Держи синицу крепче

*** Хороша жизнь практиканта – работой особо не загружают. Сидишь себе, раскладываешь пасьянсы и слушаешь плеер. Изредка Олег Сергеевич просил меня или Диму сходить что-нибудь отксерить, спуститься забрать распечатанные чертежи или попросить у соседей типовой проект, ну бывало ещё переделать штампы чертежей в "Автокаде", что было элементарно и делалось за 5 секунд. В остальное время нас не трогали. Видимо, решили, что с первокурсников рано что-то большее требовать. Я ждал сегодняшнего вечера с лёгким волнением, растущим в груди. Нет, конечно, я не надеялся, что встречу там парня своей мечты. Но всё равно ведь думал об этом. А вдруг встречу? Каким он в этом случае окажется? Мы приехали в «Бункер» к открытию, так что народа было пока немного. Син в жизни оказался таким мелким, что мне (при моих 175см) доходил лишь до плеча. Ну дела! Среди моих друзей таких крошек ещё не встречалось, девочек я в расчёт не беру. Мы взяли по пиву и облюбовали себе диванчик. - Дез, ну ты реально брутал, - заметил он, когда я отпил половину стакана. – Подумают ещё, что мы вместе, и никто ко мне не подойдёт. - Не парься, - усмехнулся я. – Если я не выпью, то не смогу расслабиться. Будешь? – протянул ему пачку сигарет, но Син покачал головой. – Как хошь. Я закурил и, откинувшись на спинку дивана, расслабился. Ещё пара пива, и я буду готов пойти потанцевать. Даже не смотря на жару. В клубе была неплохая вентиляция, поэтому особой духоты я не чувствовал. Пиво шло хорошо, полтора бокала улетели незаметно. Вскоре я, наблюдая за танцующими, почувствовал, что мне тоже пора туда. - Пойдёшь булками трясти? – спросил я спутника, но тот покачал головой. - Я жду, пока ты отвалишь, и ко мне подойдёт вон тот красавчик, - улыбнулся Син. Я проследил направление его взгляда, но так и не понял, кого он имеет в виду. Махнув рукой, я пошёл в толпу. Ох, как же жарко и тесно. Некоторые любители ещё и поснимали верх, так что то слева, то справа то и дело приваливались разгорячённые тела. Может, я тоже так сделаю спустя какое-то время. Скорее всего. Я закрыл глаза и позволил телу самому двигаться в такт музыке. ДиДжей явно был олдскульным типом, потому что то и дело крутил хиты 90х… Что же, под них неплохо танцевалось. Когда я снова огляделся, то сначала не поверил своим глазам. Случилось так, что толпа оттеснила меня почти к барной стойке. И там-то сидел, о чём-то переговариваясь с барменом, кто бы вы думали, Астахов! Да к тому же без очков. Нет, рожу я точно не мог перепутать. У него и правда запоминающееся лицо. Ещё и этот пирсинг под губой. Точно он! Тут, словно по взмаху волшебной грёбаной палочки он повернул голову, и наши взгляды встретились. Свет падал на его лицо, и я обратил внимание только на удивление в глазах, оказавшихся на самом деле карими. За очками-то фиг рассмотришь. Наверное, он надел линзы. Что же это получается? Мой «напарник» гей? Вот это новость. Стоит заметить, что в наше тяжёлое время один лишь факт, что человек вдруг оказывается таким же, как ты, играет большую роль. Но… чёрт, никогда бы не подумал! А я-то считал, что разбираюсь в людях. Ну, чуть-чуть. Дима тем временем отодвинул свой бокал и, поднявшись, подошёл. - Неожиданная встреча, - голос его прозвучал удивлённо. - Вот уж правда, - заметил, глядя на него снизу вверх и поражаясь тому, как очки могут изменить внешность человека. Не такой уж он и урод. Обычный парень. – Честно, даже не знаю, что сказать, - хмыкнул я. - Аналогично, - согласился он. – Выпить хочешь? - Да я вообще-то не один, - попробовал отказаться. - Как знаешь, - Дима не настаивал. Я продрался сквозь танцующую толпу к нашему диванчику, и пот лил с меня градом. Ну и жарко же среди них… На нашем диванчике Син сидел на коленях у какого-то чувака и учил его пользоваться языком, судя по офигевшему выражению на лице последнего. Решив им не мешать, я бросил на спинку дивана свою футболку и, залпом допив своё пиво, вернулся