Отступник

… Тупая нарастающая приступообразная боль в животе. То, чего я с таким страхом ожидал, началось. Кефт готов появиться на свет. — Томас! — кричу я, понимая, что поступаю эгоистично. Томас сам на последних днях беременности. Не могу ни сесть, ни встать. И не знаю, что делать. Кажется, мой живот сейчас разорвется. Зачем я тогда вытащил эту ампулу? Зачем?! Цена любви и удовольствий. Ребенок. — Томас!!! Наконец, Томас появляется в комнате. Мне одновременно и больно, и смешно. Два беременных идиота. Смеюсь и всхлипываю. — Ляг, я посмотрю, — в Томасе заговорил врач. С его помощью опускаюсь на кровать. Чувствую прикосновения, легкие и уверенные. — Надо ехать в больницу. — Уже? Томас… — Успокойся, я поеду с тобой. — Не надо, тебе нельзя… — Брось, я врач и лучше знаю. Поехали. — Главное, не бойся, хорошо? — говорит мне незнакомый врач. Я уже на столе для родов или как там это называется в больнице? Так и подмывает спросить, где Томас, но сдерживаюсь. Это уже совсем по-детски. На фоне боли, с которой более или менее освоился, чувствую нарастающие толчки изнутри. Ого-го! Маленький Кефт рвется наружу! Стараюсь не смотреть в сторону своего огромного живота, но краем глаза все равно замечаю, что брюшная прорезь расширилась до прямо-таки невероятных размеров. Еще бы, Кефту надо дать дорогу! — Вижу ребенка, можно доставать, — голос ассистента. Словно я какая-то неодушевленная емкость… Впрочем, для врача, наверное, так оно и есть… …Что-то отделяется от меня, это что-то — мой потомок, Кефт! В животе непривычная легкость, боль постепенно затихает. Она даже приятна мне, потому что пик ее позади. Все закончилось? Тоненький писк раздается в палате. Я сначала даже не понимаю, что это за звук. Да это же кричит мой, МОЙ ребенок! — Поздравляю тебя с продолжением рода, Ритан Вей, — улыбается врач. В руках у меня оказывается Кефт. Это первое наше свидание, я хочу запомнить этот миг: рождение своего потомка! Этот комок плоти — часть меня, моя кровь. Вот что такое быть Родителем! Вот что значит любить своего ребенка! Любить не за что-то конкретное, не за большой ум или покорность, просто за то, что однажды ты увидел его появление на свет и полюбил на всю жизнь. — Родитель, можно тебя спросить? — Кефту три месяца, он, как все дети, любопытен до крайности. — Конечно, спрашивай! — Ты не носишь Талман, как все, не говоришь о Талмане, а когда я спросил Томаса, почему, он сказал: Вей так хочет. Я не понимаю… Внимательно смотрю на Кефта: ребенок почувствовал мою непохожесть на остальных, что будет дальше? — Видишь ли, Кефт, совсем скоро ты поймешь. Пока я скажу так: Томас прав, я так хочу. Ребенок сконфуженно замолкает. Кефту так и не удалось понять, ПОЧЕМУ… Вей! Вей! Вей! — словно по голове бьют молотком. Кто-то тормошит меня за плечо. Упорно и беспрерывно. Томас? Откуда он здесь? Или мне это кажется? — Вей, очнись, давай, пойдем отсюда, — точно, голос Томаса. — Томас, — не говорю, а выдыхаю я. Больше ничего сказать не в силах. Тело меня не слушается. — Помоги поднять его, — чувствую, как меня подхватывают под плечи с двух сторон, голова беспомощно свешивается на грудь, глаза упорно отказываются раскрываться. — Шагай, Вей. Передвигай ногами. Это уже голос Итаха. Пытаюсь ответить, что именно это и делаю, но не могу. Все внимание сосредоточено на ногах. Один шаг, второй. Опять запутался. На улице после грозы пахнет озоном, свежестью. Это несколько приводит меня в чувства. По крайней мере, передвигаю ногами вполне сносно (с моей точки зрения). Сейчас мне хорошо. Кажется, я о чем-то беспокоился, только теперь не помню, о чем. Да это и не важно! Я лежу на дне реки, Думаю пронзительно, Может снять талман и всплыть — Чисто умозрительно? — О, нет, — слышу стон Итаха. Ему что, не нравится мое творчество? Тогда пусть слушает дальше. Средство есть от геморроя, Удивительно простое, Твой талман, позволь же, брат, Мне тебе засунуть в … — Давай быстрее, — слышу сбивающийся от напряжения голос Томаса, — не хватало нам еще обвинений в нарушении общественного порядка. Я уж было набираю воздуху в грудь, чтобы разразиться очередной порцией стишков, но оказываюсь в корабле. По крайней мере, в том его месте, где есть раскладные