Золотые узы

С тех пор прошло около десяти лет. В избушке на окраине леса, как оказалось, жила немолодая знахарка (точнее, официально она жила в Богоре, что чуть дальше, за лесом), которая с неожиданной охотой приняла в свой дом маленькую Вольху. И по мере того, как та проявляла интерес к её делу, пыталась кое-чему обучить неусидчивую, но не в меру любопытную девчонку, в которой вопросы рождались с завидной скоростью, но надолго в голове не задерживались, так что если на какой-то из них тётя Лира не отвечала, то вспоминать, о чём спросила девочка, приходилось им обеим. Впрочем, писать и читать она научилась довольно быстро — подумаешь, закорюки нарисовать и сказать, как они называются! Зато теперь стало много проще запоминать то, что узнала, и удобно было записывать вопросы, пока тётя Лира глубоким скрипучим голосом рассказывала о всяких травках и о том, что можно бросить в чай, чтобы он казался ароматным и вкусным. О своём спасителе девочка тоже не забывала. Тётушка Лира наверняка замечала, что под рукавом одежды всегда что-то поблёскивает, но никогда не спрашивала, и за это Вольха была ей очень благодарна. Наверное, по нему она даже немного скучала. Временами её мучала совесть за то, что о словах благодарности она вспомнила, только когда зашла в избушку тем днём. И с возрастом стала понимать, насколько бессмысленна была её просьба. Вместе со знахаркой Вольха прожила девять из этих десяти лет. На десятый та скончалась, и девушка снова осталась одна, но на этот раз знала, что будет делать. Путешествия сввозь миры выматывали, но приносили удовольствие, и никогда ещё рыжеволосая не жалела, что стала путешественником. В любом городе любого мира бывает нужна травница, так что без крова она никогда не оставалась… только в этот день. Дождю, вероятно, так же, как ей, надоел поднявшийся с самого полудня туман, и он решил его смыть, но пока не преуспел. Наоборот, становилось только хуже: чем сильнее ливень барабанил по земле, тем сложнее было пробираться вперед. А Вольха даже ещё не узнала, куда её забросило! Однако местная погода ей не нравилась в любом случае. А кров был недалеко — достаточно лишь выбраться из леса, — только никто местный не решился бы искать под ним убежища. Огромный замок совсем не казался зловещим на вид, но репутации его хозяина хватало, чтобы в народе его называли Тёмным Замком. За что бы его ни звали Тёмным, камень, из которого он был построен, вечером и сквозь стену дождя заметить удалось, только когда выползла из-за туч луна: её свет отразился от мокрой поверхности, оставляя на наружных стенах замка светлые пятна. Во всяком случае, это лучше, чем обнаружить эти самые стены лбом. Вольха сразу поняла, что деревья заметно поредели, ибо стала меньше спотыкаться о корни, да и крона, до этого более-менее защищавшая от дождя, теперь ему не препятствовала. Теперь-то не помогал даже капюшон: промокшая насквозь, травница плюнула на безопасность (кто знает, кто там живёт? На развалины замок не похож…) и нырнула в какую-то нишу в стене. Судя по мгновенно подавшим звук — скрипучий, к слову, смазать бы, — петлям, за спиной у неё была дверь. И она оказалась открытой. Легонько толкнув дверь, Вольха шагнула вперёд и осмотрелась. Собственно, разглядеть толком в этом полумраке ничего не удалось. Осторожно шагая вперёд, девушка старалась не наткнуться на стену. Или что тут ещё есть… — Хозяева! Есть кто? — опасливо щурясь в темноту, подала она наконец голос и остановилась, прислушиваясь. Ответа не последовало. Зато перед Вольхой со скрипом отворилась ещё одна дверь, словно приглашая