом времени, среди врагов, среди ненависти и страха. А теперь и... — Откуда мы знаем, как может это отразиться на тебе? Вся та магия, что ты забрал? — Это все не имеет значения, — слизеринец успокоился так же быстро. — Я не смогу избавиться от него. Из-за того, что я передал часть своей магии, тогда, у озера, он... — Что? Том поджал губы, вновь взглянув на шрам. На этот раз Гарри заметил и весь подобрался, ожидая худшего. — Гарри, я не уверен до конца, — парень сощурился с ощутимой ненавистью. — Возможно, ваши души сольются в одну. Это более точное описание происходящего процесса. Ты же... Помнишь нечто, не относящееся к твоей жизни? Странные места, где никогда не бывал? Люди, с которыми никогда не был знаком? И вся эта копящаяся магия. Чужая. Моя магия. Именно это и происходит с тобой. Прямо сейчас. И вряд ли можно что-то исправить. Не дать ему завладеть разумом и телом — да. Если ослабить магию души осколка, то у него не хватит сил перехватить власть на себя. И Дамблдор в этом случае бессилен. Колдомедики бессильны. — Что?! — в глазах Поттера росла паника с каждым произнесенным словом. — Я не хочу сливаться с ним душами! Нет, только не с ним! — Но этот процесс необратим, — мягко ответил Том, отведя взгляд в сторону. — Прости. Гарри несколько раз глубоко вздохнул, призывая себя к спокойствию. «Невозможно. Я всегда выбирался даже из самых сложных ситуаций, когда, казалось бы, выхода нет. И на этот раз все обойдется. Я верю в это.» — Частица души упомянула про наши татуировки. Сказал, что это Его метка. Так значит, ты ее будешь использовать в дальнейшем. Как ты сказал? Магическое рабство... — задумчиво проговорил Гарри, поражая Тома своим спокойствием после вспышки короткой истерики. — Но тот Реддл не учел того, что метка на моей руке совершенно отличается от исходной версии. Ведь так? — спросил он уже с подозрением. — Так, — твердо ответил Том. — И ты был прав: никто не должен увидеть ее. Я помню ненависть твоих учителей. И предполагаю, что будет, если другие увидят знак темного волшебника. Гарри чуть не проболтался о пришедшей в голову мысли: «Он пробыл во мне двенадцать лет. Двенадцать лет назад я получил этот шрам. Двенадцать лет назад Лорд Волдеморт потерял свое могущество и пропал.»       Вместо этого мальчик произнес: — Меня пугает мысль о том, что внутри меня все эти годы жил кто-то другой. Честно, просто в ужасе. Мысли читал, подсматривал, подслушивал. Кошмар! Но если это ты сам... — Не оправдывай мерзкое существо только потому, что то — я в будущем. Пусть и в таком искаженном виде, — со злостью перебил его Реддл. — Но именно это я и буду делать, — Поттер прикрыл глаза и попытался улыбнуться, напоминая себе, что страдает не только он один. — Не так ужасно осознавать, что моя душа сольется с твоей. А не с чьей-либо еще. Это успокаивает меня. Том отвернулся, чтобы не смотреть на спокойное лицо друга. Он хотел бы вообще исчезнуть. — Тебе еще нужен отдых, — безразлично произнес слизеринец, поправляя мальчику одеяло. — Я буду рядом. Гарри кивнул, укладываясь поудобнее. — Тебе он тоже нужен, Том. Ты выглядишь... Изможденным. — Позже. Спи.       Из Выручай-Комнаты они вышли только спустя сутки. Добби исправно приносил им пищу и воду, чем Реддл оказался весьма недоволен: слизеринец был уверен, что домовик докладывает обо всем Дамблдору. Впрочем, в этом были и плюсы: никто не начал искать пропавших учеников, а тем более великого Гарри Поттера и печально известного Волдеморта, пусть и в значительно искаженном виде.       