Золотые узы

Утро проходило без происшествий, ни намёка на приключения или что-либо иное, из ряда вон выходящее. Даже чай ни разу не пролился. Со вчерашнего дня кое-что всё же изменилось: теперь, когда свет свободно проникал в комнаты и залы, грязь и пыль стало видно много лучше, и не сказать, чтобы это было плохо — так много проще убираться, чем Вольха и занималась вечером. Сейчас на поблёскивающее под солнечными лучами полки и шкафы было приятно смотреть. Точно так же сияла улыбка на лице травницы, когда она проснулась и обнаружила, как всё-таки прекрасна жизнь в чистом дом… замке. И, обдумав эту мысль пару раз и приведя себя в порядок, всё с той же улыбкой отправилась на кухню. Румпельштильцхена она пока что не видела, но это её не настораживало — кто ж знает, во сколько его «вызывают» для заключения сделок, так? А может, он вовсе дома, но чем-то сильно занят. В любом случае, решила Вольха, скоро он наверняка наведается в большую залу. Румпельштильцхен, между тем, действительно отлучился для какой-то сделки, но вернулся быстрее, чем предполагал. У него даже возникло странное ощущение, что его нарочно отвлекали — настолько пустячным и бессмысленным было дело. В последнее время преследовала мысль покончить со сделками. Их и так было всё меньше; чаще Тёмный отделывался от назойливых просьб, чем выполнял их взамен на что-то. Так не отделаться ли окончательно? Помимо этого, он решил, что предложит Бэю и его семье согласиться на то, чтобы он, Румпельштильцхен, окружил их дом магической защитой и всё же вручил всем троим охранные амулеты. За Вольху Румпельштильцхен боялся меньше — она находилась рядом; а вот Белфайер, так ненавидевший магию, и его жена и сын могли оказаться в опасности. Сейчас Эмма и Генри на стороне Румпельштильцхена — почему бы не воспользоваться этим? Спустившись в залу, Румпельштильцхен немедленно сказал Вольхе об этом решении. — Лучше будет, если мы сделаем это прямо сейчас. Навестим их и скажем. — Не боишься, что вы поругаетесь? — задумчиво пробормотала Вольха, отвлекаясь от разговора на помешивание сахара в чае. Постучала ложечкой о край чашки, стряхивая капли, и подняла наконец настороженный взгляд на Тёмного. — Или что Эмма тебя не поддержит? — Она должна понимать, что так безопасней, — Румпельштильцхен был полон желания настоять на своём. — Как и Бэй. Ты-то меня поддержишь? — на всякий случай уточнил он. Вольха сделала медленный, долгий глоток, будто оттягивая время, и улыбнулась, пожав плечом: — Конечно. Мне кажется, это хорошая идея. Но не слишком ли ты их опекаешь? За ними ведь никто не охотится, Румпель! — Видишь ли, — невесело усмехнулся Румпельштильцхен, — когда начнут охотиться — станет уже поздно что-то предлагать… — Ну… может, ты и прав, — девушка вздохнула и отставила чашку. Жалко, вкусный чай получился… — Так что, прямо сейчас? Я готова к переговорам. — Ну, чай можешь допить, — Румпельштильцхен приподнял бровь и материализовал у себя на ладони хрустальный шар, желая увидеть сына — чем-то он занимается? — Твоя доброта меня поражает, — Вольха усмехнулась, снова взялась за чашку и направилась на кухню. А в шаре отразилась только мутная серая дымка. Ни голосов, ни картинок — ничего не появлялось, кроме густой клубящейся пелены. Румпельштильцхен ничего не понимал. Что-то с шаром? с его магией? Он снова повёл над ним дрогнувшей рукой, но дымка была всё та же. С проклятьем убрав шар, Румпельштильцхен исчез. Только миг тому назад стоял на месте, и всё — нет его. — Слушай, Румпель, а ты есть не… Румпель? — собравшаяся было спросить о завтраке, Вольха снова выглянула в залу, но, не