кресла, на одно из которых меня и укладывают. — Спи, — говорит Томас, что я и делаю спустя пару секунд. Утро я встречаю в кровати Томаса с непременной головной болью. Где же сам хозяин? Оглядываюсь по сторонам, морщась от слепящего солнца, бьющего сквозь оконные стекла. Сажусь, вытягивая ноги на полу. Сколько ночей провели мы с Томасом на этой кровати! Сколько приятных ночей… Следствием одной из них стало появление на свет Кефта и Итаха. Эта мысль заставляет меня подняться. Вспоминаю вчерашнее происшествие. Вчерашнее ли? Сколько сейчас времени? На часах полтретьего. Ничего себе, «утро»! Вот это поспал! Становится стыдно: напился, как какой-то юнец, столкнувшийся с проблемами. Хмель выветрился — проблемы остались. Нужно скорее найти Кефта, поговорить с ним об этом Леде, не нравится мне ни его взгляд, ни поведение. Смотрю на грудь: здоровенная гематома покрывает чуть желтоватые шрамы, оставшиеся в память о Лумаке Ти. Вот ублюдок! Снова раздражаюсь, однако это мне не поможет. Накидываю на себя халат Томаса, выхожу из комнаты: надо найти Кефта, но прежде чем сделать это, следует привести в порядок себя. Спускаюсь по лестнице вниз. Крыло здания, где живет семейство Язи, пристроено к особняку Джерриба, но имеет отдельный вход. Сейчас, главное, не напороться на Язи Ро. Хватит с меня бесед начистоту! Впрочем, овьетах бывает дома лишь по вечерам, да и то — не всегда. Томас, наверное, в больнице, Итах — на службе, то бишь, в колонии. Итах работает в компании Джерриба, помогает Гоцигу и Гаэзни вести дела. Вот кого я уважаю — занимается делом и получает от этого не только удовольствие, но и приличные деньги. Это все сводится к моим отношениям с Кефтом. Он не понимает меня, я не понимаю его. Однако, это не мешает мне любить его и разрешать жить так, как хочется потомку. Кефт не желает платить той же монетой. На первом этаже, в зале, есть небольшой бассейн. Предмет «раздора» Итаха и Язи Ро. С большой неохотой не привыкший к удобствам овьетах дал свое разрешение на столь явное проявление комфорта в доме. Итах очень упрям. Это у них семейное. Невольно улыбаюсь, вспоминая Томаса. Еще раз мысленно поблагодарив Итаха за стойкость, снимаю халат и ныряю. Прохладная вода смыкается надо мной. Выныриваю у противоположного борта. Здорово! Я всегда любил воду, еще в детстве она привлекала меня… — Родитель, — голос заставляет меня вздрогнуть. Кефт! Я ощущаю облегчение: не все еще потеряно! Неужели Язи Ро был прав?.. Кефт сам пришел ко мне! Поворачиваюсь к потомку. Он стоит около бортика, на нем не обычная мантия, а темные брюки и рубашка. Странно. — Здравствуй, Кефт, — подплываю к бортику, подтянувшись, вылезаю из бассейна и натягиваю халат на мокрое тело. — Нам надо поговорить, — голос потомка спокоен, он вообще редко выходит из себя. — Конечно, Кефт. Может быть, пойдем в столовую? В любом случае, нам никто не помешает — в доме никого нет. В столовой я сажусь на место Язи Ро, Кефт — слева от меня. — Ийди Леда просил извинить его за вчерашнее происшествие, если бы ты его не спровоцировал… Он жалеет, что потерял контроль… — Хорошо, что ты сам начал этот разговор. Мне, действительно, хотелось бы знать, кто такой твой друг. Лицо Кефта принимает знакомо-каменное выражение: — Я передал тебе его извинения, Родитель. Кто он такой — не твое дело. — Я волнуюсь за тебя, поэтому и спрашиваю, кто такой твой друг, только и всего. — Не надо за меня волноваться, Родитель. У меня все в порядке. Отпрыск упорно не смотрит на меня. Мне начинает надоедать эта показная дипломатия. — Послушай, Кефт. Мне все больше не нравятся наши с тобой отношения. Я всегда давал тебе возможность делать то, что ты хочешь, никогда не препятствовал твоим желаниям. Просто хочу тебя предостеречь: Ийди Леда мне показался… опасным… — Ты даже его не знаешь! — впервые слышу в голосе потомка эмоции. Этот Леда здорово его к себе приклеил. — Конечно, я его не знаю! Как я его узнаю, если ты ничего не рассказывал про Леду? — Прекрати эти свои штучки… — Кефт чуть не кричит, — ты сам… Он не договаривает и замолкает, все так же не глядя на меня. — Что «я сам»? Может быть, хоть раз в жизни наберешься смелости и скажешь фразу до конца? Кефт поднимает на меня