Рон с Гермионой, как и ожидалось, налетели на мальчика с вопросами. — Где ты был? Ты хоть представляешь, как мы волновались за тебя?! — Простите. Я был с Марволо. — То есть как это? — тон Гермионы стал холоднее. — И даже не оставил нам никакой записки? Просто исчез на два дня в никуда? Мы кое-как скрыли исчезновение перед профессором МакГонагалл. Никогда еще я так не краснела за себя! Столько пришлось врать! А ты бегал по свиданкам?! Они сидели втроем в гостиной Гриффиндора, попивая горячий шоколад из больших кружек. Несмотря на взбучку, Поттер испытывал искреннее счастье в кругу близких. Это была не злоба, а забота и переживания. — Он помогал с моими кошмарами, — серьезно ответил ей Гарри некоторую часть правды. Не хотелось лгать друзьям. — С помощью Легилименции. Ввел в гипноз, что забрало у нас порядочно так сил. Проснулись — и опять спать, как убитые. Поэтому пропал. Простите. — Мне бы такое оправдание, чтобы пары прогуливать, — проворчал Уизли. Он тоже поглядывал с недовольством, но с осуждением не торопился — Гермиона все выскажет и за двоих, и за десятерых. — Безответственно, — покачала головой подруга, но взгляд умных карих глаз стал значительно теплее. — Нужно было обратиться к профессору Дамблдору или мадам Триссе. — Я просто не хотел их лишний раз беспокоить. Зачем, если Марволо справился? — У него получилось? Надо же, — Грейнджер немного успокоилась, а Рон, сидящий под боком, просто фыркнул. — Умен. В любом случае — нужно предупреждать. Не забывайте про преступника на свободе. Хотя бы Костон должен нести ответственность, коли собственных мозгов не хватает... Гарри незаметно для себя накрыл левое предплечье рукой, поглаживая пальцами рукав мантии. На последнее высказывание чародей совсем не обижался — в приюте говорили и лучшие вещи, искренне желая смерти или тяжелой болезни. Он и правда провинился перед лучшими друзьями. — А что Сириус? — Ну, он почти сразу ушел. Так что и не знает, что ты куда-то пропадал, дружище. Гарри удовлетворенно кивнул головой, и тема разговора постепенно сменилась на обсуждение магазинчика сладостей в Хогсмиде.       С началом нового семестра Гарри ходил в приподнятом настроении: профессор Люпин уже назначил время и место первого дополнительного занятия. — Я тебе даже немного завидую, — сказала Гермиона за завтраком, когда друг поделился замечательной новостью. Золотое трио, разумеется, полностью поддержало эту идею. — Будь у меня хоть немного свободного времени, то тоже попросилась бы изучать заклинание Патронуса. — Если я вообще смогу им овладеть, — пробормотал Гарри, высматривая за столом Слизерина Реддла. Но заметил только Эндрю, активно машущего ему рукой и улыбавшегося широкой белозубой улыбкой, вызывающую легкую тоску. — Ого, кажется, он зовет тебя, — Рон заулыбался, приготовившись ввернуть подкол на другом. Поттер тяжко вздохнул. Когда-нибудь это просто прекратится. — Ну и что? Поговорим позже. — А будь на его месте Костон, ты бы... — Марволо мой друг, а Каресбиус просто приятель, — Гарри даже не покраснел: ко всему можно привыкнуть, даже к шуточкам Рона на тему Гарри плюс Марволо. — Где он, кстати? Я практически не вижу его в школе. Раньше рядом всегда ошивался. — У него тоже дополнительные, — соврал мальчик. На самом деле Том все больше в себе замыкался, закрывался от него. Гарри часто замечал на Карте Мародеров, что Реддл бесцельно бродит по ночному Хогвартсу, а иногда стоит по нескольку часов на Астрономической Башне. Много раз Гарри пытался найти его и поговорить, но Том успевал уйти до того, как Гарри подберется к надписи «Том Реддл» ближе. Судя по всему, тот точно так же следил за ним с помощью карты.       И так продолжалось уже пару недель.       Гарри решил дать ему немного времени — после такой информации любому захочется поразмыслить в одиночестве. Чем Гарри и сам занимался, из-за чего подолгу не мог уснуть. Голова не начала болеть, что тоже было странным. Последствие перекачивания магии обратно к владельцу? Но почему Том избегает встреч?       