Crazy Russian girl

Последнее, что я помню — ярко-красные буквы, складывающиеся в моё имя, на мигающем табло, а еще снег, колючий, холодный и совсем не отрезвляющий. Ай, нет. Да он же теплый, мягкий, пушистый, как заботливо взбитая подушка… Подушка??? Я широко распахнула глаза и чуть не вскрикнула. Вокруг меня не было трибун, операторов, табло с результатами, не слышны были и выкрики фанатов, трещотки и писк прочей атрибутики болельщиков. Только белые стены, небольшой телевизор на тумбочке, жалюзи, через которые всё же пробивалось солнышко. Стоп! Какое солнышко? Я же неслась по стадиону, освещенному сотнями прожекторов. Мамочки, где я? Вдруг входная дверь сбоку тихонько приотворилась, и оттуда просунулась голова… Виролайнен. — Привет! Не спишь? — девушка широко улыбнулась и зашла внутрь. — Привет, — кивнула я. — А можно узнать, где я? Что вообще произошло? Я финишировала? — Можно, — Даша подвинула стул к кровати и села. — Ты в стационаре. При гостинице есть несколько палат на непредвиденные случаи, ну если, конечно, не требуется срочная госпитализация. — Э-э-э… А почему я тут, а не в нашем номере с Катей? И где она, кстати? — Её вызвали в ТШ. Она и так всё утро провела здесь. Вот попросила меня заскочить, посторожить. — Утро? А сколько уже времени? — 13-20, если быть точной. — Ё-моё… Так что произошло? Я хоть в тридцатку попала? — Ну-у-у, как бы тебе сказать… — подруга прикусила губу. — Понятно, — вздохнула я. — Ты пришла третьей… — Что-о-о-о? — я аж подскочила на кровати. — Ну вот так как-то, — усмехнулась девушка. — На ноль отстрелялась, летела под конец так… В общем, с бронзой. Поздравляю! — Обалдеть… — Ага. Молодец! Катька — пятая, Света и Оля в тридцатку попали, я еще дальше… — поджала губы спортсменка. — Ясненько, — кивнула я и решила тут же переменить малоприятную тему. — А дальше-то что? — А-а-а… Ну ты в обморок грохнулась сразу за чертой, — кажется, атлетка обрадовалась, что я заинтересовалась другим. — То да сё. Вот тебя и отправили сюда. Врачи осмотрели, дали лекарство. Смотрю, ты уже как огурчик. — Хоть не на носилках тащили? — нахмурилась я, почему-то думая, что это — позор. — Нет. На руках принесли, — улыбнулась Виролайнен. — Кто-то из волонтеров? — Нет. Тебя принес сюда… — девушка хихикнула. — Бё. Старший. — Э-э-э… — опешила я. — Это он запаниковал, что ты долго не поднимаешься, лежа на снегу, а потом принес сюда, — Даша заговорила тише. — И просидел до самого утра. — Ты шутишь? — вскрикнула я. — Нет. Утром Катька еле вытолкала его за дверь. Сама мне рассказала, — кивнула подруга. И тут я заметила, что на втором стуле лежит красная шапка с бубончиком. Мой растеряша… Так, стоп! Просто растеряша. Не мой… — Я-я-ясненько, — протянула я. — Все газеты уже небось пестрят забавными заголовками про меня? — Да вроде нет, — пожала плечами биатлонистка. — У них есть чем поживиться и без того — Вирер во второй раз стала победительницей, идет на малый глобус. Прикинь, какая сенсация?! — О, Доро! — улыбнулась я. — Она — умничка. Заслужила. — И ты тоже, — улыбнулась спортсменка. — В таком состоянии обойти Макарайнен, это круто. — Ого… — Вот да. Ну ладно, ты пока полежи, а я узнаю, можно ли тебе уже обратно к вам в номер, — махнула рукой девушка и поспешила к двери. — Здесь не любят постояльцев. — Хорошо, — кивнула я. — А во сколько парни бегут? — После четырех. Еще успеешь насладиться, — подмигнула подруга и исчезла в коридоре. Я тихонько сползла с кровати и забрала шапку. Нужно будет вернуть её хозяину. Но как? Тренера устроили серьезные разборки девушкам: всем, кроме Кати — за показатели в гонке, мне — за то, что в плохом состоянии всё же вышла на «трассу» и могла себя угробить. — Ведь сколько еще гонок впереди? А что теперь подумают про наш штаб? Насильно выгоняем больных спортсменок пахать до последнего? Беги или умри? — сокрушался Коновалов, расхаживая по комнате. Мы сидели, молча опустив головы, и ждали, когда можно будет убежать на стадион, чтобы поболеть за ребят. 