***
— Не знаю, чего ты упираешься? Если бы мне предложили такое, только Ррын меня и видел бы! — хохотнул Кроге, поддавая в костер ароматных рейдамовых веток. — Мирочка, подумай, дорогая — что тебя здесь ждет? Ни любви, ни будущего, ни, прости, прошлого… А даэвом станешь, так кто же запретит с нами видеться? Я вот с удовольствием крылатую гостью буду принимать, — это Миэя, как могла, увещевала строптивицу. Та только вздохнула: — И вы туда же. А вот возьму и уйду — будете плакать! Сидя у костра и устремив взор на горящее красными языками пламя, за которыми — непроглядная темень, и не слышно даже, есть ли еще киллосы, повстанцы и другие опасные соседи, так приятно было покапризничать, тем более, в кругу друзей. Так что Мира не отказала себе в этой маленькой слабости. — Я уже начинаю слёзы пускать! — Кроге, веселый и добродушный ветеран разбойников, имел четкую жизненную позицию: никогда не унывать. Даже в ответе на заявку жрицы прозвучало всё, кроме грусти — радость за неё, восторг от перспектив, которые откроются перед девушкой и готовность поддержать в минуту сомнения. — Не слушай его, охальника! — строго цыкнула Миэя в сторону напарника, опасаясь, что жрица примет веселый тон за издевку. — Просто иди и сделай то, что подсказывает тебе сердце! — Сердце мне подсказывает, — снова вздохнула Мира, поднимаясь и отряхивая кожаные штаны от налипших травинок, — что Мунин ночь не спит — меня ждет. Пойду, погляжу, как он там, сердешный. — В добрый путь! — нестройным хором проводили товарищи жрицу. Миэя всплакнула даже, глядя на стройную фигурку девушки, ловко огибающую бродячих киллосов, чтобы те её не заметили. Вот как бывает: уходить не хотела, а сама уже не здесь: что мыслями, что душой. Как часто мы упорствуем, страшась перемен, не понимая сами, как сильно в них нуждаемся. Самое главное ведь — сделать шаг, и этот шаг обязательно приведет навстречу судьбе.Глава 9
20 октября 2012 г. в 19:08
«...До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.»
С. Есенин
К счастью, Мира застала Уль го Ррына в одиночестве и не особо занятым. Судя по пылающей физиономии рядового разбойника, который выскочил из шатра перед самым носом у входящей жрицы, начальство еще и пар выпустило, отличные дела!
— Ирау, почтенный! — весело поприветствовала девушка главаря разбойников. — У меня сразу две хорошие новости: одна из них — то, что я нашла Рани и отправила её домой. Правда, не скажу, откуда отправила, потому как бедная детка потом на стул неделю не сядет.
— На цепь посажу!.. — хмуро произнес Уль го Ррын и пояснил в ответ на недоуменный взгляд Миры: — Да не тебя! Дочку. Всю душу вымотала, егоза. А на кого сетовать? Если вспомнить, что отец мой даже спал с ремнем, намотанным на кулак — таким я сам был разбойником.
— Видимо, ремень мало помог, учитывая то, что разбойником ты так и остался, — засмеялась жрица, прикидывая, где бы сесть. Вокруг валялись кучи барахла: обломки стрел, детали оружия, части доспехов и рваные тряпки. По закону подлости или коварному замыслу хозяина всё это громоздилось на предназначенных для сидения местах, а единственным незахламленным участком оставался коврик у двери. Туда девушка садиться не хотела и затосковала. Главарь, заметив её смятение, смахнул со скамейки у стола изъеденные мютой ремни и рассохшиеся свитки, жестом показав размещаться. Грациозно опускаясь на краешек лавочки, Мира бодро отрапортовала:
— Значит, так. Вторая приятная новость — ходила я в логово оборотней на разведку. А там наши пушистые друзья уж портал приготовили: незнамо куда, но не на лужок цветущий, конечно. Взорвала я все там, а потом еле ноги унесла: их главный, забыла, как его, полдороги гнался следом, матерясь в спину.
— Не догнал? — иронично осведомился Уль го Ррын.
— Обижаешь! — шутливо надула губки жрица. — Зато согрелся: красный был, что твой рапаноид.
— Молодец! — похвалил разбойник и продолжил: — Награду дам, булаву или посох — выберешь в оружейной.
— Ты мне сапоги лучше дай, — улыбнулась девушка, лукаво щурясь. — Эти до дыр протерлись уже!
— Вы мне не начинайте вместе с Рани модой страдать! Сапоги кольчужные, сапоги тряпочные, кожаные… Потом бахвалиться друг перед другом не успеваете! Не дам.
