Золотые узы

Румпельштильцхен вернулся в районе обеда, что означало, что вышеупомянутый обед сместится где-то к вечеру, — но зато с собой маг переместил одну тушку зайца, один мешок картошки, лукошко яиц, масло и муку. В конце концов, не все торговцы убегают от злых магов — некоторые настолько жадны до прибыли, что ничего не боятся. Румпельштильцхен в глубине души надеялся, что Вольха уже заглянула на кухню и прибрала там, а то, насколько он знал, в последний раз там готовили, когда кухня вместе со всем замком принадлежала некоему рыцарю, и с тех пор она основательно заросла грязью. Тёмному в его беспрестанных поисках сына было не до того, чтобы заводить себе кухарку, да его организм, подпитываемый магией, и не нуждался в еде. Рыжая поначалу прошлась по комнатам замка только со скуки и даже почти загорелась желанием кое-где прибраться, но, обнаружив кухню, внезапно передумала. Кажется, под ногами у неё даже пробежала крыса… Что же, делать всё равно нечего. С этой мыслью она глубоко вздохнула, будто сейчас не порог кухни перейдёт, а на эшафот ступит, и принялась за уборку. К приходу Тёмного Вольха уже доделывала, так сказать, последние штрихи: нашла метёлку и выметала мусор. До сего момента она даже не подозревала, что после уборки может понадобиться ещё одна! Но, как оказалось, не всё в этом мире так просто. — Ну, как наши делишки? — Румпельштильцхен был доволен, что угадал со временем прихода, и продемонстрировал Вольхе свои приобретения. — Всего за одну золотую нить! — И чей-то приступ, — усмехнулась, припомнив истории старичка из леса. В них ведь не только он один верил. Впрочем, бартер получился честный. С таким количеством картофеля и яиц можно было наконец разойтись в этом деле и наготовить если не на половину стола, что стоит в большой зале, то на… половину половины? наверняка, но даже это на двоих, тем более к ужину, было бы слишком много. Можно обойтись жареным с картошкой кроликом и каким-нибудь пирогом. Наверное, мясным же. — Думаю, всё будет готово через пару часов, — проговорила рыжая, раскладывая вокруг найденной посуды нужные продукты, то есть всего принесённого понемногу. — Хорошо, — благостно молвил Румпельштильцхен, которого сердечные приступы горожан очень мало интересовали. — Я буду в лаборатории в башне. С этими словами он удалился и быстро поднялся по винтовой лестнице наверх. Вылил в стеклянный пузырёк остатки вчерашнего зелья, которые были уже не нужны, и спрятал в шкафу; привёл в порядок полки, проверив, перед всеми ли зельями стоят обозначения, к чему эти зелья, собственно, пригодны; затем подсел к столу и в который раз посмотрел, как там Бэй и всё ли с ним в порядке. Убедившись, что сын и его семья живут так же спокойно, как и прежде, Румпельштильцхен погасил картинку в хрустальном шаре и задумался, откинувшись назад в кресле. Что-то его беспокоило в связи с прялкой и Вольхой. Ведь он не передавал ей никакой злости, он лишь касался её волос… почему нить стала золотой? Достаточно было его тьмы рядом, его слов, побуждавших Вольху испытать то, без чего выброса магии не получится? Должно быть, так. Потому что других логичных объяснений не имеется. Травница, сама того не зная, размышляла о том же, но куда менее продолжительно. Решила, что для превращения в золото — чего бы там ни было, — необязательно нужны именно мрачные эмоции вроде злости или жажды мести. Возможно, Румпель просто не пробовал работать с другими?.. На этом её думы на тему прядения были окончены, ибо нужно было задуматься о готовке. Спустя нужное количество времени, когда всё уже было готово, расставлено на столе, и даже чай разлит по чашкам, Вольха позвала Румпельштильцхена. Румпельштильцхен словно этого и ждал — спустился почти сразу же. Какое-то время до этого он посвятил раздумьям, прилично ли будет снять верхнюю одежду и сидеть за столом в рубахе. Да ещё и расстёгнутой на пару пуговиц. Пуговицы Румпельштильцхен всё же застегнул, на остальное махнул рукой — не штаны же он снял, в конце