EXO - K/M drabble collection

В этом доме все пахнет Луханом. Каждая мелочь, каждая пылинка напоминает Мину о нем. Боль глухо отдается в уже опустевшем сердце и тот одиноко сидит на стуле в кухне, рассматривая яркие магнитики на холодильнике. И это тоже дело маленьких, но проворных ручонок Ханя. Он был словно солнышко в квартире Кима, с самого начала, когда они решили жить вместе. Минсок не раздумывая забрал его к себе и нисколько не пожалел об этом в последствии. Небольшая однокомнатная квартира старшего буквально сразу стала намного уютнее, уже через несколько дней были заметны первые изменения — стало намного чище, ведь прежнему одинокому холостяку было некогда думать об уборке. Уже через неделю, Ким наблюдал новую перестановку мебели, новые вещи и кучу разных безделушек, что так и норовили попасться ему под руки или на которые ему, по случайному стечению обстоятельств, приходилось наступать ночью. По утрам Минсок любил готовить кофе, пока его возлюбленный спал крепким сном. На баночках висели прежде не знакомые старшему записочки с пожеланиями о двух ложках сахара, одной ложке кофе и ста граммах молока от Лухана, который заботливо наклеивал их каждый вечер. В холодильнике уже был заранее упакована коробочка с обедом для Кима на работу, а на белых огромных дверцах висело утрешнее пожелание доброго утра и непременно напоминание приблизительного одного и того же содержания, чтобы он не забыл взять с собой обед. Каждый раз Минсок не мог сдерживать улыбки. Лухан знал, что Ким просыпается намного раньше него самого, готовит себе кофе, часто не завтракает и наспех собирается на работу, потому что проклятый будильник опять прозвонил на двадцать минут позже. Лухан готовит с вечера обед, оставляет небольшие записочки на холодильнике и на баночках из-под кофе и сахара, которые Ким уж точно увидит. Поутру, когда часы уже давно будут показывать за девять, парень нехотя расплющит глаза и на его лице непременно засияет счастливая улыбка: на прикроватной тумбочке будет стоять уже порядком остывшее кофе и клочок бумаги, сорванной как раз с той самой баночки из-под кофе, на обратной стороне которого будет написано: «С добрым утром, Лулу! Не забудь поесть. Вернусь вечером. Не скучай!». Почерк он узнаёт без промедления, целует нежными губами бумагу и снова укутывается по нос в теплое одеяло. Ким знает, что именно так и происходит, он наблюдает за этой картиной каждые выходные, когда по привычке, пусть и на десять минут позже, чем обычно, встает с утра раньше Ханя. Теперь же госпожа бессонница полностью забрала Кима в свои крепкие объятия, лишила его желания есть и пить по утрам кофе, забрала его улыбку, и оставила один на один в, как оказалось, слишком большой для него квартире. Раньше Лухан заполнял собой все это пространство. Теперь же здесь образовалась невиданных размеров черная дыра, которая поглотила солнце Кима — его Лухана. Ночи стали чересчур длинными и холодными, на дворе уже вовсю царила осень. День был тусклым, блеклым и абсолютно бесцветным для Минсока. Вся жизнь его потеряла смысл после одного звонка. После нескольких снов он понял, что не может дышать, после одного «Нам очень жаль», в горле разразился гром, а в душе разбушевался ураган чувств и злосчастных эмоций, раздирая его на куски. Гудки до сих пор раздаются эхом в голове Кима и никак не дают ему покоя. Ни днем, ни ночью. Слова снова и снова поедают его изнутри и больно бьют по вискам, голова разрывается и мелкие осколки раньше некогда целого сердца, с каждым движением глубже впиваются в его кожу. — Вы знакомы с господином Луханем? — раздается громкий басистый голос на том конце телефонного провода. «Лухану только двадцать, и его уже называют господином? Кто бы это мог быть, еще и номер не определился.» — Да, знаком, — отвечает в трубку Ким, перекладывая в папку какие-то бумаги в офисе. — У нас для Вас плохие новости господин Ким, крепитесь. «Какие плохие новости могут быть в такой прекрасный день? Неужели Лухан пользовался моей карточкой и потратил все деньги? Обед был невероятно вкусным, я буду умолять Ханя приготовить мне еще раз это блюдо.» — Сегодня днем, примерно в час сорок две минуты Лухан попал в автокатастрофу, на центральном перекрестке Сеула. Его сбила машина. Спасти парнишку не удалось. «Центральный перекресток Сеула, это в двести метров от офиса… Лухана сбила машина?.. Это ведь шутка…» — Нам очень жаль… Крик снова заполняет пустую квартиру, а кулаки все ударяются о глухую стену, раздирая кожу на руках Минсока в кровь. Слезы безостановочно скатываются по щекам парня и беззвучно падают на пол. Он без сил падает и будто окунается в пропасть с головой. Боль разъедает остатки здравого ума и сильнее сдавливает грудь, ломит руки и выворачивает наизнанку. Ким хочется бежать, но у него нет сил даже подняться. Минсоку хочется горланить во все горло и метать все что под руку попадется, но руки не поднимаются, а в горле стоит огромный ком. Парень лежит без сил, так и не переодевшись, все в той же белоснежной рубашке, когда-то идеально выглаженной Луханом, в тех же брюках от серого костюма, который они выбирали вместе с Ханем. Оглушительный звон телефона раздается на всю квартиру. Но Мин даже не думает о том, чтобы подняться, лишь приоткрывает глаза и ощущает, как лежит на холодном полу, и смотрит в темноту, сгустившуюся на потолке, не предпринимая никаких действий. Спустя пару минут включается автоответчик. Боль снова пронзает грудь парня новыми ударами ножей, которых кажется слишком много чтобы выдержать эту атаку молча. — Здравствуйте, — разносится по пустой квартире веселый голос Лухана, — Вы позвонили в дом Кимов. Сейчас, к сожалению, никто не может ответить на Ваш звонок, но Вы можете оставить свое сообщение после звукового сигнала, и мы Вам перезвоним. Голос Ханя слишком веселый, разливается по телу Минсока новой порцией яда, и тот заходится в горьких рыданиях, прерываемых монотонными всхлипами, абсолютно не обращая внимания на голос в телефоне. Ким проваливается в ловушку, которую выстроил для себя сам. Упивается горечью и обрекает себя больше не видеть света. Становиться никем, просто собственной тенью, серым пятном, не способным чувствовать, верить, ждать, любить… Под руки попадаются кисти Ханя, которые скатились с полочки и валяются теперь на полу. Ему не составляет труда найти и краски, альбом парня. Он листает дрожащими руками толстые страницы и видит много набросков, зарисовок от простого карандаша до небрежных мазков старой акварелью. И на каждом листе только он — Ким Минсок. Лухан любил рисовать, но еще больше любил Минсока. — Прости меня, Лулу, — со всей оставшейся в нем последней лаской произносит Ким, — за то, что не уберег. На часах время остановилось. Стрелки замерли, и больше не двинутся ни на секунду. Весь мир перестал существовать, умер, застыл, исчез… Час сорок две минуты… Тот день, когда смысла больше не стало в жизни Ким Минсока, то время, когда все жизненные силы угасли вместе с солнцем, то мгновение, когда ни веры, ни надежды больше уже не осталось.