***
Несмотря на то, что против Лили улик хватало, судебные разбирательства грозились растянуться надолго. И если давление на суд и присяжных со стороны некоторых влиятельных сообщников супругов Козлоффых было предсказуемым, то общественных беспорядков, вспыхнувших в городе, Джуди никак не ожидала. Расклеивались брошюры, устраивались митинги — пока мирные, но грозящие перейти в вооружённые столкновения — на площади перед городской администрацией одни активисты выступали с требованием пересмотреть тот самый закон о неприкосновенности животных, другие — требовали всё оставить как есть. Жестокая идея Лили о том, что, ставя опыты над животными, можно раскрыть максимальный потенциал второй сущности и найти лекарство от многих болезней, нашла не так уж и мало приверженцев. Часть лабораторных исследований вскрылась и была изучена. Некоторые вакцины, открытые под началом Лили, действительно имели все шансы спасать жизни от тяжёлых болезней. Другие — вредить, как то самое вещество, что испытали на себе Колин Тейг или Ник. Сведений о нём сохранилось слишком мало, большая часть либо сгорела, либо была успешно сокрыта. Всё, что смогли выявить врачи, так это то, что препарат имеет мощное психологическое воздействие: повышает тревожность, максимально усиливает звериные склонности и рефлексы и подавляет человеческую сущность. В первые дни подобная необратимость опаснее всего, так как именно в них может последовать полное отречение от всего человеческого, особенно если пострадавший был полностью оторван от общества или к нему применили насилие. Лили явно создавала не только лекарство, но и оружие, и всё же некоторые граждане Зверополиса предпочитали закрывать глаза на вторую половину правды. Обстановка в городе накалялась, готовясь вспыхнуть пожаром беспорядков. Джуди помнила слова Лили о продажных людях среди политиков, и с ужасом понимала, что отмена закона о неприкосновенности животных всё ещё возможна. Как и то, что миссис Козлофф может исхитриться получить минимальный из возможного срок, и едва ли не статус мученицы в придачу. А затем было интервью с Колином Тейгом по телевизору. Молодая журналистка, придерживая развевающиеся на ветру кудрявые волосы, спросила, заговорщически понизив тон: «Вы понимаете, сколько жизней удалось бы спасти, если бы медицина и наука шагнула далеко вперёд уже сегодня?» Она протянула микрофон Колину, и тот, уставший и мрачный, явно не в первый раз ответил на подобный вопрос: «Медицина и наука и так не стоят на месте: над этим каждый день неустанно трудятся множество людей, в том числе и в нашей компании. А то, на что намекаете вы, шаг если и вперёд — то прямиком в пропасть. Убить людей в себе, принимая аморальные законы — это не тот способ, которым можно сделать мир хоть капельку лучше». Девушка разозлилась и поднесла микрофон к своим ярко-накрашенным губам: «Знаете, сложно говорить о морали, когда умирает кто-то из близких вам людей, а врачи разводят руками, потому что лекарства нет». «Мне жаль, если это вас коснулось лично, вот только в жизни нет волшебства, а решения, которые вам кажутся простыми, на самом деле могут иметь страшную цену. И то, о чём вы с такой лёгкостью рассуждаете — одно из них. Я больше не желаю это с вами обсуждать». Других интервью Колин не давал, а Джек на провокационные вопросы прессы ровным тоном отвечал: «Без комментариев». Как Джуди и надеялась, младший Тейг дал честные показания в суде о том, что Лили шантажировала его, угрожая убить Колина в случае неповиновения, и он, опасаясь, что всё зайдёт слишком далеко, нанял беглую преступницу для получения компромата. Естественно, скандал, связанный с семьёй Тейгов, достиг новых высот. Жёлтая пресса и вовсе смаковала подробности на свой лад, строя гипотезы, в которых Джек — не жертва шантажа, а главный зачинщик, нарочно подставивший брата на пути к власти. Заодно ему приписывали любовные связи и с Агнесс, и с Лили, и даже с Фру-Фру. Последнее заставило Джуди содрогнуться от отвращения, скомкать газету и зашвырнуть в урну. И если в недавнюю короткую встречу Колин Тейг показался ей слишком агрессивным, то чем дальше, тем лучше она понимала, насколько тяжело ему сейчас было вообще держать себя в руках. Джуди хотела найти Джека после первого же заседания суда, где выступала в роли свидетельницы, но он сам её