глаза, полные ненависти: мне становится страшно, наверное, так и я смотрел на своего Родителя. — Ийди Леда преданный Талме драк… А ты… Ты… Всю жизнь мне приходится объяснять окружающим твои странности, оправдываться за тебя, врать… В жизни твоей нет цели, нет смысла, мне противно смотреть все это. Ты не живешь — паразитируешь! Тратишь деньги своего предка и бездельничаешь! Вот все, что ты делаешь! — А ты, наверное, уверен, что нашел в жизни смысл? — комментирую я, не обращая внимания на оскорбления. — Об этом я и пришел сказать тебе, — голос Кефта вернулся к привычной мне громкости и ровности, — Завтра мы с Ледой улетаем на Драко. Я хочу продолжить обучение в Талман-Ковахе Синдиеву. — Это хорошее желание, только не пойму: при чем здесь Леда? Язи Ро устроит тебе перевод в Талман-Ковах Синдиеву, с твоими здешними успехами это нетрудно… — Мне не нужна ничья помощь! — снова повышает голос Кефт. — Кроме помощи Леды? — Что ты к нему привязался? — Я уже говорил тебе — мне он не нравится. — Да плевать мне на то, что тебе не нравится! Если хочешь знать, с Ледой мне гораздо лучше, чем с тобой. Это было сказано, чтобы обидеть меня. Так это на меня и подействовало. — Этот Леда ударил меня. Ударил Родителя своего друга — ты считаешь это нормальным? — Ты сам его спровоцировал! Я смеюсь: — Сомневаюсь, что мой слабенький толчок в плечо можно так назвать… Этого детину и дубиной не прошибешь. Кулаки у него железные. — Так тебе и надо, не будешь в следующий раз приходить туда, куда тебя не пригласили и где тебе не место. Неужели Кефт посмел такое сказать? — Ты это серьезно? — шепчу, чувствуя, как колотится в груди сердце от обиды. — Тебе всегда требуется много времени, чтобы понять очевидное, Родитель! — раздраженно говорит Кефт. — Зачем ты тогда пришел? — устало говорю я, откидываясь на спинку стула. Мне все понятно. Мы с Кефтом потеряны друг для друга навсегда. — Я хочу, чтобы ты отдал мне пятьдесят процентов всех прибылей, что ты получаешь от денег Эхде. — Если только это тебе надо, ты это получишь, — отвечаю я потомку. Кефт не выглядит удивленным моим решением: — Я не хочу тебя знать, после того, как ты произведешь денежный перевод, мне хотелось бы забыть о тебе, так что, не пытайся меня разыскивать, связываться, разговаривать. Это наша последняя беседа, Родитель. Кефт встает и покидает столовую, оставляя меня одного. Действительно, что я создал за всю свою жизнь? Кому помог? Единственное мое сокровище — потомок, заявляет, что я ему не нужен. Тот, ради кого я жил все эти шесть лет, о ком думал каждую секунду, ушел от меня навсегда. Я так и не смог дать Кефту того, что он хотел получить. Ему не нужна была свобода. Кефту, наоборот, нужны каменные стены Талмы, то, чего я при всем желании не смог бы ему дать, потому что давно уже живу вне этих каменных стен… Словно где-то вдали шум шагов: скорее всего, Томас. — Вей, ты здесь? Ну ты и начудил вчера… Вей, да где же ты? Точно, Томас. Ответить не могу: словно ком застрял в горле. — Вот ты где… — теперь я не только слышу Томаса, но и вижу. — Как на работе? — еле выдавливаю из себя. — Сегодня тихо. Отсидел смену и домой. К тебе. А ты как, отошел от вчерашнего? Томас подходит ко мне и садится туда же, где раньше сидел Кефт. Глаза мои наполняются слезами, закрываю их ладонью, которая предательски дрожит. — Из-за Кефта? — слышу голос Томаса. Не отвечаю, но тот итак все понимает. Встает, подходит ко мне и обнимает за плечи. — Все будет хорошо, Вей. Он знает, что ошибался, не пригласив тебя на тот дурацкий праздник… — Ответь мне, Томас, только честно. Поклянись, что ответишь честно, — мне удается справиться со слезами, только голос немного хриплый. — О чем ты хочешь спросить? — Все ли я сделал для Кефта, правильно ли я воспитывал его? Томас удивленно смотрит на меня. — Почему ты сомневаешься? Никто не уделял своему ребенку столько времени, сколько ты. Мне даже немного стыдно перед Итахом… — Я не изучал с ним Талман, не наставлял его на путь истинный, не дал ему того, что он хотел. Не смог дать. Так мне и надо, получил, что заслужил! Надо было думать, прежде чем делать ребенка, думать, что может случиться! У меня был пример — собственный Родитель. Зачем мне понадобилось