Возлюби врага своего (Хроники Атреи)

Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои, Как будто розы опадают И умирают соловьи. Но и она печальна тоже, Мне приказавшая любовь, И под ее атласной кожей Бежит отравленная кровь. Николай Гумилёв Рей хмурился, злился, но скользящая по краю сознания мысль никак не желала оформляться. Да еще Асфель никак не желал умолкнуть, продолжая говорить о вещах, слишком важных, чтобы пропускать их мимо ушей. - Израфель все же сделал одно доброе дело, не имея подобных намерений. Его вмешательство и навеянное извне отчаяние пробудили скрытые способности, послужили толчком к развитию темной стороны. Дальше ты овладевал ими все стремительнее – а затем прозрел. Именно это служит убедительным доказательством того, что теперь тебе подвластна высшая магия, магия богов. Только ради этого стоило претерпеть столько мучений, не правда ли? - И что теперь, - раздраженно вскинулся маг, - Предложишь мне место Служителя? Навяжешь роль Тринадцатого божества, насколько я помню летописи? - С подобными способностями нетрудно стать богом, не важно которым по счету, - ухмыльнулся Асфель, - Но для этого требуется время, извини, но к божественной сути тебе еще расти и расти. Знаешь ли, после гибели Тиамат мир изменится. Я наконец открою даэвам доступ к новым землям, создам в Каталамах оплоты чернокрылых и вынужден буду оставить там наместника. Того, кто сумеет управлять всеми процессами, связанными с заселением и освоением территорий родины древней расы рунов. Мне хотелось бы видеть в роли Наместника тебя, обладателя уникальных магических сил, умного и трезвомыслящего даэва, способного со временем стать ровней Служителям. Стать Высшим даэвом. - Не знаю, что и подумать в ответ на столь обольстительное предложение, - сказал заклинатель, в который раз ошарашенный, в слабой попытке потянуть время. Асфель говорил серьезно? Наместник Каталамов! Власть и могущество, которое может только присниться. Новые земли, о которых Рей краем уха слышал: несмотря на полную секретность, умение сложить два и два у мага имелось. Полные скрытых загадок и тайн территории, способные дать столь много информации к развитию собственной магии. Интриги, битвы, стратегические планы и бездна человеческих ресурсов! С возможностью когда-то стать равным богам, обрести могущественную силу! На краткое время Рей заколебался, не в силах противостоять искушению. Разве не поэтому он согласился на игры богов, не к этому стремился, рискуя собой? Выходило, что нет. Да, услышать подобное предложение было нескончаемо лестно для мага, это выглядело достойной наградой за его участие в деле реликвии. Но... Внутри все больше распространялась гулкая пустота. Маг прикрыл глаза и подумал, что выдохся – окончательно и бесповоротно. Ему так хотелось покоя, пожить обычной жизнью: убивать мерзких монстров, топтать чьи-то белые крылья, награждать элементаля заслуженной порцией маны, от души орать на Фрейю и лучника, надираться вместе с Клеоном до зеленых балаурят... Вместо этого он проводит бездну времени в чертогах Темного, который открывает ему тайны мироздания, отвечает на вопросы и вводит в ступор неожиданными предложениями. А ведь Рей ни в одной из реальностей не предполагал, что останется среди высших посвященных навсегда. Он обязательно вернется к жизни простого даэва – он обещал! Может быть, дороги земного мира снова сведут его с пепельноволосой лекаркой, которая давно забыла своего отвергнутого любимого. Забыла, ведь во время их случайных столкновений серые глаза ни разу не отразились искрой узнавания. Пусть балаурова повязка надежно скрывает его лицо, но ведь не полностью? О том, что время сильно изменило его, Рей не подумал, он всегда позволял себе думать только о худшем исходе. Других для них не существовало. Заклинатель должен был больше обрадоваться другой встрече, с приятной волшебницей, потрясающей черными кудрями! Он ведь приготовил ей подарок... как там звали эту девочку? Что-то на «эль»? Придется вспомнить, иначе не будет ему