Лед и Пламя.

POV Вика.       Для меня постороннее мнение всегда было очень важно. Еще в детском садике я старалась быть самой лучшей, самой умной и самой красивой. Помню, как закатывала матери истерики, если она не разрешала надеть то платье, что мне хотелось, как постоянно требовала обновок, бантов и кукол. Куклы мне были необходимы не меньше, чем красивые наряды, они были мерилом моего высокого статуса в девчачьем обществе, я просто впадала в экстаз от завистливых взглядов в мою сторону, когда выходила гулять на детскую площадку или приходила в садик с новой пластмассовой красоткой в руках.       Позже кукол сменили дорогие гаджеты, детские очаровательные одежки — стильные и модные вещи. Причем наша семья не была богатой, у матери с отцом был вполне себе средненький доход, но меня не волновало, где они возьмут денег на новую блузку или телефон последней модели, меня волновало лишь то, что думают обо мне окружающие.       Весь смысл моей жизни сводился к тому, чтобы вызвать зависть и восхищение. Я так стремилась быть самой лучшей, что училась лишь на пятерки. И, если какая-то мерзкая училка ставила мне «хорошо», я старалась немедленно исправить «четыре» на «отлично».       Я ходила в художественную школу, и пусть у меня не было особого таланта к живописи, но учителя утверждали, что я весьма креативна и обладаю хорошим чувством цвета. Меня это вполне устраивало, я не собиралась становиться художником — эта школа была для меня лишь еще одной статусной вещью, так как учиться в ней могли лишь те, кто очень талантлив или очень богат.       Естественно, у меня не было задушевных подруг. Кто в состоянии сравниться со мной, с идеальной во всех отношениях? Однако и парией я не была, наоборот, я была звездой, яркой, притягательной и милой. За мою стильную красоту и ангельский характер меня обожали и мальчики, и девочки. И неважно, что ангельские повадки были лишь показухой, игрой на публику, главное — производить хорошее впечатление.       Я строила планы на будущее, в котором обязательно будет красивый, богатый и любящий муж. В моем воображаемом будущем я имела по-настоящему крепкую и правильную семью, которой будут завидовать все вокруг и говорить только приятные вещи.       В двенадцать лет мои мечты о прекрасной семье рухнули. В тот злополучный день я задержалась в художественной школе и возвращалась домой уже затемно. Вошла в свой подъезд, в котором как обычно не было света. Как только дверь за мной захлопнулась, шершавая и сильная рука зажала мне рот. Я не видела в темноте лица нападавшего, но от него отвратительно пахло старыми окурками, давно нестираной одеждой и чем-то еще ужасно кислым. Он втащил меня в угол под лестницей и, продолжая зажимать мой рот, принялся шарить свободной рукой по моему телу. Он шептал мне на ухо:       — Пикнешь, и я убью тебя, а потом и твоих родителей.       Я стояла, прижатая к стене. Оцепенев от страха, не могла ни пошевелиться, ни произнести ни звука. Широко раскрытыми глазами пялилась в пустоту подъездной тьмы, по моим щекам текли горячие слезы, к горлу подступала тошнота.       Насильник щупал грубой рукой у меня между ног, причиняя ощутимую боль, при этом, тяжело дыша, приговаривал:       — Хорошая, послушная девочка. Какая же ты мягкая и гладкая. Какая же ты чистенькая, у тебя здесь даже волосики еще не растут.       Я по-прежнему не могла ни пошевелиться, ни закричать, могла лишь беззвучно плакать от страха, боли и отвращения.       Вдруг, на втором этаже хлопнула дверь, послышались веселые голоса и топот ног спускающихся вниз людей. Мой насильник вздрогнул, резко отпрянул от меня и выбежал на улицу.       Я тихо опустилась на корточки и затаилась в темноте подъезда, старалась сдержать рыдания, сотрясающие мое тело, я не хотела, чтобы меня обнаружили в таком состоянии. Я не могла позволить, чтобы обо мне пошли слухи, чтобы образ идеальной девочки, который я создавала всю свою жизнь, рухнул в одно мгновение.       