все это? Я старался изо всех сил, и все равно получил то, с чего начал сам! Надо прекратить думать об этом. Все это в прошлом. Я один, снова один, только и всего… Так даже лучше. Несомненно, лучше. Никакой ответственности, никаких тяжелых раздумий. Забыть, забыть обо всем, как можно скорее…. — Ты не один! Как ты мог сказать такое? А я? Кто для тебя я? — даже не заметил, что говорю вслух, обидел Томаса, — Вы поссорились с потомком. Мы с Итахом ссоримся почти каждый день, ты же знаешь, ну и что? — И Итах каждый день заявляет, что ты ему не нужен, что он хотел бы поскорее забыть о тебе, как о страшном сне? — Он тебе такое сказал? — восклицает Томас, он очень удивлен. — Да, Томас. Кефт не хочет меня знать. Он хочет получить пятьдесят процентов всех прибылей с моих вкладов и жить, забыв обо мне. — Не может быть… — Томас медленно опускается на стул, — что с ним такое? — К этому все шло, Томас. Мне придется свыкнуться с мыслью, что теперь у меня нет потомка. Вот так. — Я поговорю с ним, Вей. Он не только твой потомок, но и мой тоже. Согласен? — Томас успокаивающе хлопает меня по плечу. — Если бы ты слышал Кефта, ты бы не стал мне ничего предлагать. Это бесполезно. Кефт уезжает на Драко, чтобы учиться в Талман-Ковахе Синдиеву. — Где он сейчас? Тоскливо гляжу на Томаса: — Это Кефт перестал мне сообщать уже очень давно. — Когда он уезжает, ты тоже не знаешь? — Сказал, что завтра. Томас смотрит на часы: — Сейчас четыре. Я свяжусь с Язи Ро, может быть, Кефт полетел в Ковах? Если нет — позвоню в космопорт. В любом случае, мы его найдем, и я поговорю с ним. Киваю, не веря в успех. — Мне надо домой. Кефт хочет, чтобы я перевел на его счет деньги… — Ты что, собираешься отдать деньги? — восклицает Томас. Пожимаю плечами: — Если это все, что я могу для него сделать, лучше сделаю это. От меня не убудет… Сейчас мой дом кажется чужым, пустым и холодным. Одиночество… Никогда не думал, что оно будет мешать… Но без Кефта… мне будет трудно… постараюсь справиться… Вздохнув, сажусь за компьютер. Ввожу длинный ряд паролей, вхожу в свои счета. Вообще-то, я уже очень давно оформил в завещании половину денег на Томаса, половину — на своего отпрыска. Теперь осталось только подтвердить составленные протоколы, да перевести деньги на счет Кефта. Дело сделано, я стал беднее почти на пятнадцать миллионов кредитов. Это ничто по сравнению с тем, что я стал беднее ровно на одно любимое мной существо: своего потомка. …Не знаю, сколько прошло времени. Звук открываемой двери. Это может быть только Кефт! Наверное, пришел за вещами. Выхожу в коридор, где действительно вижу Кефта, но и не только его. Мерзавец Леда тоже тут как тут. Они о чем-то говорили, но смолкли, увидев меня. Кефт смотрит показательно безразлично, Леда — с виду доброжелательно, только я уже знаю, что скрывается за этой доброжелательностью. — Я сделал то, о чем ты приходил поговорить, Кефт. Потомок кивает. Леда улыбается фальшивой улыбкой. — Ты улетаешь завтра? — не могу не задать этот вопрос. — Вообще-то мы с Кефтом передумали, — отвечает за потомка Леда, — мы улетаем прямо сейчас. Отдай Кефту карту. Протягиваю Кефту карточку с деньгами. Касаюсь его руки, и все мое показное спокойствие сходит на нет. — Кефт, сообщи мне, когда прилетишь, пожалуйста. Это же нетрудно, может быть, мы сможем поддерживать связь, хоть раз в месяц? Ты можешь звонить… — Это невозможно. В голосе Кефта столько холода, что я невольно отступаю на шаг, однако, не прекращая попыток. — Ты можешь просто писать мне. Хотя бы раз в год, Кефт, прошу тебя! Я следую за ними наверх, в комнату Кефта, у двери уже стоит его походная сумка: все было приготовлено заранее. Леда вешает сумку себе на плечо (какая забота!), и они снова спускаются вниз, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания. — Кефт, не уходи вот так, молча, скажи хоть что-нибудь, хоть что-нибудь скажи! — в голосе моем бездна отчаяния, сейчас я теряю своего ребенка, вот он, этот момент… Кефт поворачивается ко мне, на секунду взгляд его меняется, но затем в нем снова одно лишь отчуждение. Вдвоем с ненавистным мне Ледой они выходят на улицу, где уже стоит корабль, готовый к полету в колонию. Кефт больше ни разу не оглянулся.