Слизерин — это призвание

Гарри понимал, что он немного одержим идеей разузнать всё про действия и, основное, подоплёку действий Министерства. Но главное, он даже понимал, что слишком торопит события, ведь со временем всё само станет понятным, возможно даже в один день — очевидным. Но ничего не мог с собой поделать — как только предоставлялась возможность, он заводил разговор на эту тему. Он даже лгал себе, что таким образом пытается познакомиться и подружиться с новыми софакультетниками. Но для этого было бы достаточным поговорить про уроки, про будущие походы в Хогсмит, про квидич в конце концов. Но Гарри упорно интервьюировал всех доступных на тему: «Как и почему Министерство нас всех здесь собрало?» Ему отвечали почти что охотно: то есть его самого не игнорировали, а вот от темы расспросов заметно морщились. Картина вырисовывалась весьма неприглядная — но ничего другого Гарри и не ожидал. Малфой как-то между занятиями, на перемене, дорассказал ему про Непреложный обет. Оказывается чистокровные владеют чуть ли не бесконечным множеством его модификаций, потому что умеют подстраивать его под необходимую задачу. Запретить модифицировать невозможно — проконтролировать нереально. Да и в самой простой своей форме, описанной во всех учебниках, он может стать причиной опасности для жизни. Но Гарри понимал, что в принципе в магловском мире опасно, например, переходить дорогу — могут нечаянно или даже специально переехать одним из основных достижений человечества — автомобилем. Не имеет смысла пытаться обезопасить Волшебный мир, запрещая его основные достижения. Маглорождённые и полукровки явно перегнули палку. А вот странный тезис, что чистокровные могут отсиживаться в своих поместьях бесконечно долго, объяснил ему Гойл. Тот вообще, как лишившийся своей пары, был как бы неприкаянным и часто бродил бесцельно в отличие от других, всё время чем-то сосредоточенно занятых слизеринцев. Оказалось, что эльфы самостоятельно ходят за покупками в любые магические магазины, доставляют почту и переносят хозяев из одного защищённого чистокровного дома в другой. Таким образом, чистокровные могут не отказываться даже от пышных торжеств или частых застолий. Но обо всех этих способностях эльфов Гарри уже давно знал, просто как-то не подумал — а всё так легко. Он даже совершенно случайно, нечаянно, спросил у Грега, почему не существует эльфийской почты, зачем вообще совиная? И тут же сконфуженно засопел — ведь может быть это просто традиция, да и Гойл не самый великий философ, чтобы выложить какие-то размышления насчёт чего-либо. Но вскоре Гарри был вынужден признать, что Грег вырос и поумнел. Его навыки рассказчика были просто выше всяких похвал. Он даже по ходу повествования пару раз рассмешил Гарри, представляя информацию в виде жанровых сценок. Эльфийской почты не существует, потому что посыльный эльф за свой визит успевает покрыть одну-две самки. И это если не требуется ответ. А если он будет находиться в доме и ждать ответа, то беременными могут потом оказаться все — даже глубокие бабушки. Так же если почтальон-самка — она гарантированно вернётся оплодотворённой. Так происходит потому что внутри семьи они не спариваются — только плановые вязки, оговоренные Главным эльфом с хозяином. А инцесты у них совершенно невозможны, потому что эльфята гарантированно рождаются с видимыми признаками вырождения — сросшимися лапками или одной половиной лица в два раза больше другой, и прочим таким, совершенно ужасным. Эльфы не только никогда не нарушают этот запрет, но и сами не могут сделать ничего такого, что навредило бы их потомкам. Зато, когда оказываются на чужой территории, где не действует договор с хозяином и нет близких кровных родственников, они слетают с катушек. И даже если хозяин запретит и тысячу раз перед отправлением возьмёт с него обещание, то на чужой территории эльф будет творить что угодно, потом даже не наказывая себя за это. Что-то у них с этими территориями не то, потому что хозяин чужой территории не может ничего приказать чужому эльфу. Зато может приказать своим эльфийкам — но они говорят, что ничего не делали, а потом оказываются беременными. Грег рассказал, что Министерство пыталось бороться с чистокровными сразу же после войны, наложив антипролётные чары для сов на многие меноры по всей стране, но у них ничего не вышло. Потому что даже посторонние совы, просто пролетавшие вблизи барьеров, пугались и вели себя после этого странно довольно долго. В