Слизерин — это призвание

от автора: это ещё не обоснуй, а только завязка истории — как бы вопросы к обосную. А сам обоснуй будет позже. *** Нет, Гарри и не надеялся, что Малфой сразу же набросится на него с предложением быть его заместителем. Но всё же, когда тот только молча кивнул Блэйзу, указывая на него, почти оскорбился. «А я ожидал, что он займётся мной лично! Мечтатель. Идиот». Но когда Малфой кратко раздал распоряжения и так и не произнеся никакой речи, удалился в коридорчик под девчачьей лестницей, Гарри поостыл. Он понял, что Малфой пошёл к себе в отдельную комнату для старост. «Здесь вам не Гриффиндор. Здесь у старосты есть своя комната». И ещё понял, что слизеринцам не требуются пламенные речи. И в это мгновение он додумался до того, что сам-то здесь как бы впервые, и мог рассчитывать, что хоть староста что-то скажет ему или о нём. Но такого не случилось. «Так что же делать!» Гарри стоял практически посредине гостиной и недоумевал. К нему подошёл Блейз и молча предложил проследовать за ним. Одним жестом. «О, Мерлин! Когда же я услышу человеческую речь!» Но Гарри так и не заметил, как так случилось, что он сам первый заговорил, а ему любезно ответили. — Какая из них кровать Малфоя? — Вон та. «Ну да, конечно же. Можно было и не спрашивать. Он бы не стал жить в углу». Собственно, Гарри спросил потому, что опасался занять кровать Кребба — было бы неудобно. А спрашивать напрямую тоже не хотелось. И он надеялся, что его поняли правильно — не сама по себе кровать Малфоя ему была нужна. Он огляделся по сторонам: лица сокурсников были совершенно непробиваемыми, как и их осанки, и руки с ногами, и даже живот Гойла! Гарри вспылил, правда про себя: «Да когда ж это кончится! Гиппогриф-ф-ф... никогда. Я навечно слизеринец. Ешьте меня с корнем!» Впрочем и отошёл сразу же. Призвал свой сундук, оперативно перемещённый эльфами из бывшей спальни, но оставленный в проходе: существа ведь не знали, что он в любом случае выберет кровать Малфоя. Мог бы и не спрашивать. Достаточно было уточнить какие из них свободные. «И вообще, почему лишние кровати из спальни не убрали? Ведь списки были давно утверждены. Ну-у-у... может и не давно, но точно летом к какой-то дате были готовы». Гарри пришло на ум, что кровать Кребба отдельным приказом из Министерства здесь задержали, чтобы деморализовать Пожирателей в начале года. Прям так и увидел эту министерскую бумажку в руках у МакГонагалл, ставящей отметку о получении. О, как же ему надоело думать об этом Министерстве! «Что же им нужно от нас?!» И Гарри улыбнулся, перекладывая очередную дизайнерскую шмотку из своей дорожной сумки в сундук. «От нас. Ну теперь вы и меня получите в виде бонуса к вашему плану». И Гарри улыбнулся шмоткам ещё раз. Если бы кто-нибудь мог это видеть, то очень удивился такому преувеличенно трепетному отношению Героя Магического Мира к своим магловским вещам — улыбаться каждой в отдельности. Но он мастерски отвернулся ото всех. И продолжал думать о своём. *** Гарри проснулся ночью и долго ворочался, обнаружив себя в кровати Малфоя в подземельях Слизерина. Ему были приятны мысли про все эти странные изменения, так быстро произошедшие с ним, но снова уснуть он всё же не мог. Тогда он просто поднялся, бесшумно магически оделся и вышел в гостиную. Там была красивая блондинка и она тревожно вглядывалась Гарри в глаза. Он подумал, она опасается как бы более старший не погнал её спать. Но он не собирался. Ему пришла в голову мысль, что они вдвоём могут сделать много полезного, пока другие спят. — Ты мне поможешь? Девушка очень удивилась. — Я могу попытаться сделать карту, на которой будут видны передвижения всех людей, находящихся в замке. И мы будем видеть все засады, приготовленные для нас. Но если у меня не получится, то утром попрошу помощи. А ты могла бы мне прямо сейчас помочь с самой картой Хога. Как? Девушка пялилась на него во все глаза и похоже впала в какое-то оцепенение. Когда же Гарри уже хотел подойти и потрогать её за плечо, чтобы