Единственный продолжительный диалог у них состоялся на второй день после начала семестра: «Том? Как ты?» «Здравствуй, Гарри. Все в порядке. Ты принимаешь зелье?» «Да. Почему мы совсем не пересекаемся? Я сделал что-то не так?» «Нет. Позже поговорим.»       И больше ничего.       Гарри только вздыхал на подобное. Переходный возраст? Мальчики часто в себе замыкаются. Быстрая смена эмоций, другие увлечения и мысли. Совсем меняются, это нормально. Гриффиндорец точно не знал, откуда взялась такая убежденность, но в ней сомнений не было.       По первому времени Поттер не замечал подтверждения пугающего предупреждения о слиянии душ. Не чувствовал ничего странного, чужеродного, болезненно-неправильного. Все же было хорошо? «А что, если он догадался? Если и нет, то почему избегает разговора? Я сделал что-то не так? Неправильно отреагировал?»       Несколько раз Гарри пытался мысленно найти магический след метки на руке внутри себя, но натыкался на пустоту. При прикосновении кожа так же источала тонкий серебристый свет. Гриффиндорец не умел ею пользоваться, никто и не учил, виноватым себя в чем-то он не чувствовал. «Может, все дело в ней? Том говорил, что она имеет с ним прямую магическую связь. Именно поэтому шрам не начинает болеть в его отсутствие. Магия Реддла совсем рядом, на расстоянии прикосновения моих пальцев.» — Гарри, ты чего тут делаешь? Внезапный окрик заставил парня вздрогнуть, и он обернулся назад. Рядом стоял Эндрю и задумчиво рассматривал Поттера, которому вздумалось непонятно по каким причинам постоять посреди темного коридора подземелья. Гарри слегка напрягся, машинально ощупывая левый карман мантии, но быстро себя одергивая. Змеи змей не выдают. «Разве я должен отчитываться перед всеми?» — Стою. Слизеринец рассмеялся, увидев легкую улыбку на губах другого волшебника. — Тебя в последнее время невозможно выловить. И витаешь в облаках все чаще. У тебя что-то случилось? Гриффиндорец перевел взгляд на носки ботинок. Мысли немного прояснились. Стало стыдно за вспышку раздражения и опаски. «Хотел бы я ответить что да, случилось. Рассказать хоть кому-то, не боясь последствий.» — Просто бессонница, — Гарри пожал плечами в итоге, расслабляясь. — Пошел куда глаза глядят и, видимо, забрел к вам в подземелья. А ты что забыл здесь посреди ночи? — Гуляю. Ты же сам говорил, что только этим можно нажить себе столько приключений, — он подмигнул гриффиндорцу, и они рассмеялись. — Я готов составить тебе компанию, мистер Поттер. Не против ли ты принять мое предложение немного пройтись в эту прекрасную зимнюю ночь? — Каресбиус слегка поклонился, соблюдая все правила приличия. — Ну как? — Ты что, белены наглотался? — Гарри развеселился, тем не менее, решив пройтись со слизеринцем. Какая разница? Отбой уже был. «На крайний случай покажу профессору Дамблдору свой значок старосты,» — удовлетворенно подумалось Поттеру, и он рассеянно провел пальцами по груди, будто бы и замечая там вычурную форму герба Хогвартса. — «Теперь-то ушлый старик не в праве штрафовать после отбоя.» — На самом деле тренируюсь, — слизеринец немного напрягся, что привело спутника в чувства и вернуло внимание к разговору. Кажется, нечто о манерах. Как долго они уже беседуют? — Скоро мне предстоит встретиться со своей невестой. — Ого, да, — парень задумчиво почесал подбородок. Затем пришло полноценное понимание. — Постой! А не рано ли? Эндрю смерил удивленного Гарри насмешливым взглядом. — В семьях чистокровных волшебников маги обручены почти с самого рождения. — Ужас какой, — Гарри содрогнулся при мысли о том, что его жизнь могли бы расписать еще до рождения, но тут же опомнился. — О, прости! Я не хотел обидеть тебя! — Все в порядке. Я с тобой согласен, — Эндрю поджал губы и отвернулся. — Но долг есть долг. Это моя семья, мой род, мои корни. И я, как наследник, обязан чтить его. Думаю, это можно окрестить романтичным словом «судьба», чтобы немного подсластить пилюлю. Да и девчонку на выпускной