зайти. И стало светлее — на стенах второго помещения, просторной залы, горели факелы, отчасти рассеивая тьму. Когда в ответ не прозвучало ни звука, Вольха решила было, что замок всё-таки бесхозный, но появившееся шевеление впереди её переубедило. К тому же, свет там есть, значит, кто-то его зажёг, верно? Здесь было довольно жутко и очень темно, но всё лучше, чем мокнуть под ливнем. Поэтому, ступая осторожно и как можно тише, рыжая продвинулась дальше, к большой зале, где горели факелы. С её продвижением факелы вспыхнули ярче, и теперь можно было разглядеть обстановку: постаменты с различными предметами вроде отрубленной руки, плавающей в какой-то жидкости, или золотой чаши; длинный стол посредине, статую рыцаря у входа, большое круглое колесо прялки в самом дальнем углу. На стенах висели смутно пестревшие картины и гобелены, шторы на окнах были так плотно задёрнуты, словно их кто-то приколотил гвоздями. Рядом красовалась пара кукол, нарядных, но довольно зловещей внешности. Вольха встала посреди залы, разглядывая с открытым ртом необычную, но довольно интересную коллекцию. Кто бы тут ни жил, он наверняка очень любит антиквариат… и не любит солнце, мысленно дополнила она сама себя, заметив шторы. Странно, обычно их подвязывают. Но ещё более настораживало то, что хозяин замка ещё не появился. Этим, наверное, можно было воспользоваться, что она и попыталась сделать: прошлась вдоль постаментов, постучала ногтем по сосуду с застывшей там чьей-то кистью, судя по габаритам — мужской, поглядела на кукол, но недолго, ибо уж больно жутко они выглядели, и взяла в руки чашу: то посмотрела внутрь, то повертела, наблюдая, как блестит в отражении факел на стене. — Я так погляжу, кто-то рыжий и бесстыжий у меня тут уже хозяйничает? — насмешливо прозвенел у неё за спиной голос, который мог скорее принадлежать магическому существу, нежели обычному человеку. — Поставь чашу на место, да личиком повернись. От неожиданности девушка и сама подпрыгнула, и чашу едва не уронила, но чудом удержала и поспешно поставила на место, тут же развернувшись. — Извините, я… я думала, тут никого нет! Стоявший позади неё хозяин замка ответил ухмылкой, делая шажок вперёд. Свет падал прямо на его лицо, покрытая золотистыми чешуйками кожа слабо блестела; золотинки мерцали и в длинных, тёмных с пепельным кудрях. Выпуклые, словно у рептилии, глаза пристально смотрели на Вольху. Рыжая невольно шагнула назад, но упёрлась бедром в постамент с чашей: её будто холодной водой окатило. Теперь-то он выглядел не таким ужасным, как в последний раз, и, наверное, если бы не чешуя, сверкающая, как тогда, и эти глаза… вроде и со смешинкой, но смотрящие как-то хищно, что ли? Нет, всё равно узнала бы. — Румпель? То есть… гм… — Вольха нахмурилась, вспоминая полное его имя. — Р-румпельштильцхен! — Он склонился в поклоне, который выглядел столь же нарочито любезным, как и интонации. Выпрямился и вновь взглянул на девушку. — Что-то в тебе есть знакомое, и моё имя ты произнесла… как будто мы уже виделись, — он слегка сузил глаза. Её рыжие волосы… Девушка растерянно улыбнулась, едва удерживаясь, чтоб не броситься его обнимать. Тогда, десять лет назад, она не понимала, сколько он для неё сделал. Сейчас же наконец могла выразить свою благодарность за всё: и за то, что из подвала вытащил, и за то, к Лире провёл! И особенно за то, что благодаря ему и его подарку травница никогда не позволяла себе опускать руки. Смотрела на него и думала, а зря, что ли, дядя Румпель её спасал? Потому сейчас, прежде чем назваться, она подвернула рукав правой руки и