Вопрос доверия

Джуди очнулась резко, c таким чувством, словно пробыла под толщей воды и смогла вынырнуть в самую последнюю секунду. Тело налилось свинцовой тяжестью, сердце колотилось как безумное. Первое, что получилось разглядеть — яркий прямоугольник света на размытом белом фоне. В голове — зияющая пустота. Что-то произошло, но Джуди не могла вспомнить, что именно и почему ей так… страшно? Она проморгалась, и зрение наконец сфокусировалось. Пятно слепящего света оформилось в плафон на потолке с тремя горящими лампочками внутри. Белая комната, медицинская двухъярусная тумба с какими-то лекарственными препаратами, пустым стаканом и бутылкой воды; широкое окно, с поднятыми наполовину жалюзи, на подоконнике — горшочек с цветущими фиалками. Кончиками пальцев Джуди осторожно нащупала края жесткой кушетки. В памяти вспышками пронеслись воспоминания: кресло с удерживающими ремнями; Лили, ровным тоном рассуждающая о необходимых жертвах ради науки; Агнесс с её лисьим оскалом, точно такие же белые стены, скрывающие слишком много грязи за собою. Джуди вздрогнула всем телом от неожиданной догадки. Её и Ника всё-таки поймали? Над ней будут ставить какие-то опыты? Паника тошнотой подкатила к горлу, и Джуди, вцепившись пальцами в края кушетки, осторожно приподнялась. Боль в голове разлетелась осколками, словно от взорвавшейся внутри гранаты. Джуди застонала, обхватив лоб пальцами. — Нет-нет, — раздался звонкий встревоженный голосок, и к ней тут же подбежала совсем молоденькая девушка в белом медицинском халате и шапочке. — Не вставай, пожалуйста, у тебя было сильное отравление, тебе нужен отдых. — Кто… — Джуди с некоторыми сомнениями позволила уложить себя обратно, — ты? — Линдси Диэр*, медсестра Центральной больницы Зверополиса. Ей вряд ли было больше двадцати трёх. Лицо доброе и открытое, обрамленное короткими красными завитками волос, выбившихся из-под шапки; дымчато-серые глаза — выразительные, округлые и слегка раскосые; осанка — самую малость сутулая, скорее, от неуверенности. Взгляд Джуди упёрся в красную нашивку на груди Линдси: три украшенные завитками буквы ЦБЗ. Всё верно, это больница, и интерьер вполне соответствующий. Только сейчас Джуди обратила внимание на то, что и сама она переодета в бесформенную светло-голубую больничную рубашку. Мысль о том, что какие-то посторонние люди к ней прикасались, да и вообще видели полностью обнажённой, вызвала острый приступ смущения, который она тут же в себе подавила — сейчас только из-за таких глупостей робеть! — Я Джуди, — она понятия не имела, стоит ли уточнять своё имя или её личность и без того установили, но решила на всякий случай представиться. Линдси с готовностью кивнула, наполняя стакан водой. — Тебе нужно принять лекарство, Джуди, и набираться сил. — Она достала блистер с мелкими круглыми таблетками из синей коробки и подала вместе со стаканом воды. — Две выпей сейчас, две — вечером по пробуждению. Джуди сделала несколько глотков, зажав блистер между пальцами — принимать таблетки она не спешила, всё ещё не уверенная, что происходящее действительно то, чем кажется. Задымленные коридоры лаборатории по-прежнему не отпускали до конца, создавая впечатление, что стоит моргнуть — и она увидит перед собой не милое веснушчатое личико медсестры, а Лили, излучающую холодный расчёт и утончённость. Или насмешливую и непредсказуемую Агнесс. Такие разные — и одинаково опасные, вне всяких сомнений. — Ты не знаешь… — Джуди помедлила, зажмурившись от накатившей волной тошноты, сглотнула и договорила: — Ник Уайлд здесь? — Не слышала о таком, — покачала головой Линдси, — но не стоит волноваться, нам уже дали контакты твоих ближайших родственников, мы им обо всём сообщим и вскоре они и твои друзья смогут