прощения, несмотря на уникальный орб, до сих пор таскавшийся вслед за магом в недрах личного куба. А, вспомнил - её зовут Санаэль! Фрейя никогда не простит ему, если заклинатель останется недосягаемой фигурой, запертой где-то в святилище и погрязшей в текущих задачах по планированию, организации и прочее прочее, каковых у Рея будет выше головы, согласись он на предложение Асфеля. Отвлеченные ли мысли позволили заклинателю протрезветь, или его ум наконец-то справился со всей массой информации, но только сейчас смутные подозрения и подспудная недоговоренность, проскользнувшая в беседе, сменились неожиданным озарением. А ведь бог ни словом не обмолвился, откуда у Рея подобные сверхспособности. Да, он очень уникален, зеленоглазый маг, обладающий светлой и темной магией. Раз уж поступило предложение стать последователем Служителя, его наместником на земле, то таланты даэва явно выходят за рамки обычных. Только откуда эти балауровы способности взялись? Странно, что вопросов по этому поводу Темный не задавал. Знает, но молчит? Неспроста... Собственно, почему бы заклинателю не излить сомнения, терзающие душу, благородному божеству, напряженно вцепившемуся длинными пальцами в подлокотники трона. - Скажи мне, о могущественный Владыка, - задумчиво протянул Рей, - Отчего у простого следопыта столько скрытой уникальности? Только не нужно начинать песню о том, что посвящал меня в бессмертные воины такой молодец, как ты – я не единственный твой посвященный! Тьма нахмурилась вокруг кресла с высокой спинкой. Бог проявил неудовольствие тем руслом, в которое повернула беседа. Заклинатель запомнил это, вскинув подбородок в ожидании ответа. Почему он чувствовал, как важен этот вопрос? - Вероятно, ты унаследовал способности от родителей? – вопросительно произнес Асфель так, что магу даже стало стыдно за него. Неужели Темному непонятно – Рей знает, что он знает! А Владыке Тьмы очень не нравилась догадливость заклинателя. Ведь он всячески пытался обойти скользкую тему, складно рассказал магу часть истории про его скрытую силу, вовремя запудрил мозги неожиданным предложением власти... Потребовать бы ответа, и дело с концом - от плаща служителя уже невозможно будет отказаться. Но балаурова клятва, незримым обручем стиснувшая грудь, требовала иного... Все зависло на грани, один толчок – и покатится в бездну! Маленький негодяй снова пытается переиграть могущественного бога! Балаур его побери, но мальчишка хорош. Наверное, незаслуженно, но Асфель чувствовал гордость за него. Гордость и немного горечи от того, что не имеет права на это чувство. Возможно, еще не все потеряно, - думал Темный, не в силах сдержать подспудную радость. Можно ведь рассказать еще одну часть правды, умело скрывая между слов неприглядные тайны богов. Именно так он и собрался поступить, внутренне понимая – бессмысленно, но цепляясь за последнюю надежду, самую хрупкую из всех. - Ты хорошо помнишь свою мать? – решился Владыка наконец. - Странный у тебя ответ, - произнес заклинатель, пытливо глядя туда, где под наброшенным капюшоном плаща клубилась тьма. Даже не столь искушенному в подобных вещах наблюдателю стало бы понятно – маг лихорадочно раздумывает. Нет, не о том, что сам вопрос содержит намек – это было бы понятно и ребенку, - заклинатель пытался сообразить, к каким выводам пытается подтолкнуть его хитроумный бог и что из этого следует. Темный хмыкнул и неожиданно развеселился. А ведь признайся, мальчик, ты удивлён. Тем временем Рей не мог сообразить, что за секрет связан с его матерью, раз сам Владыка Тьмы указывает на то, что способности маг унаследовал от неё? Ни одной стоящей мысли воспоминания о детстве не принесли. Обычная жизнь обычных людей в ничем не примечательной деревушке, прилепившейся к подножью высокой скалы. Хотя... Вспоминая родителей, заклинатель раньше не задумывался, насколько мать и отец отличались от простых поселян. Умелые, ловкие охотники, они учили других собственным хитростям и приемам. Жили замкнуто, особо не сближаясь ни с кем, но поддерживали