концов. Быть полностью одетым правильно, когда идёшь сделки заключать, а не есть. — Во всяком случае, выглядит всё это недурно, — заявил он, войдя в залу и обозревая стол. Вольха окинула своё творение куда более придирчивым взглядом и даже подумала над тем, чтобы отослать Тёмного обратно ещё на пару минут, но решила всё же не мучить мага и свои нервы и села за стол первая. — Чай уже с сахаром, пирог ещё тёплый, жаркое — горячее, — оповестила она, и только тогда наконец глянула на Румпельштильцхена. Что-то в нём изменилось, и девушка не сразу поняла, что именно. А когда поняла, удивлённо вскинула брови. «А ты что думала, — спрашивала она сама себя. — Он всё время при полном параде ходит?» Даже если Вольхе что-то не удалось, Румпельштильцхен был слишком неприхотлив в еде, чтобы это заметить. Не говоря уж о том, что он давно ничего не ел, в основном пил наколдованный чай, так что одобрил бы любую стряпню. — На вкус тоже недурно, — заверил он Вольху и укусил ломоть пирога за бок. — Благодарствую, — с улыбкой кивнула рыжая, тоже приступая к еде. Если Румпельштильцхена отсутствие нормальной еды не смущало, то Вольха успела сильно проголодаться за вчерашний вечер и сегодняшний день вместе, при этом умудрялась не замечать голода до недавнего времени. Покончив со своими порциями, Румпельштильцхен рассеянно уставился в чашку с чаем. Чувство сытости было непривычным, и от него слегка тянуло в сон — в котором Тёмный, как известно, обычно не нуждался так же, как и в еде. Думать не хотелось; было необыкновенно спокойно. Как никогда, пожалуй. — Что-то не так? — спросила девушка перед тем, как закинула в рот очередной ломтик картошки. Ела она медленно, явно медленней хозяина замка, раз он закончил раньше неё, ибо считала, что в таком деле спешка ни к чему, и лучше растянуть удовольствие, чем подавиться, например. Да уж, вкус еды на радужность мыслей не влиял… Но вот выражение лица Тёмного показалось ей хмурым, потому она посчитала нужным спросить. Хотя бы из вежливости. — Всё в порядке, — разговаривать тоже не сильно-то хотелось. Девушка молча пожала плечом, снова возвращаясь к еде. Мысленно же негодовала, что именно могло расстроить Румпельштильцхена — ответ «Всё нормально» её, как ни странно, не убедил. Румпельштильцхен не заметил её настроения и спокойно сидел себе, допивая чай, пока не раздался громкий стук в дверь. — Вот же принесла нелёгкая кого-то! — недовольно буркнул маг, и не думая подниматься с места. Девушка от неожиданности аж вздрогнула и удивлённо поглядела в сторону двери. Невольно вспомнилось собственное прибытие — сама-то даже не постучала, нехорошо получилось. Но сейчас ещё какая разница? — Я открою? — указала вилкой туда же, куда смотрела. — Судя по громкости, кто-то настойчив и очень хочет поговорить. И наверняка не отстанет. — Они все настойчивые, — Румпельштильцхен праздно махнул рукой. — Как хочешь, но если это окажется дракон и утащит тебя в свою пещеру — потом меня не вини. — Если бы это дракон прилетел по мою душу, то он бы не стучался. Да дракон в любом случае не стучался бы! Однако стало самую малость не по себе. Помедлив пару секунд, всё же поднялась и гордо прошествовала к двери с твёрдым намерением её открыть, при этом выглядела так, будто там действительно крылатый ящер и она идёт с ним сражаться. Разве что сверкающим мечом по полу не бряцает, но это ещё впереди — кажется, у той статуи рыцаря был один, точно ему не нужный. Сразу распахивать дверь не стала, решила всё-таки проявить хоть каплю благоразумия (кто знает, какие гости могут наведываться к Тёмному?) и сначала спросила, мол, кто там. — А ты не слишком-то много знаешь о драконах, по крайней мере, о местных, — хихикнул ей вслед Румпельштильцхен. Вольха явно не романтичного склада — какая-нибудь воздушная девица обратила бы внимание на другое и кокетливо состроила бы глазки: «Ты сравнил меня с принцессой!» Стук за дверью прекратился, и послышался жизнерадостный женский голос: — Светлые маги Зачарованного Леса