Слизерин — это призвание

На обеде они, наконец-то, были рядом. — Давай не пойдём на Уход за животными, — настойчиво, но очень тихо предложил Драко. Гарри кивнул. Он не хотел ещё два спаренных урока томиться в неизвестности, поэтому с готовностью отозвался: — Давай! — Блейз скажет, что ты меня повёл в больничное крыло. Гарри легко и с этим согласился, хоть был готов прогулять и просто так — за отработки. Он с тревогой наблюдал, как Драко много пьёт и мало ест. Понятно же, что интоксикацию выводить непросто. Гарри за него волновался. Мало того что весь факультет на нём, так ещё как раз в это же время это кольцо вместе со всеми причитающимися сложностями. Ему было неспокойно за Драко и немного стыдно за себя: что ещё и он влез в такое время со своими проблемами. — Ты готов? — настойчиво спросил Драко. Ну конечно, они должны для гриффиндорцев устроить подтверждение словам Забини — догадался Гарри. Вот только Драко и в самом деле было плохо. После обеда его, видимо, развезло. И Гарри обнял его где-то там, далеко внизу, — за бедро, — правой рукой, скрывшейся в бесконечных складках якобы форменной мантии. На самом деле материал был наощупь обволакивающим и согревающим — чары плюс совсем неформенное качество ткани. А левой он схватил его за предплечье, удерживая от падения. Драко посмотрел на Перстень. Гарри же отчаянно пялился на него самого, желая хоть что-то понять из его взгляда. Но, видимо, Малфою было просто физически плохо. Хотя, конечно, какие-то эмоции пробежали по его лицу, но Гарри не смог их распознать. Они смотрели друг другу в глаза — и это всё. Просто испытующе пялились друг на друга. Нужно было уходить, и они направились к двери. Гриффиндорцы точно видели, что Малфою прямая дорога в Больничное крыло. Через два дня после перераспределения Гарри с Гермионой сходили вдвоём к Хагриду на чай. Но больше пока у Гарри не возникало желания к нему возвращаться, тем более одному, без Гермионы. Хагрид в некоторых случаях, да что там в некоторых(!), наверное, во всех, был словно несмышлёный ребёнок. Вот и тогда он просто обиделся, что Гарри попал на Слизерин. Как будто у него был выбор! Его же вызвали и надели шляпу — это они с Гермионой битый час вколачивали в большую бородатую голову. Но тот был непреклонен — не нужно было ходить, а сидеть на своём месте и не подниматься. Ведь никто бы его на детский стульчик силком не отпинал — вот и весь сказ. В общем, Гарри в точности не знал, назначит ли ему Хагрид за прогул отработки. Но сейчас, по крайней мере, собственная участь была ему безразлична. Он хотел поговорить с Малфоем. И вот это было выше его душевных сил. Малфой явно нездоров. Но Гарри стремился поговорить с ним — хоть трава не расти. Это было ужасно и противно — нужно было быть чутким и сострадательным и выждать хотя бы неделю — но впервые в жизни Гарри думал прежде всего о себе. Так было — и всё. Когда они наконец оказались в комнате старосты, Гарри даже не стал оглядываться по сторонам. С него было достаточно того, что Малфой всю дорогу до подземелий пялился на его кольцо. То есть свой Перстень. Достаточно до нервного срыва. Ему всё время казалось, что Малфой хочет взять его за руку. За эту, мать его, левую руку с кольцом! Да Мерлин его заколдуй, Перстнем! Гиппогриф его затопчи! — Что всё это значит! — Зачем ты его надел?! Одновременно закричали они, приближаясь с угрозой друг к друг, видимо, с целью подраться. Гарри первый рассмеялся. Здесь они были вдвоём — драться точно было незачем. Малфой с облегчением рассмеялся за компанию. — Зачем ты его надел? — укоризненно помотал он головой. — Ты мне его специально всучил?! Дал, — обвинительно отговорился Поттер. — Да, — внезапно для Гарри полностью согласился Малфой. — Я тебя тогда пригласил к себе, чтобы показать Перстень и объяснить, что когда-нибудь... Когда-нибудь после школы, я буду не против с тобой обручиться, — собранно и даже, как показалось Гарри, самоотверженно проговорил Малфой. — Я подумал, что не стоит скрывать свои намерения и самое время предупредить тебя об этом, поэтому вынул Перстень из экранирующего футляра и надел его на руку. А ты?.. — исповедь как бы закончилась, и прорезались обвиняющие нотки: — Он не снимается с твоего пальца! Поттер! Почему? Вот теперь Гарри поджал губы, пытаясь выдумать хоть какой-никакой правдоподобный ответ. Он невидящим взглядом зашарил по комнате. А потом просто в упор посмотрел на Малфоя и напрямик спросил: — Что это значит? Драко удивился, что вопрос вот так вот легко переадресовали ему, но он не мог заподозрить Поттера в обмане — видимо, тот