обнаружив там Тёмного, растерянная, вернулась к готовке. Один, что ли, уйти решил?.. Прошло довольно приличное количество времени, прежде чем Румпельштильцхен вновь появился в замке. Цвет его лица, и так не блиставший красками, теперь стал совсем серым. — Бэй… он пропал, — это всё, что Румпельштильцхен смог выговорить. Опоздал со своими предложениями защиты! И не надо было предлагать, надо было просто сделать, что бы потом Бэй ни сказал и как бы ни рассердился! Румпельштильцхен схватился за голову. Он появился, как призрак — бесшумно и совершенно неожиданно — у неё за спиной, и, услышав его голос, девушка вздрогнула. Во второй раз Вольха испугалась сильнее — когда увидела, насколько Румпель бледен. На этот раз страшно стало за него самого. Она взялась за его ладони, подойдя ближе, и взволнованно вгляделась в неестественно посветлевшее лицо, гадая, как и куда Белфайер мог пропасть. Семейное это у них, видимо. Сначала сын, потом отец. Небось, скоро кто-то из оставшихся куда-нибудь денется… — Найдём! Не беспокойся ты так, Генри же нашёлся. И Бэя найдём, вот увидишь! Где твой шар? — Шар его не показывает! — стиснув зубы, Румпельштильцхен пытался думать. С его магией всё хорошо. Шар он только что проверил ещё раз, уже в городе, где жил Бэй… — Кто-то… у кого есть магия, опередил меня. Вольха отстранилась на мгновение, приложив ко рту ладонь, и неверяще качнула головой. Ей казалось, что в этой местности магов, кроме Румпельштильцхена, нет и не было, ведь до этого она никогда о них даже не слышала, и оттого невероятней казалась мысль о похищении Бэя одним из них. Напряженную тишину прервал стук в дверь. Рыжая обернулась и, коснувшись пальцами плеча Тёмного, шепнула: — Я посмотрю. — Нет! — Он отстранил её и направился к двери сам. — Это он… наверняка он. Тебе небезопасно… Дверь Тёмный распахнул с такой силой, словно очень рассчитывал попасть ею по чьему-то гнусному лбу. Но гость, явно предусмотрев такой коварный план, встал на достаточном от входа расстоянии, чтобы до лба дверь не достала. Зато просвистела прямо перед самым носом, отчего он невольно шагнул назад. Песочные глаза колдуна сверкнули удивлением, но губы его тут же сложились в лучезарную улыбку, когда увидел хозяина замка: — Я смотрю, ты меня ждал! — взгляд его наткнулся на наблюдающую за ними из большой залы Вольху, которой мужчина тут же почтительно кивнул, явно только из расстояния удержавшись от ехидного поздравления «с выздоровлением». — Ждал? — прошипел Румпельштильцхен, внутренне готовясь к магической атаке, но ещё не будучи до конца уверенным, что именно Гаррет осмелился встать ему поперёк дороги. Однако кому бы ещё хватило дерзости? — Таких, как ты, не ждут, дружочек! Зачем явился? — Ну, как же? — качнул головой, нахмурившись, маг. — Разве ты ещё не навестил свою невестку? Мне казалось, что я как раз вовремя… — он поглядел на Румпельштильцхена из-под опущенных ресниц и ухмыльнулся, уже разминая пальцы за спиной. Импульсивный Тёмный наверняка захочет уточнить кое-что и убедиться в правильности своих догадок, причём не самым… вежливым способом, что был так приятен Гаррету. В следующий момент Румпельштильцхен сжал пальцами будто бы воздух, — а получись всё, как надо, это оказалось бы горло Гаррета. Мужчина среагировал мгновенно: вскинул руку, поднимая перед собой барьер, но сам атаковать не стал. Биться с Тёмным не было никакого желания, тем более — при даме (которая теперь перебралась ближе и нервно переминалась с ноги на ногу уже в коридоре). Улыбка его стала немного напряженной. — Смею надеяться, твоя леди не колдунья? — смешок вышел натужным — маг всё