тебя навестить. — Кто дал вам контакты? — Джуди мысленно прикинула уровень паники своих мамы и папы по десятибалльной шкале. Несколько сотен, не иначе, а значит, можно уже начинать готовиться к возросшей в разы родительской гиперопеке в ближайшие несколько месяцев. — Капитан полиции, суровый такой мужчина, — Линдси сдвинула тонкие красные брови в задумчивости. — Сказал, что он твой начальник, и потребовал сразу же доложить ему, как ты очнёшься. — Он здесь, я могу его увидеть? — взволновано спросила Джуди: от шефа она куда быстрее сможет узнать какие-то новости, в том числе и о Нике, к тому же, ей хотелось увидеть лицо хоть кого-то, кому можно было бы безоговорочно доверять. — Да, я его позову, — Линдси заботливо поправила сползающее с Джуди тонкое, почти невесомое одеяло и, тщетно стараясь придать звонкому голоску строгость, добавила: — Но только недолго, тебе нужен отдых. И не забудь про таблетки, а я приду через пятнадцать минут и сделаю укол. — Хорошо, Линдси, — вяло отозвалась Джуди, и та скрылась за дверью. Потекли минуты томительного ожидания. Настенные часы с красными стрелками и циферблатом показывали половину первого дня. Целая ночь осталась позади, за которую могло произойти что угодно. Здесь ли Ник? И смог ли он обратиться обратно или нет? Ответ на второй вопрос, впрочем, лежал на поверхности, ведь Колину и двух недель не хватило, чтобы прийти в норму. И неизвестно, сколько ещё потребуется. «А я бросила его брата на произвол судьбы», — Джуди запрокинула голову, сильнее вжимаясь затылком в подушку. Хуже накатывающей приливами тошноты и боли, выстукивающей в висках, был только страх, что она могла совершить ужасную непоправимую ошибку. Джуди, чувствуя себя всё хуже, сдалась и, приподнявшись на локтях, нервно выдавила на ладонь две таблетки. Буйволсон вошёл в палату, когда она запивала проглоченные медикаменты. Перехватив участливый, и в то же время предельно строгий взгляд начальства из-под косматых бровей, Джуди поперхнулась, и вода едва не пошла носом. Откашлявшись, она отставила стакан вместе с блистером на тумбочку и нерешительно посмотрела на Буйволсона. Сердится? Наверняка ведь сердится. Нужно было столько всего объяснить и узнать, а Джуди чувствовала себя выжатой до предела и сосредоточенной всего лишь на нескольких, самых важных вопросах. Буйволсон окинул её внимательным взглядом, и о самочувствии справляться не стал: всё и так было нагляднее некуда. Покачав головой, он поставил стул рядом с изголовьем кровати и присел. Белый халат, накинутый на широченные плечи и явно приходившийся не по размеру, сдавленно треснул. — Врачи говорили, что ты придёшь в себя в лучшем случае вечером, но я рад, что хоть где-то твоя настырность пошла на пользу, — в тоне Буйволсона ясно промелькнул укор, желание напомнить ей, что стажерки не должны лезть в неприятности, тем более — подвергаться смертельно опасному риску. И всё же, дальнейшего чтения нотаций не последовало, хотя Джуди подозревала, что просто получила отсрочку. — А Ник… Ник здесь? — нервничая в ожидании ответа, она теребила между пальцами край одеяла. — Он в порядке? — Да, он здесь. И он в порядке, если не считать того, что не может обратиться в человека, — Буйволсон вздохнул, и во взгляде серых, всегда серьёзных глаз проскользнула усталость. — Врачи говорят, что его состояние несколько другое, чем у Тейга или Боа. — Другое? — всполошилась Джуди: она была уверена, что Ник пострадал из-за того же вещества, что и остальные, а значит, и симптомы должны быть теми же. А если нет… тогда что с ним? — Он ничего не ест, пребывает в полной апатии и, по большей части, всех игнорирует, но делает это вполне осознанно. — Словно сам не хочет обращаться? — переспросила Джуди, не веря