ровные добрососедские отношения. Рей помнил их тихие разговоры под лучиной, когда он пытался расслышать хоть слово из беседы взрослых, но засыпал в странной, навязчивой дреме прежде, чем это удавалось. Способность матери разговаривать на равных со старостой и отсутствие у родителей суеверного страха перед колдуньей Вернанди… Окунувшись в картинку прошлого, он лишь сейчас начал понимать: Служитель Вечности хорошо знал, о чем спрашивает. Сердце сжалось от давно забытой боли. Рей прекрасно помнил свою мать, красивую и светловолосую, с тихим голосом и ласковыми руками. Именно на неё неуловимо была похожа другая, чьи волосы отливали пеплом и серебром... Балаур бы побрал этого Темного! - Мама была лучшей охотницей из всех, кого я знал. В паре с отцом могла дать сто очков форы даже крылатым, - решился заговорить заклинатель: другого способа натолкнуть Темного на откровенность он не придумал. Прищурив глаза, маг неотрывно смотрел туда, где скрывалось в тенях лицо бога, пока его ум лихорадочно оценивал и просчитывал, строил гипотезы и отбрасывал самые нелепые догадки, - Помню, что в мать было влюблено полдеревни, а другая половина симпатизировала ей. Дети обожали играть возле нашего крыльца, потому что мама всегда угощала их сладостями и рассказывала волшебные сказки. Я всегда гордился тем, что она - особенная… Достаточно для того, чтобы узнать, зачем ты поднял эту тему? - Значит, Лориэль сдержала обещание… - вздохнул Темный, интригуя столь явно, что заклинатель недовольно поджал губы: сколько можно играться? Тем более вещами, серьезнее которых нет. - Какое обещание? К чему вообще вопрос о моей матери? – настойчиво вопросил маг, пока благоразумие стыдливо пряталось где-то за храбростью и бесстрашием, - Откуда сам Служитель Вечности знает её имя? Асфель казался полностью невозмутимым, когда начал рассказывать. Абсолютно бесстрастный голос. Подозрительно - до холодных мурашек, пробежавших у Рея по спине. - Не думай, что Израфель высосал идею союза с балаурами из пальца. Среди людей и даэвов давным давно росло недовольство жестокой войной и росло желание покончить с этим, чтобы иметь возможность спокойно жить, растить детей, возделывать землю и упражняться в магических искусствах. Твоя мать, она... подавала большие надежды. Одна из немногих людей-магов, моя ученица Лориэль владела стихийной магией на уровне даэва, но так и не успела принять посвящение. Однажды я услышал из её уст бредовую идею о мировом соглашении с драканами, и... у нас состоялся непростой разговор. После него девочка поклялась мне, что больше никто о ней не услышит, и сбежала с одним из своих товарищей-миротворцев в глухую деревеньку на краю мира. Скрылась поспешно, не успев принять грядущее посвящение в даэвы, ни объясниться или попрощаться: ни-че-го. Я не знал, что она родит ребенка, передав ему львиную долю своих сил. Лориэль умела многое, что выходило за рамки человеческих способностей, в том числе скрывать эманации эфира, плести из него новые заклинания и многое другое, чему даже я научился лишь со временем. Еще раньше я говорил ей, что талант волшебницы проявится еще сильнее в теле даэва, способности могут подарить ей и плащ Служителя, но Лориэль упорно не желала становиться бессмертной, не желала идти по стопам сестры. Ты не догадываешься, о ком я сейчас говорю? Рей хмуро молчал, чувствуя, что внутри нарастает волна эмоций. Не слишком ли многое Темный знал о его матери - то, чего никогда не знал её сын? Что за дурацкие вопросы о сестре матери? Никаких родных у неё не было. Хотя... родовое окончание имени «эль»... да неужели? Что за нелепую сказку пытается рассказать этот свихнувшийся Темный?! - Ты сейчас намекаешь на Светлую Владычицу Ариэль? Пытаешься убедить меня, что она является мне теткой? – рассмеялся маг но сразу же осекся и замолчал, выхватив цепким взглядом полный серьезности кивок Асфеля. В голову не укладывалось. Плевать на Ариэль, к которой Рей вообще не испытывал никаких чувств, не то, что родственных, но неужели мать действительно