встряхнуть, она поспешно отмерла и сказала очень странным тоном: — Моё имя вообще-то Астория Гринграсс. — Очень приятно, — поклонился Гарри. Он не успел подойти очень близко, поэтому не ощущал неловкости при поклоне. Ему показалось, что он выглядел не более нелепо, чем обычно выглядят при этом чистокровные. А вот говорить в ответ своё имя он не стал — вот уж это точно было бы нелепостью. — Ты получается сестра моей однокурсницы и наверняка сильная волшебница, так давай с пользой для факультета проведём остаток ночи, — Гарри немного замешкался, но всё же прибавил, — если ты, конечно же, не хочешь спать? Девушка странно повела плечами, глаза у неё были немного округлены, но она всё же сказала то, что более всего хотел услышать Гарри: — Конечно, давай поможем нашему факультету! Таким образом некая неловкость, возникшая между ними, была ликвидирована. Гарри не понял, что это такое вообще было, но решил, что у каждого на него может быть своя индивидуальная реакция и не ему с этим всем разбираться — всей жизни не хватит. Утром, когда гостиную заполнили первые проснувшиеся, и вышел Малфой, на стене был готов поэтажно проявляющийся план Хога и на нём появились хорошо знакомые Гарри волшебники. А тех, кого он знал плохо или вообще даже не знал их имён, он подключить к карте не мог. Астория очень сильно ему помогла, предоставив в его распоряжение карту Хогвардса из какой-то факультетской книги, которая стояла здесь у них на полке. И потом удерживала слои, пока он их фиксировал. А потом самостоятельно корректировала по другой книге точность поэтажных планов, пока Гарри экспериментировал с привязкой надписей к людям. Она даже привязала к карте свою сестру — у неё легко получилось. Гарри хотел попросить её подключить Малфоя, но потом почему-то передумал. Он вдруг решил, что и сам в достаточной степени знает его, чтобы сделать это самостоятельно. Такое внезапное решение было как укус комара — неожиданный, а потом о нём невозможно забыть. Они неотрывно работали целых четыре часа и кажется даже сдружились с Асторией. Во всяком случае, Гарри точно ощущал, что они прониклись друг к другу уважением. В последний час они раз десять на разные лады объясняли просыпающимся и подтягивающимся в гостиную слизеринцам в чём смысл и полезность карты. Малфой лично привязал к карте Гарри. Они договорились за сегодняшний день полностью завершить проект и вечером вдесятером или даже бóльшими силами наложить поверх все известные фиксирующие чары. Астория буквально волком смотрела на Малфоя. Гарри подумал, что это потому что он сразу же отправил её спать с разрешением вообще не являться сегодня на занятия. Но сверхсправедливый староста не препятствовал её нахождению в гостиной, пока она могла пожинать заслуженные лавры героини. Малфой вытащил из кармана зеркальце и Гарри стоило больших стараний, чтобы не заржать вголос и что-нибудь не ляпнуть. Он стоически сдержался. И возблагодарил себя за это, потому что Малфой привязал изображение карты к зеркальцу и мог в него по очереди рассматривать интересующие передвижения. Он всем объявил, что до вечера эти чары тоже нужно доработать. И спрятал зеркальце, сказав, что если у кого-то получится лучше, чем у него, то все примут именно ту модель чар. Гарри оценил воспитательный момент. Он очень переживал, что ерзанье и разговоры между собой рано или поздно выдадут их секретную затею, но на завтраке малолетки были такими же сдержанными, как и взрослые. Особенно Гарри потрясло то, что никто ни разу не достал из кармана зеркальце, чтобы поэкспериментировать с ним, хотя к его изумлению оказывается у каждого слизеринца оно было в кармане. В этом он убедился в гостиной. Сдвоенный урок с Хаффлпаффом у третьего курса мог закончиться трагедией, потому что все старшие слизеринцы были далеко от класса Прорицаний. А туда подтянулись гриффиндорцы разных возрастов во главе с Роном. Но Малфой очень оперативно привёл с собой весь восьмой курс, разумеется вместе с Гарри Поттером. Драки не вышло. Рон