и правда не понимал или не знал. — Это значит всего лишь то, что ты согласен, — чётко выговорил Малфой. — Если бы ты был сильно против, то вообще не смог бы продеть сквозь него палец. Или если бы имел далеко идущие корыстные цели, или навредить моей жизни или здоровью. А если бы ты был не очень согласен, — доверительно понизил тон Драко, — то оно бы снималось с тебя. — Ого… — Гарри озадаченно почесал в затылке. — Очень удобный артефакт… Сразу всем Малфоям всё понятно. А ты можешь хоть до вечера рассыпаться в любезностях и шаркать ножкой! Драко ухмыльнулся и утвердительно кивнул. — Вот именно. Вот поэтому я и спрашиваю: ты согласен жениться на мне? Что, прямо сейчас? У Гарри от удивления отвисла челюсть. Он был не в состоянии ответить на этот вопрос. Он только пялился на Малфоя и недоумевал по поводу сложившейся ситуации. По-видимому, его собеседник был, как всегда, умнее его, потому что не стал дожидаться вербального ответа, а быстро приблизился, нарушив и дальнее, и ближнее личное пространство, и даже то, что позволено в драке, и прикоснулся к нему. Так окончательно и бесповоротно прикоснулся, что Гарри понял: он согласен. Пока не ясно на что, но, видимо, на всё, что предложит Малфой. Они обнимались посередине комнаты, утопая ботинками в ворсистом ковре. Гарри носом упирался Малфою в шею под ухом и хотел лизнуть его кожу — хотя бы в каком-нибудь месте. Его реально съедало нетерпение. Ему хотелось тискать Малфоя, мять, подёргать за красивые волосы, облизать что-нибудь — хоть бы голую коленку или костяшки тощих пальцев. Похоже, Гарри был сам не свой. Но вот отстраняться он точно не хотел. И готов был простоять так до завтра. — Тебе нужно срочно выпить лекарство! — внезапно воскликнул он, зацепившись взглядом за склянки, и всё-таки чуть отстранился. — Спасибо! И правда — нужно, — кивнул на это Малфой. И, поспешно отстранившись, пошёл к столу. Всё время, пока шёл, и потом наливал себе дозу Кроветворного, он думал, что Поттер даже лучше, чем он мог себе представить. — Это что? — совершенно искренне поинтересовался Гарри. Ему по-прежнему было не до разглядывания интерьера — он не сводил цепкий взгляд с Малфоя. — Модифицированное Кроветворное. Специально для отравлений, поэтому такое синее, — с благодарностью в голосе объяснил тот. Он всё ещё был под впечатлением от того, что Поттер прежде всего думает о нём. О самом насущном для него, а не о своих явных и неявных больших проблемах. Драко выпил ещё Укрепляющее и, судя по цвету и консистенции, какой-то простой настой на травах, но не объяснил. Гарри смотрел на него во все глаза. — А ты можешь убрать чары? — заворожённо произнёс он, делая большие круглые глаза, как будто рассматривал клубкопуха — ни больше ни меньше. Умилительнее для сравнения Драко никого не смог припомнить. — Какие чары, Гарри? — удивлённо произнёс он, очень хорошо осознавая, что называет того по имени, но был не в силах противостоять этому искушению. — С волос… — шепотом проговорил порядком струхнувший Герой. Он испугался, что Малфой может рассердиться на настолько интимную просьбу. — У меня нет никаких чар на волосах, — тоже прошептал в ответ Драко. У него дух захватило от такого внимания к его многолетним стараниям. Он даже боялся, что сейчас захлюпает носом от неожиданно подступивших слёз: так жалко себя стало за всё пережитое и перечувствованное. — Наоборот… — попытался он в словах скрыться от нахлынувшего волной восторга, вызванного тем счастьем, которое он сейчас совершенно нечаянно испытал, — наоборот, я раньше всегда ходил под чарами, чтобы их скрывать. Придумывал разные причёски… Его слова оборвались, потому что он не мог больше говорить. Поттер так смотрел на него, как будто любил его всю свою жизнь. У Драко из глаз и правда покатились слёзы, и он тихо сказал: — Я всегда хотел быть с тобой… Это было, конечно, преувеличение, но сейчас Драко чувствовал именно так. Гарри его обнял. Вернее заграбастал. Так прижал, что вздохнуть было невозможно. А Драко требовалось вытереть те две непрошеные слезы и перевести дух. Но не судьба: Поттер — это такой неуклюжий лев на двух ногах и с передними несуразными клешнями. Драко, стиснутый и сжимаемый до предела человеческих возможностей, счастливо улыбался. Когда Поттер его наконец отпустил, то сам вытер ему лицо этими своими клешнями, не менее счастливо улыбаясь при этом. — А ты знаешь, у нас на факультете среди малолеток есть Лиззи? — вдруг деловито спросил Гарри. У Малфоя от удивления вытянулось лицо, но он охотно ответил: — Да, младшая сестра Соммерса. Её все так называют