Ночь Гоблинов

      В кабинет закрался уютный полумрак. Тяжёлые задвинутые шторы не пропускали к столу бьющие солнечные лучи. Норман, закутанный потеплее в красный дорогой халат, подпёр голову рукой, и устало водил глазами по зачёркнутым и написанным заново формулам. Надо было хоть чем-то занять измотанный разум, озабоченный в последние два дня только Человеком-пауком. Норман пытался усовершенствовать сыворотку, понять все её секреты. Ему хотелось познать то, что творится в его голове.       Не пытайся понять того, во что не в силах поверить, Нор-рман.       Мужчина дёрнул плечами и нахмурился, вчитываясь в долгие неоднозначные подсчёты. Голос умел быть терпеливым и нужным. Но когда что-то было не так, как ему хотелось, он начинал мерзко хохотать и настаивать на своём, всё больше и больше убеждая Нормана в том, что у него нет выбора.       Займись действительно нужными вещами.       Норман устало посмотрел в огромное зеркало на стене напротив его стола. Отражение хищно улыбалось и довольно водило зелёными глазами.       — У меня нет времени, — одними губами проговорил Норман, опасаясь быть услышанным. Он точно не знал, был ли дома Гарри, что сейчас делает прислуга, приготовил ли обед Бернард. Мужчина даже не был уверен, который сейчас час. В последнее время он старался не выходить из кабинета больше, чем на две минуты. Спать и есть не хотелось. Кто-то новый, ещё плохо знакомый, не позволял проголодаться или устать. Уставал Норман только от мыслей, на которые не было ответа, и которые надоели своим однообразием.       Нор-рман, научись слушаться. Я не хочу больше ждать. Посмотри, в конце концов, кто делает эти снимки! Наведайся в редакцию, научись использовать то, что я тебе даю!       Норман качнул головой и ещё раз переписал часть формулы, больше всех остальных неоднозначную. Стараясь подумать шёпотом, он решил, что идея Гоблина абсолютно правильная.       Я не собираюсь всё время озвучивать то, что ты боишься произнести вслух.       Мужчина мысленно пообещал быстрее закончить с работой и заняться Стенолазом. Сыворотка волновала его ничуть не меньше. Возможность запустить эксперимент в массы, теперь более успешный, усовершенствованный и надёжный, казалось, была совсем близко. Прежде всего, Нормана интересовала возможность завершить тот самый проект, завершить то, ради чего он стал учёным и потратил всю свою жизнь на создание и работу в «Оскорпе».       Только ли ради этого?       Раздался ехидный вопрос, заглушивший все остальные мысли. Норман сжал кулаки и нахмурился, сдерживая подступающие эмоции. Кричать на то, что творится у тебя в голове, было, по меньшей мере, глупо. Смех повторился, на этот раз более чётко и уверенно.       — Я хотел приносить пользу своими талантами, — сквозь зубы прошипел Норман, с ненавистью глядя на собственное ухмыляющееся отражение в зеркале. — Я хотел потрясти мир новым необходимым открытием.       То есть, Амберсон Озбор-рн тут не при чём?       — Отец только на своём примере показал мне, каким человеком быть не надо, — как можно спокойнее отозвался Норман, съёжившись в ожидании смеха. Которого не последовало. — Он был слабаком, если запил после потери своей корпорации, — голос терпеливо молчал, будто бы ожидая продолжения. — Он бил мою маму, — ещё тише добавил Норман спустя десять секунд.       А как бы поступил ты, если бы всё-таки потерял «Оскорп»?       Норман молчал.       — Я бы вернул его, — наконец, сказал он, глядя в пустоту. Он слабо улыбнулся. — Мы вернули бы его, — голос одобрительно заулюлюкал. Норман улыбнулся ещё сильнее, будто бы уже предвидя себя на вершине всего научного прогресса.       Так иди же к своей цели, Нор-рман. Мы ведь с тобой друзья, Озборн?       Норман кивнул и отодвинул исписанные бумаги в сторону, небрежно прикрыв их толстой чёрной папкой. Искать Человека-паука всё ещё не хотелось, желание оставалось только одно — отдохнуть. Мужчина заколебался, скользнув мимолётным взглядом по только что спрятанным вычислением.       Да брось, я тебя не узнаю!       Кажется, он начинал злиться. По крайней мере, в шипящей вкрадчивости мелькнули нотки раздражения.       