собственным словам. — Словно типичный Уайлд, избегающий ответственности, — едко поправил её Буйволсон. Джуди тяжело вздохнула. Ник ведь и в самом деле пытался сбежать: от ответственности за чужую жизнь, от прошлых ошибок, от самого себя, наверное, тоже. Джуди успела ощутить это не раз, натыкаясь на невидимую стену, что он с самого первого дня воздвиг между ними. Но в то же время, когда она нуждалась в помощи и поддержке, — Ник всегда протягивал ей руку и находил нужные слова, чего бы ему это на самом деле ни стоило. — Он спас мне жизнь, когда я просила его спасаться самому, — тихо, но уверенно возразила Джуди. — Может, в это и трудно поверить, но Ник Уайлд и чувство ответственности не такие уж и противоположные понятия. Совсем не противоположные, я бы сказала. — А вот это интересно, — пробормотал Буйволсон и, скрестив руки на груди, поинтересовался: — Как ты думаешь, Хоппс, зачем я поставил тебя в пару именно с Уайлдом? Только честный ответ. — Чтобы… — Джуди сцепила руки на животе, задумавшись, так как искренность шла в разрез с деловым этикетом. Выбор пал на второе, — я могла поучиться у него, как и все стажёры. — Я сказал «честный ответ». — Ох, не знаю, — болела голова и испытывающий взгляд начальства будто вгонял в лоб ещё один железный винт. Джуди, не выдержав этой пытки, выдохнула: — Чтобы мы бесили друг друга?.. Кхм, то есть, чтобы испытать моё терпение на прочность, проверить, не буду ли я жаловаться по малейшим пустякам? — И это тоже, — снисходительно согласился Буйволсон, ясно давая понять, что вопрос по-прежнему не снят. Джуди дрожала, чувствуя озноб, хотя в комнате вряд ли было прохладно. Какая-то важная, возможно, совсем очевидная мысль ускользала, заставляя испытывать досаду. Навязчивую обволакивающую слабость хотелось прогнать, чтобы не выглядеть жалко или глупо. Думать, думать, думать… Лишь бы не лежать на больничной койке бесполезным овощем ни одной лишней секунды! — Ответственность, Хоппс. Всё меняется, если своими решениями ты ставишь на кон не только собственную жизнь, но и жизнь напарника. Уайлд за последние годы слишком привык к одиночеству и безрассудству. — И вы решили напомнить ему об ответственности? — спросила Джуди, чувствуя себя слишком взволновано от того, что их разговор с Буйволсоном, вроде бы и не перешагивая за рамки рабочих формальностей, стал более личным. И важным. — Именно. Я ведь тоже за вас отвечаю, Хоппс, за вас всех, и будет лучше, если вы начнёте друг друга беречь. — Буйволсон устало помассировал переносицу, будто стараясь стереть следы бессонной ночи: одной ли? — Мы уже! Правда, — с запалом проговорила Джуди, чувствуя, как щёки начали пылать со стыда. Раньше она не задумывалась, насколько же это должно быть нелегко — для Буйволсона и любого, кто оказался бы на его месте — груз подобной ответственности: за жизни как простых граждан, так и полицейских участка. И если бы с ней и Ником случилось бы непоправимое, кого бы в первую очередь винили убитые горем родители? Ответ очевиден: подставляя себя, они подставляли и своего руководителя. — Потому вы оба и живы, — спокойно подытожил Буйволсон и поднялся со стула: — Что ж, Хоппс, твоя задача на сегодня: отдых и крепкий сон. Если вечером будешь чувствовать себя немного лучше, к тебе пустят твоих родных. — Сэр, — окликнула его Джуди, приподнявшись на локтях, за что тут же поплатилась сильнейшим головокружением. Всматриваясь в поплывший перед глазами строгий силуэт начальника, она, стараясь придать ослабшему голосу твёрдости, попросила: — Я хочу видеть Ника сегодня. Пожалуйста. — Вам обоим в норму для начала прийти надо, тебе так не кажется? — с иронией спросил Буйволсон. — Нет. То есть да. В смысле вместе мы придём в норму быстрее, вот, — с энтузиазмом