Главарь сердито засопел, буравя Миру проницательным взглядом из разряда «я вас раскусил». Та только руками развела: мол, больше не буду. Тут Уль го Ррын, припомнив что-то, серьезно и немного озабоченно произнес:
— Послушай-ка, красавица. Заходил ко мне намедни мастер жрецов. Говорил, выросла ты у него учиться, надо в столицу отправлять.
— Что-о? — удивилась девушка и ехидно осведомилась: — Не тот ли мастер мне недавно говорил, что я тупица и безмозглая блондинка?
— Это у него методы такие, кадры растить, — ухмыльнулся главарь, но сразу же отбросил шутливый тон. — Пора, пора тебе становиться даэвом и улетать отсюда, навстречу новой жизни!
— Ну уж нет! — рассерженно фыркнула жрица, да еще и головой мотнула, не соглашаясь.
Но разбойник не унимался:
— Думаешь, я здесь просто так сижу, в глуши? Я здесь, между прочим, посажен, чтобы столицу воинами толковыми снабжать: война идет, дорогуша.
— Вот это поворот! — саркастически прокомментировала Мира неожиданное откровение. — И много уже…послал?
— В том-то и дело, что в последнее время затишье какое-то, — Уль го Ррын досадливо поморщился и продолжил: — Раньше, случалось, толпами молодняк сбегал. А сейчас смотрю: один сидит, в носу ковыряет, другому — лень с пенька подняться даже просто пройтись, посмотреть, как обстановка; а третий вообще, кроме мюты, никого прихлопнуть не способен, излишне жалостлив, видите ли.
— Подозрительно, что я раньше ни о чем подобном не слышала! А, начальник?
— Так… Ты же наше сокровище, все дела трудные помогла разрешить! — поддал в голос благодарственных и льстивых ноток ничуть не обескураженный разбойник. — И со спригами разобралась, и Рани опекаешь, даже ребятам с перекрестка Антрона подсобила с теми сокровищами мертвых и оборотнями Седой Гривы.
— Значит, пока я моталась по Исхальгену, ты моей доблестной жреческой шкурой решил задобрить столичную власть?! — с обидой и нарастающим гневом воскликнула девушка. До сего момента она считала главаря добрым другом, и нелегко при этом было признавать очевидное: когда жрица отдавала благу деревни все силы и время, Уль го Ррын строил планы, как половчее распорядиться её умениями, и все ради цели выслужиться перед вышестоящим командованием!
— Да что ж такое! Для твоего же блага, девка! — заорал разбойник, вконец выведенный из себя браксовым упрямством собеседницы. Он искренне полагал, что поступает по совести — не дело толковой жрице копошиться в их Айоном забытом месте. Хоть и жаль отпускать первоклассного бойца, пригодилась бы еще не раз, да надо честь знать и о будущем её заботиться, пока молодая, ведь стать даэвом — это шанс подняться на заоблачную высоту в воинской карьере.
Только Мира, не желая понимать истинных мотивов такого поведения, яростно сверкнула дымчатой сталью глаз:
— Я тебя просила о моем благе печься? — на этой «лирической» ноте девушка пошла ва-банк и поступила, как обычно поступают женщины в минуты отчаяния: выбежала прочь из шатра в сгущающиеся вечерние сумерки. Вдогонку донеслось:
— К Мунину сходи, не то пожалеешь!
Благополучно и даже с неким злорадством пропустив напутствие мимо ушей, жрица понеслась на озеро Тунапри, старательно взращивая в себе гнев: не хватало еще, чтобы ей швырялись, словно надоевшей игрушкой! Не на ту напали!
От бега перехватило дух, и Мира перешла на шаг. В глубине души девушка понимала, что виной стычки с главарем был страх. Только-только она обжилась, старательно устроилась и стала своей среди разбойников, как придется сорваться и начинать всё заново. Расстаться с друзьями и близкими, оторваться от земли, которую чувствовала родной. И покинуть надежду хоть что-нибудь вспомнить из своего прошлого — если здесь не удалось, то в чужом краю тем более ничего не выйдет.
Подумала еще, сидя на причале и болтая ногами в прохладной воде, отражающей мириады светлячков. Зажигались звезды над гладью спокойного и прекрасного озера. Сонную тишину разрывали привычные ночные звуки: вот курлыкнул потревоженный чем-то хайк, на том берегу плеснула неугомонная рефисма, отправляясь под воду на ночную охоту. Взошла круглая, словно холка бракса, луна…
«Пойду-ка я на перекресток Антрона. С тех пор, как помогла ребятам с парой миссий, мы неплохо сдружились. Авось и подскажут, что мне делать», — решила жрица, не осознавая, что уже поддалась зову будущего, какими бы страхами и тревогами оно не сопровождалось.