на танцплощадку. Скользко, однако. Но неплохо. Лето, ничего не поделаешь. Затем после очередной песни общество потребовало медляк. В зале выключили свет, и меня сгрёб за руку какой-то оказавшийся рядом парень, такой же полуголый, как и все вокруг. Он прижал меня к себе, и я не возражал. Мы медленно кружились, и постепенно свет включили. Мой партнёр оказался на вид лет двадцати - двадцати пяти. Ничего особенного. Ещё какое-то время мы с ним двигались под музыку, а потом разошлись. Мне стало не по себе, и я поплёлся к бару взять себе холодной выпивки. Глянув на себя в зеркало за стойкой, ухмыльнулся – как будто только что с траходрома: лицо раскрасневшееся, волосы слиплись от пота и торчат сосульками, вполне так эротично. Дима сидел всё там же, и я устроился рядом на свободный стул. - Чего не танцуешь? – спросил я. - Жарко там. Тут приятнее, - улыбнулся он. Сейчас его чёрная рубашка была расстёгнута где-то до начала живота, и так как он сидел, чуть наклонившись ко мне, чтобы можно было друг друга слышать, я заметил, что у него и в соске пирсинг. "Мда. Интересно, где ещё?" - подумалось мне тогда. Вот ведь любитель. - Что, может, свалим отсюда? - предложил Дима, и я кивнул - мне изрядно поднадоело, да и от сигаретного дыма в горле начало першить. - Ща только за футболкой схожу. Давай на улице встретимся. Я распрощался с Сином, оделся и, повернув кепку козырьком назад, пошёл искать Диму. Тот нашёлся на крыльце. Он стоял, облокотившись о перила и сунув руки в карманы своих чёрных джинс. Вот ведь фанат чёрного. Увидев меня, он выпрямился и, потерев пальцами шею под волосами, сказал: - В самом деле ты меня удивил, Стас. - Чем же? - я взглянул на него. - Да сам не знаю, - пожал плечами Дима. - Просто не ожидал, вот и всё. - В таком случае, ты тоже меня удивил, - я похлопал его по плечу. - И беда у нас одна, да. Дима засмеялся. На улице было уже довольно темно, хотя небо всё равно оставалось светлым, окрашивая окружающую реальность серым. Типичным для Питера цветом летних ночей. Мы шли по набережной Фонтанки, наслаждаясь тишиной и ночной прохладой. Не зря всё-таки я согласился пойти, как оказалось. Наверное, теперь мне будет проще находить с Димой общий язык на работе. Кто знает. Может, даже друзьями станем. - А ты всю жизнь здесь? - спросил он, когда мы остановились у светофора. - Никогда не гулял по ночному Петербургу. Может, экскурсию проведёшь, а то метро... - он поглядел на свои наручные часы, - откроется только через три часа. - Покажу, что самому нравится, - согласился я. - А ты откуда? - Из Нижнего, - ответил он. Мы перешли Невский и на противоположной стороне решили передохнуть. Опёршись локтями о перила, я смотрел на тёмное течение речки и слушал тихий шёпот волн. Дима стоял в метре от меня, скрестив руки на груди и глядя куда-то в сторону. - Хорошо, что сегодня выходной, - заметил я. - Погодку обещают такую же. Не в кайф париться в офисе. - Это да. Я больше люблю полевую работу. В прошлом году отец брал меня с собой. Он геолог, - пояснил Дима. - Интересно, наверное? - Ну да... Месить грязь в Ленобласти, - усмехнулся он. Мы болтали ещё о всякой чепухе. Добрались до Невы и шли по берегу до тех пор, пока не стало светать, и мосты, наконец, свели. Догуляли до Горьковской и там загрузились в метро. - Я до Ленинского, - сказал я, когда подъезжали к Техноложке. - Мне до конечной, - он пожал мою руку, и мы попрощались. Я вышел и пересел на свою ветку. Спустя полчаса тихо открыл дверь квартиры и прошмыгнул в свою комнату, к счастью, никого не разбудив. Стащил с себя пропахшие куревом шмотки, забросил их в стиралку, а сам залез под душ. Хороший вечер. Однозначно. *** Утро мне не показалось таким же хорошим. Я проснулся от того, что меня знобило. Вот оно и обманчивое тепло, а выйдёшь из жаркого клуба на улицу и - пожалуйста - простудился. Плюс ещё холодное пиво. Пришлось просить маму выдать мне стандартный набор противовирусных. "Ничего, к