выпалила Джуди, понимая, что у неё температура, её речь практически бессвязна, прибегла к старой проверенной уловке: сделала большие просящие глаза. — Ник не любит врачей, да и быть запертым одному в четырёх стенах — такое себе лекарство от апатии, разве нет? Колину Тейгу, вон, не помогло ни на грамм. Я раньше не до конца понимала решение Фру-Фру забрать мужа домой, но теперь понимаю. — Вот именно, «мужа», Хоппс, пусть и бывшего, а не коллегу с работы. Под ироничным взглядом сощуренных светло-серых глаз Джуди залилась краской стыда, осознав, что умудрилась наговорить лишнего, точнее, совершенно неуместно сравнить крепкие супружеские отношения Тейгов с чем-то, что происходило между ней и Ником. «Дружбой и партнёрством», — напомнила она сама себе формулировку, чувствуя себя донельзя уязвимой и неискренней сама с собой. — Я не… — Джуди в растерянности смяла в пальцах край белого одеяла, сползшего с груди, — не в том смысле привела это сравнение. — Ну конечно, — нейтрально ответил Буйволсон, но его взгляд сохранил откровенную иронию. — Кстати, по Тейгам есть вполне хорошие новости: Колин — снова человек, правда, без акций и жены, но это поправимо. — Да? — Джуди от радости чуть не подпрыгнула на кровати, но от резкого движения комната сильнее завертелась перед глазами, заставив опуститься обратно на подушку. — Это чудесная, просто замечательная новость! — Джуди расплылась в улыбке, представив, как счастлива должна быть Фру-Фру, а затем её окатило холодной волной беспокойства от тревожной мысли: — А Джек? Что с ним? — Жив-здоров. А в остальном зависит от того, какую позицию займёт его брат: захочет ли засудить или наоборот, снять все обвинения. Джуди сосредоточено нахмурила брови: — Что у них там происходит? Я знаю, Джек замешан в том, что произошло, но он меня спас и вообще… — О расследовании будешь думать, как выпишут из больницы, — перебил её Буйволсон, и таки не сдержался, сердитым тоном выговаривая. — Сейчас лучше приготовь объяснения для родителей, как так вышло, что ты, неопытная стажёрка, чья прямая задача — учиться, а не нарываться на смертельные опасности — умудрилась заработать три, чёрт возьми, покушения на свою жизнь за две недели. Потому что я даже не знаю, что сказать, — Буйволсон с хмурым видом развёл руками, — кроме того, что неприятности, судя по всему, твоё второе имя. Джуди с обречённым видом кивнула. Разговор с родителями сулил сокрушающую лавину причитаний и попыток отговорить её от работы в полиции всеми способами. Моральная готовность Джуди к подобному находилась на нулевой отметке, но деваться всё равно было некуда. — Поправляйся, Хоппс, и будем со всем этим разбираться, — сказал Буйволсон, потянув за ручку двери. — Сэр! — окликнула Джуди, и он обернулся. — Можно ещё один вопрос? — Этот уже считается? — Агнесс Сильверфокс, её поймали? — Я, по-моему, ясно сказал: о делах будем говорить, когда на ногах начнёшь нормально стоять, — холодно отчеканил Буйволсон. — Но я же, — Джуди пожала плечами, чувствуя себя слишком отвратительно для того, чтобы придумать нормальный аргумент, — умру от любопытства. — Вот уж нет, Хоппс, умирать тебе категорически запрещается. В комнату впорхнула Линдси, тем самым убив последние шансы выпытать что-либо у Буйволсона. Впрочем, судя по его непреклонному виду, уступать он и не собирался. — Простите, сэр, но время посещений истекло. Тот кивнул и вышел, прикрыв за собой двери. Линдси подошла к тумбочке с медикаментами и принялась распечатывать шприц. Джуди, наблюдая за ней, подумала, что нужно будет настоять на выписке как можно быстрее: пора возвращаться в строй. Но сразу после полученного укола она провалилась в глубокий сон, словно кто-то по щелчку пальцев выключил перед глазами свет.

