Майская королева.

Снаружи дворца давно царила уже глубокая ночь. Было действительно свежо. В темной гуще ветвей высоких деревьев таинственно перекликались соловьи с кукушкой. И умопомрачительно пахло доцветающей уже сиренью, от которой сладко и пьяняще кружилась голова. А в душу просачивалась смутная грусть о чем-то несбыточном, но прекрасном. Это была последняя майская ночь. Очередная весна неслышной, легкой поступью безвозвратно покидала Сумеречье… - Куда мы сейчас идем? - коротко спросила Тауриэль. - Ну разумеется, к моей заначке, - деловито сообщил Владыка, уверенно шагая впереди. - И где она у вас на этот раз? - спросила Рыжая. - Надеюсь, нам не нужно сейчас брести за море Рун? - Нет, в этом смысле все не так печально, мы идем к моим садовым качелям, - ответил, слегка улыбнувшись, Владыка. - Что? Опять эти качели?! - не удержалась Рыжая от восклицания. – Да вы же в прошлый раз меня заставили раскачивать вас в них, наверно, три часа подряд. Размахивать над вами веером параллельно и чистить косточки у фруктов! - Ну хорошо, не буду больше, - улыбнулся Трандуил, - фрукты, так и быть, почищу сам, ты все равно ножом владеешь еле-еле. - Ах, вы опять! - Я нет! Это все ты! Мелко препираясь дальше, все тем же образом, уже давно привычным для обоих, они какое-то время шли по гладким мраморным плитам садовой дорожки. А затем занырнули в густые темные кусты белой сирени. В плотном кольце которых располагалась совсем крохотная, искусно спрятанная там полянка. Все свободное пространство которой занимало разлапистое, корявое и очень старое уже дерево. Это была плакучая ива. Она раскинулась невысоким шатром, а ее тонкие, длинные, как нити, серебристые ветви свисали до самой земли, ласково встречаясь там с высокой травой и легкими, воздушными белыми шарами отцветающих одуванчиков. В шершавом стволе повыше было небольшое круглое дупло и там все время жила сова, возможно, такая же древняя, как и ива. А к мощным, переплетенным между собой ветвям были подвешены садовые качели. А еще вернее, поскольку Владыка был тот еще сибарит, то это был, пожалуй, даже целый диван. Почти целиком заваленный различными подушками, от совсем маленьких до огромных. Вокруг качелей в густой траве и средь ветвей плакучей ивы то тут, то там бледно мерцали спрятанные там крохотные фонари. Место было довольно скрытым и уединенным. И далеко не каждый во дворце о нем знал. Владыка частенько, когда на улице было тепло, любил лениво поваляться на качелях с бокальчиком-другим винца и с интересной книжкой на коленках. Ловко спрятавшись там от различных докучливых дел, решать которые он либо не спешил, либо же вовсе не желал. - Присаживайся, будь добра, - он кивнул ей на качели. Тауриэль уселась на их край с ногами, подгребла к себе подушку и сжалась вместе с ней в нахохленный комок. Владыка в это время увлеченно лез к дуплу. Из тьмы которого таинственно выглядывали, не моргая, два круглых желтых глаза. Он еще порылся там с сопеньем и повернулся к королеве. - Подержи–ка, - он деловито всунул Рыжей в руки какой-то меховой, но очень легкий комок. - Вы ее вообще зачем достали? - поинтересовалась королева, поворачивая этот ком туда-сюда, вертя его и так и сяк. У совы на лапе был алмазный перстень, мелькнувший синим всполохом в ночи. - Ну что ты ее так трясешь, - укоризненно заметил Трандуил, снова чуть обернувшись, - ты же ее пугаешь этим. - Она вообще у вас живая? - Ну, до тебя была живая… - Что?!!! - Да живая, прикидывается просто с перепугу… - А она меня не клюнет? - Ну, если попытаешься стащить мою бутылку из дупла, то клюнет еще как. Всенепременно клюнет. Я надеюсь. - Да вы все врете. - Да ну тебя, отдай животное сюда, - с этим он забрал назад свою сову, слегка ее погладив, и всунул вместо нее в руки Тауриэль бутылку. – Это Радагаст ее так научил. Сова - мой караульный. Правда вот днем все время спит… - А, ну тогда это все объясняет. - Вот морготовы дети, кто-то уже спер бокалы! Ну а ты чего? - тут он слегка потряс сову. - Стареешь? - с этим он уселся на качели, правда, на другой конец от Рыжей, а сову пристроил на коленках и стал ее тихонько гладить. - Дориатская еще привычка, - пояснил он между делом, - у меня там был приятель, отъявленный гуляка, - он