проводят День Благодеяний! Выгляни и получи подарок! Вольха ме-едленно выгнула левую бровь, в покорном молчании выслушав сие заявление, и с опаской покосилась на меч. Может, таки взять? Ох, только б не по лбу этим «подарком» схлопотать… — А с каких это пор страшным колдунам подарки дарят? — с этими словами она и выглянула за дверь, уже заранее начиная жалеть, что не прихватила с собой даже вилку для самообороны. — Никого нельзя лишать шанса выглянуть первым и получить подарок, даже самого что ни на есть злодея, вдруг в его душе проснётся добро, — одним духом выпалила девица заученный текст. Она была светловолосая, растрёпанная, некрасивая, но чем-то приятная, и одета во всё белое. С любопытством глядя на Вольху, молодая волшебница сказала уже не так торжественно и куда живее, с явным облегчением: — Но мне, я гляжу, повезло, и участь ещё одного растения в саду Тёмного меня минует… Ты кто? Сделку с ним заключать пришла? — Ну, — рыжая оглянулась внутрь замка на пару секунд, потом вышла наружу и приветливо улыбнулась девушке. На дракона она точно не была похожа — это понятно даже тому, кто в них не разбирается. — Вроде того, да. Так ты… говоришь, подарок ему принесла? — Тому, кто выйдет встречать, — поправила её волшебница. — А выглянула ты, значит, подарок будет тебе! С Румшильхеном я встречаться не хочу. Ты согласна получить подарок вместо него? — Румпельштильцхеном, — поправила Вольха, усмехнувшись себе под нос. — Я бы ему передала, но раз такой порядок, то согласна! — Чудесно, — улыбнулась волшебница. Шагнула к Вольхе вплотную и сунула ей в руку… круглое стёклышко вроде увеличительного на вид. — Когда тебе будет очень-очень важно увидеть истинную суть — всё равно, человека или предмета, — направь на него это стёклышко и сразу всё поймёшь. Мгновенно! Например, перед тобой оборотень, прикинувшийся дряхлой старушкой — ты увидишь, кто это на самом деле. Или ты подозреваешь, что обычная палка — это магический артефакт, а он тебе очень нужен! Направляешь стёклышко и узнаёшь. Но оно действует только раз, так что примени его, лишь когда тебе это очень-очень понадобится! Травница покрутила в руках подарок, разглядывая. Что-то было в нём необычное — ну, кроме свойств, конечно, — и даже интригующее, как будто надо бы его поскорее испробовать, но явно уж не сейчас. Рыжая спрятала стёклышко в кулак, как когда-то золотую нить, отданную Румпелем, и подняла взгляд на волшебницу. — Спасибо! И часто вы такие штучки раздаёте? — Конечно, нет! Я же сказала — сегодня День Благодеяний, — голос волшебницы приобрёл те же интонации, с которыми она говорила из-за закрытой двери. — Он бывает только раз в году! Мы с феями вместе раздаём всякие маленькие приятности… До них донёсся нетерпеливый возглас Румпельштильцхена, как будто собиравшегося подойти: — Что-то ты замешкалась — там, случаем, не ребячье мясо подвезли на телеге? Обещали! — Не говори ему про подарок! Спрячь, а то вдруг отберёт! — зашептала побелевшая волшебница и, отбежав в сторону, с еле слышным хлопком исчезла. — Да уж не скажу… — пробормотала Вольха, глядя на то место, откуда исчезла девушка. Что же, полезный подарок. И без меча обошлась. Вернувшись внутрь, она опустила стёклышко в потайной кармашек на внутренней стороне пояса платья, чтобы уж точно не потерять, и поспешила в залу, а там и за стол, и, как ни в чём не бывало, продолжила есть, бросив только что-то о заблудшей в лесу горожанке. — И куда ж ты её отправила? — Румпельштильцхен уже успел встать из-за стола и даже материализовать на себе жилет из жёсткой золотистой ткани, чтобы выйти и самому узнать, кто там явился, однако был вынужден остановиться и вместо этого отойти к прялке. — Никуда. Сказала, что здесь живёт тот самый ужасный колдун, и показала, где выход из леса. Вчера оттуда сама пришла, — собственно, в этот раз солгала она только в конце первого предложения. А это ложью считается только наполовину, подумала Вольха, и, опустошив тарелку, взялась за уже остывший чай. — В любом