ещё удерживал защиту, не впуская пытающуюся пробиться через него магию. Следующие слова его были обращены уже к «леди». — Я, понимаете ли, по натуре своей человек добрый. У меня нет привычки оставлять жён безутешно горевать по мужьям, — тут он снова поглядел на Румпельштильцхена, и взгляд его, до сих пор остававшийся спокойным, будто бы потемнел от накатившего гнева, но только на одно мгновение. — Тебе не стоит меня калечить, дорогой недруг. Ты ведь всё ещё хочешь увидеть своего сына живым, не так ли? — Что ты с ним сделал? Где он? — Лицо Румпельштильцхена исказилось гневом и болью, он медленно опустил руку, не выпуская, впрочем, Гаррета из виду. — Так-то лучше, — удовлетворенно хмыкнул он, окидывая свою ладонь задумчивым взглядом. Действовать Тёмному на нервы, отвлекаясь от темы на вопросы к его невесте он внезапно передумал. — Белфайер цел, можешь не беспокоиться. Но это утверждение может оказаться спорным, если ты и дальше будешь реагировать так… бурно. Мне от тебя нужен только твой кинжал, — взгляд у него был выразительный, без сомнений, но то, что сейчас в нём отразилось, было бы непонятно даже для самого Гаррета. То ли игривость, то ли нетерпеливость, а то и вовсе жажда, как желание получить то, за чем он прибыл. Гаденькая улыбка снова расползлась по его лицу. — Согласись, незначительная цена за жизнь сына. При этом ещё и единственный способ его вызволить, ибо если мне придётся не по нраву хотя бы какая мелочь, то сегодня… хм, — он задрал голову, вглядываясь в небо, и обернулся к лесу, потом снова посмотрел на собеседника, — что ж, сегодня неплохой день для похорон, как думаешь? Вольха в этот момент испуганно вздрогнула, стоя чуть поодаль, за спиной Тёмного. О кинжале ей было пока ещё неизвестно, потому она мысленно уже задавалась вопросом, что это может быть за оружие, которое можно променять на сына. Румпельштильцхен застыл на месте с опустившимися руками и растерянным лицом. Страх шевельнулся где-то внутри, вспомнилось, как этот же Гаррет насоветовал вампиру применить губительный для Тёмного яд из Нетландии. Значит, не оставил своей затеи, вот только теперь зачем? Рассчитались же в прошлый раз. — Для чего тебе нужен кинжал? Неужели ты самонадеянно думаешь справиться с этой ношей — проклятьем Тёмного? — О, нет, конечно! — отмахнулся колдун. — Просто ты… заслужил. Пора бы тебе уже отплатить, не думаешь? Я достаточно тянул,- он вскинул брови и поглядел на него так, будто смысл его слов Румпельштильцхен должен понять сам. — Я не совсем понимаю, — после паузы отозвался Румпельштильцхен. — Разве мы с тобой уже всё не прояснили… в тот раз? Улыбка Гаррета медленно растаяла, и он сощурился, внимательно вглядываясь в лицо мага, будто бы не мог понять, насколько он сейчас серьёзен. И хищно оскалился, когда догадался, что никаких шуток быть не может. Он действительно не знает! — Ты большее чудовище, чем тебя считают, Тёмный, — выплюнул он и, поморщившись, отвёл взгляд. Для него это было необычно: жёлтые глаза всегда пытливо рассматривали собеседника, но не сейчас, не в этот раз. — В любом случае, я не виноват, что ты забыл, и не стал бы напоминать, если бы ты попросил. Хоть с великой радостью понаблюдал бы, как до тебя доходит осознание содеянного — я ведь вижу, что после того, как в этом месте появилась жен… леди, — он поджал губы, покосившись на Вольху, отчего та поёжилась и шагнула чуть назад. — ты… изменился, что ли? О, повторяюсь. Говорил это в прошлый раз, верно? А я всё ещё жду твоего ответа. Сын или кинжал, Румпельштильцхен? Румпельштильцхен по-прежнему не мог вспомнить, да и откуда? Они с Гарретом сталкивались