поневоле улыбнулся, вспоминая. - Так у него по всем совиным дуплам в Нельдорете были вот такие тайники. - А я была уверена, что это вы родоначальник этих штук, - хмыкнула на это королева, наблюдая краем глаза за совой. Та занималась тем, что подставляла голову и так и сяк, совсем как кошка, под осторожно гладящие ее пальцы в кольцах. - Перерыв, - сказал сове Владыка и ссадил ее с коленей, слегка пихнув ее в подушки. - Дай-ка сюда бутылку, - откупорив ее, он поудобнее уже уселся на диване. – Извини, бокалов, как ты понимаешь, нет. Он щедро отхлебнул и передал бутылку ей. Тауриэль молча взяла и так же молча отхлебнула. Сова барахталась в подушках. Оба молчали некоторое время, сосредоточив взгляд на ней. - Пора менять начальника охраны, - наконец сказала Рыжая, прервав молчание. - Любопытно, по каким причинам этот вывод? - скосился снова отпивающий Владыка, кинув острый взгляд. Очевидно, Рыжая лиса немножечко пришла в себя и начинает думать головой. Сейчас сама и обо всем расскажет. Она ведь умница, на самом деле. - По главным. Он явно не справляется с поставленной ему задачей. - Здесь я с тобой согласен, как ни странно. Не тем, совсем не тем забита его голова, - он усмехнулся. – Конфуз ужасный вышел с Митрандиром. Я половину ночи думал, что ловлю его, а выловил двух сыновей Элронда, представляешь? В другое время ее бы, безусловно, сразу заинтриговала эта тема. И захотелось бы узнать немедленно все поподробней, но только не сегодня… Митрандир с Элрондом ее не занимали вовсе в этот вечер. - Да, я понимаю, всех не отследишь и не проверишь… Народу слишком много, да к тому же все почти в костюмах. Список гостей довольно приблизительный. Заявлено одно число, а прибывает в результате чуть ли не в два раза больше, - задумчиво произнесла Тауриэль, негромко рассуждая вслух, как бы сама с собой. – А в результате под нелепой маской может скрываться кто угодно… - Ну, риск присутствует, - ответил Трандуил, - но, знаешь ли, я полагаю, личный обыск каждого - немного моветон. Такого нам никто тут не позволит. Но согласен, что над этим стоит хорошенечко подумать в перспективе. А то к нам и уруки так повалят под шумок, в костюмах же самих уруков. Это все понятно. Но не отменять же, в самом деле, этот бал. Такого тоже не дадут. Бал все хотят. Ну, - он усмехнулся, - кроме тебя, конечно. А сегодняшний, я вижу, укрепил тебя во мнении относительно таких мероприятий. - До жути, - с кривой усмешкой отозвалась на это королева… - Кто поспособствовал, ну, разумеется, кроме моей персоны? - Некий Исильменармо. Вам о чем-то это имя говорит? Владыка неприятно вздрогнул отчего-то. - Брюнет в костюме Волка? - быстро уточнил он. - Да, он самый… - Понятия на самом деле не имею, кто он вообще такой и с кем приехал… - Он не понравился мне чрезвычайно… Нельзя ли выяснить, кто он такой? - Он приставал к тебе? – очень ровным голосом спросил Владыка, как о каком-то сущем пустяке. - Да нет, - пришлось ответить это. Ну не рассказывать же здесь, как все на самом деле было. Что он ей предлагал и что он делал в это время. Стыдно потому что. И по большей части от того, что она почти на это согласилась. По какой-то, правда, совершенно непонятной для себя причине. Вот это и пугало. Как она легко в такое вовлеклась и как это вообще случилось. - Вы были правы, мы просто с ним поговорили. Но беседа эта была довольно неприятной.. - И о чем она была? - В основном разные сплетни, ну, о вас и обо мне… - Понятно, - лаконично протянул Владыка все тем же ровным и спокойным тоном. – Слушай, ты посиди тут, посторожи мое вино вместо совы, видишь, сдает уже старушка, а я схожу, возьму бокалы. А то мы впрямь как пара орков. Уши уже, кстати, есть… - Не уходите, а? Как-то без вас тут неуютно. - Так я и понял. Ты, - обратился он к сове, - сторожишь теперь ее! Нет, ну и выпивку, конечно! - сова вдруг ухнула ответно. - Тебя никто тут не найдет в такое время. А я вернусь, я обещаю. Не вешай нос… Я мигом… "Этот найдет, - мрачно подумала Тауриэль, - такой где хочешь откопает! Если ему это зачем-то будет нужно…" - Ну и не выпивай тут все одна, - добавил он, увидев, как воспитанница уверенно прикладывается вновь к бутылке. И с этим он стремительно нырнул в кусты. В этих кустах та дурашливая