понедельнику буду как огурчик", - думал я, кутаясь в одеяло. В итоге меня посадили на две недели на больняк. Не скажу, что это было так уж плохо. Но и хорошего мало. Радовало, что хоть на мою зарплату это не влияло. Когда я, наконец, вышел на работу, выяснилось, что Дима уехал с отцом на очередной слёт геологов, и практику закончит там. Немного неожиданно. Ну что ж, может оно даже и к лучшему. Две недели пролетели незаметно. К концу второй пасьянсы и чаепития с девчонками из соседней комнаты осточертели мне настолько, что я зарёкся - в жизни больше никаких чаёв и пасьянсов! Потом мы поехали на море, как и собирались. Данила с Дианкой, Тимур со своей девушкой Тамарой и я... одинокий волк Стас, глазеющий на полуобнажённых мальчиков на пляже и пускающий слюни на периодически выползавшего на смотровую площадку спасателя - высокого, широкоплечего атлета с лицом Апполона. Эй, красавчик, спускайся с небес, я буду твоим Союзом! Вечерами лёжа в не слишком удобной кровати на меня накатывала грусть. Вот всегда-то я один. Серьёзных отношений построить так и не получилось. Да и не скажу, чтобы сердце-то ёкнуло при виде кого-то из тех, с кем я пытался общаться более тесно. "Под лежачий камень вода не течёт, - говаривал Син, когда я писал ему, как мне тоскливо. - Прояви инициативу. Ты же симпатичный. Блондин к тому же!" Блондин, это да. Плюс здесь, под палящим сочинским солнцем, мои волосы выгорели, превратившись из пшеничных в светло-пшеничные. Загорел я немного, так что, может Син и прав был, что я был внешне не так уж плох. Вот только не помогало это. Вроде и в общении не замкнутый. Не напрягаю никого... а всё равно, хоть убейся, не клюёт рыбка. Скорее бы домой... Под конец нашего отдыха я уже невыносимо скучал по маме и сестре и по своему пыльному душному городу. Море это хорошо... но сил уже не было смотреть, как идущие впереди со своими девчонками Данила и Тимур, весело переговариваются, а я как балласт плетусь позади. Не хочу так больше. Хочу домой. *** Когда я вернулся, мама взяла отпуск, и мы поехали в деревню к бабушке. Там без дела не посидишь - приходилось вкалывать. Но это было прекрасно - я постепенно отошёл от навалившей на меня в Сочах апатии. Тут уж некогда было думать на тему одиночества и сопутствующей фигни - дров на зиму наколи, за водой 3 раза на дню сходи, Вареньку на речку своди, да смотри, шайтан, глаз с неё не спускай... Рабы на американских хлопковых плантациях покажутся бездельниками по сравнению с вышедшим на сельские просторы Стасом Азовцевым. Лето незаметно катилось к концу. Ночи становились темнее и холоднее. Хотелось уже в универ - второй курс всё-таки. Интересно же, что у нас будет новенького. Да поглядеть на загоревший народ, послушать походные истории и байки о летних похождениях. Первого сентября мы отдыхали (это только перваки его отмечают), и мы с Тимуром поугорали на эту тему - бедолагам надо было тащиться в универ в субботу! Чувствовали себя при этом уже взрослыми и крутыми мужиками, не то что эти зелёные салаги. В понедельник я снова увидел одногруппников. И нашего новенького Диму, с которым знаком был, похоже, я один, ну и Тимур ещё. Тот сидел на последней парте, в своих дурацких очках, одетый как обычно. Я поздоровался с друзьями и помахал ему рукой. Дима кивнул мне, после чего снова углубился в телефон. - Ну, что нового, Стасян? - Тимур потряс над головой листочками с расписанием. - Кто просил расписание - подходим. 