из-за Лиззи Бэннет, на которую она похожа по своей сути. Гарри очаровательно улыбнулся и по-доброму объяснил: — Это она мне в поезде всё рассказала про твои волосы. Только я стоял за углом и её не видел. Подслушивал! — рассмеялся совершенно размякший Поттер. — До сих пор не представляю, как она выглядит! Драко заулыбался и обнял его. Больше Малфой не собирался выяснять отношения. Это уже было совершенно бессмысленным. Он чуть-чуть подушечками пальцев приподнял его голову за подбородок, чтобы прямо посмотреть ему в глаза, тут же отпустил и поцеловал. Гарри, конечно же, ожидал этого. Он, как только Гермиона сообщила ему, что такое он на себя надел, понял, что всё к этому и придёт — интимной близости с Малфоем ему не избежать. Это с Джинни он мог себе позволить не сближаться, хотя никто его не понимал. Все твердили ему, что он зря хлопает ушами. А теперь будет наоборот — никто не разберёт, в чём смысл его добровольно-принудительного союза с Драко. Но сердце-то рвётся наружу, готовое обнять весь мир — не только Малфоя. Душа замирает так сладко в предвкушении всего-всего-всего. И даже образы этого «всего» толпятся тесно в перегруженном воображении. — Я так хочу тебя… — услышал Гарри жаркий шепот. Он отвлёкся на руки Малфоя, которые тискали его… ну, зад, если можно так сказать (а как ещё Гарри мог это назвать?), что даже не заметил, когда поцелуй прекратился. Или он себя сейчас всё время ощущал как внутри поцелуя? Гарри только молча кивнул. Наверное, он бы и под страхом смерти в данный момент не смог ничего даже пропищать, не то что сказать. В его голове роились какие-то отговорки, но он их разгонял, как назойливые опасные летающие ключи, которые ему иногда всё ещё снились по ночам, вперемешку с настоящими кошмарами. Малфой теперь, после того как всего облапал и затискал, гладил его легко и бережно. Гарри и сам провёл руками ему по спине и бокам. Спуститься ниже не отважился. — Га-ар-р-р-и… Раздалось над ухом грассирующее «эр». И Малфой его, как куклу, отодвинул-переставил и обнял сзади, крепко прижавшись к спине. Это было совершенно по-другому: теперь можно было дышать и, возможно, даже можно было говорить. Только вот, что сказать на пробу, Гарри не мог отыскать ни в своём мозгу… и нигде. — А теперь последнее испытание… Гарри силился понять, о чём речь. — Подставь мне палец. На автомате, совершенно не понимая, зачем он это делает, Гарри поднял левую руку и растопырил пальцы. И вдруг до него дошло, что Малфой ещё может попробовать сам снять с него Перстень. Но тот не снимется — это же очевидно. Убеждённость была на уровне знания, что сердце бьётся, а лёгкие дышат. И как раз в этот момент Малфой двумя руками взял его кисть, где-то нажал, как-то по-особенному погладил, распластал, зафиксировал одной рукой, а второй мягко попробовал снять Перстень. Даже покрутил и немного подёргал. И, казалось, остался доволен. А у Гарри, несмотря на его убеждённость, отлегло от души — всё-таки он не снимался. Ну, теперь уже точно можно было продолжить. Гарри так боялся, что вдруг всё это сейчас закончится, отложится, вообще отменится. Он немного послушал себя, свои ощущения, и понял, что действительно не боится продолжения, а только отмены всего. И заторопился сообщить об этом: — Вот видишь! Какие ещё доказательства нужны? Я любые… Прямо сейчас! Только не тяни. Малфой заулыбался — Гарри это ощущал — крепче его обнял и начал целовать скулу, шею. Гарри показалось, что тот чего-то не сказал, о чём-то промолчал. Но он не стал выпытывать, решил, что потом когда-нибудь спросит. А сейчас нужно поторопиться. Зачем торопиться, Гарри не знал, но подумал, что это будет не лишним, — лучше успеть вскочить в последний вагон, чем никогда не сделать. А можно просто не успеть: в дверь постучат — и всё — Малфой же староста и вообще чисто бог здесь, поэтому всем и каждому обязан. Мысли его разбежались, испуганные, потому что «бог» сделал то, чего Гарри от него так страстно хотел потребовать, но никогда бы не попросил: Заглушающее на вход. И Запирающее. Теперь им никто не помешает, пока они сами не выйдут в гостиную. Драко неопределённо взмахнул палочкой и еле слышно, очень сдержанно спросил: — Ты понимаешь, что я сейчас сделаю? — Да, — немедленно ответил Гарри. Ему не нужно было раздумывать над тем, хочет он этого или нет. Он очень храбро хотел. Это началось ещё с леса. Нет, пожалуй, даже с турнира Трёх волшебников. Гарри сам себя не понимал: почему он не принимает участия в мальчишеских разговорах? Почему никогда не делится своими страхами и мечтами насчёт секса? А только с