беззаботность, которой он сверкал под ивой, сползла в один момент с его лица. Оно мгновенно стало жестким и холодным. С этой историей необходимо было разбираться лично и чем быстрей, тем, безусловно, лучше. Исильменармо, значит. Кто ты такой, Исильменармо? То, что не все там было гладко и не в одних там сплетнях дело, было очевидно. Да этот тип на все способен, судя по его манерам. Да только вот зачем ему все это? Кто ты, Волк? - Элронд! Хмм, ты еще в подаренных мной бусах… - Да я, в общем, думаю теперь, как бы примерить, ну ты понимаешь… - О Боги Валинора, сколько же ты выпил?! - Ты сам велел, чтобы подали… - Ну, да-да-да… А вот скажи мне, ты вон того красавца видишь? - Это который Волк? - Он самый. А он твой? - Не мой! Как ты вообще мог о таком подумать относительно меня! - ужасно возмутился тот. - У тебя одно сплошное искажение в голове! - У меня-то, может, и оно, а у тебя зато секретари, - поддел сейчас же Трандуил. - И поясок, гляжу, понравился необычайно. Но я вообще-то не об этом. Он не с тобой сюда приехал? - А Моргот его знает, - Элронд повис при этом на его плече, - со мной толпа народу напросилась. И он, к тому же, в полумаске.. - Так твой или не твой?! Определись! - Не мой, - ответил тот, еще раз поглядев на нолдо. - А жаль, - вдруг неожиданно добавил он. - Он бы мой двор украсил, даже очень. - Ну, я давно подозревал подвох с секретарями, - ухмыльнулся Трандуил, постукав его по плечу. - Ты такой развратный… - Я?!!! - вытаращил очи синда. - Ужасно просто. Все так считают, - сообщил ему Элронд с огромным убеждением, повиснув уже на другом его плече. – Развратный и шикарный! - уточнил, добавив, он. - Я тоже так хочу… - Ну так меряй бусы! - воодушевил его Владыка, опять же хлопнув по плечу. - Да, да, сейчас! - Да что ты делаешь?!!! Прекрати сейчас же раздеваться, остановись! Эру, я же пошутил! - Ну-у, ты мне сам сказал… - Эй, дети! - бросил он вертящимся неподалеку мотылькам. - Давайте, заберите уже папу. Ему сегодня точно хватит… - Блондином, кстати, тебе лучше, - заметил он Элронду напоследок. - Правда? - Я бы запал мгновенно! - О-О-О-О…. - Папочка, пойдем, пойдем… Оставь Владыку Сумеречья. Ты у нас гораздо лучше… - Нет, погодите, мне срочно нужен этот, как его, гидропероль, нет, перманент, да тьфу ты, балрог, Саруман же говорил… Он знает, куда вы меня волокете, глупые вы дети, Ортханк не там! Туда, туда меня несите! - Однако, - протянул себе под нос Владыка, - не переборщил ли я с советами сегодня… Ладно, продолжим… - Келеборн, а вроде у тебя как будто листьев на костюме вдвое меньше уже стало? - А это твой сынок неугомонный постарался…, - Келеборн захохотал. Он, очевидно, тоже был уже навеселе. - Ка-ак прыгнет на меня! Ой, не могу! Еле отбился в результате! Такой он крепкий откормился у тебя! И энергичный! - Да, мальчик не изнурен диетами и кушает весьма охотно, - заметил Трандуил, - так что, наверно, может, да. Он знаешь, как на пауках все отработал! Да я вот сам его боюсь! - захохотали уже оба. - Ну и чем у вас сии кульбиты завершились? Я так понимаю, это из-за прекрасной Ильвендис? - Ага. Из-за нее. Ну чем, Владыка, пришлось ему поведать суть наших отношений с дорогой супругой. А суть, как понимаешь, то, что дальше танцев это, безусловно, не пойдет, ни при каких раскладах. - Я-то понимаю. Можешь мне не объяснять. А он-то понял? - Да понял, понял, правда, сначала листья почему-то оторвал! Ну и темперамент, а такой всегда спокойный. - Он-то? – приподнял бровь Владыка. – Возьми его к себе в Лотлориен под бок на воспитание на годик-два и мигом там узнаешь, спокойный или нет. - Нет, я его теперь боюсь, как ты, - опять расхохотался тот, оглядев слегка покоцанный серебряный костюмчик. - И не говори, ой нет, пусть уж на пауков энергию свою спускает, - махнул рукой Владыка. – Но я тут не по этому забавному вопросу. Ты вот скажи мне, нолдо в волчьей маске твой? - А-а, Волк! Он очень милый! - сразу оживился Келеборн. – Нет, он не мой. - Точно не твой? - Точно. Он еще в гости очень даже набивался, как я понял… - А чей тогда, если не твой? - Да я не знаю, - Келеборн пожал плечами. - А ты раньше его видел? - продолжал допытываться Трандуил. - Нет, никогда. А может, он из Имладриса? - Не-ет, я у Элронда