бал искать не придется, а? Гарри даже не знал, что ответить. Возможно, и у него, собственно, никакого выбора-то и не было? Призрачная иллюзия на свободу? «У меня ее нет. Все уже предрешено, а наши жалкие попытки все исправить — всего лишь замедлят ход событий. Но не предотвратят его. Все мы опоздали. Дамблдор, я, чертов Снейп. Реддл сказал, что наши души начали сливаться уже после той ночи у озера, когда он смешал магию. Мои родители все еще мертвы. А Лорд Волдеморт ищет смерти Мальчика-Который-Выжил. Судьба.» — Да, судьба, — тихо повторил мальчик мысли. — Я понимаю тебя. — Между прочим, не вижу с тобой Марволо. Разругались? «Такое чувство, что моей компании ищут только для этих расспросов.»       Настроение упало. — Наверное. Не знаю. У него сейчас голова забита учебой. — Не сказал бы, — хмыкнул парень. — Его на парах иногда не бывает совсем. А уж в Общей Гостиной вообще не найти. — Да? — Гарри нахмурился. Теперь он просто обязан поговорить с другом. Нечто происходит. Нечто совсем нехорошее. Том ответственно к предметам и посещаемости относится. — Разберусь. Они некоторое время молчали, думая каждый о своем. Дойдя до первого этажа, Каресбиус остановился. — В любом случае, ты можешь рассказать мне о своих переживаниях. Ты сам не свой, это заметно. Я пойму и поддержу тебя. И, конечно, сохраню все в тайне. — Спасибо, — Гарри ответил теплой улыбкой. На этот раз искренней. Даже одна только просьба была очень важна. Но этим переживаниям лучше вообще никогда не быть произнесенными вслух. — Спокойной ночи. Они распрощались, и каждый пошел своей дорогой.       Взойдя на Астрономическую Башню, свое излюбленное место частой бессонницы, мальчик поплотнее закутался в прихваченную с собой теплую мантию и с наслаждением вдохнул морозный воздух. Мысли настигали прескверные. Отсутствующий где-то Реддл ни капли не помогал. А ведь именно он был источником всех проблем и переживаний. Гарри совсем от них заснуть не мог. «А где-то сейчас сладко спят мои друзья. Мои верные друзья, у которых все хорошо. У которых здоровое будущее, быть может, большая семья, карьера, интересные занятия... И они будут счастливы. Должны быть. По-другому и быть не может. Первокурсники будут оканчивать школу, старшекурсники сдавать экзамены... Дотяну ли я до этого времени? Оставят ли все эти события меня в живых? Сохраню ли я свой разум? Где мне отыскать ответы? Хотел бы я все забыть. Чтобы можно было все исправить. Уйти от проблем, стать самым обыкновенным, с самыми обыкновенными проблемами. Видеть седьмой сон у себя в башне, готовиться к экзаменам в конце года, не заморачивая голову Волдемортом. Мне очень-очень страшно. Я не знаю, что будет со мной в будущем, это пугает до дрожи в коленях.»       Поттер наложил на себя согревающие чары: чувство страха едко перемешалось с холодными зимними ветрами, окутывая мальчика вязкими путами, будто утягивая за собой во тьму ночного неба. Он был рад, что друзья не видели этого состояния, не волновались.       Но и это уединение с самим собой прервали. — Ты можешь замерзнуть, если будешь долго стоять в такое время суток на открытом воздухе. Гарри вздрогнул и обернулся, немного испуганно посмотрев на появившегося в проеме Дамблдора. Он улыбался. — Профессор... Простите, меня тут быть не должно... — Ничего, Гарри. Иногда подумать в одиночестве весьма полезно. Только если эти мысли не поглотят тебя целиком, — директор подошел ближе и посмотрел на Запретный Лес, черной громадой разросшийся до самого горизонта. — Мне нравится зима. Она открывает больше правды, чем любое другое время года. Люди обнажены перед познанием истины, как эти деревья под северным ветром. Мальчик немного смущенно потупил взгляд, не зная, к чему клонит Дамблдор и догадался ли о его внутренних переживаниях. — Как ты, мой мальчик? В последнее время ты все