случае, это был не дракон, — она усмехнулась, повернувшись в сторону Румпельштильцхена. — Я лишился такого развлечения! — в тон ей отозвался Румпельштильцхен, с деланным огорчением всплеснув руками, и сел за прялку. Нить из его пальцев шла безупречно ровная и тонкая и такая же, но золотая, обматывалась вокруг катушки. Наблюдая за ним из-за стола, Вольха с улыбкой попивала чай и думала, как давно, должно быть, Румпельштильцхен этим занимается, если нить у него настолько идеальная. Она сидела не так близко, чтобы увидеть всё подробно, но достаточно, чтобы понимать — у неё далеко не такая хорошая работа. — О чём вы думаете, когда прядёте? Румпельштильцхен вздрогнул, отвлекаясь. — О плохом, — уклончиво ответил он, глядя на шерсть в своих руках. Знать бы, кто вложил в сердце Бэя столько ожесточённости — голову бы открутил, запытал бы до смерти. Знать бы… Чуть не сорвался с губ безумный смешок: самому себе голову не открутишь. — Всегда? — склонила голову набок рыжая. — А разве нельзя думать о чём-то другом? — Тогда золота не получится, — качнул головой Румпельштильцхен. Он пробовал. Пытался вспоминать всё самое лучшее и светлое в своей жизни; видел себя с маленьким Бэем на руках, видел, как Мила, ещё влюблённая и радостная, целовала его, Румпельштильцхена, свежими губами. Но всё это размывалось и уходило вдаль, сменяясь другими картинами: Мила в таверне, и затем пиратский корабль и ухмыляющаяся рожа Крюка; Бэй, без конца падающий и падающий в проклятый зелёный портал. Ненависть к себе помогала прясть золото не хуже, а то и лучше, чем ненависть к другим. — Может, вы не о том думали? — невинно предположила девушка, отставив чашку. — Может, надо и не думать, а чувствовать? Когда думаете о плохом, вы злитесь. Вдруг нужно просто найти что-нибудь столь же сильное, чтобы от мысли ощутить эмоцию? Румпельштильцхен на это ничего не ответил и продолжил прясть. Вольха отвлекла его, он мог сосредоточиться только на её словах и видении рыжих волос. Следовало бы сорвать шторы, пришла в голову мысль — и тогда бы волосы засияли на солнце. Слились бы с его золотыми лучами… Проклятье, о чём он теперь думает, да ещё словами какого-нибудь убогого придворного рифмоплёта! Нить в пальцах сияла белизной, и Румпельштильцхен кое-что вспомнил и продолжил прясть, ещё быстрее; жужжание, крутящаяся с невероятной скоростью рогулька, всё больше и больше сияния на катушке. Он прекратил работать так же быстро, как начал. Снял с катушки нити и велел Вольхе: — Подойди сюда, голубушка. Сядь на скамью и начинай. Не думать, говорила она? Да, сейчас он не думал. Внутренний голос недовольно ворчал, как тогда, среди пепла и тишины Вольхиной деревни. За ускорением работы Вольха смотрела как-то настороженно, даже малость испуганно, но быстро расслабилась и привыкла к гудению прялки. Наверное, никогда так самой не удастся… Задумавшись о чём-то своём, девушка не сразу поняла смысл слов колдуна, однако о чём ещё он мог просить, сидя за прялкой, если не о том же? Поднявшись, поторопилась сесть рядом и, покосившись на Тёмного, смущенно прикусила губу: — Сама? — Сама, а как же иначе? — Румпельштильцхен переместился на табурет за спиной Вольхи, ибо на скамье, что понятно, вдвоём было бы тесновато; золотые нити у него в руках превратились в золотые же ленточки. Колдовства Вольха не заметила и принялась за работу, плавно вытягивая и скручивая волокна шерсти в одну нить: не сравнится с той, что спрял Румпельштильцхен, но, как ей показалось, лучше, чем было в прошлый раз. Девушке всё же хотелось попробовать — если этого не делал Тёмный, почему бы не сделать ей? Авось, и получится? — озолотить нить с помощью светлых эмоций, только выбрать, какие именно использовать, было трудновато. Что может быть настолько выразительно и чувственно, чтобы «нагнать», а может, и пересилить ненависть? Кое-что пришло ей в голову, и травница улыбнулась уголками губ. Ей было любопытно, сработает ли, но отчего-то уверенность в положительном результате быстро