спрашивал, не местный… - Костюмчик у него убойный, - не удержался Келеборн, хихикнув. Явно намекая на последнего. - Ты знал… - Понятия не имел! А что, похож… - Нет, не похож! - Да почему? - Да потому! Тебе показывать не стану! Меня и так тут уже обвинили Моргот знает в чем! - Ну ничего сейчас не понял… А что ты к Волку, кстати, прицепился? Что за ужасный, прямо жгучий интерес? - Понравился, не передать, - буркнул Владыка, - может, из Гаваней сюда явился с побережья… Давно там не был, всюду перемены… За всем не уследишь, а надо… Ох, как надо… - Так сам бы у него спросил. Вон он как ест тебя жутко голодными глазами, - засмеялся Келеборн. – Оказывается, я так много не знал, Владыка Сумеречья, о тебе! Удивляешь, удивляешь ты меня под старость лет! - Я молодой и прогрессивный, в отличие от разных ретроградов и дедов! Ну надо же, и Келеборн еще туда же! - бодро выдав этот лозунг в лицо Владыке Лориена, он развернулся и пошагал навстречу к Волку. – Не пей сегодня больше, - бросил уже на ходу. - А то наприглашаешь в дом невесть кого… Вторая половина будет точно недовольна… Волк попивал винцо из тонкого высокого фужера и смотрел… Смотрел… Шаг, другой ему навстречу. Привычный мир вдруг как-то смазался, расплылся в мутное, неясное пятно и отступил. Владыке показалось, что он шагнул в другое измерение, совсем легко переступив незримую черту. Туда, где все совсем другое. В место, где само время протекает по-иному. И тени в этом месте гуще и длинней. И обладают волей и сознанием, подчиняясь чьей-то страшной силе. В фокусе зрения был только он и больше уже ничего. А еще двоякое желание немедленно уйти, даже бежать. Безостановочно, пока дыхание не прервется, за леса и горы, за моря… И вместе с этим подойти к нему вплотную. Его тащило как на невидимом аркане, будто накинутом петлей на шее, нет, удавкой. Ближе, ближе, ближе. Ближе - это его шепот, только не губами, сквозь глотки багрового, как кровь, вина. Реальность ускользала, как вода сквозь пальцы, ее никак не удержать, когда он смотрит. Когда он смотрит так. На миг в сознании Владыки мелькнуло пламенное, на половину неба, око, зрящее через всю Арду, через плоть и дух их мира. И через него, такого маленького, незначительного, даже ничтожного в сравнении с ним. То ли оно уже когда-то было, то ли еще только будет…. Время здесь иное…. Приблизившись к нему вплотную, оно пронзило, пригвоздило и распяло, вызнав все. Вернее, то, что так или иначе было ему сопричастно. Это было хуже всякой пытки. Узкая черная щель зрачка, как вход, шагнуть, шагнуть туда под его своды, скорей переступить, там тьма. Прохладная, покойная, в которой можно спрятаться, укрыться, стать своим… Стать по ту сторону от взгляда. - Выпьешь со мной? - спросил он, когда Владыка подошел. - Ты же меня отравишь… - Я тебя отравлю, - подтвердил с большой охотой Волк, чуть–чуть сощурясь. - Всенепременно. Я за тем и прибыл, - а после окатил ну просто невозможно жарким взглядом, как-то текуче придвигаясь уже сам. Словно змея. – Но тебе понравится, уверен… И яду ты потом захочешь только больше. Запросишь даже добровольно. А в конце будешь молить, как о великой милости… Носа эльфа коснулся терпкий, пряный аромат его духов. Синда только едва вздохнул его ноздрями и его опять куда-то снова повело. Так, что он даже резко вскинул руку, чтобы удержаться кое-как на месте. - Да, да, сорвись и упади, мое легкое белое перышко, - еле слышно пропел ему Волк, вновь смакуя вино. – А я тебя поймаю нежно-нежно. Убаюкаю в своих ладонях. Спою колыбельную песню, красивее ты не слышал. Мягко укутаю за семью покрывалами тьмы… На самом ее сладком дне… Погребу там и дам тебе новое бытие. Раздвину границы Арды для своего творения. Я облеку тебя в черный доспех, венцом увенчаю твое чело, надену перстень на руку твою, встанешь одесную меня, как я стал когда-то… Владыка все никак не мог понять при взгляде на него, в самом ли деле он это говорит. Или он слышит этот тягучий шепот у себя уже внутри, даже не в голове, а где-то в самом естестве, сладко вибрирующий, поглаживающий самую суть. Себя он вовсе не осознавал, или же, еще вернее, он остался будто бы наедине с собой. С той самой своей частью, о которой он предпочитал не думать, поспешно загоняя ее в