нашёл. Точнее, его охранник, на выходе из зала аккуратно подхвативший её под локоть. Вокруг стоял гомон, толпились люди, щёлкали фотокамеры. У Джуди от всего этого рябило в глазах. На слова «Джек Тейг хочет видеть вас» она лишь потерянно кивнула, позволяя увести себя через чёрный вход. Там тоже караулили журналисты, хотя уже не в таких количествах. Светловолосый невысокий паренёк опередил всех и в один прыжок перегородил дорогу Джуди — она вмиг узнала в нём родственную сущность — и протараторил, наставляя на неё микрофон: — А вот и юная, но наверняка необычайно одарённая девушка, проработавшая в полиции несколько дней, но успевшая пережить не одно покушение на свою жизнь и практически в одиночку раскрыть громкое дело. Я ведь имею честь говорить с самой Джудит Хоппс, верно? — спросил он с заискивающей улыбкой. — Я проработала несколько недель и дело раскрыла далеко не в одиночку, — поправила Джуди, пытаясь его обойти, но тот сделал вид, что намёков не понимает, не желая её пропускать. — Э-э-й! — тонко взвизгнул журналист, когда охранник Тейга просто взял его за шиворот и переставил с места на место, убрав с пути Джуди. — Извините, — пробормотала она, ни капли не сожалея, и, нырнув в тёмно-синий джип, с облегчением закрыла дверцу и поздоровалась с сидящим за рулём Джеком: — Привет. — Всё ещё испытывая нервное напряжение, она смахнула со лба выбившуюся из хвоста прядь и пробормотала: — Боюсь даже представить, что ещё они понапишут. — Что у тебя роман с испорченным, но всё ещё завидным холостяком этого города? — Джек повернулся с обаятельной улыбкой. Взгляд был усталым, но тёплым, под жёлто-карими глазами виднелись тёмные круги, выдавая хроническое недосыпание. — Да уж, тебе и без меня большой послужной список приписали. — Джуди расслаблено откинулась на спинку сидения, радуясь, что стёкла джипа затонированы, и хотя бы сейчас их не могли поймать в объективы фотоаппаратов. — И ничего из этого не было правдой — пресса себе не изменяет. — Он завёл машину. — Так куда поедем? — В центральную больницу, нужно забрать Ника. Джек кивнул, и джип мягко тронулся с места. — Как он? Джуди скрестила руки на груди и потупила взгляд. Ежедневные осмотры в больнице толком ничего не давали. Для неё последствия интоксикации быстро сошли на нет, да и рана на ноге достаточно быстро затягивалась, благодаря прописанным мазям и перевязкам, а вот состояние Ника не спешило меняться ни в лучшую, ни в худшую сторону. Врачи говорили, что в целом его поведение вполне осознанное — а это добрый знак — но существовал какой-то сдерживающий психологический фактор. И Джуди чувствовала себя бесполезной от мысли, что толком не может ничего дать Нику. Всё, что он видел, — это стены её квартиры, чередующиеся со стенами больницы и специальной парковой зоной, где разрешалось находиться в зверином обличье. Но назойливое внимание прессы и общественные волнения в городе уж точно не давали расслабиться на таких прогулках. В голове вертелось одно-единственное решение: отвезти Ника домой. Тем более, что ей вскоре нужно было выходить на работу, и Буйволсон, по вполне понятным причинам, не разрешит брать рыжего напарника с собой. Начальник и так скрипел зубами от злости и донельзя язвительным тоном называл её "лисьей невестой". Фру-Фру, чтобы добиться освобождения для Ника, как оказалось, сильно приукрасила действительность перед врачами, если это вообще можно было так назвать, ведь Джуди родственницей Уайлду не являлась, а вот статус невесты вполне давал право заботиться о нём. Простая, но хитрая уловка, решиться на которую у самой Хоппс нахальства бы не хватило. А теперь Уайлда можно было смело поздравлять — без него его женили. Ну почти. — Пока без изменений. — Джуди… — Джек сглотнул. — Я знаю, это ничего не меняет, но мне очень-очень жаль. Я здорово вас подставил, и это ужасно, это вообще худшее, что я в своей жизни сделал. — Ты и себя здорово подставил. — Джуди повернула голову к нему. — И ведь могло быть ещё хуже. Агнесс могла взять у тебя деньги, а потом рассказать обо всем Лили. Тогда на пожаре среди якобы случайных жертв оказались бы не только мы с Ником, но и ты в придачу. Мы бы там сгорели — ты ведь это понимаешь? — Понимаю, — подавленно пробормотал Джек. — Тогда никогда больше не позволяй себе играть в подобные игры! — с запалом