более задумчив. — Я... — он хотел было соврать, придумать привычное оправдание о загруженности или попросту уйти от ответа. Но что-то заставило сказать правду. Часть правды. Поттер искал помощи, требовал ее, взывал к ней каждой своей частичкой. — Мне страшно, профессор. Волшебник смерил Гарри серьезным задумчивым взглядом. — Страх — это не показатель трусости. О нем нужно рассказывать, о помощи не стыдно просить. Гарри вздохнул и собрал мысли в кучу, даже не зная, с чего начать. — Реддл сторонится меня. Альбус кивком головы призвал мальчика к продолжению. — Я пытаюсь заговорить с ним, но... Он почему-то постоянно сбегает. Что мне делать? — Попробуй не упорствовать в своем желании помочь. Дай Тому время, ведь он меняется, верно? Гарри дернул краем рта. «Нет, профессор. Он не меняется. Он возвращается.» — Я попробую, сэр. Гарри замолчал. Он просто не мог рассказать все волшебнику. Мальчик боялся разочаровать его, показать, сколько уже наделал ошибок. Боялся, что Реддла вновь запрут где-то, что он так и вернется обратно в приют в полном одиночестве, ведь это один из самых неприятных страхов слизеринца. А их довольно много, и каждый — оглушительно болезненный. И вместо того, чтобы выложить понимающему старику правду целиком, скрыл. И вместо того, чтобы помочь Тому измениться, лишь тянет парня во тьму, потакая его желаниям. «И я даже не замечаю, как делаю нечто плохое. До тех пор, пока нас не накрывают последствия моих поступков. Хотели избавиться от кошмаров — получили столько раскрывшейся правды, что в пору уже паниковать. Радовался нашей связи, благодарил Реддла за свое спасение — а на самом деле дал существу, убившему моих родителей, прорасти в душе. Буквально. Да, это Том. Но как же я боюсь стать кем-то другим, чем-то другим. Таким же, как Темный Волшебник, бездушным и злым, плохим человеком. И самое страшное, что Реддл, возможно, уже обо всем догадался. Он просто не мог не сопоставить мой рассказ со словами той части души. И именно поэтому избегает встреч. Потому что я превращаюсь в Волдеморта.»       Альбус покачал головой, наблюдая за выражением лица мальчика. Уж слишком тяжкие думы его преследовали. Волшебник несколько раз за все эти дни пытался прочитать мысли ребенка, но как только встречался с ним взглядом — в голове вырастал тяжелый барьер, не дающий даже распознать эмоции. Он был и сейчас. Хотя, весь калейдоскоп чувств и так был написан на лице Поттера.       И Дамблдор размышлял: «Он так повзрослел за этот год. Сколько еще предстоит пережить в будущем? Насколько сильно повлиял на детское сознание Том Реддл? И как дальше будут развиваться события? Мой план проработан до мелочей. Но это теории и догадки, он значительно отличается от того, что происходит на самом деле. Мне жаль, что не могу помочь им. Один просто не примет помощь от того, кто махнул на него рукой в прошлом. Другого уже не спасти. Впрочем, я всеми силами постараюсь облегчить жизнь несчастного ребенка.» — Гарри, ты можешь не возвращаться к Дурслям. — Что? — мальчику показалось, что он ослышался, даже обернулся в сторону старика. — Простите, что вы сказали? Старый маг мягко и печально улыбнулся. — На доме стоит защита твоей матери. Но теперь все изменилось, — Гарри похолодел от ужаса, подумав, что директор все узнал. Но тот невозмутимо продолжил: — Она бережет от нападения Волдеморта, однако прямо сейчас ты учишься с ним, контактируешь и даже дружишь. Ты должен остаться рядом с Томом, если сам захочешь. Думаю, так будет лучше и тебе, и ему. — Я... Спасибо, сэр, я был бы очень рад, — Гарри почувствовал, как отлегло от сердца. Он останется в Хогвартсе летом! Как и всегда мечтал! Даже просить не нужно! — Возвращайся в башню, мой мальчик. А не то придется вычесть с твоего факультета баллы, — Дамблдор озорно сверкнул глазами и погрозил пальцем. — Хорошо, профессор. Спокойной