самый дальний темный угол… Но оттого, что он не думал, она не перестала быть такой же острой, как и шип от розы, как скол стекла, никак не сгладилась от этого и не исчезла… И сейчас вот Он то ли тащил его наружу из-под всех покровов, то ли умело всаживал все глубже. - Кто ты такой? - спросил он еле-еле, коснеющим каким-то языком. А может быть, только подумал. - Я тот, кто тебе нужен, - был немедленный, решительный ответ. – Ты сам меня позвал. А я откликнулся охотно… - Нет. Я тебя не звал… Такое я не мог позвать… - Ну что ты, звал, еще как звал своими одинокими ночами. Представлял, как рядом будет кто-то, перед кем не нужно долго объясняться в том, ну или в этом. Как этот кто-то просто молча исполняет все твои желания, а на рассвете тихо исчезает, умело сделав свое дело… Ну, вам же так нельзя друг к другу относиться, вам Манвэ по-другому заповедал. Навязал вам эти глупые, жестокие законы. Ограничил. Опутал ими вас, как сетью, так что не смеете дышать под их ужасным гнетом. Страдаете от невозможности хоть как-то выразить себя, свои желания, боитесь осуждения. Ну ничего, я вас от них освобожу. Это все легко и быстро. Всего лишь пара-тройка поколений под моей рукой и этого уже не будет. А хранящих верность вовсе будут побивать камнями, высмеивая их за глупость… Впрочем, я отвлекся… - А вдовцам, наверно, тоже хочется, я полагаю. И еще как, ты же не умер вместе с ней, что бы ты там не думал о себе, не фантазировал, но ты еще вполне живой. А вот второй раз страшно, вдруг опять придется через все это пройти. Через потерю, через разбитую судьбу и душу. А без любви ты не посмеешь… Ты же такой послушный, верный… Но не слишком. Кто-то тебя уже испортил, может даже исказил… Хм, а кто бы это был… Вот любопытно… Я все вижу… Я вижу все твои желания до самого последнего из них, Владыка. Вижу, как ты себя ласкаешь, не сдержавшись, закусывая губы в полной темноте. Скользишь подушечками пальцев по горячей, обнаженной, гладкой белой коже. Представляя, что эти руки, эти пальцы вовсе не твои. Конечно, не твои, они давно уже мои, мой сладкий эльда. Я знаю, что ты хочешь, я знаю как… Не-ет, ты меня позвал… - он погрозил ему слегка своим когтем. - И вот я здесь перед тобой и во плоти, - он ухмыльнулся, - угадал с личиной? Долго подбирал. Извини, но женский образ традиционно как-то не по мне. Не могу расстаться, хм, ну ты, наверно, понимаешь… Но я и в этом виде тебе нравлюсь… Суть ведь в содержании, по большей части, а остальное - это мелочь. Разберемся, я уверен… Прослушав это все, Владыка, прилагая все свои усилия, отрицательно качнул дико кружащейся, тяжелой головой. Язык в гортани вовсе онемел. И он не мог издать ни звука. Только судорожно выдыхал. - Нравлюсь, нравлюсь, - продолжил Волк, мягко подкрадываясь, подтекая ближе. – Чуешь мою силу, как чует животное занесенную над ним хозяйскую руку своим загривком. Да что загривком, каждой своей элементарной частицей. Ты просто устал быть сильным каждое мгновение своего существования. Я понимаю… Горы Ауле и те когда-то устают, дробясь на мелкие осколки, рассыпаясь в прах. Устает земля Яванны и не всегда она рождает плод и колос… Звери и птицы и морские гады, что покоятся в глубинах Ульмо, даже звезды Варды имеют свой положенный предел. И ты, перворожденный, тоже близок… Ты так устал и просто хочется отдаться хоть на миг тому, кто перехватит весь контроль с инициативой, возьмет все на себя. Позволить сделать ему это. Сделать за тебя. Расслабиться и сладко подчиниться… Иди ко мне, я тот, кто тебе нужен, нет ни одного другого… Я заберу твои печали и тревоги и вместе с этим… Темнота, темнота перед глазами, в том зрачке, плотная и постепенно осязаемая им… Как нечто. Его черноволосая голова между раздвинутых чуть-чуть дрожащих бедер, жесткие кудри щекочут кожу у него на животе. Волна мурашек. До самых пальцев, кончиков ушей… Тело сводит судорога в этой темноте, а руки, губы заскользили снова властно, горячо и всюду. – Я знаю, что надо с тобой делать и быстрее, - голос задышал куда-то низко в ухо. Длинный язык, похожий на змею, такой же скользкий, но горячий, вылизывал как мог, старательно и методично. Пропихивался потихонечку поглубже, везде, где только мог, он был одновременно и во рту и в… и