схлынула. Наверное, рановато — вероятно, она ещё к такой магии не готова, и лучше уж продолжать так, как было задумано изначально, то бишь с негативными мыслями и эмоциями. Румпельштильцхен сглотнул и, как недавно, прикоснулся к волосам Вольхи. Он собрал одну прядь, расчесал пальцами и стал завязывать ленточкой; покончив с этим, молча приступил к другой. Всё остановилось как-то само собой. Не только работа с прялкой, а будто вообще всё, даже лучик пламени факела на стене, за которым девушка наблюдала какое-то время, замер, прекратив делать дёрганые движения, и затих, словно прислушиваясь и вглядываясь в получившуюся, ни много ни мало, странную, даже весьма необычную картину. Вольха медленно полуобернулась, боясь помешать чему бы там ни было, и тихо, удивлённо спросила: — Что вы делаете? — Ты не спрашивай. Лучше занимайся пряжей, — Румпельштильцхен улыбнулся — ленточки были отличной заменой золотым лучам. Он поймал эту мысль и старался сосредоточиться лишь на ней — поскольку в противном случае бросил бы всё и в растерянности переместился в лабораторию. Спрашивать она больше ни о чём не стала, но продолжила прясть, тоже отчего-то улыбаясь. Пускай Вольха почти ничего не чувствовала физически, то, что происходило, всё равно было приятно. Возможно, эти ощущения тоже можно было использовать? Подумав об этом, девушка стала работать внимательней, стараясь все эмоции направлять в пряжу и получающуюся нить, но та пока не желала золотиться. Не особо-то и хотелось, мысленно пробурчала рыжая, снова расплываясь в глуповатой улыбке. Сейчас и без золота хорошо. Закончив было с ленточками, Румпельштильцхен полюбовался своей работой, но тут же обнаружил, что одна ленточка лежит у него на коленях. Выпала! Досадливо цокнув языком, он поднял ленточку, подвязал ею заблудившуюся прядку — и машинально провёл пальцами по тёплой, нежной шее своей рыжей гостьи. Да что ж это такое! Вот попробуй тут, сохраняй спокойствие! Мурашки пробежались по спине так, будто проводили парад, и снова всё, как в прошлый и позапрошлый раз: перехватило дыхание, чего она до сих пор не понимала и, собственно, внезапно расхотела понимать. Выдох получился необычно шумным и резким — видимо, от неожиданности. «И, видимо, нить пожелтела тоже из жалости?» — ехидно спрашивал внутренний голос, но его заглушило то самое, неожиданное и приятное, только не у сердца, как сегодня утром, а сразу по всему телу. Девушка даже на пару мгновений обеспокоилась — вдруг так вообще не должно быть, и это какая-нибудь нездоровая реакция?.. Румпельштильцхен же будто позабыл о нити — но взгляд случайно упал на катушку. Он замер, как готовящаяся к прыжку ящерица. Всё верно, и концы сошлись друг с другом. Дело не в его тьме… скорее в ласке, и, выходит, Вольха очень немного её видала, если даже руки чешуйчатого монстра… Он медленно опустил их. Значит, это оказалось сильнее её ненависти и лучшим способом для неё. Вольха поймала себя на мысли, что ждёт продолжения и новых прикосновений — поэтому остановилась и до сих пор не продолжила. Но, немного нервно сглотнув, возобновила работу. Всё это было слишком необычно для неё, чтобы хотеть понимать происходящее. И вот тут Румпельштильцхен встал и порывисто отошёл в сторону, пробормотав: — Я кое-что не закончил… у себя в лаборатории. Ты можешь пока прясть. С этими словами он исчез в клубах сиреневого дыма, которые удачно скрыли выражение его лица. Если Вольхе нравились ласки, то ему нравилось её ласкать. И он бы хотел зайти ещё дальше. С этим надо было что-то делать. — Могу, — бесцветным голосом ответила девушка уже в пустоту, не прекращая крутить колесо прялки. Не хотелось сейчас думать вообще ни о чём, потому что в обратном случае все мысли, которые в эти минуты появятся в голове, вернутся туда же перед самым сном и не дадут уснуть ещё долго. Единственное, о чём размышлять она себе позволила — то, что Тёмный делал с её волосами. Она чувствовала, как теперь их что-то стягивает, но боялась посмотреть, чтобы случайно не расплести.