В Свете Звезд

Они наперебой спрашивают ее о способностях. Скотт — брутальный парень в стильных очках, «синий парень» с незнакомым ей акцентом, кажется, немецким, — Курт и яркая неподражаемая Джубили, на фоне которой Эстер выглядит бедной дурнушкой. Джин скромно держится рядом, изредка встревая в разговор. Если быть честной с самой собой, то Рид на фоне каждого из них лишь бледная тень. — Твои мысли громкие. Похоже на то, как если бы ты звала на помощь, — она сглатывает, натыкаясь на пронзительный взгляд Грей. Чувствует, что ее вывернули наизнанку, открыв самые потаенные шкафчики. — Я знаю, какого тебе, — телепатка тыкает пальцем на висок. Как если бы звала на помощь, но тебя не слышали. Эстер почти успокаивается, приказывая себе принять за данность, что она для Грей как букашка на ладони, все мысли и чувства, ничего не скрыть. Правда, ей это всё равно продолжает не нравится. А кому бы понравилось? Они ждут, пока Джубили заплатит за мороженое продавцу. Девушка протягивает ей рожок, но Рид отказывается, вытаскивая бутылку воды из рюкзака. Закатывает рукава куртки до локтя — становится жарче. Солнце нещадно жалит прохожих, нагревает температуру асфальта, кажется, еще немного, и кеды будут оставлять липкие следы. Так странно. Отойти от привычной суеты. Не вернуться домой, в пустую комнату, не вдохнуть запах никотина, которым дышат отчим, мать и сводная сестренка. Не запереться в себе, проведя вечер в компании кистей, красок и цветных карандашей. А едва ли не впервые начать… жить? Сошла с рельсов. Общение? Слова выговариваются с трудом, улыбка держится на губах недолго — медленно накатывает апатия. Она чувствует поддержку тех, кто даже не знает ее. Навязываться не хочется, но подростки объясняют, что даже рады, что наткнулись на «свою». Эстер в этом сомневается, хотя, если она будет тише воды ниже травы, то она ведь никому не навредит? — Ви с нами, ganz ruhig*, — поддерживает Вагнер, неловко похлопывая Эстер по плечу. Немецкий акцент подчеркивает особенность и без того необычного мутанта, а вставки на немецком пусть и остаются для нее непонятными, это не так важно. Она смотрит ему в глаза и находит в них столько тепла и доброты, которые вряд ли уместились бы в теле человека. Они другие. Не такие, какими их описывают газеты, какими Рид представляла их. Мутанты лучше людей. Она видит разницу. Ну, или за это просто хочется уцепиться как утопающему за соломинку. — СМИ нарочно настраивает людей против мутантов. Хоть весь свет. Мы — семья, и нас не победить. Но это похоже на расизм, не находите? — совсем недавно Скотт не хотел признавать свой дар. Опасный, неконтролируемый. Брат убедил его прийти сюда, направил к профессору, а кто направит ее? Эстер определенно не на кого положиться. Ее растерянный, метающийся из стороны в сторону взгляд вызывает в нем бурю сожаления и негодования. Она напугана. Компания направляется к парковке за кинотеатром, не обращая внимания на обращенные им вслед смешки. Эстер раскручивает крышку, делает глоток, обдумывая точку зрения Саммерса. — Совсем не то. Это не нация, и цвет кожи тут роли не играет, Скотт, — Джин закатывает глаза. — Мутантизм? Будем называть его так, — улыбается Джубили, запрыгивая на заднее сидение кабриолета профессора. Эстер резко останавливается возле машины. Поджимает губы, раздумывая. Возвращаться домой смысла не имеет. Дергает ремень рюкзака, топчется на месте. — Ты едешь, или как? — Давай, Рид. Не стесняйся. Кивают на место возле Курта. Ее ждут. Она чувствует себя частью чего-то нового. На секунду ей даже показалось, что они вечные друзья, которые просто решили прогуляться. Так ли это? Рид занимает сидение между Джубили и Куртом. Улыбается. Впервые за день. Прыгает в омут с головой. Если ступать, то подниматься, верно?