***

Следующее пробуждение далось легче. Головокружение и слабость пусть и не исчезли насовсем, но стали менее ощутимы. Лекарства были прибраны с тумбочки, вместо них теперь стояла аккуратная синяя ваза с огромным букетом из ромашек и незабудок. Джуди улыбнулась: запах полевых цветов напоминал о доме. Рядом кто-то с шумом выдохнул и она, повернув голову, встретилась взглядом с родными, синими с вкраплениями фиолетового, глазами. Такими же, как её собственные. — Мама, — она приподнялась на локтях и тут же была заключена в порывистые объятия. — Джуди, солнышко, мы чуть с ума не сошли от волнения! — Это точно, — послышался сзади голос папы, и Джуди, выглянув из-за плеча матери, приветственно ему улыбнулась: — Я в порядке, честное слово. — Нет, ты не в порядке, — запричитала Бонни, прерывисто дыша, — иначе ты бы не была в больнице. Только посмотри на себя, — отстранившись, она взяла лицо Джуди в ладони, — такая бледная, измученная. — Мам, я правда в порядке, не плачь, слышишь, или я тоже расплачусь. — Ох, Джуди! — Бонни снова порывисто прижала её к своей груди, всхлипывая. К семейным объятиям присоединился и Стью. Джуди впервые ощущала себя настолько счастливой и разбитой одновременно, и противоречивые чувства душили, рвали на части. Родители Джуди внешне слегка походили друг на друга: почти одинакового роста, круглолицые и загорелые. Вот только Бонни выделялась плавностью движений и необычной красотой глаз, передавшихся по наследству всем её детям, кроме младшего сына Шона — единственного, кто походил на отца как две капли воды. Стью же был неуклюж и весьма невзрачен внешне: волосы пшеничного цвета, всегда стоящие торчком и требующие, чтобы их постоянно приглаживали, светло-карие широко посаженные глаза и всегда румяные, мясистые щёки. Характерами супруги весьма сильно отличались: спокойный, чаще всего меланхоличный Стью уравновешивал гиперактивную эмоциональную Бонни. Они прекрасно дополняли друг друга, и всё же иногда Джуди задавалась странным вопросом: существовала ли между её родителями любовь в том самом, романтичном смысле? Слишком уж ровными, напрочь лишёнными страстей были их отношения. Но эти мысли никогда подолгу не задерживались: мама и папа счастливы вместе, создали очень большую крепкую семью — и этого более чем достаточно. Вдохнув побольше воздуха, Джуди отстранилась, заставив дрожащие губы изогнуться в улыбке: — А вы вдвоём приехали? — Нет, что ты, — Бонни поспешила вытереть с лица слёзы. — Нас просто всех вместе не пустили. Много шуму, знаешь ли, особенно от Рика и Китти. — О да, — воодушевлённо сказала Джуди, округляя глаза, — и я безу-у-умно соскучилась по этому шуму.  — Тогда мы сейчас их позовём, — Бонни пихнула мужа локтем, давая понять, кого конкретно она имела под этим «мы». — Ага, — кивнул Стью, бросив на супругу мимолётный возмущённый взгляд, — да, сейчас. Спустя минуту в палате действительно стало шумно, и на Джуди обрушился поток вопросов, новостей и приветов из Малых Норок. Она смеялась и отвечала невпопад, чувствуя, что стало совсем легко, и даже ноющая боль в левой лодыжке стала совсем незначительной. Всю семью в сборе Джуди видела ещё на зимние праздники, когда её на неделю отпустили домой из полицейской академии. Тогда она больше всего времени провела с пятилетним Шоном: воспаление лёгких приковало его к кровати, он вообще болел чаще и тяжелее чем остальные. Сейчас младший брат имел абсолютно здоровый румянец на щеках и весёлый блеск в глазах. Джуди, приобняв его за плечи, пыталась пригладить торчащую вперёд пшеничную челку. — А где твой симпатичный напарник? — Китти примостилась на край кровати, и забросила ногу на ногу. Она с каждым разом стриглась всё короче, и в этот раз самые длинные пряди волос, несколько из которых были выкрашены в рубиновый, не достигали и середины шеи, а лоб частично скрывала идущая наискось чёлка. Вопреки стереотипам, короткая причёска только добавляла Китти женственности и очарования, элегантно обрамляя нежные черты лица. В отличие от неё, старшая сестра, Джейн, напротив, всегда боготворила длинные волосы и любому, кто посмел бы отрезать от них лишний