только как два мага, что-то не поделивших друг с другом, и Тёмному удалось перехитрить противника. Ничего больше. Что ещё могло быть? Но, судя по лицу Гаррета, Румпельштильцхен нечаянно умудрился сотворить что-то ещё. Непростительное. Если бы он знал!.. — И что тебе даст твоя месть, если я даже не знаю, в чём дело? Не лучше ли нам попытаться заключить сделку… с большей выгодой для тебя? — не сдавался Румпельштильцхен, лихорадочно пытаясь отыскать лазейку. — Твоя магия сильна, но и у неё есть ограничения, а Тёмный способен почти на всё! — Именно, — вновь ухмыльнулся Гаррет, усилием воли вернув себе привычное спокойствие. — Зачем мне единичное желание, когда можно получить кинжал и командовать тобой, сколько мне будет угодно? Так много интересней, согласись! Тут уж Вольха не утерпела и несмело подала голос, выглянув из-за спины Тёмного, и обратилась к желтоглазому магу: — Вы сказали, что не лишите меня мужа. Но сейчас ведь хотите его забрать, чтобы он делал то, о чём вы просите! Вы либо лжёте, либо говорите слишком запутанно, чтобы вас понять. — Если миледи столь же догадлива и терпелива, сколь прекрасна, она скоро обо всём узнает, — обворожительно улыбнулся колдун, склонив голову набок. Девочку было жаль, но что поделать. Тёмный-то заслужил это. А сам Гаррет медленно, но верно терял терпение. Понимая это, Румпельштильцхен взмахнул рукой — и в лучах солнца блеснуло волнистое лезвие кинжала. — Я отдам его тебе, — выдавил он из себя, — но с условием, что ты не только отпустишь Бэя, но и впредь не тронешь моих близких и не отдашь такого приказа никому другому. Ни Бэй, ни Вольха, ни Эмма с Генри пострадать не должны! В обмен за их полную неприкосновенность ты и получишь кинжал. По крайней мере, убивать его Гаррет не собирался — что принесло заметное облегчение, когда враг прояснил это напрямую, — а пока он играет в господина и раба, можно будет что-то придумать. — Румпель! — Вольха взялась за его руку, окончательно осмелев и подойдя совсем близко. Она не могла дать этому человеку забрать у неё её Тёмного. Пусть она и не знает, что это за кинжал, но какое-то оружие их не разлучит — так она думала и на это надеялась всем сердцем. — Ты… ты не можешь! Так нельзя! — Это решать не ему, — отрезал Гаррет, протянув руку к Румпельштильцхену. — В этот раз не ему. Я согласен на твои условия. Румпельштильцхен, наконец, посмотрел на Вольху. Лучше бы не смотрел… Было бы легче. — Я не могу рисковать жизнью сына, — он нежно погладил её по щеке. И вновь взглянул на Гаррета: — Я сразу пойду с тобой? Ты не дашь мне времени попрощаться с… невестой? Она-то ведь ни в чём не виновата. — Ты помнишь, как одно далёкое королевство просило тебя о помощи в войне? Им ты времени не дал, Румпельштильцхен, — сейчас Гаррет смотрел на Вольху, на её глаза, полные слёз, которые она всё же не сумела сдержать. И вдруг отвернулся, махнув рукой. Он не такой, как это чудовище, казалось ему. Не так жесток. — Я даю вам сутки, миледи. Только чтобы не чувствовать себя похожим на него. Ровно сутки я вас не потревожу, но завтра в это же время снова приду. С этими словами он исчез, забрав с собой и кинжал. Белфайер был ему больше не нужен, его он собирался отпустить сразу, как доберётся. Всё оказалось не так сложно, как он думал… если не считать нахлынувшие от одного взгляда на рыжеволосую девушку воспоминания. Когда-то так же плакала та, что была ему дороже всяких кинжалов, и Гаррет даже подумать не смел, что когда-нибудь снова это увидит. Только когда он исчез, Румпельштильцхен, наконец, вспомнил ту сделку, которую не захотел заключать, из-за чего погибли