сказала Джуди. — Ты должен был обратиться за помощью в полицию, а никак не к преступнице, которая с лёгкостью занимает сторону любого, кто предложит больше денег… — Кстати, о ней, — неуверенно вклинился в её сердитую речь Джек. — Что? Ты знаешь её местонахождение? — Джуди от внезапно появившейся надежды встрепенулась: хотя бы какая-нибудь зацепка в поиске беглой преступницы и её сообщника была бы очень кстати. Агнесс и Бэй, вероятнее всего, покинули Зверополис порознь и могли находиться где угодно. Лили их с превеликим удовольствием сдала бы после такой подставы, если бы сама располагала хоть какими-то сведениями на этот счёт. На допросе всплыл только один любопытный факт. Лили узнала в Бэе чистильщика бассейнов, которого наняла чуть больше месяца назад и охарактеризовала его как работоспособного, но умственно неполноценного, что подтверждали медицинские бумаги. Фальшивые, как выяснилось в ходе проверки. Джуди, выслушав эту информацию от Понда, только вздохнула: на своём малоприятном личном опыте она знала, что с умственным развитием у Бэя всё в полном порядке. Агнесс просто нужен был кто-то, кто присмотрел бы за честолюбивой и крайне опасной клиенткой. И для своей цели выбор она сделала прекрасный: красивый и при этом якобы обделённый всякой сообразительностью мужчина — отличная кандидатура не только в работники, но и в любовники женщине, которая томилась в скучном браке по расчёту. А Лили, по слухам, определённые слабости в этом вопросе имела. — Нет, конечно нет. — Джек остановил машину на светофоре и достал из внутреннего кармана жилетки красную карту памяти с вдетым в отверстие тонким золотистым брелоком. — Она попросила передать это тебе, чтобы ты, когда придёт время, отдала Нику. Джуди отпрянула, уставившись на протянутую ей вещь так, словно та могла в любую секунду взорваться. Впрочем, подобный сюрприз вполне был бы в духе Агнесс. — Что там? — Я не знаю. Агнесс, когда дала мне это, предупредила, что данные сотрутся после первого же включения, независимо от того, будет ли просмотрена или прослушана информация до конца или нет. Ещё она сказала «что-то, что здесь записано, никому не нужно, кроме Ника». — Я и приблизительно не уверена, что Нику это тоже нужно, — недоверчиво ответила Джуди, позволяя вложить карту памяти себе в ладонь, и всё же поморщилась, словно руку начало жечь. — Почему она вообще так уверена, что я выполню её просьбу? — Потому что это касается Ника? Джуди бросила на него кислый взгляд, но ничего не ответила. Глупо было отрицать простую истину. Загорелся зелёный свет, и машина тронулась, пересекая перекрёсток. Джуди спрятала карту памяти в кулак, испытывая жгучее желание сжать пальцы сильнее и попросту раздавить хрупкое устройство. Возможно, так и следовало поступить. От Агнесс вообще ничего хорошего ждать не приходилось, тем более, что для Ника отношения с этой мерзавкой уже обернулись тяжёлой моральной травмой, и Джуди хотелось бы оградить его от этого хотя бы в дальнейшем. Но что, если на карте памяти хранилось что-то действительно важное для него, и лезть туда она не имела никакого права? Джуди вздохнула, понимая, что не готова сейчас для принятия решения.***
Покинуть Зверополис оказалось не так-то просто: Ника не хотели пропускать на поезд, аргументируя это «неподобающим видом» и требуя перевоплощения. Джуди пришлось не по одному кругу объяснить, почему это невозможно, и предъявить личные удостоверения, которые им выдали взамен сгоревших. Показывая документы на Ника-человека, стоя при этом рядом с лисом, она ощущала себя крайне странно. Скептические взгляды проверяющих противное чувство лишь усугубили: её явно приняли за мошенницу или ненормальную. Джуди убедила их связаться с полицейским департаментом, и после непродолжительных разбирательств получила свободу вместе с извинениями. Вот только поезд уже ушёл — буквально. Они не успели на каких-то десять минут. Джуди шла по холлу огромного железнодорожного вокзала порядком взвинченная, забыв даже, какой восторг обычно вызывало у неё это здание с золотыми стенами и таким высоким куполом, что голова начинала кружиться, стоило посмотреть вверх. Когда-то знакомство со Зверополисом для неё началось отсюда. Тогда она была совсем ребёнком, и без того огромное здание с рвущимися вверх пальмами и винтовыми лестницами, устланными