был угрюм. Гарри стоял за плечом Дафны Гринграсс и высовываться вперёд Малфоя не собирался, что добавило Рону ещё и раздражительности. Малфой сообщил этому собранию гриффиндорцев и хаффлпаффовцев, что о каждом таком случае будет докладывать директору и старосте школы. Гарри сдержал ядовитую ухмылку — Гермиона их живьём сожрёт, не успеет МакГонагалл их отчитать. Вторая попытка случилась через день. Тогда уже карта была полностью закончена и отображалась в зеркальце у каждого слизеринца. (Гарри тоже было пожаловано такое — вечером у камина в обстановке торжественности и полного слизеринского подъёба. Но ему понравилась церемония. Первокурсников ожидала такая через два месяца. Оказывается это было средство экстренной связи. Вот почему Снейп так быстро прибежал на Сектумсемпру. Удивительно, что вся остальная школа много лет даже не подозревала ни о чём подобном. Теперь зеркальцу добавилась ещё одна функция.) Девочки в каждом классе по очереди мониторили ситуацию и младшие без этой информации в коридор не выходили, как и не оставались одни без учителя в аудитории. Всё началось с того, что за двадцать пять минут до конца пары из каждого класса вышло по одному человеку. И направились вниз, наверное во двор. Стало понятно, что они собираются устроить засаду четверокурсникам, у которых Уход у Хагрида. Он обычно отпускает с пары чуть раньше. То есть гарантировано никого из посторонних во дворе не окажется. У каждого из учителей отпросилось по ученику — ничего особенного, а вдруг ребёнку и правда нужно. Малфой прервал МакГонагалл на полуслове, сообщив ей, что готовится нападение на четверокурсников. Весь восьмой курс Слизерина и несколько любопытных рэйвенкловцев во главе с директором проследовали прямо в кусты за поворотом к дому Хагрида. Отпираться было бесполезно. Рассказывать МакГонагалл, что они за пятнадцать минут до конца пары с палочками наготове собрались в кустах, чтобы покурить магловских сигарет было бы бессмысленно, — она бы настойчиво попросила те предъявить. Директор тут же назначила им всем неделю отработок у себя в классе трансфигурации. Гарри со злостью подумал, что к сожалению они не будут там сто раз переписывать с доски «Я не должен врать». Хотя им бы больше пошло «Я не должен мстить». Но МакГонагалл слишком принципиальный учитель и никогда не нарушит учительской этики. Гермиона настояла на том, чтобы Рона сместили с должности старосты факультета. По Хогу на этот счёт ходили самые фантастичные сплетни. Малфой отказался пересказать факультету, что происходило на совместном заседании старост и учителей. Наверное никто так и не вкинул правды, поэтому слухи напоминали фантастические триллеры. Например такой, что у Рона под кроватью нашли доску с планами засад и боёв со слизеринцами. Но Гарри в такое не верил. Рон бы никогда не стал записывать, тем более вылепливать в фигурках. Равно как и не верил всем другим фантазиям. С Гермионой он об этом не говорил, потому что виделся сейчас с ней крайне редко и поднимать эту больную тему в краткие минуты встреч не хотел. Тем более он и так знал — основная претензия то, что Рон больше не является образцом гриффиндорца. Старостой назначили Лонгботтома. Очевидно, что он не был замешан в травле слизеринцев, а заодно как раз был очень храбрым и честным. Противостоять на Гриффиндоре Рону — уже само по себе доблесть неописуемая. Наверное кроме него и Гермионы никого и не нашлось. Следующая засада состояла из одних хаффлпаффцев, а следующая из гриффиндорцев. Наверное они искали предателя. Как странно. И какая тупая настойчивость. Почти две недели тщетных попыток. Гарри было их жаль. Учителя столько усилий приложили, чтобы прекратить это. Хотя откуда Гарри знать, что именно говорят учителя на совместных уроках хаффлпаффцев и гриффиндорцев! Рон ведь был в курсе, что Гарри может попытаться восстановить Карту мародёров. Конечно знал он и то, что Гарри не мог понять как именно карта находила людей. А вернее, Гарри просто не понимал как в таком маленьком