показала магу запястье, перевязанное золотой нитью. — Вольха? — Лицо Румпельштильцхена смягчилось, во взгляде читалось узнавание. Рыжая перепуганная девчонка, которую он спас, сам не зная зачем, столько-то лет тому назад в другом мире! Он неловко и невольно сделал ещё шаг вперёд, к золотой нити на запястье — вспоминая своё обещание. — А вы вот моё имя запомнили, — смущенно улыбнулась девушка и шагнула навстречу, заключая мага в объятья: не утерпела. — Спасибо. Я тогда не… в общем, просто спасибо. Румпельштильцхен даже замер от неожиданности, непривычности, и ещё это было больно — напомнило, как Бэй при встрече не то что обнять не захотел, а отшатнулся, словно от прокажённого. Как давно кто-то был рад видеть Румпельштильцхена? Он не сумел припомнить. Отстранившись, девушка внимательно поглядела на мага. Был у неё один-единственный вопрос, который она не осмеливалась задать — скорее всего, отвечать на него Румпельштильцхен не захочет. Впрочем, об ответе она догадывалась: если сейчас в замке был только он, выходит, нет, колдун не нашёл того, кого искал. Или искомый не хотел найтись. Во всяком случае, здесь его нет… — Такое дело. Там вроде как дождь, — рыжая кивнула в сторону двери. — Могу я остаться? Ненадолго! Хотя бы, пока он не кончится. — Да… оставайся, — придя в себя, Румпельштильцхен взмахом руки зажёг в очаге пламя (дрова ещё оставались) и материализовал пару кресел поблизости. — Надеюсь, я вам не помешаю? Вдруг вы заняты были, а тут я… опять, — улыбнулась рыжая, сцепив руки за спиной. По телу пробежался лёгкий холодок, и Вольха только тогда вспомнила, что промокла до нитки. Должно быть, и ковёр намочила, с которого поспешила сойти. — Ой! — Нечему мешать, — Румпельштильцхен только что закончил очередное наблюдение в хрустальном шаре за жизнью Бэя. Только так он и мог узнавать, что делает сын — приближаться к себе Бэй запретил. Маг переместил одно кресло к огню и указал на него Вольхе: — Садись, голубушка, согреешься! Давно у него не сидели просто так. Да и приходили только за сделками. На подмоченный ковёр Тёмный и не взглянул — в конце концов, это всего лишь ковёр. Вольха и не подозревала, как удачно для себя пришла — когда единственный родной человек смотрел на Румпельштильцхена как на монстра, не желая иметь с ним ничего общего, и когда Румпельштильцхен почти отчаялся вернуть любовь сына, рыжая девушка явилась напоминанием о том, что кто-то ещё может смотреть на Тёмного без отвращения, глубокой обиды, презрения и ненависти и видеть в нём… человечность. Да, именно это он ей и показал много лет тому назад. Девушка послушно опустилась в кресло и расправила платье, сняв с себя сырой плащ, и перекинула его через подлокотник. Теперь-то здесь было много уютней, чем прежде. И совсем не в горящем камине дело… наверное. — Как ты оказалась в моём мире? — Румпельштильцхен опустился во второе кресло поодаль, скрестил пальцы перед собой, неслышно постукивая узким носком высокого, туго зашнурованного сапога по ковру — будто сидеть без движения не мог. — Вы не первый, кто меня об этом спрашивает, — усмехнулась Вольха, водя пальцами по влажным волосам и пытаясь их распутать. — А это профессиональный секрет. Оказалась — значит, так надо было! — Как угодно, — непроницаемо отозвался Румпельштильцхен, который и сам никому не говорил лишнего. — Однако… так сразу наткнуться на мой замок. Это судьба, видать, — он хмыкнул, словно забавляясь эдаким поворотом, хотя никакого веселья не испытывал. — Как это? — девушка удивлённо на него посмотрела. — Судьба? — Она самая, — Румпельштильцхен рассеянно