жадностью запоминает все слова однокурсников и, когда повезёт, старших и просто тихо радуется про себя, что сам не настолько озабоченный. Когда он ловил на себе недовольные взгляды Рона у палатки в лесу, то даже хотел ему сказать, что запах Гермионы ему не нравится. Но всё же не смог. Она была его подругой, и он её очень сильно любил и не мог такого сказать вслух. А мерзкий запах Джинни его раздражал. Хвала Мерлину, она его тщательно скрывала. Гарри даже как-то раз украдкой специально понюхал Рона — вот уж кто ничего не скрывал! Конечно, его запах не был приятным, но и не вызывал злости, как запах Джинни. Просто было желание отвернуться и больше не нюхать потного Рона. Сейчас же Гарри вспомнил про запахи только вдоволь наобнимавшись. Он опасливо потянул воздух и обрадовался, что Драко ничего не скрывает. От него немного пахло лекарствами и… Просто одуряюще пахло! В принципе, если бы Гарри не нравился запах, то он бы на него давно уже отреагировал. Как с Асторией. Он старался к ней не приближаться, хотя она была очень красивой и не могла не нравиться. Гарри потеснее прижался спиной к Драко и закинул руку назад, нащупывая его гладкие волосы и гладя его по голове. — Они такие красивые, а ты… — и Гарри стеснительно запнулся. — Что я?.. — вкрадчиво шепнул Драко ему на ухо, поглаживая и теснее прижимая к себе. — И ты красивый! — смеясь ответил Гарри. — Ты даже не представляешь! Такой высокий! Стремительный и такой плавный… «Как змея» Гарри вслух не сказал, и его уши безнадёжно покраснели. Зачем он вообще это начал? Ну, говорить. — Был бы девочкой, влюбился бы, — за него продолжил Малфой. Они оба рассмеялись. И это расслабило Гарри. И даже то, что Малфой провёл по его возбуждённому члену, просто мазнув рукой, — тоже расслабило. Наверное, хотел проверить. Гарри не возражал — ему точно скрывать было нечего. Он чувствовал стояк Малфоя своей ягодицей, и ему это нравилось. Малфой расстегнул верхнюю пуговицу на его мантии и, стараясь удержать интонацию, почему-то нервно проговорил: — Сейчас я раздену тебя. Это традиция. И опять он что-то не договорил, чего-то не сказал. — А сам? А ты? — удивился Гарри. — Я сам разденусь, — поспешно выдавил Малфой. Его пальцы не были нервными, все его движения были плавными, обволакивали и гипнотизировали, поэтому Гарри не задёргался, а решил разобраться. — А можно я тебя раздену? — постарался понейтральнее выговорить он. Малфой кивнул и улыбнулся — это было слышно в его словах: — Конечно можешь! Тебе всё можно. И в доказательство вышел из-за его спины и продолжил борьбу с одеждой лицом к лицу с Поттером. До Гарри вдруг дошло, что они вроде бы собрались пожениться. Неизвестно когда, но собрались. Он начал расстёгивать мантию своего собственного жениха. И вопросительно посмотрел в глаза Драко. Что чувствует он? Почему что-то не договаривает? И, возможно, у чистокровных есть какие-то сроки для заключения брака? То есть Малфой знает когда, а он, Гарри, нет. Мантия Поттера улетела на спинку стула. У Малфоя застёжки были поудобнее, поэтому его мантия быстро отправилась следом. Драко взял его за руку и отыскал пуговицу на манжете, потом на втором рукаве. А после этого Гарри настойчиво перехватил его руки и расстегнул манжеты ему. — Почему ты что-то не договариваешь? Вернее что именно ты не договариваешь? — Гарри держал его за руки и не собирался отпускать, но спрашивал мягко. — Ничего такого, — отводя взгляд, неуверенно проговорил Драко. — Просто хотел тебя попросить не сопротивляться, понимаешь? — он посмотрел Гарри прямо в глаза. С вопросом. — Да, — Гарри кивнул. — Я и не собирался. Я понимаю. Магия всё равно вернёт… обручение же магическое. Нет, я не то хотел сказать! Наоборот, я хочу поскорее и не выдержу, если что-то помешает! Понимаешь? Драко удивлённо кивнул и приступил к пуговицам на рубашке. Они синхронно расстёгивали застёжки, по очереди развязывали шнурки и переступали ткань спущенных брюк. Каждый сам снял свои носки, пристально глядя на другого. Драко буквально кинулся в ноги Гарри и спустил вниз его трусы. Посмотрел на дёрнувшийся прямо у своего носа член и наклонился их совсем снять. Сразу же встал, мазнув щекой по члену. Случайно или намеренно? Гарри не стал делать таких отчаянных жестов, просто подхватил трусы пальцами и вместе с ними плавно опустился на пол. Но тоже не отказал себе в удовольствии внимательно посмотреть на член. Он завораживал. Гарри вдохнул и одурел от запаха, но, призвав всю силу воли, встал. Они посмотрели друг другу в глаза. Драко снова спросил взглядом: подчинится ли Поттер? Да, Гарри