Позже, когда мне удалось немного успокоиться, дрожащими руками поправила свою одежду, наощупь достала из рюкзака ветровку, надев ее на себя, застегнула молнию наглухо и поспешила домой. Оказавшись в квартире, не говоря ни слова родителям, закрылась в своей комнате.       Я сидела на кровати, меня сотрясала крупная дрожь, слез уже не было, было только стойкое чувство отвращения к себе. Мне казалось, что мерзкий кислый запах насильника впитался в каждую клеточку моего тела.       Резко подорвавшись с кровати, я бросилась в ванную, включила на всю мощность горячую воду. Скинув с себя одежду, встала под струи. Обильно налила на жесткую мочалку гель для душа.       Я терла свою кожу с диким остервенением. Изо всех сил пыталась отмыть этот удушающий кислый запах, содрать со своего тела прикосновения мерзкого человека.       После, совершенно обессилев, я выключила воду, надела халат и вышла из ванны. На кухне нашла пакет, вернулась с ним назад и сложила в него всю одежду, что была на мне в этот день. Пакет с одеждой вынесла в подъезд и выкинула в мусоропровод.       На кухне мама готовила ужин, ласково улыбаясь, спрашивала о чем-то, но я не хотела ей отвечать. Я вообще никого не хотела видеть и слышать. В этот злополучный день рухнул мой прекрасный мир.       Со временем воспоминания о том прошествии поблекли. Жизнь шла своим чередом, я же продолжала строить образ идеальной девочки.       В пятнадцать лет ко мне пришла первая любовь. Денис, парень из десятого класса отчаянно добивался моего внимания, и его усилия не прошли даром. Однажды он предложил мне встречаться, и я не отказалась.       Это было чудесное время, мы прогуливались по улицам, держась за руки, ели мороженое в кафе, целовались украдкой. Я была счастлива до тех пор, пока он не решил перевести наши отношения на другой уровень. Нет, лишать меня девственности у него намерения не было, он хотел лишь большей близости, чем поцелуи. Помню, как Денис в первый и последний раз прикоснулся к моей обнаженной груди. Меня затрясло от омерзения и гадливости. Оттолкнув его, я бросилась прочь, на ходу утирая слезы. Потом Денис извинялся, решив, что обидел меня, но я не приняла его извинений, порвала с ним безжалостно и безвозвратно.       Закончив школу, легко сдала вступительные экзамены в местный вуз. Продолжая строить образ идеальной девушки, училась на отлично, выглядела на все сто, со всеми была неизменно мила и приятна в общении.       Я с наслаждением купалась в восхищенных взглядах, почти каждый день получала признания в любви. Несколько раз пыталась ответить взаимностью. Но стоило моему партнёру, не важно, мужского или женского пола, прикоснуться ко мне с сексуальным подтекстом, во мне вспыхивало чувство невыразимого отвращения, и я тут же рвала отношения. В конечном итоге, осознав свою ненормальность, я стала отказывать всем без исключения.       Потом на моем горизонте появился Кирилл Загрядский. Он был мужчиной, не признающим отказа. Он был опасен, и я хорошо понимала, что мне нужна поддержка, крепкая спина, за которой я смогу спрятаться от навязчивого поклонника, иначе рано или поздно снова стану жертвой насилия. Единственно правильным решением я считала необходимость завести фиктивные отношения. Но с кем? На роль моего парня не мог подойти кто угодно, ведь главное для меня вызвать зависть и восхищение. Моим парнем может быть только красивый и умный студент, при этом он обязан согласиться на мои условия. В моем окружении таких не было.       Однажды я стала свидетелем разговора моих одногрупниц. Они с придыханием и искренним восторгом обсуждали какого-то Владислава Юлия. При этом сокрушались по поводу того, что он отказывает всем девчонкам без причины. Некоторые подозревали, что Слава Юлий гей, однако надуманные подозрения опровергала его связь с местной дамочкой легкого поведения — Каратаевой Ирой. Она была единственной девушкой института, сумевшей затащить его в постель, чем безумно гордилась. Мне стало интересно, чем же он так хорош?       