предмете можно было сконцентрировать столько магии и на такой долгий срок? Но все эти вопросы легко решились большой стеной и усилиями многих сильных магов. И Сириус, и его отец были чистокровными из очень сильных родов — хотя бы кому-нибудь из них, не смотря на разгильдяйство и пренебрежение к своему происхождению, были известны чары Находимости живых существ, и волшебников в частности. Ещё до наведения Фиксирующих чар, Гарри в тот же день всё узнал об этом. — Если ты или волшебники, находящиеся рядом, знают этого человека, то чары тебе укажут на него. Мы часто пользуемся ими, чтобы узнать, кто за закрытой дверью или за углом. От силы волшебника зависит диаметр действия чар — скольких для распознавания он сможет привлечь… — говорил Малфой, стоя под картой и внимательно всматриваясь Гарри в глаза, как будто искал в них что-то. — Ты совершенно правильно сделал, что нанёс многих известных тебе людей, теперь они под этими чарами будут сами включать в свою очередь известных им. Гарри испытывал благодарность за то, что Малфой ему так подробно всё рассказывает, за то, что так пристально и с интересом смотрит на него. — А почему вы сами до сих пор не сделали тут... — Гарри не глядя на стену, обвёл её полукругом, — такую карту? Малфой сразу же охотно ответил: — Потому что никто не додумался. — Правда? — удивился Гарри. — Конечно, — кивнул Малфой, — артефактолог — это редкий дар. Обычно волшебник за всю свою жизнь просто делает несколько артефактов, когда ему очень нужно, а ничего подходящего нет и купить негде. — Он улыбался кривой улыбочкой и его глаза насмешливо блестели. — Воображение, даже не магическая сила нужны. Для создания можно привлечь кого-то более сильного. Но вот придумать нечто такое… — Это не я придумал! — возразил честный Поттер. И раз уже прокололся, глядя в эти драккловы притягивающие и завораживающие смеющиеся глаза, продолжил: — Это Мародёры, их было трое. А, четверо… — ради справедливости добавил он, хотя и не думал, что Петтигрю что-то там придумывал. — Да, устойчивые группы магов — очень эффективны… — Малфой осёкся, видимо вспомнив о Пожирателях. И поспешно обронил вопрос: — Это же компания твоего отца? Гарри не совсем понял, зачем Малфой спрашивает об очевидном, ведь он, как сын Люциуса, не мог не знать правды, но согласно кивнул. — Я только… — неуверенно начал Гарри, но был даже слишком агрессивно перебит: — Поттер, скажи, почему ты с нами? Ты ведь знал, — Малфой перевёл дух и решил пояснить: — Знал, что попадёшь к нам. Тебя это нисколько не удивило и не угнетает — ты помогаешь и делишься секретами, которых можно было бы и не открывать. Так почему? Гарри понял, что раз Малфой спрашивает при всех, значит это волнует буквально каждого. И он в принципе не против ответить сразу всем. Переминувшись с ноги на ногу, приступил: — Это я попросил МакГонагалл провести перераспределение. И она знала, чем это закончится. И конечно же я специально. Ни у кого нет монополии на магию и на жизнь, и на Гарри Поттера. Не только у Волдеморта, но и ни у кого другого, — Гарри отвёл глаза от горящих любопытством глаз Малфоя и осмотрелся вокруг — все внимательно слушали. Тогда он спокойно продолжил: — Меня присвоили и точно собирались размахивать мной как знаменем, в деле, которое я точно не поддерживаю. Вот я и ушёл от гриффиндорцев — их монополия на меня закончилась. Я свободен. Даже в том случае, если неправильно понимаю свободу. Гарри многозначительно замолчал, как будто исполнил свою миссию. Но никто не нарушал молчания. Ему стало неуютно, он почувствовал, что от него ещё чего-то ждут. — Понимаете, я вовсе не хочу бегать по замку и геройски спасать учеников в бесконечных драках. Мне геройство во где сидит, — Гарри слишком даже эмоционально показал где. — Я хочу чтобы драк вообще не было… И вообще. Кто мне объяснит, почему вас… — Гарри запнулся и начал заново: — Нас здесь всех собрали? Что это за планы у Министерства? — Гарри с негодованием передал всем им очередь отвечать на вопросы. Слизеринцы