подтвердил. Малфой постарался сохранить невозмутимость. Гарри про себя ухмыльнулся. И полетел на кровать, потому что Малфой его настойчиво туда направил: развернул и практически толкнул опереться на руки, колени подогнулись сами. Оскорбительно нелепая поза для того, чтобы подставиться под необходимые заклинания. То есть волнующе бесстыжая. Гарри окаменел, не зная, какую версию действительности принять. Да, он понимал... Но не думал… В общем-то ничего ужасного не происходило. Очищающее. Эластичность. Смазка. И все мысли вылетели из головы вперёд, по ходу движения его тела. Малфой значительно продвинул его по скользящим простыням к изголовью кровати, распластав на животе, придавив собой. Теперь, когда они снова тесно соприкасались друг с другом, у Гарри в груди росло и ширилось согласие на единение жизней — их судьбы и так уже очень давно и тесно переплетены. Своё собственное минутное замешательство показалось ему данью традиции поступать так, чтоб люди не осудили. Но кому они сейчас нужны, эти люди, когда решается вопрос, на кого ты всю жизнь будешь смотреть, чей голос слушать и кого целовать? И вот пусть те люди сами целуются с Джинни или даже с Асторией. А он хочет его! Гриву его платиновых волос, его опасный и неприступный взгляд, его бесконечно длинное сильное тело. «Тебя хочу», — подумал Гарри. И каждой клеточкой ощутил его на себе. Поэтому Гарри было легко расставить ноги чуть шире, приподняться, впустить. Заклинания работали, но и внутреннее согласие тоже работало. Драко вошёл полностью, немного помедлил, привыкая, или давая возможность привыкнуть, или просто передохнуть. И зачем-то потащил его вверх, поднимая вместе с собой на колени. Гарри подумал, что, может быть, всё проще — Драко себе даёт возможность передохнуть. Он зажал ноги Гарри между своих и компенсировал разницу в росте. Их тела так совпадали, что Драко мог бы его и не держать — Гарри не потерял бы равновесия. Но он обнимал крепко. — А-а… — несмело начал Гарри, но замолчал — он внезапно передумал говорить. — Что ты хотел сказать — говори... — шепнул ему на ухо слизеринский змей. — Сейчас самое время, — постарался уверить. Гарри подумал, что сказав «а», нужно говорить и «бэ», поэтому, не стесняясь, смело продолжил: — Когда мы поженимся? — В любой момент, — дал совершенно неожиданный ответ Малфой. Тот прозвучал весомо и чётко. — Как это? — удивился Гарри. — Хоть прямо сейчас, — с готовностью ответил Драко и невербально призвал палочку. А схватив её, чуть громче крикнул: «Ассио кольца!» — как будто хотел до них докричаться. И выполнил акробатический этюд: выбросил из руки палочку, так, чтобы она упала на пол, на ковёр, а не на кровать, и этой же рукой поймал коробочку, видимо, с кольцами. А второй крепко держал Гарри, контролируя его тело, не давая отстраниться. У Гарри невольно вырвался нервный вздох — так он почему-то распереживался. Драко легонько поцеловал его за ухом, заставив отвлечься. И тут же нажал на кнопочку, раскрывая футлярчик и предъявляя Гарри кольца. — Нужно проводить какой-то ритуал? — ошарашенный выдох-вопрос. — Нет, нам ритуалы не нужны, — вкрадчивый шёпот в ответ. Как бы поясняя свои слова, Драко опустил руку на крепко стоящий член Гарри, который, видимо, очень сильно хотел заглянуть в недоступную ему коробочку, поэтому так сильно был напряжён. И тут же немного пошевелил внутри своим. Гарри непроизвольно выгнул спину и подтянул пресс. Будоражащее и разжигающее жаркий огонь ощущение поднялось к горлу и разлилось в груди. — Просто ты берёшь моё кольцо и надеваешь мне на палец, а я твоё — тебе. И всё — мы навсегда связаны. Гарри слушал, казалось бы, такие простые слова, сказанные вроде бы очень обыденно, но понимал, что это запредельно важные вещи, и досадовал на себя. Зачем он это начал сейчас? Спрашивать. Вообще говорить, когда они так напряжены? То есть возбуждены. И ему-то, может быть, ещё и ничего, а вот Малфою вообще не позавидуешь. Но отступить теперь невозможно. Гарри нервно сглотнул и протянул руку к кольцам. Они были совершенно одинаковыми, потому что у них с Драко один размер, или просто кольца магические и им размер вообще неважен. Тогда он взял то, которое немного возвышалось над другим, удобно размещаясь в тесной коробочке. Он хотел надеть Драко именно его кольцо — ничего не перепутать. Драко подставил нужную руку, и Гарри легко надел кольцо. Драко взял второй обручальный ободок и выкинул коробочку. Но прежде, чем надеть его, коснулся своим, уже надетым на палец, помолвочного перстня и теперь легко его снял. Гарри молча восхитился зрелищем. А