многие люди. Но сейчас он не мог об этом думать. — Этот кинжал, — с кажущимся спокойствием проговорил он, вытирая Вольхе слёзы своими пальцами, — единственное оружие, которое способно сразу меня уничтожить. А ещё тот, у кого в руках кинжал, повелевает Тёмным. Когда-то я тоже хотел, украв кинжал, отдавать приказы Тёмному, но вместо этого я убил его и сам стал Тёмным. — Это неправильно! — с надрывом в голосе повторила она, хватаясь за его ладони и прижимая их к своим щекам. Не получалось во всё это верить. Слишком нечестно и жестоко, будто в дурном сне. — Он ведь не убьёт тебя, правда? Мы сможем ещё увидеться? — Пока, как я понял, он намерен использовать мои способности, — поморщился Румпельштильцхен, уводя её в замок и закрывая двери, чтобы никто не подслушал. — Но знаешь, ещё никому владение кинжалом Тёмного не принесло счастья и долгой жизни. Узнать слабости, заставить выпустить кинжал из рук — и Гаррету придёт конец. — Обещай, что ты вернёшься ко мне, — она бы хотела, чтобы эти слова выглядели, как требование, но было больше похоже на слезливую просьбу. — Обещай, что не оставишь меня одну надолго, и мы наконец поженимся, когда ты снова придёшь! — Я вернусь, — Румпельштильцхен снова погладил её по щеке и обнял. — Всё будет хорошо. Вольха стояла, прижавшись к нему, какое-то время, и даже перестала плакать — слёзы сами собой прекратили литься, и на душе немного полегчало. Она поглядела Румпельштильцхену в глаза, чуть отстранившись, но боясь выпустить из объятий. Только если сам попросит, отойдёт. — Может, стоит проверить, вернулся ли Бэй? Румпельштильцхен без слов материализовал в руке хрустальный шар. Гаррет сдержал слово — Бэй уже был дома, и Эмма его обнимала, а Генри всё досадливо повторял, что они же с Вайолет видели, как отец с кем-то незнакомым беседует, а он, Генри, не насторожился даже! «Какая ещё Вайолет и где ты видел?» — насторожился уже Белфайер, и Румпельштильцхен слабо усмехнулся: — Сейчас и про дракона выудит. Рядом с реальной угрозой Гаррета всё это теперь выглядело совсем неважным. Узнает ли Бэй, разозлится ли… Главное, что он жив и здоров. — Эмма нас в обиду не даст, — улыбнулась Вольха. Наверное, всё же обмен был честный, подумалось ей вдруг, но мысль эту она отмела подальше. Не хотелось больше об этом думать. — Да и дракон ведь… не настоящий был. — Разумеется, — только и сказал Румпельштильцхен, убирая шар. Он подумал о том, чтобы набросать тактику поведения с хозяином кинжала, хотя бы мысленно. Знает ли Бэй, какую цену заплатил отец за его свободу? Знал бы — наверное, позвал. Показал бы, наконец, что понял, простил и любит. Так стало бы легче уходить. — Что мы будем делать сейчас? Он сказал, что даёт нам время… попрощаться, так? Травница могла бы спросить, что ей делать потом, после того, как он уйдёт. Для кого ей теперь готовить яблочный пирог и самой ли допивать вторую чашку чая, которую наверняка заварит на двоих по привычке. Она не знала, когда вернётся её жених, но очень хотела верить, что это случится скоро. И что случится вообще. Могла бы спросить, но не стала, потому как до завтра ещё целый день, вечер и ночь, даже какая-то часть утра в их распоряжении, и провести это время хотелось вместе. — Ты что-то конкретное уже имеешь в виду? — вопросом на вопрос отозвался Румпельштильцхен. — Я… да, наверное. Ты поможешь мне с соломой, Румпель? У меня всё ещё плохо выходит, — она поглядела на него внимательно, ожидая ответа. Быть может, стоило лучше спросить, чего хотел бы он сам?.. — Помогу, — он знакомым жестом коснулся рыжих волос и изобразил на лице что угодно, но только не настоящую улыбку.