14 января. Вечер. Перешептываясь с девчонками по поводу порции люлей, влетевших нам всем от тренеров, мы прикидывали, сколько получат наши парни… Пока из всех стартовавших ни один не закрыл 20. Но, как всегда, воспрявший духом лидер спас всю команду. Итог оказался довольно интересным, но, в принципе, предсказуемым: Свендсен, Шипулин и Бё… старший… Последний почему-то в микст-зоне очень активно беседовал не с репортерами, а организаторами, затем подбегал к нескольким спортсменам, и, к счастью, меня, кажется, совсем не замечал. Награждение шло по стандартному сценарию. Однако, когда был вручен букет Мартену Фуркаду, занявшему четвертое место, организатор попросил минуту внимания: — С учетом того, что вчера церемония награждения женщин состоялась не в полном объеме, просим бронзового призёра индивидуальной гонки, спортсменку из России, Татьяну Новикову, пройти к пьедесталу и получить полагающиеся подарки. Надеемся, никто из присутствующих не будет против? Мужчины дружно загалдели в знак согласия, а я так и продолжила сидеть и даже захлопала вместе со зрителями, вообще не осознавая услышанное. — Тань, иди скорее. Тебя ж вызывают, — подтолкнула меня Олька. — Меня? — удивленно захлопала я глазами. — Да иди уже, несчастье ходячее, — буркнула Катька и чуть ли не за шкирку выволокла меня на «сцену». Какой-то улыбчивый дяденька-организатор жестом пригласил к пьедесталу. На полном автомате я прошла мимо спортсменов, занявших «цветочные» места, и остановилась перед двумя норвежцами. Чемпион не преминул тут же подколоть: — Ну, наконец-то вы почтили нас своим присутствием. Улыбнись хоть, призёрша. Не на похороны же свои пришла. Под явно грубые словечки на нативном языке от Бё-старшего, я всё же поприветствовала трибуны воздушными поцелуями, поклоном и улыбкой. В этот момент Тарьей слез со ступени, по-джентельменски протянул мне руку и подтолкнул на третью ступень, а потом сам пристроился рядом. Удивительно, но для меня нашелся не только букет цветов и набор подарков, но и медаль… Как позже выяснилось, мне бы всё равно её вручили здесь же, просто не столь экстравагантным способом. Да, такая церемония награждения останется в памяти болельщиков и не только надолго… — И тогда я подумал, почему бы не повеселить народ, а заодно устроить маленький праздник, — вещал Тарьей, когда мы возвращались в гостиницу после всех интервью и немного отстали от остальных. — То есть ты устроил всё только ради развлечения? — фыркнула я. — Ты же знаешь, что нет, — прошептал парень. — Но боюсь, если выдам истинную причину, то ты либо убежишь снова, либо стукнешь меня. Хотя я всё же предпочел бы последнее… — Я, что так часто тебя бью, что ты уже стал ловить с этого кайф? — возмущенно хмыкнула я. — И чего вы все вечно приписываете мне побои? — Ну не знаю, кто это все, но меня ты била точно, и не раз, — подмигнул Бё-старший. — Но я, по крайней мере, знаю, как с этим бороться. — Заломишь руки за спину, а потом снежками закидаешь? — с вызовом посмотрела я на атлета. — Нет, — улыбнулся он. — Совсем другой способ, и ты его отлично знаешь. Норвежец заиграл бровями: — Правда, он чаще всего предшествовал избиению меня… — А-а-а, вот ты о чем. — напряглась я и решила поскорее сменить тему. — Кстати, ты кое-что забыл в моей палате. Я на секунду остановилась, залезла в небольшую сумку через плечо и достала оттуда шапку с помпоном. — Хорошо, что не в кровати, — спошлил скандинав, забирая свой головной убор. — Спасибо! Я тут же нахмурилась и надула губы. — Не обижайся, пожалуйста. Просто это первое, что пришло мне в голову, — Бё смущенно потупил взгляд. — Но чтоб больше я подобного не слышала, — фыркнула я. — Слушаю и повинуюсь, — поклонился спортсмен, сложив ладони вместе, как делают джинны в кинематографе. — То-то же, — засмеялась я, а потом прошептала. — На самом деле, спасибо тебе огромное. Обо мне так давно никто не заботился и не оберегал. Это очень дорого для меня. Правда. Спасибо за всё… — Всиигда пожалуеста, — произнес снова на русском биатлонист. Я улыбнулась стараниям парня говорить на моем языке и продолжила лепетать: — Прислать столько вкусных лекарств, потом просидеть всю ночь рядом, а уже в обед бежать гонку, да еще и в призы заехать. Это нереально. — Бежать гонку после бессонной ночи мне не впервой, — ухмыльнулся атлет, намекая на различные ночные тусовки перед стартами. — Только в этот раз я провел время точно с пользой для здоровья, по крайней мере, хуже не сделал никому. — Всё с тобой ясно, — усмехнулась я и широко улыбнулась скандинаву. — Так у меня есть шанс показать себя совсем с другой стороны? — Бё вдруг сократил расстояние между нами до минимума. — Шанс есть всегда, — я решила ответить нейтрально. — Это верно, — кивнул биатлет, уже смыкая руки у меня за спиной и притягивая поближе. — Эмиль обещал, что ты завоюешь моё расположение без единого поцелуя, — я облизнула пересохшие губы. — Но мы ведь не скажем строгому дяде Свендсену о ма-а-аленьком нарушении? — подмигнул Тарьей, склоняясь всё ниже. — Думаю, об этом вообще не обязательно кому-то знать, — усмехнулась я, прикрывая глаза, чтобы хоть как-то сохранить остатки разума. — Точно! Такой вариант мне нравится больше всего, — прошептал норвежец