Через некоторое время я убедилась в том, что все, что говорят про Славу, истинная правда. Он действительно был очень красив, невероятно умен, кроме того обладал поистине чудовищным высокомерием. Понаблюдав за ним немного, я поняла — это то, что мне нужно.       В один прекрасный день, набралась смелости и сделала ему предложение встречаться со мной фиктивно. Как сейчас помню, он смотрел на меня тогда с ехидной усмешкой, словно на ничтожную букашку. Впервые в жизни я встретила человека, которому было на меня совершенно наплевать.       Уже позже, когда мы начали встречаться, я узнала, что все его высокомерие лишь маска. Слава оказался чутким и отзывчивым человеком. Он всегда с готовностью шел мне навстречу, потакал моим слабостям, стремился исполнять мои желания. При этом он не пытался залезть ко мне под юбку, просто всегда был рядом и при необходимости подставлял свое надежное крепкое плечо.       Когда мы стали настолько близки, что могли делиться своими секретами, он признался мне в том, что ему совершенно не нравятся девушки. Я же в свою очередь рассказала ему о своей проблеме.       Оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, что никогда его не любила. Вообще никогда никого не любила. Слава был для меня лишь еще одной статусной вещью — мне завидовали все девушки института, я и в этом случае оказалась лучше всех. Да, я его использовала, откровенно, цинично — мне с ним было хорошо и удобно, кроме того рядом с ним я чувствовала себя защищенной.       После окончания института, мы по-прежнему продолжали встречаться, пусть и не так часто, как раньше. Я открыла ателье, Слава строительную фирму — развитие бизнеса требовало усилий и времени. Однако, всякий раз, как я нуждалась в нем, он неизменно приходил мне на помощь.       В какой-то момент я осознала, что Владислав Юлий мне необходим. Для чего? Для того, чтобы не быть одинокой, для того, чтобы в моей жизни всегда был рядом сильный и честный мужчина. Поэтому однажды я предложила ему купить по квартире где-нибудь рядышком. Потом мы часто шутили на эту тему, но я не собиралась сдаваться, мне действительно было жизненно необходимо иметь его в доступной близости в любое время дня и ночи.       Наконец, я добилась желаемого, и мы действительно стали соседями по площадке. Господи, как же я была счастлива. Теперь у меня под боком был безотказный, надежный человек, который никогда и ничего от меня не требовал, но всегда подставлял свое плечо в случае нужды.       Потом в моей жизни случилось нечто непоправимое, но даже эту ситуацию я смогла обернуть себе на пользу. В тот вечер я возвращалась с работы, как обычно, через парк. Погода была холодная и дождливая, парковые аллеи пустынными. На середине пути дорогу мне преградил Кирилл Загрядский:       — Привет, — сказал он с улыбкой.       Я кивнула головой в приветственном жесте и попыталась обойти его стороной, но он не позволил. Схватив меня за руку, сбивчиво заговорил:       — Вика, бросай своего педика. Выходи за меня. Ты же знаешь, я всегда любил тебя. Я все для тебя сделаю. Все, что ни попросишь.       — Кирилл, не говори глупостей, — ответила я холодно, брезгливо отдергивая руку. Даже такое невинное прикосновение было мне неприятно.       Его лицо исказила злобная гримаса:       — Сколько ты будешь мучать меня? Сколько еще? Ну, скажи, чем я тебе не подхожу?       — Кирилл, дело не в тебе. Дело во мне. Я люблю Славу.       — Брось. Он педик, что он может тебе дать?       — С чего ты решил, что он гей? Он нормальный мужик, мне с ним невероятно хорошо. Поэтому оставь меня в покое.       — Он мужик? Ты просто не знаешь, что такое настоящий мужик. Я тебе сейчас покажу, что значит мужик, — прошипел Кирилл, и, заключив меня в жесткие объятия, впился в мои губы грубым поцелуем.       