коврами, казалось ей помпезным, как настоящий дворец. Джуди всмотрелась в табло, висящее над одной из арок: — Сегодня будет ещё один поезд в том направлении, в восемь вечера. Прибытие — в одиннадцать, — она опустила взгляд на Ника, вертящегося рядом. — Это как-то поздно, получится, что мы к твоей маме доберёмся уже ночью. Может, поедем утренним, чтобы доставить ей меньше беспокойства? Вместо ответа Ник побежал к кассе и пристроился в конце очереди. Люди косились на него с удивлением. Джуди, игнорируя любопытные взгляды, встала рядом: — Может, ты ещё и сам за себя заплатишь? Лис отвернулся, легонько хлестнув её по ноге хвостом. — Согласна, шутка была так себе, — пробормотала Джуди. Очереди у касс стояли немалые: беспокойная обстановка в городе, судя по всему, спровоцировала больший отток людей, чем обычно, и новыми билетами удалось завладеть только двадцать пять минут спустя. Затем Джуди прикупила несколько свежих газет и журналов, после недолгих колебаний — прибавила к ним две пачки фруктового льда для себя и Ника. Потянулся долгий вечер ожиданий, прежде чем они сели в поезд, в этот раз без задержек. — А ты, должно быть, здорово по дому соскучился, раз настолько не терпелось уехать сегодня? — спросила она, закрывая двери купе. Ник, встав на диване на задние лапы, а передними упёршись в оконную раму, провожал взглядом быстро удаляющийся перрон с толпами людей. На её вопрос он повёл левым ухом чуть в сторону, но оборачиваться не стал. Джуди убрала сумку с вещами на верхнюю полку, отложила надоевшие газеты на столик и присела. Тоже посмотрела в окно, но от мелькающего с огромной скоростью пригорода в слепящих лучах закатного солнца заболели глаза. Она сбросила тапки и прилегла на диван, чувствуя усталость. А ещё волнение. С мамой Ника она говорила по телефону дважды, и первый раз вышел неловким из-за лжи Фру-Фру для врачей. Буйволсон, передавая трубку в участке, не без злорадства сказал Джуди что ей придётся самой всё объяснить. Она попыталась начать разговор, как мягкий приятный голос миссис Уайлд с явным недоверием уточнил: «Когда я позвонила в больницу, мне сказали, что Ника забрала домой его невеста. Это… вы?» Джуди едва не выронила мобильный телефон из рук, а затем, краснея и запинаясь, пояснила, что произошло кое-какое недоразумение и на самом деле она напарница Ника. И слышать недоумевающее «кто?» было хуже всего. Миссис Уайлд явно знала о напарнице своего сына не больше, чем о взявшейся будто из воздуха невесте, и вряд ли потому, что они так мало общались. Ник, скорее всего, просто посчитал это слишком неважным, чтобы поделиться. А теперь она, Джуди, вынуждена была самым бесцеремонным образом вторгнуться в его личную жизнь и семью. И это было необычайно неловко, несмотря на попытки не придавать особого значения по крайней мере сейчас. Ник, положив голову ей на живот, озадачено вгляделся в лицо, навострив уши. Джуди с досадой подумала, что у неё, как обычно, совсем плохо получалось скрывать свои эмоции. — Всё в порядке. — Она легонько провела рукой по мягкой красно-рыжей шерсти на загривке. — Я не грущу, просто устала. Ник, несмотря на полученную ласку, на её слова явно не купился. Она прикрыла глаза, желая отгородиться от слишком пристального лисьего взгляда. Тепло его тела и мерный стук поезда убаюкивали, и Джуди начала проваливаться в дремоту. Одно случайное воспоминание, которому она не придала изначально значения, заставило её вздрогнуть. Во время проверки Ник ведь прошёл процедуру идентификации личности, как и она, и устройство отлично распознало и его человеческую сущность, и звериную. А ведь Колина Тейга в ночь после бала подобный прибор идентифицировать не мог. Могло ли это означать, что Ник-человек скоро вернётся? Джуди смотрела на лиса, переполняемая надеждой. Она безнадёжно по нему скучала уже сейчас, когда он в какой-то степени находился рядом и далеко — и это не могло не напрягать, учитывая, что им в ближайшее время предстояла разлука, пусть и вряд ли продолжительная. Джуди отчётливо помнила, какое впечатление Ник произвёл на неё при первой встрече. Оно умещалось в три слова: нахальный, двуличный, ненадёжный. Тогда Ник Уайлд совершенно точно стоял где-то в конце списка людей, по которым она могла бы тосковать, но время сыграло с ней странную шутку. Возможно, с ними обоими.