дальше у него вообще дух захватило, потому что Драко надел ему кольцо. Это было ошеломительно: наверное, на самом деле никакой магии не было — Гарри думал, что он, скорее всего, всё себе вообразил от избытка чувств — но он ощущал, что как будто в его теле чего-то прибавилось, то есть чего-то стало больше, и ЭТО в него поместилось. Ну, конечно, там по-прежнему был огромный член Малфоя, но вот ЭТО влилось в каждую, по отдельности, клеточку тела и полностью заполнило его. А потом Драко сразу же вернул на тот же палец Перстень. Гарри захотелось вдохнуть поглубже, и он это сделал. Он наслаждался вкусным воздухом и внезапно понял, что просто счастлив. Лавина непривычных чувств взбудоражила его, но, оказалось, всё просто — на него свалилось счастье. Гарри обернулся насколько это было возможно и заглянул в глаза Драко. — Ты можешь повернуться ко мне, если сможешь… — с придыханием сказал ему прямо в губы Драко. — Только разрывать контакт нельзя. Драко его обнимал и целовал — тискал так сильно, что кружилась голова. Но Гарри всё же представил себе, как он может повернуться лицом к Драко, «не разорвав контакт». Осталось только попробовать. И он сделал несколько движений, без слов попросив дать ему возможность довести начатое до конца. Драко ему помог. И в итоге Гарри лежал на спине, а Драко его целовал и двигался. Неожиданно Драко снова заговорил, сначала Гарри даже не понял, что именно он сказал, но потом восстановил смысл. Голос был таким глубоким, что доставал до печёнок, закручивался вихрями в голове и разливался морским приливом в груди: — Мой дед сказал мне, что мой муж будет уметь легко крутиться на моём члене. Он так и сказал: крутиться на члене. А мне тогда было неполных семь, я едва понимал, о чём речь, но запомнил слово в слово. И я не сказал родителям, чтобы мне не запретили общаться с портретами. Гарри никак не отреагировал. Вернее он телом выражал свои эмоции, но не назвал бы это ответом. Драко двигался плавно и настолько внушительно, что если бы ему вдруг воспрепятствовали, то были бы раздавлены или совсем сметены с лица земли. Но Гарри и не собирался. Он понял, что на него голос Драко воздействует катастрофически — ударяет по мозгам и проникает в живот. Думать про свои гениталии он не мог и не хотел: стеснялся и ему было больно — там просто была как будто рваная рана и голос проходился по ней исцеляюще, и тут же снова рвал всё на части. — Мы женаты, ты представляешь? Гарри кивнул и слабо улыбнулся — он не мог на полную силу, во всё лицо, потому что его тело было отделено от центра управления — оно ему почти совсем не подчинялось. Он поднял руку, чтобы дотронуться до Драко, и тот наклонился ниже, чтобы это легко удалось, но Гарри пришлось признать, что он не чувствует ни чем прикасается, ни к чему — все силы и все эмоции были далеко внутри и внизу, а руки — это пустяковая затея. Гарри облизал губы и закрыл глаза. Он внезапно понял, что натворил. Назад дороги нет — он женат и у него семья и миллиард обязанностей, которые не определены, или просто ему пока неизвестны. Он упирался и молчаливо протестовал, когда его толкали к Джинни. Отвергал любые настойчивые предложения с её стороны, сопротивлялся ей всем своим существом. А вот теперь его судьба была решена бесповоротно. И он ни разу и пальцем не пошевелил, чтобы защититься. И продолжает здесь лежать, и это точно навсегда. Гарри был тих и только сопел, потому что, казалось, не успевал дышать. Трудно, знаете ли, когда огромный член старается взбить в хлам твои кишки. Драко очень сильно пожалел, что упомянул про женитьбу. Следовало догадаться, что у Поттера такое может вызвать отрицательную реакцию. Это он сам был многие годы одержим страстным желанием заполучить его во всех смыслах и на целую вечность. Теперь Драко надеялся только на чудо — что тому всё это понравится, что ему хотя бы не будет противно. Да зачем врать-то самому себе? Что Поттер выдержит шквал социальной бури у себя в голове. Если придётся ему помогать, то Драко поможет. Но если тот решит не так и не в его пользу, то что тогда? Магия, которая их вроде бы связала, — это, конечно, хорошо и даже преотлично, но атаку социального ещё никто не отменял. Невозможно так скоропостижно жениться и чтобы всё было идеально. Драко закинул руку за голову и распустил хвост. Волосы свободно упали Гарри на грудь, и Драко невольно пошевелил ими, устраиваясь поудобнее, потому что он совсем перестал двигать корпусом — всё же расстегнуть застёжку одной рукой было непросто — пришлось перенаправить к ней всё своё внимание. Гарри застонал так