разглядывал свои чёрные когти, думая, только ли человечность подтолкнула его в тот день помочь Вольхе. Возможно, она сыграет какую-то роль в его жизни? — Разве ты не помнишь, что ты у меня просила, взяв эту золотую нить? — Помню, конечно, — пожала плечом Вольха, подперев ладонью щёку и заглядывая в огонь. Слова Румпельштильцхена о судьбе её заинтриговали. — Но я думала, что вы шутили. А что, правда можете научить? — Если бы мы не встретились больше, это оказалось бы шуткой. Но мы встретились — получается, я дал слово и должен сдержать, — Румпельштильцхен развёл руками. — Впрочем, если ты не хочешь, можешь вернуть мне его. Только раз он не сдержал слова — и платил за это до сих пор. — Конечно хочу! Вы что? Это же… это же золотые нити! Как можно не хотеть уметь такое делать?! — до сих пор ей казалось это недостижимой мечтой: действительно, какой сумасшедший может отказаться от такого предложения? Это ведь самое настоящее чудо, в которое она до сих пор не могла поверить окончательно. А если и верила, то была уверена, что такому нельзя научиться, что это какой-нибудь врождённый дар! Теперь же она загорелась желанием тоже это уметь. — Когда начнём? — А когда бы тебе хотелось? — Румпельштильцхен невольно улыбнулся, видя такую готовность; подался вперёд под лёгкий скрип кожаной одежды, делавшей его ещё более похожим на «ящерку», и упёрся локтями в колени, глядя на Вольху. — В тебе есть магия, и у тебя получится. Ей нужно и кое-что ещё, но это у неё наверняка имелось — теперь-то Вольха должна была знать о гибели своей семьи и о том, кто виновник. — Сейчас! — просияла рыжая, нетерпеливо ерзая в кресле. — Хочу прямо сейчас. Всё равно ведь ждать, пока дождь перестанет идти! Заодно и просохну. Румпельштильцхен, чуть поразмыслив, легко поднялся с места и поманил Вольху за собой, к стоявшей в углу старинной прялке. Для удобства превратил солому, лежавшую в корзине рядом, в шерсть. — Тебя учили прясть? — Учили, — кивнула травница. Тётя Лира настояла на том, чтобы Вольха научилась работать с прялкой, ибо, как она утверждала, одними травами на жизнь не заработаешь. — Тем лучше. Значит, процесс тебе известен. Дело за главным: тем, что превращает солому или шерсть в золото, — Румпельштильцхен сделал паузу. Он ещё ни с кем не делился своим умением. Оценит ли Вольха? — Ты должна понять, что магия — это эмоции. Вспомни, как тебе пришлось пережить что-то… страшное. Была ли ты зла, хотела ли уничтожить тех, кто стал причиной твоего горя? — Усадив Вольху на скамью, Румпельштильцхен встал за её спиной. — Думай об этом, — его голос стал ниже и мрачнее, — думай о жажде мести, о ненависти, и если они окажутся достаточно сильными… Руки сами, обойдя волю хозяйки, привычно взялись за работу: правой она подтолкнула колесо, левой пробежалась пальцами по шпульке, взялась за нить, скручивая шерсть как могла тоньше, и параллельно продолжила разговор: — Мою деревню сожгли по приказу короля. До этого по нам прошлась чума, и он решил, что выжившие могут разнести заразу по соседним сёлам, а то и в город. Просто отдал приказ — и всё в огне, а с каждым, кто пытался сбежать, они играли. Ты же знаешь, что делают с женщинами, попавшимися под руку воинам. Повезёт, если их убьют. И плевать на заразу, прекрасно они знали, что оставшиеся безвредны, — девушка помрачнела, хмурясь и глядя будто бы сквозь колесо прялки. Ей не нравилось вспоминать об этом, и даже узнавать она не горела желанием, но Лира убедила, что так будет лучше. Наверное, ей хотелось мстить… ну конечно, хотелось. Иногда ей это представлялось, и огромных усилий стоило