и, наконец, поцеловал меня. Я что-то там говорила про остатки? Разум, ау-у-у-у!!! Вернулась я в гостиницу уже довольно поздно, даже пропустив ужин. Впрочем, есть мне совершенно не хотелось. Только парить, только летать. — Я еще не знаю все слова, но мотив мне кажется знакомым…* — напела я строчку из веселой песенки и скинула на кровать полученные регалии. Юрлова подозрительно посмотрела на меня: — Смотрю, тебе всё лучше и лучше с каждой минутой. — Да, — прикусила я губу и плюхнулась рядом с подругой. — Говори сейчас, что хочешь, даже то, что ты была права, но я… — Завтра бежишь масс-старт, — перебила меня девушка. — Э… У… А… — только и смогла выдать я. — Поэтому крылышки пока свои сверни и прибереги их до завтра, — подмигнула Чемпионка. — Если судить по индивидуалке, то они тебе очень хорошо помогают. А сейчас заскочи в штаб, тренера тебя еще час назад искали. — Бегу, — выдохнула я, поднимаясь с кровати. Всю окрыленность будто ветром сдуло, но ничего не поделать: такова жизнь спортсмена. Пять минут ты милуешься, а потом прячешь все мысли и чувства подальше и топаешь на трассу, чтобы пахать, отстаивая честь страны. — Кстати, — прищурилась соседка. — Если я всё правильно поняла, то назрел вопрос. — М-м-м? — удивилась я, убирая медаль и подарки в тумбочку. — За кого болеть будешь на ближайшей эстафете? — внимательно посмотрела на меня Катюша. — Моего сердца и эмоций хватит на всех, — улыбнулась я. — А победит — сильнейший. И не дожидаясь, что ответит подруга, я помчалась в тренерский штаб, получать ценные указания насчет завтрашней гонки. Естественно, что моя болячка сказалась на общем состоянии, и самый пик пришелся как раз на масс-старт. Было безумно обидно сходить с дистанции после 2-х «лёжек», но я понимала, что если сейчас и доползу, то окажусь в стационаре надолго, а, значит, эстафета мне совершенно не светит, плюс под вопросом может оказаться поездка в Поклюку. Этого допустить я никак не могла, поэтому уже на третьем круге, почувствовав очередную дикую головную боль, со слезами на глазах подкатила к одному из наших дежурных тренеров и предупредила, что схожу с дистанции. Однако уже вечером всю мою хандру и мысли о стыде перед девчонками и тренерами стерли бездонные глаза цвета неба: Тарьей вытащил меня на прогулку, как только смог сбежать с собрания ТШ насчет состава эстафетной четверки. — Ты извиняешься за то, что ты — живой человек? — покачал головой парень, выслушав мои терзания насчет прерывания выступления. — Каждый спортсмен, уверяю тебя, хоть раз, но сходил с дистанции. Это вполне нормально. Ты и так работала на пределе своих возможностей. Вспомни индивидуалку: что-то нереальное сотворила. Теперь имеешь право и отдохнуть. — Но… — Понимаю, что тобой двигала жажда попадания в масс-старт. И ты добилась цели. Молодец! Ставь следующую — больше не болеть, и тогда сможешь выступать сколько захочешь и когда захочешь. — Постараюсь, если перестанешь валять меня в снегу, — усмехнулась я, намекая на виновника моей простуды. — Ну-у-у, я не обещаю, — наигранно потупил взгляд Бё-старший, а затем схватил меня в охапку и притянул к себе. — Хотя, как лечить, я уже знаю. За подмигиванием скандинава последовал нежный поцелуй, который стал приятным завершением вечера. Так, в моей жизни снова наступила светлая полоса определенности: утром и после обеда я, как и прежде, пахала на тренировках, а вечерами сбегала на тайные свидания с норвежцем. Мы решили пока не афишировать наши отношения: хватало тех сплетен, что облепили нас после чудачеств Тарьея. Да и не было желания делиться тем, что в двух сердцах затеплился маленький огонечек. К чему он приведет — я не знала, старалась не задумываться об этом, а просто наслаждалась настоящим: крепкими объятиями, безобидными подколами и милой родинкой на щеке, которая медленно, но верно сводила меня с ума… Был еще один момент, который безумно радовал: скандинав не требовал чересчур повышенного внимания к его персоне и не считал меня своей собственностью. Да, мы обменивались забавными смсками с самого утра, болтали вечерами без умолку, но я могла совершенно спокойно пообщаться с ребятами из других сборных, поздравить своих с приличным результатом в гонках и не получить потом десяток гневных сообщений, что позволяю себе лишнего или чего-то неприличного. Не то, чтобы Бё-старший меня не ревновал, нет. Он просто доверял. И это дорогого стоило, учитывая события моих прошлых отношений. Я всячески старалась не сравнивать, но порой невольно ловила себя на мысли, что Эмиль был прав: «По примеру одного мужчины, других не судят». Тарьей — другой. Абсолютно.