ночи! — Спокойной ночи, Гарри. Гриффиндорец быстро вышел, а спустя несколько секунд на площадку Астрономической Башни бесшумной тенью ступил Северус Снейп. — А, Северус. Гарри уже ушел? Маг презрительно фыркнул и скрестил руки на груди: — Пробежал мимо меня, даже не заметив. Вы смогли узнать что-нибудь, Альбус? — Ничего, — Директор вздохнул. — Его разум закрыт от меня. Боюсь, Томас поставил защитный блок. — Мерзавец, — прошипел зельевар. — Но он оказывает мальчику поддержку, выражает свою заботу. Защищает его. Разве он делал нечто подобное в своем времени? Уверяю, что нет. Я как никто другой вижу разницу. — Эта связь... — Дело не только в ней, — перебил мужчину Альбус, покачав головой. — Связь основана на магии, а тут скрыта более глубокая привязанность к ребенку. Они похожи, Северус. И так же сильно отличаются друг от друга. Именно из-за этой противоречивости отношений мальчики так привязаны.       Гарри на полпути остановился и хлопнул себя по лбу: там, в тени арочного проема, осталась его сумка с учебниками! Немного помешкав, он все-таки накинул на себя мантию-невидимку и прокрался обратно, боясь, что директор все еще там. И удивленно замер у входа на площадку, услышав два тихих голоса. Спрятавшись за арочным входом, он затаился и прислушался к разговору. — ...Но вы не можете защитить мальчишку от всего на свете. Взять хотя бы этого Блэка... — Гарри с раздражением узнал во втором голосе Снейпа. — Он на свободе, а никто ничего не может сделать. Следовало бы усилить охрану и выловить преступника. — Блэка поймают, рано или поздно. — И это только часть беды. Все сокурсники Реддла заметили, как странно он себя ведет. Как изменился. Пары прогуливает, чего никогда не было. На вопросы не отвечает, пропадает из комнаты. Не значит ли это, что к нему возвращается память? Или, что еще хуже, он получает память взрослого себя? — Уж не думаешь ли ты, мой мальчик, что я не смогу защитить собственных учеников? — голос директора был раздраженным и холодным. Гарри впервые слышал такие интонации, даже ушам не поверил. — С Реддлом справится Поттер. У него хватит сил удержать в руках даже вернувшегося Темного Лорда. Повисла напряженная тишина. — Вы возлагаете на него слишком большие надежды, — тихо и со злобой отчеканил Снейп, а Гарри мысленно с ним согласился. — Поттер слаб. — А я и не о магическом потенциале говорю. Даже не о силе дружбы. Дружбой школу не защитить. — Неужели... — Именно. Я о нем. — Поттер попросту сбежит, если узнает, что находится внутри его пустой головы. А Реддл может сообщить своей взрослой версии, что Поттер — его собственный хоркрукс. И тогда Темный Лорд не станет убивать мальчишку. Гарри немного воспрянул духом, хоть и не понимал, что такое «хоркрукс», и как Снейп догадался о частице души внутри него (что напугало мальчика). Но следующие слова профессора Дамблдора выбили дух из легких: — Мы не можем этого допустить. Ты знаешь, Северус. Это предначертано им судьбой, уничтожить друг друга. Но только если Томас в достаточной мере привяжется к мальчику, можно будет избежать больших потерь. В самом лучшем варианте исхода — совсем смертей избежать. Я рассчитываю на последний. Выбор невелик. — Вы так просто об этом говорите, — как бы Снейп не ненавидел мальчишку, но смерти ему никогда не желал. — Вы уже все за всех решили. — Просто? Дамблдор отвернулся от подавленного мужчины и прикрыл глаза. «Не просто. Я бы умер, если бы это помогло мальчику. Взял себе хоркрукс, эту ношу. Но если Гарри продолжит жить — продолжит жить и Лорд Волдеморт. А это понесет за собой все больше смертей, все больше страданий. Как я могу поставить Магический Мир против одного единственного ребенка, пусть и такого хорошего, умного, несчастного... Как я могу вообще выбирать? Но кто-то должен. Кто-то должен принимать тяжелые решения