Я пыталась вырваться из его захвата, но силы были не равны. Наконец, он отпрянул от меня:       — Еще сомневаешься?       Я смотрела на него широко распахнув глаза, видимо, на моем лице в этот момент можно было прочитать насколько отвратительно и мерзко я воспринимала происходящее. Загрядский скривил губы:       — Сука, какая же ты сука. Не хочешь по-доброму? Сама виновата.       Он потащил меня в густой кустарник, растущий по бокам аллеи. Я упиралась, даже понимая всю тщетность своих попыток освободиться от его цепких рук. Когда он затащил меня достаточно далеко в посадки, то первым делом попытался поцеловать. Я уворачивалась, как могла. В конечном итоге Кириллу надоело мое сопротивление, и он ударил меня по лицу, кулаком наотмашь. Потом, совершенно утратив чувство реальности, он бил меня по телу, и снова по лицу. Последнее, что я помню, перед тем, как потерять сознание — его большие грубые руки, рвущие на мне одежду легко, словно бумагу.       Когда я пришла в сознание, то уже сидела в полном одиночестве на лавочке главной аллеи. Мелкий противный дождь практически насквозь промочил мою одежду, меня трясло от холода, тело ломило от боли. Анализируя свои ощущения, я с ужасом поняла, что побоями Загрядский не ограничился, он изнасиловал меня грубо и жестоко, несмотря на то, что я была девственницей. По моим щекам потекли горячие слезы, сердце сжалось от отчаяния.       Превозмогая боль, я потянулась за сумочкой, вынула из нее телефон. От Славы было несколько пропущенных вызовов. Перезвонив ему, дождалась ответа:       — Вика, ты где? Почему не берешь трубу? — спросил он меня.       — Славка, мне так плохо, — прошептала я, с трудом шевеля разбитыми губами.       Он бежал ко мне на помощь, забыв обо всем на свете. Он осторожно смывал с моего тела грязь и прикосновения чужих рук. Он ухаживал за мной так, как никогда не ухаживала за мной моя родная мать. Он возился со мной, как с драгоценной фарфоровой куклой. Меня такое отношение не удивляло, я всегда знала, что Слава, как преданный пес, совершенно бескорыстно сделает для меня буквально все, что в его силах.       Я не разрешила ему вызвать полицию и попросила сохранить все в тайне, я не могла позволить в очередной раз разрушить образ чудесной женщины, не могла дать повод для слухов и сплетен о себе.       Время шло, побои зажили, душевные раны затянулись. Более-менее придя в себя после нападения Загрядского, я решила наведаться к гинекологу, мне необходимо было убедиться в том, что Кирилл меня ничем не заразил. Известие о том, что я совершенно здорова, но беременна, выбило меня из колеи на некоторое время. В принципе, я еще успевала сделать аборт, но, подумав немного, купила водки, напилась и заявилась к Славе в квартиру. Я рыдала на его плече, он утирал мои слезы, а на следующий день предложил выйти за него замуж. Я ничуть не сомневалась в том, что он так и поступит. Мой расчет был верен на сто процентов.       Теперь у меня появилась возможность реализовать свою детскую мечту о крепкой и красивой семье, о которой все будут говорить только хорошее и по-тихому завидовать моему семейному счастью. Конечно, я прекрасно понимала, что все это будет сплошная фикция, но для меня всегда было важно лишь мнение окружающих, а скрыть подводные камни не составит труда. Я всегда знала, что Слава человек слова, поэтому просто взяла с него обещание — о том, что он гей, никто не узнает.       После свадьбы наступило счастливое время, четыре года безоблачного счастья. Слава носился со мной, как с писаной торбой, выполнял все мои желания, дарил дорогие подарки. Он безумно любил моих детей. Мне казалось, что я попала в Рай на Земле, без зазрения совести купалась в его заботе и завистливых взглядах окружающих. Не смотря на свою ненормальность, мне все же удалось создать «правильную и красивую семью».