общем, они просто на несколько дней парализовали совиную почту по всей стране. Ведь поставить изнутри чары, блокирующие доступ почты, или огромные купола-барьеры извне — это совершенно разные вещи. Пока что совиная почта работает, потому что Министерство не нашло способа её контролировать. И воспрепятствовать работе эльфов пока что оно тоже не может. Поразить всех эльфов вирусом — легко. Но пока что, при нынешнем положении вещей, подобный шаг недопустим. Да, Гарри уже давно понял, что общественным мнением не так-то уж сложно руководить. В пару приёмов можно даже обосновать уничтожение целого магического народа ради того, чтобы разрушить уклад жизни чистокровных. И хорошо, что до такого пока что не дошло. Гарри был благодарен Гойлу за беседу. Он подумал, что наверное и Кребб был не таким уж недотёпой и Грегу его не хватает. И решил хоть чем-то поддержать не такого уж и глупого однокурсника: — Я очень сочувствую твоему горю, — в порыве искренности выдал Гарри, и немного засмущавшись от собственных чувств, стеснительно добавил: — Поверь, я знаю, как это — потерять настолько близкого человека. Грег кивнул, низко опустив нос, и отвернулся. Прошло две недели от начала занятий и Гарри направлялся в комнату к Малфою. Тот его пригласил. Сказал, что нужно поговорить о будущей жизни после школы. Гарри конечно же заинтересовался. Да в общем-то Герой Магической Британии и прочая, и прочая заинтересовался бы любым приглашением Малфоя посетить его таинственную отдельную комнату. Он принимал там некоторых. Друзей в основном — Гойла, Паркинсон и Забини. Из задумчивости Гарри вывел настойчивый оклик Малфоя: — Возьми, Поттер! Подержи у себя! Драко сунул в руку Гарри кольцо, которое несколько дней носил на пальце, и скрылся вслед за третьекурсником в боковом коридоре факультетского подземелья. Оно было очень приметным, на нём, как и на перстне Наследника рода была монограмма Рода Малфой. Но оно было поменьше и поизящней. Гарри повертел-повертел его и надел. Поскольку у него на руках вообще не было колец, а Гарри считал, что для носки подобных украшений прежде всего подходят безымянные пальцы, потом средние, а потом уж все остальные, то он надел его на безымянный палец противоположной руки, поскольку он правша. То есть безымянный палец левой руки и был самым первым, на который он бы надел любое кольцо, оказавшееся у него в руках. Гарри не почувствовал ничего особенного. Во всяком случае никакого дискомфорта от того, что решил таким образом подержать кольцо Малфоя. Раз с Малфоем поговорить не удалось, то Поттер пошёл ко всем, к камину. Там его встретили молчанием. То есть форменно прекратили разговаривать, когда он подошёл. Гарри подумал, что секретничают. Но Блейз быстро развеял это его дурное впечатление: — А, Гарри, позволь спросить, как это кольцо оказалось у тебя на пальце? Буквально все пялились ему на руку. И Гарри понял, что именно кольцо поглотило всё внимание слизеринцев. Да и не стали бы они вот так дёшево палиться, если б вдруг разговаривали о чём-то не для его ушей. Уж мгновенно переходить от темы к теме слизеринцы умеют виртуозно. — Никак. Я надел. Малфой попросил подержать, а я надел. Ну а как ещё кольцо держать? Из кармана может потеряться! — отрапортовал Гарри. А что? Раз им интересно. А ему не жалко. Да и скрывать от них правду Гарри не планировал, ему нравилось как в Слизерине молчат, избегают, уворачиваются, но не лгут. А смысл? Все же умные, все не без глаз. — Да уж, точно, — рассеянно проговорил Блейз, — из кармана может потеряться… — А куда это Драко вообще убежал? Мы вроде поговорить собирались? — Гарри как будто заразился от Блейза рассеянностью. Но на самом деле он очень хотел узнать в чём дело. И тот под одобрительные взгляды окружающих его порадовал: — Малолетки варили оборотное зелье у себя в спальне — лучше места не нашли! — но у них токсичный дым повалил от больших стараний. Декан обязан снять баллы, если его на помощь позвать. А староста свободен поступать по совести. Глядя что для кого совесть, — Блейз ухмыльнулся и подмигнул Гарри. — Мы очистили котлы, запечатали комнату и наложили стазис на воздух в ней. Всё должно было осесть за пять-шесть часов и можно было бы входить. Но от этой едкой взвеси почему-то стазис слетел через два часа. Вот почему вы не успели поговорить. Теперь они там чистят воздух вручную и мы скоро их заменим. — О, я тоже пойду! — браво вызвался Поттер. — А ты пойдёшь, когда станешь чистокровным, — отрезал