вместе с тем вокруг, по новой. Скользил, поглаживал туда-сюда, сжимал…. И двигался везде в согласном ритме… Владыка снова слабо отмахнулся. Ноги его не держали. - Ум-м, - муркнул Волк, - а что там у тебя под шубкой? Как ты ужасно любопытно реагируешь на мой простой, поистине пока совсем бесхитростный рассказ, - он плотоядно облизнулся. – Ну покажи мне! Что у тебя там?! - даже лапки уже протянул, сверкнув перстнями. - Что у него под шубкой, не твое собачье дело. А ну-ка вон пошел отсюда, шельма! - сбоку вдруг резко поднырнула Ильвендис и очень плотно встряла между ними. Грудь вперед, ноги пошире, руки сжаты в кулаки, вздернутый подбородок с криво закушенной губой. И характерное движение плечом. Владыка краем опьяненного сознания отметил эту стойку, словно у какого-нибудь гондорского тертого парнишки с нижних улиц Минас Тирита. Когда, бывало, там дерутся стенка на стенку с соседним же кварталом. Зло, весело и совершенно беспощадно. Эллет вдруг очень кратко, но, видимо, весомо, мощно пихнула своей дерзко выставленной грудью Волка тоже прямо в грудь. Тот, к удивлению Владыки, отлетел на пару метров. И сразу же как будто стало можно кое-как дышать, а не все время задыхаться. - Извиняюсь, - каким-то басом сообщила Ильвендис, - Владыка нандор обещал мне этот танец! - с этим она стремительно схватила Трандуила совсем, совсем не женской хваткой. Обхватила его голову двумя руками и впечатала себе куда-то прямо в грудь. Волк не рычал и не ругался, как с ним до этого случалось, он только кратко посмотрел… И у Ильвиндис вдруг мелко задрожали руки. Но синду из объятий она так и не отпустила. Лишь прижала, только крепче обнимая, прикрывая от него своей спиной. Волк сплюнул прямо на пол. Опять же совершенно будто гондорская голытьба. Неприятно щелкнул, даже скрипнул каблуками… И ушел, не обернувшись. Трандуил слегка очнулся между душисто пахнущих грудей. Мемекнул что-то глухо в сладкую ложбинку. И поднял еще совершенно мутный взгляд на Ильвендис. Красавица его немедленно обратно уложила. - Какие у вас, хм, руки, - невнятно высказался он, зажатый как в стальных тисках, - да вы, наверно, лучница, признайтесь. - А нет, какой там! - ответила она. - Но утро начинается с того, что я регулярно поднимаю роханскую лошадь под живот над головой. Прямо как вас сейчас. Почти что… - Ну, я не лошадь, - пролепетал там где-то синда. - Ну да, я вижу, я бы сказала даже, чувствую сквозь эту шубу, - хмыкнула она. – Давай-ка, приходи немножечко в себя, - тихонечко произнесла она над его уже чуть встрепанной макушкой, подышав над ним немного. Трандуил тут снова встрепенулся, удивленно поглядел на загорелый и блестящий бюст, а потом и на ее лицо. - Давно мы так танцуем? - осведомился он. - Наверное, давно, ну потому что у меня… Я больше не могу… Я к танцам не способен… Мне пора… - Да, в общем-то, недавно… - В самом деле… А Волк здесь был… - Ну был… теперь вот нету… и не жалко… Сбежал, разжал маленечко клыки, тебя не покусал, а только так легонечко лизнул пока что… - Я шел… Мне нужно выяснить… - Не нужно, - вдруг веско прервала его красотка. - Тебе не нужно к нему больше подходить вообще, - четко повторила Ильвендис, глядя ему в упор в глаза. - Но он вернется, он вернется… - Не сегодня. Ты меня слышишь? Не сегодня. Меня не бойся, - она слегка погладила его по голове. - Я не обижу. Сейчас мы дотанцуем, и тебя отпустит. И под шубой, кстати, тоже. Потом возьмешь бокалы и пойдешь в свой тайный сад. Там тебя ждут по-настоящему, и ты там нужен…, - огромные, зеленые, как его Лес, глаза моргнули под густыми черными ресницами, Владыка повторил за ними. Снова посмотрел на грудь. - Польщен, польщен ужасно, - поцеловал ей пальцы, затем раскланялся, как мог и наконец-то удалился на негнущихся ногах. Золотоволосая подружка оборотня выдохнула с явным облегчением в лице, коснувшись лба своей рукой. Устало, пальцы у нее чуть дрожали до сих пор. - Яванна, ну и вечерок, однако… Ну ладно, надо его как-то завершать… - Можно вас пригласить на танец? - осведомился Волк у Ильвендис минут через пятнадцать после того, как Владыка Сумеречья благополучно покинул зал под ее неусыпным присмотром. – Поверьте, я так невероятно долго ждал этой минуты. Буквально целый вечер. С этими