отчаянно, как будто что-то случилось, и схватился руками за его волосы. Драко подумал, что такое воздействие оказали волосы, раз уж они у Поттера явный фетиш. Но потом всё же, во благо всего их совместного будущего, перестал обманывать себя и попробовал повторить те движения, которые делал бёдрами, пожалуй, слишком неуклюже устраиваясь, после того как распустил хвост. Именно тогда Поттера и пробило. Движения были весьма специфичными — из стороны в сторону и полукруг. При чём Драко же не мог знать, что из этого попадает в цель, а что мимо. Поттер-душка вроде бы помог — дёрнул его за волосы, когда он снова чуть вышел и вильнул бёдрами. Но что это значило? Понравилось или не понравилось? Оставалось это только узнать. Драко посмотрел на него и передумал что-либо спрашивать — всё потом когда-нибудь. Сейчас, когда Гарри так поглощён собой или им — да в общем-то, неважно кем или чем — не нужно его оттуда вытаскивать сюда, в действительность. Пусть он будет в своих чувствах сколько сможет. А нюансы физиологии подождут своего часа год или два, или две недели — никуда не опоздают. На Драко тоже накатило осознание того, что брак — это надолго. Он даже не представлял себе, когда об этом мечтал: как это — вечность? И как же ему повезло, что с Поттером, с тем самым Поттером. Драко не мог больше думать о сложностях и трудностях — перед ним был действительно тот самый Поттер, и не просто был, а уже во всех смыслах БЫЛ. Казалось, вообще невозможно пожелать чего-то большего — Драко всю свою жизнь считал себя конченым фантазёром. И сейчас осуществлялась самая маленькая, невзрачная, по сравнению со всеми остальными, и как бы сопутствующая, мечта. Стыдно было даже про себя озвучить такое — он и не стал. Не мог, по большому счёту, — просто кончал. Драко впервые в жизни отключился от процесса, потерял себя или не смог удержаться в сознании — неважно. Наверное, просто хотел почувствовать всё, что только возможно, вот и отпустил себя. Но получилось, что не смог почувствовать даже то, что было возможно. Или невозможно чувствовать всё? Или не все могут чувствовать всё? Ох и тяжело же приходить в себя, когда, казалось, совсем себя покинул. Или что вообще это было? Где-то далеко в мозгу назойливо засела мысль, что он совсем потерял Поттера, перестал за ним следить, понятия на самом деле не имел, нормально ли ему и как теперь с ним быть? Просто открыл глаза и убедился, что тот тоже кончил. Нет, Драко это чувствовал и ощущал, но должен был убедиться. «Зачем вообще истерить?» — задал он себе резонный вопрос и, кажется, начал-таки приходить в себя. — Как ты? — незамедлительно выпалил Драко. «Как ты себя чувствуешь?» — он не отважился добавить — побоялся возбудить какую-нибудь резкую или бурную реакцию. — Я думал, что будет что-то ужасное… — зачарованно произнёс Гарри, словно говорил: «Там было так красиво...» И с таким же мечтательно-умиротворённым выражением на лице сразу же добавил: — Почему это запрещают? Чтобы все не стали геями, да? Драко был удивлён и обескуражен такой реакцией. Ему даже в каком-то смысле сделалось нехорошо — здесь были налицо какие-то глобальные выводы, как будто Поттер не мог не думать о благе всего мира даже в постели. Но с другой стороны — пусть думает хоть и о проблемах всех маглов, раз это помогло ему вот так просто заявить себя геем. А главное — не отшатнуться в неприязни от уже заключённого брака. К величайшему сожалению, сейчас у Драко не было времени на сантименты или восторги. У него катастрофически не было времени даже на приветственные или успокаивающие поцелуи. Запинаясь и бледнея, он начал свои объяснения: — Гарри, я понимаю — это не вовремя… Но я должен выйти… В смысле пойти и назначить кого-то вместо себя. Рассказать, почему… Чтобы они понимали и поддержали меня… В общем, я должен прямо сейчас тебя оставить и выйти к ним. — А я? Почему я не могу выйти? Ну, с тобой? — изумился Гарри, сообразив, что его с собой не зовут. — Потому что ты сейчас ещё не готов… Понимаешь, мы должны бы были хотя бы два-три дня побыть вместе… Ох, я должен был бы за тобой хоть полгода поухаживать! Мы бы повстречались, узнали друг друга получше… Понимаешь? — Драко с тревогой всматривался в пока ещё преданные глаза Гарри, не тронутые недоверием или обидой. — Но я просто постою рядом с тобой. Я даже говорить ничего не буду… — Как ты не понимаешь! — всё-таки не вытерпел этой святой наивности Драко. — Да они тебя порвут своими вопросами и комментариями! Они даже могут поиздеваться! — Но почему? Они же молчали про кольцо… — изумился Гарри. — Молчали, — вынужденно