Блейз. Да так, что у Гарри не возникло желания перечить. — Видишь ли, Гарри, ты и половины нужных заклятий не знаешь, — смягчился Забини, — да и Драко с меня шкуру снимет, если я тебя туда впущу и подвергну жизнь ценного защитника Слизерина такой глупой опасности. Ты нужен нам не в больничном крыле, а на свободе и с трезвыми мозгами. Понял? — Понял, — с готовностью кивнул Гарри. — Так что держи свой Перстень и не лезь сегодня к Драко с разговорами. Он в любом случае получит отравление. Ясно? Гарри опять кивнул. — Пьюси, Соммерс! За мной, их пора вытаскивать! И троица в сопровождении ещё двоих быстро скрылась за тем же поворотом. Гарри оглядел всех внимательно и с нажимом спросил: — Что за кольцо, почему столько внимания? — Перстень, Гарри, — вежливо поправила деловитая Панси. — И не спрашивай. Малфой отойдёт от паров и завтра сам всё расскажет. А сейчас пойдём кровати для третьекурсников трансфигурировать, а так же простыни, зубные щётки и прочее. Они теперь неделю не смогут к себе вернуться. Гарри чеканным шагом подался вслед за Паркинсон. Ему немного диковато было узнать что на Слизерине вообще не обращают никакого внимания на пол: в спальни что к парням, что к девушкам, все ходят как к себе домой — никаких тебе зачарованных лестниц со скользящими ступенями. В чисто мужские на Гриффиндоре плюй-камни здесь режутся семикурсники с пятикурсницами и ничего — весело и сердито. Анекдоты травят во всеуслышание без купюр такие, что на Гриффиндоре только бы шепотом передавали друг другу, краснея. Но самое главное — суждения о парнях и девушках высказывают в присутствии других сторон. Открыто, как вызов, но не для спора и уж тем более не для войны, а по дружбе душевной — поиздеваться, поддеть, вылечить от очередной глупости. Здесь Гарри познакомился со столькими нюансами обычных человеческих эмоций, о которых даже не подозревал в пуританском родном Гриффиндоре. Было досадно осознавать такое про бывший факультет. Но и учиться считать Слизерин родным, было приятно и обворожительно дерзко. Он не мог сказать, что его здесь любят. Но его совершенно точно здесь принимают. И самое ужасное, что его принимают на Слизерине таким, каким он есть на самом деле. То есть и Героем, и испуганным мальчиком из прошлого, и силой, которая способна манипулировать общественным мнением, и бескорыстным, бесхитростным бессребреником. Гарри всё время просто парил высоко в этом постоянно подвергающемся заклятиям Очищения и Освежения подвальном воздухе от того, что ему здесь легко и комфортно. Он с первых же шагов по подземелью почувствовал себя дома. А самым главным и ценным было то, что его принял Малфой. *** Поговорить с Малфоем не удалось и утром, и перед обедом. У того было много дел, он всё время был окружён теми слизеринцами, которые просто жаждали получить от него распоряжения. Гарри немного бесился, что ему не положено из этих распоряжений вот прямо слово ни одного. Как так? Неужели он не может сделать что-то полезное? И он внимательно следил за ситуацией, за преподавателями, деканом, чтобы вовремя влезть, если вдруг понадобится его авторитетное вмешательство. Но Малфой даже со своим отравлением полностью справлялся с проведением тайной операции. Гарри придумал себе, что находится в резерве, и почти не бесился. Утром к нему подошёл Забини и спросил может ли Гарри снять перстень? Он не мог. Даже странно, что до этого вопроса он сам не попробовал. Но так уж вышло. Забини попросил не светить перстень перед другими факультетами и преимущественно держать руку в кармане. Гарри протормозил спросить про Скрывающие или Маскирующее. Но решил не экспериментировать с ними, потому что Блейз бы о них упомянул, если бы можно было. А так наверное какие-нибудь свойства кольца не позволяют их применять. «Перстня», — мысленно исправил сам себя Гарри. Когда Гермиона захотела пообщаться и взглядом позвала его отойти в боковой коридор, Гарри «помчался вприпрыжку». Слизеринцы пока ни разу не препятствовали его общению с нею или кем-нибудь ещё из Гриффиндора. — Гарри! У вас что-то творится?! — сделала большие глаза подруга. — Да, если можно так сказать. Но это бытовое, не обращай внимания! Не могу рассказать, но правда просто бытовые вопросы. Гермиона облегченно вздохнула и приблизилась почти вплотную, шёпотом спросив: — А ты? Как ты? — Яааа… — Гарри почесал в затылке и вытащил левую руку. — Вот. Не знаю, что это значит, но я напялил это кольцо и теперь не знаю как у меня дела. Гермиона