10 евро штучка... Народ подтягивался и с хохотом разбирал листки. - А чё снова на туалетной бумаге напечатано? - В том году шрифт был красивее! - Халтура! Я взял у него листок для себя и один для Димы и пошёл в конец аудитории. - Держи, - сел боком на стул впереди. - Это финальная версия, отличающаяся от той, что висит на кафедре. - Спасибо, - произнёс Дима, взглянул на расписание, сложил пополам и убрал в нагрудный карман. Я помолчал, глядя на него и не находя темы для поддержания беседы. Заговорил он, вполголоса, чтобы нас не подслушали: - Стас, тебе вовсе незачем со мной дружить. То, что мы друг о друге узнали летом, нас к этому не обязывает. Меня это даже задело слегка. - Я по жизни одиночка, - добавил Дима. - Так что не трать время. - Да я же не из-за того, что... - попытался возразить я, но он покачал головой, снял свои окуляры и устало потёр глаза. - Мне друзья не нужны, - сказал, впрочем, тоже довольно устало. "Разве такое бывает?" - Окей, - я кивнул, следя за тем, как он снова нахлобучивает на нос свои бинокли. - Ну ты, если чё, обращайся. Поможем. Поднялся и пошёл к своим. Правда, осталось на душе неприятное чувство. На лекции я обдумывал его слова и свои ощущения. Да и чего это меня так задело? Не нужны друзья и не нужны, мне что ли больше всех надо? Хотелось-то как лучше. В общем, к Диме я с тех пор не подходил. *** Тем временем Эрнест Петрович возобновил свои попытки приобщить меня к "прекрасному", иными словами - к себе любимому. Мы ходили в главный корпус на Историю, чья кафедра была по соседству с кафедрой начертательной геометрии. Он, судя по всему, узнал наше расписание и дожидался меня после пар. В первый раз я, увидев его, скрылся за Данилой, и это меня спасло. Но вот на другой день, когда снова была история, препод, раздававший темы для рефератов, спросил, кто хочет поучаствовать в экспедиции в Капорье, и чёрт его знает, что меня дёрнуло вякнуть: - Я бы не прочь. Он попросил задержаться после пары, и мои пацаны ушли, ясное дело, хавать, сказав, что помолятся за мою голодную смерть богу столовки. Голодный и злой я вышел из аудитории и наткнулся на Эрнеста Петровича. Геометр стоял посреди коридора, и пройти мимо него так просто я бы не смог. - Стас, давай поговорим, - сказал он. - Ты ни разу не ответил на мои звонки летом, - прозвучало это с укором. - Эрнест Петрович, - я старался, чтобы мой голос звучал как можно менее раздражённо. - Мне кажется, что я ясно дал понять - мне это не нужно. Он схватил меня за руку. Откуда только силы взялись, внешне препод был ничуть не крупнее меня, но хватка на моём запястье была железной и даже болезненной. Я рванулся было назад, но безуспешно. Я запаниковал. Эта часть этажа была не особо многолюдной. Особенно в обеденный перерыв. Ударить его я не мог. Или мог? Что делать-то? - Что тут происходит? - я оцепенел, а Эрнест Петрович застыл и медленно повернул голову. - Иди по своим делам, - сказал он кому-то за моей спиной. Я тоже оглянулся и увидел Диму. Блин, и правда - он тоже задержался в аудитории по истории. Когда я выходил, то заметил, что он ещё собирает свой рюкзак. Может, тоже решил на экспедицию записаться? И вот теперь он стоял в пяти метрах от нас. Боже, свет от тусклых ламп отражался в его очках до комичного зловеще! И, хотя ситуация и была кошмарной, это мне вдруг странным образом придало уверенности в себе. Я знал - спасён. - Чем вы тут занимаетесь? - Дима подошёл, и Эрнесту Петровичу пришлось разжать пальцы. Я потёр кожу на руке. - Иди, Азовцев, и дружка своего прихватить не забудь, - процедил сквозь зубы препод. Дима, который был заметно выше и его и меня, явно не казался ему тем, с кем стоит мериться силами. Бросив на меня злой взгляд, Эрнест Петрович ушёл на свою кафедру, а я привалился к стене и перевёл дух: - Спасибо. Вовремя ты, - я посмотрел на своего случайного спасителя с благодарностью. - Ну и преподаватели у вас тут, - заметил Дима, глядя на моё покрасневшее запястье. - Да достал уже... - я отклеился от стены, и мы пошли. - С прошлого года ко мне клеится. - Ясно, - голос спутника прозвучал мрачно. - И ты с этим ничего до сих пор не сделал? Я удивлённо вскинул брови: - Да он не напрягал меня. Такое впервые произошло. - Понятно. Ладно, мне надо бежать, - быстро добавил он и пошёл быстрее. - Давай, удачи... Я спустился в столовую, где друзья уже закончили хавать и теперь сидели, поджидая меня. Однако, аппетит странным образом улетучился, да