сантиметр, грозила бы неминуемая расправа. — Он… тоже на лечении, — замялась Джуди, понимая, что если пустится в объяснения, то это займёт слишком много времени. И добавила, возмущённая тем, что Китти, как всегда, всё преподнесла в неуместно кокетливой манере: — И с чего ты взяла, что он симпатичный? — Ты, вообще-то, сама говорила, — пожала плечами Китти с самым ангельским видом. Джуди хотела заявить, что, вообще-то, ничего подобного не произносила, как вспомнила телефонный разговор перед походом в клуб «Полночь». Казалось, с тех пор прошёл минимум месяц, на деле — меньше недели. — Я просто тебе поддакнула, чтобы ты отстала. — Джуди легонько пихнула Китти здоровой ногой, якобы прогоняя с кровати. — Ну да, ну да, — театрально захлопала ресницами неугомонная сестра. Вот теперь Джуди уже всерьёз захотелось вытолкнуть её с кровати, так как на лице матери читались намеренья допросить потом поподробнее об этом «симпатичном напарнике». Мелькнула мысль, что, скорее всего, Ник и Китти прекрасно поладили бы. Во всяком случае, одно хобби на двоих у них имелось, а именно — ставить Джуди в неловкое положение. Не хватало только, чтобы они начали делать это совместными усилиями. Отчаянно выискивая способ поменять тему разговора, Джуди зацепилась взглядом за плетённую корзинку с синими ягодами, что скромно держала перед собой Джейн: — Это что, всё мне? — Скажи спасибо, что я всё время была на страже голубики для любимой сестры, а то с некоторыми прожорливыми товарищами, — Джейн, тряхнув волнистыми густыми волосами, одарила красноречивым взглядом стоящего рядом старшего брата — ровно через неделю Рику исполнялось тридцать, — ягоды могли не доехать. — Я не стал бы объедать свою сестру, — возмутился Рик, поправляя воротник на кремовой рубашке, и с ухмылкой добавил: — во всяком случае, сильно. — Да тут столько, что нам всем не съесть, — рассмеялась Джуди. Час, проведенный с семьёй, пролетел совершенно незаметно, и только когда вернулась Линдси и объявила, что время посещений окончено, она встрепенулась: — А где вы будете ночевать? — Джуди, детка, не волнуйся, это же столица, здесь гостиницы и хостелы на каждом шагу, — ответил Стью, открывая двери и пропуская детей вперёд. — Да-а, вот только цены в них тоже столичные, — с сомнением сказала Джуди. Первым её порывом было предложить свою комнатушку, но в ней даже двух человек разместить — целая проблема, не говоря о шестерых. К тому же, ключ от комнаты был утерян вместе с полицейской формой и теперь придётся объясняться перед хозяйкой квартиры и просить дубликат. — Не волнуйся по пустякам, Джу, и постарайся хорошенько отдохнуть и выспаться. — В грустной, быстро погасшей улыбке Бонни Хоппс так и читалось: «детка, ну когда же ты начнёшь себя беречь?». — А мы завтра с утра тебя навестим. — Хорошо, — Джуди покорно кивнула и помахала рукой. — Всем пока. Оставшись одна в палате, Джуди заскучала. Мысли снова завращались вокруг произошедших событий: она слишком скучала по Нику, волновалась за Джека и хотела знать, что сейчас делали две главных интриганки — Агнесс и Лили. Большая часть улик ведь наверняка сгорела — должна была сгореть, а одними голыми словами суд не выиграть, особенно против таких влиятельных людей, как Козлоффы. Нужно было думать и действовать, потому что чем дальше — тем труднее будет что-то доказать. Правда теперь Колин стал человеком, а значит, сможет дать показания. Как много ему известно? Джуди не терпелось вернуться к работе и поставить, наконец, точку в расследовании. Она со вздохом отложила в сторону электронную книгу, которую ей одолжила Джейн, чтобы коротать время, и, опустив ноги на пол, обулась в больничные тапочки и встала, перенося вес на менее пострадавшую правую ногу. Поморщилась от вспыхнувшей боли в перебинтованной голени, перевела унылый взгляд на белый подлокотный костыль, прислоненный к стенке. Джуди задумалась: стоит ли пытаться проявить гордость и добираться до туалета и душа вовсю хромая, но самостоятельно, или всё же лучше не давать лишнюю нагрузку на раненую ногу, чтобы быстрее зажила? Благоразумие подсказало второй вариант, и Джуди со вздохом схватила