Ты сам целыми ночами рассказывал мне о свой мечте. О том, как долго ты этого добивался, как мало осталось впереди. И как нам сейчас важен Человек-паук. Готов сойти с дистанции просто из-за усталости? Норман Озборн не у дел?       Мужчина в очередной раз раздражённо сжал кулаки. Его собеседник умел неожиданно быстро менять интонацию, тему и обращать ласку в гнев.       Ну, и зачем нам Человек-паук тогда? Ты же ничего не собираешься делать!       — Этот Ловкач уважаем в городе, — напомнил Норман, полностью осознавая, что поддался провокациям. — К нему прислушиваются. И будут прислушиваться. Люди не видят грани между фанатизмом и подчинением. Мы построим империю его руками и своей головой, — уверенно и совсем тихо сказал Озборн, опуская голову и сдавливая рукой загудевшие виски.       Он ведь не так глуп, Нор-рман.       — Да, — согласно кивнул мужчина. — Эта его… способность предвидеть ситуации, происходящие в городе, — Норман на секунду замолчал. — Его способности идентичны со способностями пауков, созданных в «Оскорпе», — Озборн помолчал ещё немного. — И расцветка костюма такая же, как у экспериментальных образцов, — Норман вскинул голову и уставился в одну точку, силясь поймать бегающую перед носом мысль.       Кто из них?       Он точно угадал мысль. Норман торопливо раскрыл папку с документами, подписанными самыми разными учёными «Оскорпа». Мужчина не решался предположить, будто бы страшась самой этой мысли, что кто-то из его докторов может оказаться героем в трико. В конце концов, большая часть людей в корпорации была уже в том возрасте, когда надевать обтягивающий наряд и легко скакать по городу было непозволительно.       Не забывай о стажёрах.       Норман хлопнул папкой и тут же открыл следующую. Он очень удачно перетащил все самые важные документы себе домой, когда «Оскорп» находился под угрозой. Несколько молодых, только окончивших университет (а кто и школу), людей ставили свои росписи с именами и фамилиями на определённых бумагах.       — Старый подопечный доктора Штромма, — угадал в одном из имени Норман. — Узнал о сыворотке на день раньше остальных, особенно интересовался биологией. В частности пауками и членистоногими, — вспомнил Озборн, чуть улыбнувшись. — Штромм и дня не пропускал, чтобы не похвастаться своим учеником.       Обидно, когда твоё место занимают?       — Это было слишком давно, — без тени скорби и тоски отозвался Норман, даже не заметив тонкой подколки. — Штромм даже не был мне учителем, скорее, проводником. Тут же совсем другое дело! — чуть громче сказал мужчина, внимательно перелистывая страницы папки, надеясь найти ещё хоть какое-нибудь упоминание о воспитаннике погибшего Штромма.       Учёные-стажёры умеют драться?       — Я… я не знаю, как он получил такие возможности, — устало вздохнул Норман не в силах терпеть такую необыкновенную близость к разгадке. — Соединил ДНК? — предположил мужчина, бурча себе под нос. — Он намеренно это делал? Я даже предположить не могу, я мало занимался этим проектом…       Может, он решил провести опыт на себе? Самоотверженный маленький мальчик, узнавший о проблемах в «Оскорпе» и решивший помочь тебе.       — На кону стоял другой проект, — напомнил Норман.       Но он-то мог и не знать.       Мужчина нахмурился, ещё раз перелистывая папку.       — Даже если и так, то что это был за эксперимент? — Норман выписал имя и фамилию парня на отдельную бумажку. — Я хочу спросить у фотографа Паука про этого стажёра. Если он его знает, то обязательно расскажет, — тихо рассмеялся мужчина, широко улыбаясь.       Норман ещё несколько раз пролистал папку, но, так ничего и не обнаружив, захлопнул её. Голос приятно что-то нашёптывал, периодически заливаясь смехом и, видимо, вместе с Норманом представляя грядущий триумф.       Скрипнула тяжёлая дверь, и отражение в зеркале поплыло. Норман не стал даже приподнимать взгляд, остервенело впитывая информацию из малопонятных документов.       — Пап, всё хорошо? — Норман не сразу узнал Гарри. Он недовольно нахмурил брови, вскинул брови, услужил сыну секундным взглядом и тут же вернулся к своим бумагам. — Понятно, — улыбнулся уже привыкший к подобному Гарри. Он подошёл ближе и облокотился на стол отца двумя руками. — С кем разговаривал?       — А ты подслушивал? — насупил брови Норман, недовольно подняв голову. Гарри растерянно заводил глазами по кабинету.       — Просто услышал, — пожал плечами он. — Ты не занят? — Норман вновь вернулся к документам, вчитываясь теперь медленнее и не спеша перелистывать страницы.       — Занят, — как можно спокойнее отозвался Норман, нервно разминая пальцы. — Занят, если это не касается твоих оценок, — добавил мужчина. Гарри снисходительно улыбнулся самому себе. Судя по всему, он был в необыкновенно хорошем настроении и даже не думал расстраиваться.       — Ну, пап, — улыбнулся он, отодвигая от отца папку. Норман раздражённо поднял взгляд на сына и нервно сжал кулаки, — у меня скоро выпускной, если ты помнишь, — гордо сообщил Гарри, оттягивая вниз футболку и с удовольствием наблюдая за реакцией отца.       — Школу сначала надо закончить, — раздражённо изогнул бровь Норман. — Позже обсудим твой выпускной.       — Питер уже обо всём договорился с тётей, — погрустнев, заметил Гарри.       — Потому что у Питера есть шанс окончить школу с медалью и дипломом, — категорично напомнил Норман. — Я сейчас очень занят, у меня нет времени, — напомнил Норман, вытягивая из-под рук сына отодвинутую им папку.       Гарри недолго смотрел на отца, вмиг растеряв весь былой задор. Папа что-то нашёптывал одними губами, так что не было даже понятно, просто ли он читал вслух или вёл внутренний диалог. Озборн-младший немного походил взад-вперёд и, не дождавшись ни капли внимания, вновь завёл разговор.       — Может, хотя бы сделаешь вид, что ты доволен мной? Ты ведь и подумать не мог, что я окончу обычную школу. Сам, — Гарри старался говорить как можно спокойнее, но постоянно сбивался и готов был сейчас же выйти из себя. Его раздражало всё. Он пришёл к отцу с хорошим настроением, но тот не обратил никакого внимания. Даже когда Озборн-младший терпел все нападки по поводу вечной занятости, папа снова проигнорировал такие порывы. Теперь и у Гарри не оставалось терпения.       — Я очень за тебя рад, — отозвался Норман, в третий раз устало перелистывая папку. — Я ведь и подумать не мог, что ты окончишь обычную школу, — добавил он, поднимая взгляд на Гарри. — А теперь выйди, пожалуйста, из моего кабинета.       — Тебе, может, Питера привести? — огрызнулся Гарри. — За его медальку порадуешься, по головке его погладишь! — нахмурился парень, заглядывая в лицо Норману.       — Что за тон, Гарри?! — громко поинтересовался мужчина, вставая со стула. Он не кричал и тем более не собирался выяснять отношения. У нас есть дела куда важнее узколобых мальчиков. — Твои подростковые проблемы вполне могут подождать.       Гарри приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но замолчал. Наконец, он нахмурился, заламывая пальцы.       — Тебе все мои проблемы кажутся подростковыми, — сквозь зубы процедил он, стараясь не перейти на крик и, что ещё хуже, не задрожать губами. — Всё, что не связано с «Оскорпом» или твоей наукой — подростковые проблемы! А у нормальных людей другие увлечения! Нормальные люди развлекаются и ходят с родителями в парк каждое воскресенье, а не сидят около их кабинетов, боясь не во время войти! — Гарри стиснул зубы.       — Когда-нибудь ты вырастешь, и будешь благодарить меня за всё это, — Норман постучал пальцами по лакированной поверхности стола. — Когда-нибудь ты вырастешь и поймёшь, что вся моя работа была и для того, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь! Чтобы ты не шатался вокруг квартала в ободранных джинсах с дружками-дегенератами! Если тебе хочется такой жизни, могу сейчас же обеспечить, — Норман сел обратно на стул и вернулся к документам.       — Отлично, — бросил Гарри. — Хоть близкие появятся, — ответил Гарри через плечо. — Всё бы отдал, чтобы поменять отца! — Норман негодующе изогнул бровь, но тут же опустил голову, с интересом изучая следующую папку. Гарри кивнул сам себе и, мысленно проклиная отца, вышел из кабинета.       Пойдём. Поговорим с автором снимков. Сейчас самое время.       Норман кивнул.       Дрожащий под ногами глайдер всё ещё казался чем-то непривычным, но великолепным и совершенным, совсем не страшным. Норман рассмеялся.