словами он, как фокусник, извлек откуда-то из-под жилетки, казалось, вынув прямо из своей груди, пышную, прямо бархатную на вид, дивную розу. Но абсолютно черного цвета. - Говорят, вы любите цветы, - продолжил он, тут же протягивая ее Ильвендис. - Обожаю, - отозвалась она, охотно сцапав эту ветку. И тут же без всяческих раздумий отхряпала ее бутон и с демонстративным чавканьем его сжевала на глазах у несколько опешившего Волка. - Прекрасный вкус, - дочавкала она, сыто рыгнув ему в лицо и выжидательно воззрившись на того бойкими, зелеными, нахальными глазами. - Отравить меня решил, - тихо добавила она, - со мной, как с эльдар, у тебя не выйдет. - Попытка-то не пытка, - криво ухмыльнулся Волк, пожав плечами, - ну мало ли… Полагаю, из этого оригинального ответа в танцах мне, скорей всего, откажут тоже? - Мне кажется, что ты сегодня здесь уже порядочно натанцевался. Пора бы закругляться. Бал для тебя окончен на сегодня. - Вот как! А может, выйдем на балкон, посмотрим на луну, подышим воздухом на пару. Освежимся, ночь прекрасна, - предложил он все тем же светским тоном, совершенно идущим в разрез тому взгляду, которым он смотрел в упор, произнося все это. - Ну конечно, выйдем. Почему бы нет? - беззаботно отозвалась Ильвендис, легко обмахиваясь веером. Волк поклонился, изящно указав рукой на выход в галерею и пропуская вперед даму. Оба, неспешно развернувшись в полном молчании, отправились в том самом направлении, даже не глядя друг на друга. Галерея постепенно широкой дугой по спирали выходила наверх. И там было несколько невысоких, утопающих в зелени, небольших и уютных балконов. Чуть стесанные мраморные плиты на полу, изящные перила, ковка, какие-то горшки по сторонам с цветами. Над балконом и лесом повисла огромная, желтая щербатая луна. В саду, окружающем дворец Владыки Сумеречья, изобильно доцветала сирень и в ее душистых кистях с ума сходили от любви соловьи. Громкая музыка и праздничный шум, то и дело доносящийся сюда из залов, как-то сам собой стал глуше, отодвинулся, уступая свое место царству майской ночи, полной луны и соловьев. Единственным напоминаем об этом ярком мире служил теплый, желтый, косой квадрат света, падающий из освещенной галереи на мраморные плиты пола, бросая вызов густой ночной синеве. Когда они выбрались в эту синь с соловьями, Волк немедленно уселся на балконные перила спиной ко входу. С восторгом запрокинув свое бледное лицо навстречу полной луне. А Ильвендис, тоже небрежно прислонившись к перилам спиной, выудила откуда-то из своих грудей старую, резную, порядком измусоленную табачную трубочку. Неторопливо и неспешно щелкнула пальцами, между которых сейчас же загорелся крохотный огонек и закурила. Глубоко затянувшись и аккуратно выпуская густой белый дым изо рта. Который попутно соткался в одно не очень приличное слово на высоком западном наречии эльдар. И медленно подплыл к волку прямо под нос. Тот хмыкнул и оно пропало. Ильвендис, казалось бы, расслабленно курила. А Волк, казалось бы, расслабленно разглядывал нависшую щербатую луну. А затем он стянул с себя свою маску с ушами, с удовольствием взъерошил волосы под ней, встряхнулся. И, лихо зашвырнув ее с балкона, наконец заговорил. - Какая нынче ночь. Это последняя ночь мая. Люблю луну. Аданы называют ее солнцем мертвых… Очень романтично. - Да, красиво этой ночью в мире, - меланхолично отозвалась, попыхивая трубкой, Ильвендис. - Ну не знаю, - пожал плечами тот, - все эти ваши соловьи с сиренью, так приторно, что даже зубы сводит. Я предпочту иную красоту. - Какую же? - полюбопытствовала женщина напротив. - Наверно, горы. С их мощной, строгой силой. Вершины мира, с которых его можно обозреть. Их пики, возносящиеся в небо выше всяких птиц. И пропасти без дна, ведущие к его глубинам. Там, где ворочается жарко магма, как сильный спящий зверь. Но спящий только до поры… Как всем известно, я долго пробыл с Ауле, наверное, это во мне оттуда с тех, почти забытых мной уже времен… Волк коротко вздохнул, скосившись краем глаза себе через плечо. - А ты вполне удачно срисовал свою хозяйку, весьма похоже. Я прямо погрузился этой ночью в ностальгию… Вот уж не думал, не гадал, что она еще воткнет мне в зад такую мелкую, противную занозу. Кто бы мог