пройти мимо стражников в городе и не наброситься на них с ножом, возможность хотя бы кулаком по мерзкой физиономии заехать была бы прекрасным подарком! Но нельзя. Поэтому она никогда не ходила с Лирой в Камнедержец ни на ярмарки, ни даже за травами, боясь не сдержаться и прибить кого-нибудь из этих тварей. — Продолжай, — Румпельштильцхен склонился к ней, дыша чуть ли не в ухо и внимательно следя не за тем, как крутится колесо, а за нитью. Получится ли? Могло хватать магии и не хватать жажды крови врага. Или и того, и другого. — Я расспрашивала о своей матери, — послушно говорила Вольха, и тон её понизился до вкрадчивого полушепота. — Лучше бы не знала. А отца они заставили есть землю и целовать копыта своих коней. Потом просто проткнули мечом, насмотревшись. Догадываешься, откуда я это узнала? — то ли ей показалось, то ли волокна в пальцах стали тверже и легче скользили. — Они сами рассказали мне это, когда узнали, кто я. Описали в красках, преспокойно попивая при этом эль. Потом… потом предложили «быть послушной, как мамочка, и сбегать с ними к ближнему сеновалу». — Что тебе хотелось с ними сделать? — голос Румпельштильцхена понизился ещё больше, напоминая рычание, когда он подумал о собственных давних унижениях. Рыжие локоны щекотали ему кожу; поверни он голову, коснулся бы их губами. — Отрезать им единственное, что делало их мужчинами, и скормить их же псам, — в зале будто мгновенно стало невероятно жарко и дышать было тяжело, руки подрагивали, но крутили нить и колесо прялки. Дыхание Румпельштильцхена слегка холодило шею, отчего хотелось повернуться и… сделать хоть что-нибудь, но она боялась сбиться с нужных мыслей. Впрочем, теперь уже злость и жажда мести охватили её полностью, и не стоило даже опасаться подобного. — А потом выпустить им внутренности, медленно, чтобы они не смели умирать, пока не прочувствуют всё то же, что заставили ощутить моих близких. — Стой, — тихо произнёс Румпельштильцхен и через её плечо указал на нить, блестевшую на катушке. — Посмотри, — его тонкие бесцветные губы разошлись в улыбке. Не ошибся! Хватило всего, что надо. — Получилось, — вышло как-то хрипловато, девушка покосилась на руку Тёмного и прочистила горло. Губы дрогнули в улыбке, и некое облегчение хлынуло волной откуда-то из-за спины, позволяя вдохнуть наконец спокойно. — Золотая! Румпельштильцхен выпрямился и встал рядом. Смотал золотую нить с катушки, перебрал в пальцах, словно проверяя, и одобрительно улыбнулся, глядя на теперь уже ученицу. — Вот и научилась. Не таким сложным всё оказалось, а? — Наверное, это было даже немного страшновато, — Вольха повернулась к нему лицом, потирая висок. — Не то чтобы я испугалась, просто было как-то не по себе. Но… — девушка улыбнулась, тоже рассматривая свою работу. — Мне нравится. — Возьмёшь на второе запястье? — Румпельштильцхен протянул ей нить. Между его пальцами она смотрелась весьма гармонично. — Очень символично, — радостно кивнула Вольха и протянула руки к нити. На мгновение она отчего-то замешкалась, глядя, как неожиданно её ладони оказались в его, но поспешно переняла нить себе и сделала пару мотков вокруг левого запястья. — Поможете завязать? Сама не могу, одной рукой сложно. Золотая нить призывно блестела на белом запястье, и Румпельштильцхен потянулся к ней и молча связал кончики друг с другом — уже безо всякого смятения и растерянности, что прикасается к другому человеку. Чуть задержался, бессмысленно глядя на руку Вольхи, думая, что надо как-то нарушить эту неловкую тишину. — Кхм… — девушка сглотнула и пригладила уже подсохшие рыжие