всплеснула руками и даже чуть присела от удивления, шлёпнув себя ладошками по щекам. — Что? Что это значит? — нервно потребовал объяснений Гарри. Гермиона не слизеринцы, она же может ответить на его вопрос! Может же? — Это перстень Малфоев для обручения! Помолвочный! Как он оказался у тебя на пальце? — взвизгнула Гермиона. — У Малфоя что есть двоюродная сестра? Гермиона недоумённо повращала глазами и сама себе ответила: — Ой, что я несу? Если бы у Малфоя была двоюродная сестра, то свой перстень Рода Поттеров на палец надел бы ей ты. Уф. Вот жуть. Ты меня убил. Она цепко уставилась в глаза Гарри и не отводила взгляд, пытаясь в них что-то рассмотреть. — Гарри, как он тебе его надел? — с нажимом и тревогой в голосе. — Никак, — отрицательно замотал головой Гарри. — Никак. Я сам его надел. Он меня об этом не просил. Он просто дал мне его подержать. — Гарри немного призадумался. — Сохранить. Он и правда не мог его с собой взять. Вот я и подержал… — Это всё конечно занимательно, Гарри… И прямо романтично! Но теперь ты обручён с Малфоем! — Гермиона поперхнулась своими словами и замолчала, хоть и кипела вся. У неё много чего видимо было, чтобы сказать. Гарри широко от удивления открыл глаза и молчал, потому что как раз у него вообще никаких слов не было. — Ты понимаешь? До тебя дошло? — теребила его Гермиона, уцепившись и дёргая за руки. — Ты что не видел, что на перстне монограмма Малфоев?! — Видел, — удивлённо кивнул Гарри. — Он же мне его дал. А что там ещё могло быть?! — Почему ты его надел? Тебя опоили? Может быть не сам Малфой! Может быть кто-то другой? — волновалась и бесилась подруга. — Не-а… — энергично замотал головой Гарри. — Понимаешь, он не мог его с собой дальше нести, а положить же просто на землю и побежать дальше он тоже не мог. Вот и дал его мне. Подержать просто. — Как мог оправдывался Гарри. — Так вот, что я тебе скажу! Он мог отдать подержать этот перстень только тому, кому хотел надеть его на палец! И ничему другому не верь! Пусть тебя никто не сможет обмануть, Гарри! Ну ты и наивный! — трагично закатила глаза горе Гермиона. — Вот что ты теперь будешь делать?! Что? — пытливо уставилась на него, ожидая не столько ответа, как наверное просто реакции. — Ничего, — замотал головой Гарри, — ничего. Совсем ничего. Оно не снимается, Гермиона… Подруга отпрянула от него и уставилась, как будто видит такое диво как Гарри Поттер в первый раз в жизни. — Ты понимаешь, что у него на тебя были виды, планы? И они осуществились?! Понимаешь? Это же Малфой! Гарри кивнул. — Так что ты теперь будешь делать? — настороженно переспросила Гермиона. — Ничего. Ты сама сказала, что у него был план. Ну и что? Подумаешь, он осуществился быстрее! Если бы он-н-н… Короче, он бы всё равно своего добился! Я пойду и поговорю с ним наконец! У нас не было времени! Он же главный, ещё и нездоров… Гарри вопросительно и с какой-то затаённой просьбой уставился на свою подругу. — Ох, Гарри, о чём здесь разговаривать! На тебе обручальный Перстень Дома Малфой. Который не снимается, — трагичным тоном констатировала Гермиона. — Гермиона, кончай причитать! — А откуда ты знаешь, что это обручальный Перстень? — Здрасте! — саркастично кивнула подруга. — В книге «Чистокровные Рода Магической Британии» есть его изображение с описанием. Как ты мог его не узнать и надеть на себя? Сам. Надеть? — театрально всплеснула руками и нервно рассмеялась. — Оййй… Теперь я ещё больше хочу поговорить с Малфоем. — Всё, что на это ей ответил Гарри. — Ладно, я пойду! — деловито махнул он рукой. — А ты не расстраивайся и никому пока не рассказывай. Пожалуйста. И помни, что это кольцо… Перстень. Я надел сам и добровольно. И он не снимается с моей руки, а не чьей-нибудь. То есть, Гермиона, я хотел сказать… Ну в общем, если бы он за мной подольше поухаживал, то я бы сам ему подставил палец под кольцо! Ой, Перстень! — досадливо махнул рукой. — Ты понимаешь?! Да? Гермиона кивнула и отпустила его, потому что он был сильно взвинчен и мог наговорить лишнего. А он и так уже много чего сказал. Гермиона его знала и отпустила — совершать необдуманные поступки и говорить страшно бредовую чушь. Но в итоге всё будет отлично: враги повержены, правда восторжествует. А когда было по-другому? Может быть вот сейчас случится по-другому? Но это вряд ли. Гермиона вздохнула тяжело и неспокойно. И побрела к своим. Ох как же ей хотелось быть сейчас на Слизерине, куда переместилась вся жизнь и всё счастье мира. Казалось.