и всякое настроение пропало. Я сел у окна и уставился на улицу, чувствуя себя мерзко, словно вылез из выгребной ямы. Дима был прав: надо что-то делать с этим. Пацаны, заметив мой мрачный вид, с расспросами не полезли - и на том спасибо. Не могли подождать пять минут, козлы... Обиженный на них, я пошёл в курилку и на ходу думал, как бы мне отвязаться от притязаний преподавателя. Во дворе была куча народа, всё-таки большой перерыв. Я встал в наименее людном углу и, прикурив, закрыл глаза и задумался. Может, я себя и накручивал, но ощущения были такие, что жизнь моя начала вдруг скатываться в какую-то пропасть. А как ещё можно это назвать - одиночество и отсутствие человека, на которого можно положиться, плюс ещё необходимость терпеть над собой подобное издевательство - должно быть, у Эрнеста Петровича очень свербит в одном месте, раз уж он пошёл на такие меры. Идиот. Мне было бы плевать на него, если бы я был не один. Я в этом уверен. Хорошо ещё, что в этот раз Дима выручил. А дальше-то что? Телохранителя нанимать? Подошли Данила с Тимуром. - Что-то ты сегодня сам не свой, - заметил староста, разыскивая в карманах сигареты. Я молча протянул ему свою пачку. - Дома что ли проблемы? - Нет. Всё пока что хорошо, - сухо ответил я. - Просто накатило. Не обращайте внимания. - Бухнуть надо, значит, - резонно заметил Данила, щёлкая зажигалкой и выпуская первое колечко дыма. Я проследил за тем, как оно поднялось в воздух, растворяясь на лету. - У Дианы в эту субботу день рождения, она и вас приглашает. Оторвёшься, развеешься. Все эти празднования... всё это было каждый раз по одному сценарию. Сначала вроде и весело, и общаться в кайф, а потом, когда большинство, подпив, расходится по углам, сидишь себе один, словно болван и завидуешь. Надо оно мне? - Я подумаю. Мама вроде просила ей на даче помочь. Данила понимающе кивнул. Уж кто-кто, а он с его ежегодными подрядами на копание-посадку картошки, понимал меня как ни один другой. - Кстати, Стасян, когда ты едешь в эту свою экспедицию? - Тимур бросил окурок на пол и придавил его носком ботинка. - В начале октября, кажется. Историк сказал, что сообщит подробности позже. А что, тоже надумали ехать? - Нет, просто собираемся всей группой собраться на шашлыки на дачу к Феофановой. Её предки в Египет уезжают. Поэтому будет довольно весело. - Думаю, и правда весело будет. - Слушай, скажи тогда нашему новенькому, чтобы тоже готовился, - Тимур перехватил лямку рюкзака поудобнее, - с ним же у нас, по-моему, только ты и общаешься. - Угу, - кивнул я. - Пора уже нам. Пара через пять минут, а философ терпением не отличается. *** "Помнишь того парня, с которым я мутил в клубе? - рассказывал мне этим же вечером Син. - Завтра уже как два с половиной месяца нашим отношениям! А ты говорил, что в клубе никого найти нельзя!" Я поздравил приятеля и, поболтав с ним ещё минут пять, отключился. Доковылял до кровати, чувствуя себя подавленным и разбитым. Давно со мной такого не было. Мда. Я лежал, раскинув руки и глядя в потолок. Что мне теперь, вешаться самому на шею каждому встречному, чтобы привлечь к себе внимание? Не смешно. Мне исполнится 18 в декабре, а я... блин. Серьёзных отношений у меня не было ещё ни с кем. Так, поцелуйчики, и всё на этом. Как же хотелось... как же хотелось, чтобы рядом кто-то был. Вот хотя бы тот Апполон с сочинского пляжа... Я закрыл глаза и перед ними вдруг встал совершенно неожиданный образ. Ночь в "Бункере". Дима с расстёгнутой до пупка рубашкой. Тёмные волосы лежат на плечах, на груди поблёскивают капельки пота. Он смотрел на меня с эдакой полуулыбкой, наверное, это из-за выпитого. Я, наверняка, тоже ему тогда улыбался, я ведь изрядно принял. Да что мне этот Дима? Вообще даже не в моём вкусе. Я перекатился на бок и, накрыв ухо подушкой, зажмурился. Поскорее заснуть. И поехать к Диане на день рождения. И к Феофановой на дачу. И вернуть, наконец, Тихонову учебники по геодезии, мать его! ***