волосы. — Как думаете, дождь прекратился? Кажется, снаружи уже не так шумно. Странное наваждение схлынуло, Румпельштильцхен вздрогнул и повернулся к окну — прислушался. — Кажется, ты права. — Так мне… наверное, пора? — прозвучало это скорее как вопрос, чем как утверждение. Ей хотелось, чтобы её немного здесь задержали — научиться чему-нибудь ещё, оборвала она странные мысли, всплывшие в голове. — И куда ты пойдёшь? — Румпельштильцхен развернулся к ней на каблуках и пытливо посмотрел, будто стараясь угадать мысли. — В город… — не выдержав, отвела взгляд девушка, -…наверное. Есть ведь тут поблизости город? — Поблизости — нет. Это только если переместиться, — Румпельштильцхен в задумчивости прошёл к столу, побарабанил пальцами по гладкой деревянной поверхности. Рыжая вздохнула и сложила руки на груди, задумавшись. Пускай сейчас она ещё могла попроситься и остаться в Тёмном Замке, но не навечно же. Стоило что-то придумать. — Сильно далеко? Пешком дошла бы, наверное, но узнать бы, сколько идти и в какую сторону. Румпельштильцхен не ответил. Он размышлял о том, что сейчас объяснит Вольхе дорогу, и она благополучно исчезнет из его жизни, получив то, что хотела. И снова Тёмный будет видеть лишь тех, кто хочет заключить с ним сделку. В очередной раз прогонять их от порога, если им нечем платить, или забирать очередную вещь, полную чужих эмоций или воспоминаний — всё пригодится для магии. Он был проклят собственным одиночеством. Он надеялся когда-то, что вернёт сына, и тот будет здесь, и семью свою приведёт — ведь у Бэя были уже жена Эмма и сын Генри; Бэй был не тем порывистым подростком, а взрослым тридцатилетним мужчиной, спокойным и чуть усталым на вид. Румпельштильцхен много на что надеялся безо всяких оснований. Например, на прощение. Он снова взглянул на Вольху — попристальнее, — и на губах у него появилась хитрая улыбка. — Давай заключим сделку, — немедленно предложил он. — Я позволю тебе переночевать здесь, а ты будешь должна мне услугу. Идёт? Ведь зачем по холоду пускаться в дальний путь, когда можно с удобством устроиться в волшебном замке… — Услугу? — Вольха заинтересованно склонила голову набок. Это было необычно, как ей показалось, и при этом довольно любопытно, какую именно услугу попросит Румпель. Она согласилась, почти не раздумывая. — Идёт! Знала бы она хоть немного о его репутации — ни за что бы не согласилась, мелькнуло в голове Тёмного; он по-детски хлопнул в ладоши и звонко хихикнул: — Сделка заключена! Что ж, обустраивайся, на втором этаже есть несколько нежилых спален, но, возможно, тебе больше захочется остаться тут, у огня, теплее всё-таки и не так пыльно, — он поморщился и сделал выразительный жест, не переставая говорить, — а если вдруг кто-то захочет вломиться в замок или ещё что, я наверху и превосходно услышу! Девушка рассмеялась и внимательно осмотрела залу на предмет места для сна, однако кроватей, как и ожидалось, не наблюдала. Собственно, ей и на полу удобно было бы, но хозяин замка наверняка этот вопрос решит. — Тут останусь, пожалуй. У огня теплее в любом случае и даже уютно. О, — рыжая вскинула подбородок, отвлекаясь от разглядывания угольков в камине, и повернулась обратно к магу. — Пока не забыла. За ночлег тоже спасибо, пусть даже это сделка. — Не за что, голубушка моя, — Румпельштильцхен раскланялся куда менее издевательским образом, чем в первый раз, даже можно сказать, что вовсе без издёвки, а скорее шутливо — и покинул залу. Жест, который он сделал напоследок, был совсем незаметным, но кровать, которая возникла в зале, оказалась вполне материальной.