была сильной волшебницей? Насколько помнил Рей, во времена войны с бараурами таких слишком ценили, чтобы позволить отсиживаться в глуши. Их спешно посвящали в даэвы и отправляли на войну с балаурами. Но матери позволили отказаться от крыльев и бессмертия, покинуть Башню... Слишком ценили её умения? Маг давно перестал верить в честь и благородство высших, чтобы воспринимать этот вывод всерьез. Никто и никогда не отпустил бы талантливого мага, не будь здесь особых обстоятельств. А мама ведь прибыла с отцом в Айоном забытую деревеньку на окраине Атреи, родила сына, сражалась с пиратами, а затем погибла, ни жестом и ни словом не выдав свои познания в магии, которые могли спасти ей жизнь. Скрывала собственные взгляды на войну с балаурами, ни разу не обмолвившись о политике: ни дома, ни где-нибудь еще. Не потревоженная за все эти годы никем из доверенных лиц Служителей, будто для них она растворилась в небытие. Странно, но Рей чувствовал, что это – из-за него. Еще один призрак прошлого – Линн – встал перед глазами. Начинающая лекарка спасла его от смертельных ран, полученных в отчаянной попытке отомстить за гибель семьи. Если бы не тихая, скромная ученица ведьмы, маг вряд ли сидел сейчас перед богом. И не получил бы от него когда-то желанное бессмертие. Девушка ошиблась лишь в одном - считая, что любимого потянуло в даэвы желание вечной славы. В глубине души он стремился к бессмертию, потому что понимал, как трудно выжить простым смертным среди даэвов, увлеченных бесконечной войной. Простым смертным – таким, как его родители. Его слишком скрытные, непростые, загадочные родители! Спокойствие и выдержка, выдержка и спокойствие. Заклинатель несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы хоть немного разжать ледяные когти на сердце, и осторожно спросил: - Надеюсь, мой отец не был родственником Неджакана или еще кого-то, столь прославленного? Нет? Потому что я уже ничего не понимаю. Рей не понял, отчего губы бога дрогнули, скрывая усмешку, но ответ тот дал однозначный: - Нет, уверяю тебя. Родственником могущественных личностей он не был. - И на том спасибо, - проворчал заклинатель, спасаясь привычным раздражением от чувства нереальности происходящего. Асфель решил свести его с ума, как пить дать... Не было сил рассуждать трезво, противоречивые чувства властно охватили мага, волной нахлынули воспоминания... Рей не понял, в какой момент стал озвучивать их ровным, ничего не выражающим голосом: - Мама никогда не рассказывала о прошлом и для меня все, сказанное тобой, звучит как сказка. Сколько себя помню, они с отцом были обычными охотниками и защищали крестьян от разбойников, пиратов и всяких монстров. Жили обособленно, ничем не выделялись среди других. Разве что… умели немного больше, чем деревенские. Читать и писать, например. Я рос простым мальчишкой, потихоньку осваивал навыки следопыта и ни о каких балаурах не слышал. Потом они оба погибли, и детство закончилось. Спустя годы воспоминания поблекли и стерлись – все, кроме образов. Рей всегда будет помнить длинные волосы мамы цвета расплавленного золота, заплетенные в толстую косу, её небесно-голубой, добрый взгляд и мягкую улыбку. Как хорошо она смотрелась рядом с папой, мужественным мужчиной с упрямым подбородком, каштановыми волосами и теплыми карими глазами... - Как же ты похож на своего отца, - говорила мать, крепко обнимая сына и целуя того в черную макушку. Никогда не при других, только наедине. Папа был добр к нему, не проявляя лишних сантиментов. Впрочем, как и суровости – хорошие, ровные отношения. Следопыт с кинжалами на поясе не мог считаться красавцем, но строгие черты лица озарялись внутренней привлекательностью, когда он смотрел на жену. В глазах, обращенных к ней, плескалось столько любви, нежности и прочих необъяснимых чувств… На сына он никогда не смотрел так. Стоявших перед мысленным взором родителей прогнал Темный. - Как она умерла? – поинтересовался бог без малейшего интереса. Каменная статуя в черном плаще едва пошевелилась, но маг