Мерит-тера

Холодно... Снег покрывает все - крыши домов и землю, падая хлопьями вниз. Он прекрасен - такой белый, пушистый, холодный. Мальчик сидит в переулке за приютом. Даже внутрь его не пустили, сказав, что нет мест для очередного голодного рта. Когда же он ел в последний раз? Озябшие руки обхватывают худые сбитые в кровь коленки. Одежда грязная, порванная во множестве мест. Он сбежал из дома так давно. Сбежал от побоев отчима и вечно пьяной матери, предпочитавшей мужчин и деньги за свое тело. Последнее, что он помнил перед побегом - толстые пальцы отчима, решившего, что и его можно продать - есть любители мальчиков, которым плевать на чувства шестилетнего ребенка. Он хотел первым использовать пасынка, для чего совершенно не стесняясь вернувшейся жены, от которой разило алкоголем и другими мужчинами, прошел в закуток, где спал мальчик, и цинично объяснил, что с ним теперь будет. Как ему удалось вывернуться и сбежать, мальчик и сам не понимал. Возможно помогло то, что он был таким маленьким и увертливым, особенно по сравнению с похожим на заплывшего жиром борова, отчима? Какая боль была сильнее - душевная или физическая - сейчас было не понять. Мальчик смирился с тем, что погибнет. Скорее всего, от голода. Хотя нельзя исключить и того, что утром в переулке найдут озябшую от холода и укрытую снегом фигурку ребенка. Несколько часов наблюдал за смеющимися и сытыми людьми через витрину ресторана. Они были так счастливы и беззаботны, эти семейные пары с упитанными детьми. Родители, которых у него никогда не будет.Он попался, когда хотел стащить с витрины магазина так аппетитно пахнущий пирог. И едва смог убежать, разрывая свои последние ботинки. В животе заурчало, и мальчик сжался в комок сильнее.  В приюте ему отказали даже в тарелке каши, которой кормили воспитанников. Просто закрыли перед ним массивную дверь. Идти было некуда. Слезы обожгли лицо горячими дорожками, и мальчик попытался вытереть их грязными ладонями, только сильнее размазывая. Стало еще холоднее. Какая-то дама, проходившая мимо со своим спутником, бросила в сторону тихих всхлипов в переулке заинтересованный взгляд. И брезгливо кривя напомаженные губы, отвернулась, продолжая беседу. Кого она ожидала увидеть, котенка, которому не жалко бросить кусок колбасы или налить молока? Он не котенок. Он грязный, оборванный, с взлохмаченными, слипшимися от грязи волосами и перепачканный кровью коленями. Только синие, как небо перед бурей, глаза горели на осунувшемся детском лице совсем не детской яростью. -Ненавижу. Он действительно терпеть не мог всех этих заносчивых и чванливых господ, способных помочь облезлому животному, но пройти мимо истерзанного ребенка. И они еще смели называть себя знатью?! Править миром?! Они думали только о себе и своих нуждах, хвастливо одевая украшения и одежду, ценой за которые можно было прокормить целую семью в течении месяца. Ненавидел так сильно, что тихо выл, сменяя завывания стонами боли. Которые, впрочем, становились все тише и тише по мере того, как мальчик слабел. Он поднял голову вверх, туда, где над крышами виднелось вечернее небо. Снег поблескивал в лучах заходящего солнца, и уже не таял, опускаясь на его ладошки.  Тихий свист и в голове взрывается боль. Кто-то кинул камень. Мальчик смотрит в сторону улицы, вытирая грязным рукавом теплую жидкость с характерным запахом железа, оросившую его лицо. На улице стоит шайка мальчишек, добротно одетых, скалящихся. -Хей, ты попал! Кидай, кидай еще один! - подбадривали мальчишки своего вожака. Мимо лица мальчика, готовившегося к очередному удару просвистел новый камень. Неожиданно, в сторону шайки. Если судить по крику, больше похожему на визг, то камень попал в цель. Мальчик приподнял ставшую такой тяжелой голову, но смог увидеть только самый низ ярко-красной накидки с капюшоном. -Вон отсюда! - гневный окрик, направленный против его обидчиков, и очередной камень, брошенный в их сторону. Похоже, она не знала о том, как промахиваться. Шайка убежала, утягивая за собой перепуганного вожака, но у мальчика уже не было сил не то, чтобы поблагодарить, а даже осмыслить факт того, что его защитили.  Усилием подняв взгляд, он встретился с изучающим и внимательным взглядом странной девушки. У нее на лице был красный узор, в невероятно голубые глаза смотрели на него с непонятной нежностью. Не говоря ни слова, девушка сняла накидку и укутала в нее мальчика, сев рядом с ним, и ничуть не беспокоясь о том, что придется испортить столь дорогую одежду в грязи. -Госпожа, - произнес он едва слышно, - вы испачкаетесь. Она ничего не ответила, взяв его ладошки в свои, и отогревая их своим дыханием. -Так гораздо теплее, верно? - Ее голос... такой теплый и заботливый. Кто она? Странная незнакомка тем временем встала, поднимая мальчика на руки, как пушинку. -Кто вы, госпожа? -Меня зовут Фесс, - она приложила прохладную ладонь к его лбу, чему-то хмурясь. - А тебя? Он испуганно замер, не зная, как объяснить этой девушке, что не может вспомнить момента, когда к нему в последний раз обращались по-имени, а не "отродье шлюхи" и "мерзкий паршивец". Да и сил говорить не оставалось. Даже спросить, куда она несет его. Глаза закрывались сами собой, а тело перестало чувствовать даже боль, которая возникла, едва он начал согревать обмороженные участки. -Теперь у тебя все будет хорошо, - услышал он как сквозь толщину воды. - Ведь мы идем домой. Первые звезды освещали улицы, а падающий снег заметал женские следы в пустом переулке. На огромной постели, заправленной алыми простынями, с вздохом просыпается девушка. Простыни под ее руками смяты, на лбу - капельки пота. Над ней с взволнованным шепотом склоняются бутоны роз-шептунов, вновь оплетающих ее комнату. Пока - только ее комнату, ведь сама Фесс еще очень слаба. -Мальчик? Он? - Это ее первый сон, даже голос, чуть хриплый, после пробуждения, звучит неуверенно. -Он в порядке. Спит в соседней комнате. - Цикада, как всегда невозмутимый и безразличный, стоит у изголовья ее кровати, готовый выполнить любое желание. Но сегодня в его взгляде странное чувство - гордость за нее. Фесс облегченно выдыхает - оказывается, она задерживала дыхание, ожидая его слов. У нее получилось! Она смогла! И это мальчик, первый, кого она привела в свой мир. Первый из ее народа. -Почему первым стал ребенок? - Чувств в голосе не разобрать. Хранитель умеет быть безразличным, когда хочет этого. -Ему было больно. - Так, будто ее слова объясняли что-то важное, произнесла она. - Не волнуйся, дети быстро вырастают. -Нужно дать ему имя. -Цикада, неужели я слышу улыбку в твоем голосе? -Нет. Фесс упала на подушки, раскинув руки. Теперь она знала, что Цикада умел улыбаться. -Килеона. Киле. Мне нравится.