захлопали. Гарри улыбнулся. У него отлегло от души. Он был так искренен в своём порыве, что его поддержали стройными хлопками. Гарри шуточно поклонился и жестом и мимикой потребовал у Малфоя ответа, раз никто другой невольно не отреагировал. — Всё очень просто — нас таким образом пытаются выкурить из наших поместий, — констатировал Малфой. Гарри понимал, что они все знают в чём причина, поэтому и не обсуждают это меж собой, но ему-то эти слова ровным счётом ничего не сказали, только удивили и быть может заплели мозги окончательно, ведь теперь у него как бы была дополнительная информация, но яснее от этого не стало. — Ах, ну да. Ты же совершенно ничего не знаешь, Поттер! Все чистокровные после смерти Волдеморта портключами перенеслись в свои поместья. А там Фиделиус. И абсолютно все чистокровные могут отсиживаться в своих поместьях и домах как угодно долго. — Как? — машинально произнёс Гарри, хоть от него этого и не требовалось — одного недоумённого выражения лица было бы достаточно, чтобы Малфой продолжил. — Чары Фиделиус непробиваемы и неснимаемы. Министерство никого не смогло арестовать! — зло прищуренные глаза сверкнули ненавистью. У Гарри на лице отразилась активная работа мозга и Малфой услышал растерянное: — Но хранитель может… — Не может. — Веско возразил Драко. — Все хранители дают Непреложный обет унести эту тайну с собой в могилу. А практически все дома чистокровных очень старые, так что и все ключи давно в прямом смысле в могиле. «Ах, ну да, — так же как и Малфой, сказал Гарри, даже с такой же интонацией, но только про себя. — Мой отец не взял Непреложный, он же доверился другу. Он же строил из себя не очень чистокровного — отринул все предрассудки, — с сожалением закончил безрадостную мысль». Драко не понял, что это за эмоции посетили Поттера, зато он точно знал, что тому и теперь далеко не всё понятно. — А ты хоть знаешь, Поттер, что Непреложный Обет пытались запретить? — не сумев сдержать ехидства преподнёс новую информацию. По мгновенно отреагировавшему неофиту-однокурснику сразу же стал очевиден ответ, тогда Малфой решил сгустить краски, чтобы проверить новичка на прочность. — Когда мугродье всё-таки добрались до власти и возглавили Министерство, они начали называть то, чем не могли овладеть, черномагическим и просто принялись всё запрещать. Заклинания, которыми могли пользоваться только некоторые магические семьи, артефакты, действия и предназначения которых не понимали. Очередь дошла и до Непреложного. В Визенгамоте по требованию Министерства должно было состояться голосование. Но с твоими родителями случилось… — Малфой хотел сказать «непоправимое», но почему-то в последний миг отказался от напыщенного слова, — вот это… И им не хватило голосов. Представляешь? — с нажимом на этом «представляешь» он как бы закончил. Закончил совсем. Его прищуренные глаза и изломанная линия губ поставили почти осязаемую точку. Гарри только сглотнул — он не мог даже кивнуть. Оказывается его семья погибла из-за того, что пыталась вводить новые светлые порядки. Розовая жаба Амбридж вещала, что ЗОТС нормальным светлым волшебникам в повседневной жизни не нужен — достаточно прочитать учебник для ознакомления. Так вот что это были за идеи. А Гарри ещё недоумевал и считал её полной дурой. Он поднял тяжёлый взгляд на Малфоя и благодарно кивнул. А про себя подумал, что ещё не раз задаст ему этот же самый вопрос. И Гарри показалось, что взглядом Малфой пообещал ещё не один такой разговор. Рэйвенкловцы в участии в засадах после того случая в кустах больше не были замечены, теперь они действовали по-другому. Они решили, что смогут забить слизеринцев своим интеллектом. И на каждом спаренном уроке на всех курсах происходило одно и то же: рэйвенкловцы старались перед преподавателем втоптать в грязь слизеринцев. Это было смешно. Особенно среднекурсники Слизерина очень сильно потешались по вечерам перед камином, рассказывая про новые уловки и несостоявшиеся победы рэйвенкловцев. Но те пока что не унимались.