и нести ответственность. И пусть это будет старик, который и так совершил слишком много плохого, даже если это будет последнее, что я сделаю. И весь грех ляжет на меня.» — Я не могу поступить иначе, — тихо ответил директор. — Я не могу. Из зельевара пропала вся злость на директора. Остались лишь усталость и тяжелая грусть. — Я знаю, — Северус точно так же окинул взглядом Запретный Лес и молча пошел прочь, так и не заметив подслушивавшего мальчика. Следом за ним ушел и Дамблдор, что-то бормоча себе под нос, слишком погруженный в свои мысли, чтобы уловить скрытый мантией-невидимкой магический след.       Гарри Поттер сидел возле арочного входа Астрономической Башни и смотрел перед собой невидящим взглядом. Волшебник был опустошен и раздавлен. Черная тьма внутри него ползла и разрасталась, скручивая внутренности болезненным холодом. Потому что больше ничего не осталось. То, во что он верил... Те, в кого он верил... Все ушло, наглухо закрылось от Гарри Поттера. Маленькие ростки надежды, вера во всесилие Дамблдора, взрослых, в свое будущее, в будущее Реддла...       Нет, он не винил директора, ведь и сам прекрасно видел истинную сущность внутри себя: безжалостную, озлобленную, не настроенную на мирные переговоры. Копию того, кто рыщет сейчас в темноте, проклиная Гарри Поттера за то, что тот появился на свет. И слова директора тоже не были жестокими — звучали логично и объяснимо. Чтобы убить Волдеморта, нужно убить и всю его душу. И если часть души... «Хоркрукс». Если она спрятана в Поттере, выход находился только один.       И мальчик любил Тома, всем сердцем любил, пусть и сам чувств не замечал в полной мере. Но теперь это мало имело значения, ведь Том, его Том, должен будет умереть, как и он сам. Чтобы Волдеморта больше не существовало. Чтобы не было войны и...       Сознание Гарри дало сбой, а магия пошатнулась, отозвавшись сильным дребезжанием стекла во всех окнах Хогвартса. «Нет.»       Гарри резко вскинул голову, решительно нахмурившись и сжав кулаки. «НЕТ!»       Он вскочил на ноги и, подхватив сумку, бросился вниз по лестнице, сломя голову побежав к Башне Гриффиндора, стиснув зубы и чуть ли не рыча от гнева и бессилия. Чувства были раскалены до предела, а метка на руке полыхала серебристым светом, опаляя кожу теплом. «Я не позволю причинить ему вред. Не позволю кому-либо диктовать нам будущее, оно наше и только наше! И если нужно будет, я в лепешку разобьюсь, но помогу этому чертовому Реддлу. Что он о себе возомнил! Захватить мир вздумал и умереть?! Как бы не так. Я ему покажу, как замыкаться в себе и сторониться меня! Не за зря же я умирать собрался, в самом деле!»       Гарри остановился, пробежав по инерции несколько шагов вперед, а весь запал исчез, как потухнувшая на ветру свечка. Яркий, ясный огонь, что так легко может погаснуть. Ветер был сильным. Не просто ветер, а мысли о собственной гибели. Поттер тяжело дышал, стоя в пустынном темном коридоре около своей башни. За окнами тихо падал снег. Хогвартс спокойно спал. «Даже если я все-таки умру...»       Мальчик почувствовал безысходность, безнадежность всех своих обещаний самому себе. Волдеморт должен умереть. Войны и трагедии должны остаться лишь в прошлом. Что есть цена одной жизни? Двух жизней. Волдеморт — не просто детская пугалка и грозное слово, но человек.       Поттер опустился на корточки и зажал голову между коленок, вцепившись в волосы пальцами. Глаза оставались абсолютно сухи от слез, но из прокушенной губы тонкой капелькой полилась кровь. Гарри с трудом удерживал громкий, яростный, полный тревоги крик, ведь он был так напуган, так одинок в открывшейся истине, в мыслях, как никогда раньше. Он не желал стать причиной смерти ни Тома Реддла, ни Волдеморта. Стать убийцей другого человека, никогда.       И больше всего на свете Гарри Поттер не хотел умирать.