согласился Драко, — потому что каждый из них знал, что если подпортит мне помолвку, то станет моим личным врагом! А сейчас, когда уже всё кончено и ничего нельзя изменить, все, кто недоволен, выльют свою желчь на тебя. Понимаешь? И ты, возможно, даже не сможешь ответить. Ты беспомощен сейчас. Пойми. Прошу тебя, пойми. Я не хочу, чтобы ты почувствовал себя виноватым или лишним, или что ещё ты там можешь вообразить! Тебе лучше просто подождать меня здесь. Я недолго. Правда. Только распоряжения. Праздновать без тебя я не собираюсь! И ни на чьи уговоры не поддамся. Я вернусь к тебе быстро. — А-а-а… Ну раз так… Раз ты хочешь меня просто защитить от этих зубастых мантикор… Ну да… — печально и вот теперь уже обиженно промямлил Гарри. — Понимаешь, это просто технический выход — вынужденный. Если бы я не был старостой, то остался бы с тобой. Вернее вообще не заикался ни о чём таком, а наложил бы самые сильные Запечатывающие чары и провёл все выходные с тобой, не прерываясь. А так мне нужно поскорее выйти и раздать распоряжения, чтобы поскорее вернуться. Ладно? Ты понимаешь? Гарри, соглашаясь, с готовностью кивнул. И даже ничего не собирался больше говорить — ни возражать, ни убеждать. И, в общем-то, уже принялся ждать его обратно. Терпеливо. Но Драко не шевелился, не спешил уйти, хоть и наложил уже на себя чары и стоял у кровати полностью одетым. — Знаешь, Гарри… Одевайся. Пойдём! — вдруг решительно заявил он. — Почему? Я же согласился — ты прав. Я подожду, — Гарри говорил таким тоном, как у алтаря приносят клятву. Драко даже умилился про себя, но виду не подал. Никаких тайн — просто привычка сработала. — Гарри, одевайся, пойдём… Ты потом когда-нибудь пожалеешь, что не увидел того, что могло случиться, но ты не настоял и не сделал. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя плохо. У тебя совсем не такой характер, как у меня. И ты не должен подстраиваться под мой. А я твой могу и потерпеть. Тем более что тебе самому придётся за себя отдуваться! Я тебя предупредил. Гарри просиял и схватился с кровати. У него отлегло от души. Он ощущал себя птицей, парящей в небесах. Он размышлял, как бы ему поскорее одеться, но при этом не выглядеть помятым — слизеринцы же. Вся слизеринская толпа. Ах, простите, великосветское общество. Тем более. Может быть, нужно было сначала наложить на одежду Разглаживающее? За всеми этими сумбурными мыслями Гарри чуть не пропустил слова Драко. — Всё получилось так неожиданно, поэтому я попытаюсь тебя хоть немного подготовить, — настойчиво обращался к нему Малфой. Дальше он говорил, конечно же, внятно и не сбиваясь, но торопливо: — Мы должны были пожениться при огромном скоплении народа у сияющего алтаря. Потом не выходить из комнаты три дня, трахаясь и трахаясь по очереди до полного изнеможения. После такого ты бы мог ответить на любой вопрос расслабленно и вальяжно, снисходительно отщёлкивая любые попытки тебя унизить. Уже не говоря о том, что мы должны были встречаться хотя бы полгода и натрахаться во всех позах ещё до клятвы перед алтарём. И у тебя сейчас не было бы ни единого шанса покраснеть. А так ты будешь там гореть всеми оттенками красного, Гарри! Драко его обнял и экспрессивно доверительно зашептал на ухо: — Гарри… никому не позволь убедить себя усомниться во мне. И уж тем более усомниться в себе. Тебя будут терзать и мучить, но ты не сдавайся! Ты помни, что мы с тобой неразрывно связаны. Ты и я — мы пара. И никому никакими словами этого не изменить. Им больно, и они постараются уязвить тебя, чтобы досадить мне — чтобы ты мне потом проел плешь или выгрыз горло. Понимаешь? Гарри охотно кивнул, потому что и правда начал понимать. Он пообещал себе, что Драко будет за ним, как за каменной стеной. Точнее доброе имя Драко — его репутация. — Гарри… скажи мне по-быстрому… У тебя кто-то был? У меня были случаи, но я ни с кем никогда не встречался. — А у меня не было случаев, — охотно ответил Гарри, расплывшись в довольной улыбке, — но я встречался летом с американцем. Он меня не узнал, представляешь! Поэтому я с ним познакомился, а он оказался по мальчикам. Ну и мы… А потом он уехал. А я просто не мог расстаться с Джинни — всё было так сложно. У них горе, да и у меня… Джордж… Понимаешь? А тут я со своим… В общем так и не случился «случай». — А Уизли? — с тревогой в глазах вынужденно выдавил Драко. — Нет, никогда. Ты что?! Я бы должен был на ней жениться! А разве я могу? — Гарри, разведя руками, зарделся и недоумённо хлопнул ресницами. Драко его быстро поцеловал, одобрительно на него посмотрел и потянул к выходу.