подумать? Как ты мне надоел. Я вот все думал, кто же самый гадкий из вашего смешного трио засланных сюда шпионов? До сих пор всегда склонялся к Олорину. Но куда ему, бедняге, до твоих-то выходок, уверен, ему и в голову такое не придет…, - тут он слегка скосился на соседние кусты. - Да ты меня засыпал комплиментами сегодня, но извини, ответить тем же не могу, - выдохнула дымом Ильвендис, что-то снова увлеченно поправляя у себя в груди при этом. - А что ты можешь? - Волк развернулся на перилах. - Так, мелко гадить, если только. - Ну, точно так же, как и ты, - Ильвендис пожала плечиками, тоже развернувшись. – Я тебя не боюсь. - Да неужели? - хмыкнул Волк. - Это с чего бы? - Это с того, что ты один, - эта коротенькая фраза, сказанная веско, хлестнула Волка жесткой плетью поперек его хребта. И после этого все изменилось. Мнимая меланхоличность слетела в миг с его лица. Глаза вдруг вспыхнули багровым пламенем, шерсть ощетинилась на кончике хвоста. - Да, я один, - поцедил он жутко. - Но это мне не помешает в результате растащить весь ваш унылый, тошнотворный, благостный, игрушечный мирок с вашими соловьями и сиренью на мелкие кровавые ошметки. Сначала растащить, а после заново собрать. - Как ты собрал когда-то орков вместе с твоим господином? - А очень может быть, что так же… - Да ты их сам с трудом выносишь. Иначе ты бы не вцепился своей жадной пастью в перворожденных мертвой хваткой, - глаза у Ильвендис сверкнули совсем не хуже, чем у Волка, только ярко-зеленым огоньком. - Я вцепился, я и получу! Рано или поздно местный вождь нандор будет мой. - Ну и зачем он тебе нужен? - Нужен, - отрезал Волк. – Ну, может, я влюбился, - добавил он опять с насмешкой. - Храни нас Эру от твоей любви. Ничего не выйдет, этот Лес тебе здесь не подмять. И Мордора от Белфаласа и до Гундабада здесь не будет, тебе ясно. Похорони эту идею. Пока тебя не закопали вместе с ней. Манвэ не даст тебе очередного шанса! Думаешь, что ловко одурачил Эонвэ своим побегом. Владыка мира еще ждет… - Что?!!! Даже после Нуменора? Чушь!!! Не верю!!! - Волк оглушительно расхохотался. - Засуньте себе ваше покаяние в…!!!!! Ясно! Вы просто ничего не можете со мной поделать!!! А Эонвэ чувствительный дурак и недотепа! Хватит мне тут вешать по ушам… - За тебя настойчиво просили, коленопреклоненно перед престолом на Таникветиль… - Кто? - Волк дернулся. - Ты знаешь кто. Волчий остров не дает тебе покоя и не даст… Ты сожалеешь… - Заткнись, заткнись…, - он глухо простонал сквозь зубы. - Куда ты лезешь… Как ты смеешь! Ненавижу! Как же я вас ненавижу! Вместе со всем вашим порядком! Предупреждаю, перестань катиться кубарем под ноги. Раздавлю, как мелкого, шкодливого и бестолкового котенка! Кто ты вообще такой? Да я и знать тебя не знал, и имени не помнил, пока ты не пролез сюда в компании твоих пронырливых дружков! Выслуживаешься перед Манвэ, тварь! Карьеру делаешь на мне, заморыш мелкий, вон пошел с дороги! Отдай мне Трандуила!!! - Ты одного уже сожрал, с тебя довольно! Вот ты что получишь, а не Трандуила! - красотка сладко облизнула средний палец и выставила его перед Волком, а затем расхохоталась. Мрамор перил сейчас же раскрошился в пыль, в одно мгновение сжатый украшенной рукой. А в следующий за этим миг Волк прыгнул прямо на нее одним стремительным движением, цепко схватив этой рукой ее как раз за горло. - Вздумал мне дерзить, напрасно, - прошипел он, все сильнее сдавливая шею, - раздразнить хотел, что ж, получилось. Продемонстрировал, что языком работать ты умеешь. Вот и славно. Теперь осталось только опуститься на колени… И вы опуститесь, вы все! Все, ты меня слышишь! - рявкнул он в ее лицо, весь исказившись. – Я вас додавлю, сломаю и заставлю. Доберусь до каждого, так или иначе! Прежними вам не бывать. А тебя сейчас поставлю на колени, зачем откладывать куда-то, я же вижу, ты уже готов… - А ты поставь сначала, - прохрипела Ильвендис, - а потом и языком своим мети поганым о конечных судьбах Арды. - Я тебя поставлю! Я тебя так поставлю, что не отмоешься потом вовеки перед своим ущербным Манвэ! А про эту твою с золотыми сиськами, которые так любит Ауле, вообще молчу! Та сразу лишь брезгливо отшатнется! Я тебе устрою жизнь по обе стороны от моря, тварь! Я тебе устрою….