***

Turtle — Silent Weapons

— Профессор обязательно научит тебя справляться со своими силами. Ведь талант передавать мысли другим весьма полезен в жизни. Они не называют Это иначе. Дар, талант, но не изъян или проклятие, что смущает Рид. — Вот представь, что я решаю задачу, а она не получается. И тут же приходит картинка с решением. Вуаля! — Скотт пытается подбодрить, и уже через некоторое время лицо Рид не такое потерянное, как пятнадцать минут назад. Кабриолет мчится по пустому шоссе. Высокие стены леса не создают ощущения давления, дышится свободно и легко. Эстер глотает хвойный запах, откидываясь на спинку сидения. Большего и не надо. Расстегивает куртку. Хочется больше. Прохлада забирается под кожу, голоса стихают, остаются только мысли. «Ты лучшая ошибка молодости. Ты так похожа на него, Эстер. Моя звездочка». Они хотят показать школу. Школу для ей подобных. Показать другой мир, окутанный завесой волшебства. Рид чувствует себя наркоманкой, которой внушили, что возможно излечиться от наркомании. Мечтателем, которому обещали подарить вселенную. Особый вид смерти. Ей никогда не свыкнуться с тем, что она другая. Другая в смысле ином. Она предпочтет казаться скучной, чем особенной. Скрывать шрамы под хрупкой маской никто не захочет. Она встряхивает головой, позволяя волосам спокойно лечь на плечи. Цвет спал, оставив пару локонов бледно-зеленого цвета. — Хорошо, что ты решила поехать с нами. Только твои родители… Делает глубокий вдох, прикрывая глаза. Почувствовать, как замирает время, как ветер гудит в ушах. Не слышать вопроса. Но она отвечает. — Мой отчим только обрадуется, если я не загляну на ужин. Мама уже давно не заботится о подобном. — Они знают? Рев мотора заглушает тихий шепот. — Нет. Но рады не будут. «Твой отец понимал меня с полуслова. Думала, что он — идеал. Предел моих мечтаний. Он — моя молодость и любовь. Возможно, так и было. Я поддалась и просчиталась. Оказывается, я была ему не нужна». Она отворачивается, ясно давая понять, что говорить об этом не настроена. Открывать душу перед каждым, кто проявляет к ней симпатию — вот ошибки ее прошлого. Большинство детей в старших классах называло Эстер Рид наивной дурочкой. А учимся ли мы на ошибках? Раз за разом случаи повторяются, а за ними наши промахи. Рид не учится. Но пытается, не замечая, что ошибки выходят на новый уровень, а она всё-таки взрослеет — иначе не интересно. Солнце склоняется в сторону горизонта, время идет к трем, но это все равно мешает Эстер нормально разглядеть дорогу. Она щурится еще больше, чем обычно — очков действительно не хватает — ей кажется, что дом горит, и это не блики света. Привстает с места, держась за переднее сидение, вглядывается в очертания особняка. Ее опережает Скотт. — Мне кажется или… Машина резко тормозит у ворот. Ребята тут же выбегают, хлопая дверьми. Рвутся вперед, желая узнать, что происходит, в конце концов. Эстер медленно вышагивает сзади. До сих пор остается загадкой, как студенты выжили. Взрывная волна превратила здание в щепки, разбросав обломки по всему периметру сада. Их эвакуировали? Предупредили? Прикрывает нос рукой. Запах пепла и гари до дна заполняет легкие. Пыль заметно оседает на куртке, словно первый снег, грязный и серый в углах подъезда. Измени мир, покажи им светлую сторону себя — тебя растопчут. Труды того, кто создал это место, под подошвой ее кед. Она позволяет себе ступать по обломкам, что когда-то принадлежало библиотеке (хотя она даже не догадывается). Проходит по лужайке и становится подле какой-то группы мутантов, вполуха слушая, что рассказывает девочка. Что-то случилось с братом Скотта. Джин и Курт бегут за ним, а она остается, потому что совсем не умеет подбадривать. Эстер отводит взгляд в сторону, вновь пытаясь понять, о чем говорят. Она совсем не этого ожидала. Она не хотела приходить на руины. Она хотела… ничего она не хотела. Она хочет покоя. Их спасли. Один из мутантов использовал суперскорость, чтобы вытащить студентов до взрыва. Похоже, он не спас только одного. Можно ли винить его в смерти Саммерса-старшего? Эстер не желает забивать себе этим голову, потому что совершенно не знает тех, про кого говорят. Под её ногами крошится то, что было стенами. И Рид почти чувствует себя одной из Злых Королев. Пьянит, если честно. Но не успевают они прийти в себя, как вдруг с неба, будто мухи слетаются вертолеты, призывая мутантов к спокойствию. Сигнал о помощи? Они узнали. Как быстро? Рид теряется в толпе детей. Чувствует, как порывы воздуха подхватывают локоны, окрашивая их в сочный апельсиновый цвет. Мутация предупреждает. Уходи. Паника. Какая-то малышка хватает ее за палец, держится. Боится. Перед глазами тела, распластавшиеся на земле. Снова мысль. Мутация помогает. Предупреждает. Дети оборачиваются в ее сторону. Вертолеты садятся. — Не отпускайте, мисс, — шепчет девочка, прижимаясь к ней хрупким тельцем. Эстер становится страшно. Сильный порыв ветра от посадки вертолёта как очередной толчок судьбы, ну, или её поступков. Если бы она не решилась, то её бы определённо здесь не было, она бы ничего из этого не увидела… Предчувствие чего-то ужасного душит липкими щупальцами. Ладони вспотели, а легкие будто веревкой обматывают — в груди собирается тугой узел. Слишком много людей, чтобы что-то предпринимать. Слишком труслива, чтобы делать первый шаг. Впереди женщина, представившись именем ФБР, пытается объяснить мужчине, что дети пострадали и им требуется помощь. Раздается крик мутантки. Это подстава. — Страйкер. Сошла с рельс, нет пути назад. Теряет сознание почти сразу, как раздается выстрел. И перед этим мысль — фамилия-то знакомая. Уильям Страйкер. … и она бы никогда не почувствовала это жжение в груди — возмущение и негодование, желание бороться, хотя всегда плыла по течению.