костыль и оглянулась, чтобы взять пакет со сменной одеждой и несколькими полотенцами, привезёнными родными из дому. В дверь постучались. — Заходите, — ответила Джуди, перехватив поудобнее костыль и мимолётно допустив мысль, что и в качестве оружия он вполне бы мог пригодиться, случись чего. В палату как-то уж слишком неуверенно вошла Линдси: — Тут… поступило распоряжение от главного врача перевести к тебе… ещё одного, — она говорила об этом, как о чём-то спорном и крайне сомнительном. — Ещё одного? — непонимающе переспросила Джуди: для подселения, как минимум требовалось поставить вторую кровать. Центральная больница настолько заполнена, что уже подселяют в одиночные палаты? Верилось с трудом. Впрочем, Джуди не видела ни малейшего смысла возражать, если к ней кого-либо подселят, тем более сама она собиралась настоять на выписке уже завтра. Линдси кивнула, шире приоткрывая дверь: — В случае несогласия достаточно письменного отказа, — Линдси повертела в руках бумажный бланк, но внимание Джуди целиком и полностью украл лис, вошедший в комнату с гордо приподнятым хвостом. — Ник! Наверное, это негуманно — душить в объятиях напарника, который в нынешней ипостаси был относительно хрупким и лёгким, но Джуди свой порыв остановить не смогла. Два быстрых, несмотря на хромоту, шага, и, опустившись на присядки, она крепко прижала его к себе, невольно отмечая: искристый красновато-рыжий мех не только красивый, но и удивительно мягкий. Лис, очутившись в капкане ласковых рук, напрягся всем телом, затем будто смирился со своей участью и расслабился, положив голову на плечо Джуди. — Кхм, — робко кашлянула Линдси. — Я так понимаю, отказа не будет? — Нет, ни за что, — Джуди подняла на неё глаза и не удержалась от совершенно неуместной шутки: — Ну, или пока он не обратится в человека, и его болтовня не начнёт снова действовать мне на нервы, — Ник хватанул зубами косичку, лежащую на её плече, и легонько дёрнул, выражая возмущение. — А, нет, он и без болтовни, похоже, с этим справится. На треугольном веснушчатом личике Линдси отразилось смятение — она явно не понимала, какую часть из услышанного стоило воспринимать всерьёз. Джуди поспешила исправиться, улыбнувшись: — На самом деле спасибо, — выпустив Ника из объятий, она подобрала брошенный на пол костыль и, опираясь на него, поднялась, — я очень рада такому решению. — Я обязательно передам твою благодарность. Джуди коротко кивнула, подозревая, что главное спасибо должно предназначаться Буйволсону, ведь не из воздуха же возникло это неожиданное решение о переводе Ника в её палату. Но благодарности шеф вряд ли примет, скорее, отмахнётся, а то и нотации прочитает, чтобы жизнь мёдом не казалась. Удивительный он всё-таки человек: суровый, но в тоже время… понимающий? Джуди не без досады вспомнила, сколько раз мысленно винила Буйволсона в предвзятости, а так ли несправедливы были его решения? Всё ещё погруженная в свои мысли, Джуди посмотрела на Ника: тот, встав на задние лапы, сунул свой любопытный нос в корзину с голубикой, оставленную на стуле. — Можешь угощаться, — добродушно сказала она, хотя первая ягода исчезла в острозубой пасти раньше её разрешения. Джуди вдруг задумалась: у Ника ведь тоже должны быть родные. Им уже сообщили? Приедет ли кто? Если она собирается завтра выписываться, то как быть с Ником? Оставить его одного в больничных стенах и просто навещать — похоже на маленькое предательство. Забрать с собой? Кто ей разрешит? Она ему не жена и не родня, а так, «коллега с работы», что из уст Буйволсона смахивало на издёвку, но, по сути, чистая правда. И всё же Джуди не собиралась использовать это как отговорку для того, чтобы с чистой совестью переложить ответственность за Ника на кого-то другого. «Что-нибудь придумаю». — Джуди не удержалась и легонько провела пальцами по густой шерсти на лисьем загривке. Зелёные глаза посмотрели на неё с удивлением. — Я рада, что ты здесь, — призналась она, но всё же мысленно напомнила себе: упоительно мягкая шерсть ещё не повод распускать руки. Уайлд снова станет человеком, никуда не денется, и тогда наверняка сможет ей много чего припомнить.