кожей ощущал на себе тяжелый, испытывающий взор. Рей нехорошо прищурил глаза. В разговоре или собственных воспоминаниях промелькнуло нечто, что встревожило его? Балауров Асфель так некстати спугнул неожиданную мысль, и она убежала, поджав хвост, куда-то в недра подсознания. Маг понял, что времени на раздумья ему не отпущено и ответил на заданный вопрос – искренне, как помнил сам: - Отец стоял во главе следопытов. В отряде находилась и моя мама, она неплохо владела луком. Когда на деревню напали разбойники... Многие сложили головы той ночью, в том числе и мои родители. Даже спустя время воспоминания об этом принесли боль, острым клинком пронзившую сердце. Образы родителей медленно таяли, а затем наступило прозрение, осенив внезапной догадкой. Не может быть! Но как похоже на правду! Единственной истинной причиной, которой Владыка Тьмы обратил внимание на простого даэва, могла быть только она. Причина, по которой бог не верил в его гибель и никогда не прекращал поисков пропавшего без вести следопыта - она. Готовность Кайсинеля, этого светлого предателя, до последней капли крови бороться за ничтожного белокрылого гладиатора, интерес Израфеля к его личности, благосклонность Сиэли... Даже возможность этого долгого разговора тет-а-тет с богом, чего вряд ли удостаивался каждый встречный даэв! Холодная дрожь пробежала по спине, сверху вниз. Теперь он знал, почему стал катализатором столь сложных событий. Но как сорвать маски, за которыми так изощренно скрывается Владыка Тьмы, меняя личину строгого бога на облик мудрого властителя, затем – коварного интригана, а после всего – доброго покровителя. Он рискнет. И будь что будет! - Сними капюшон, - доброжелательно произнес заклинатель таким будничным тоном, словно просил передать ему запыленную бутыль вина с другого конца небольшого столика, разделявшего их хрупкой границей. Медленно, по миллиметру, на устах Темного родилась кривая ухмылка, будто он подспудно ожидал подобного и одновременно опасался того, что это произойдет. Что скрывает густая тень черного капюшона – разочарование, радость, досаду? Маг лишь чувствовал каждой клеточкой кожи, что своей просьбой разорвал гладкое полотно разговора, прошелся по нему острым ножом, разрезая плавные нити, протянутые богом. Иначе тот не вскинул бы подбородок в горделивом жесте, не расправил бы плечи, возвышаясь над простым бессмертным, словно ангел бездны. Даже полумрак обители не мог скрыть того, что Темному крайне не понравился неожиданный поворот беседы. А вот так тебе и надо, Владыка Тьмы, Верховный хитрец Асфель! Фрегион подери этих богов. - Сними капюшон, - уже потребовал маг, не замечая, что в голосе прорезались металлические нотки. - Ты забываешься, мальчишка, - грозно прорычал Владыка и за спиной его вздыбились языки Тьмы. - Сними. Балауров. Капюшон, - медленно процедил заклинатель, не обращая внимания на проявления потусторонней сущности, призванные испугать его. Зубы даэва сжались, а пальцы так крепко впились в подлокотники кресла, что приложи он небольшое усилие, и созданное божественной магией дерево рассыплется бесполезной трухой. Неожиданное холодное бешенство затопило внутренности, стянуло коркой грудь, мешая дышать. Асфель вскинул голову, надменно задрав гладко выбритый подбородок. Что ж, мальчишка в своем праве – дар Айона, будь он неладен... бог сам вручил магу это оружие, не до конца просчитав, насколько тот умен. В груди кольнуло неожиданно и резко. Почему же, Творец всемогущий, Владыка Тьмы не огорчен полным и бесповоротным крушением своих планов, выпестованных годами упорства и кропотливой работы? Неужели он рассчитывает, что даэв поймет и простит? В другой жизни! Удивляясь, какую легкость чувствует вместо оправданного разочарования, Владыка Тьмы с иронией подумал, что опять все испортил. Жаль, что он опять все испортил... Айон всемогущий, но сколько же удовольствия от того, что можно открыть правду! Бог поднял руку, чтобы медленно, по сантиметру, стянуть с головы черную гладкую ткань неизменного капюшона…