Girl you gotta love your man. Girl you gotta love your man. Take him by the hand, Make him understand; The world on you depends, Our life will never end. Gotta love your man…
Девочка, ты должна любить его. Девочка, просто люби его. Возьми его за руку, Сделай так, чтобы он понял, Что мир зависит от вас, А наша жизнь никогда не кончится. Ты должна любить его.
The Doors — Riders On The Storm
Был ли в Конохе определенный период времени, когда изо дня в день, не переставая, лил дождь? Ответа на этот вопрос не существовало, поскольку ливни не поддавались какой-либо последовательности и который год выбирали новую для себя и внезапную для жителей неделю. Шисуи вышел из полицейского участка, в зале судебного заседания которого Учихи проводили свои клановые собрания. В состоянии какого-то замешательства и беспомощного недоумения он одним из первых выбрался из душного помещения прямо под ливень. Несколько мгновений он стоял, промокая под дождем, ошеломленный тем, что он только что услышал. Нельзя сказать, что он не догадывался о планах главы клана, к тому же социальные волнения среди Учих давали о себе знать довольно часто. Эти темы занимали его мысли уже очень долго. Но внезапное столкновение теорий с реальностью повергли его в настоящий ужас. Они готовы на переворот — на тот, который унесет невинные жизни. «Напрасно». Как шиноби Шисуи давно усвоил логически простую и по-человечески сложную вещь — на войне жертвы в лице беззащитных и невинных будут всегда. При любой власти, при любых столкновениях интересов. Но все ощущается по-другому, когда вот-вот заявит о себе гражданская война внутри его родной деревни, которую он искренне любил и оберегал от чистого сердца. Он не мог принять этого. В какой момент он потерял связь со своим кланом? Шисуи остолбенело смотрел в одну точку перед собой, так и оставаясь в нескольких шагах от выхода из участка. Промокший до нитки, он не слышал приглушенные голоса многочисленных Учих, которые выходили из здания. Люди, не желая надолго оставаться под дождем, быстро перебегали мимо Шисуи в сторону жилых домов квартала. Его задевали за плечи, ненароком толкали, кто-то извинялся, кто-то ругал за то, что парень стоял посреди дороги. Но Шисуи ничего не слышал. Вдруг чья-то ладонь легла ему на плечо. Он обернулся и ощутил, как все его чувства перевернулись за секунду — от полного отчаяния до пылкой надежды. Шисуи не один, и никогда больше не будет один. Вместе они обязательно что-нибудь придумают. — Итачи, — на удивление твердо произнес Шисуи.***
Михо вернулась домой после дневной смены в госпитале. Тело изнывало от усталости — с утра до вечера она бегала по госпиталю, выполняя распоряжения Цунаде и принимая гражданских пациентов. Она израсходовала немалое количество чакры. Порой ее посещали нелепые мысли о том, что быть ирьенином на поле боя даже проще, чем работать непосредственно в госпитале. На ходу снимая рубашку, на которую при осмотре стошнило пятилетнего ребенка, Михо поплелась в ванную комнату, чтобы смыть с себя этот день. Полчаса спустя она неспешно заваривала чай, параллельно с интересом читая медицинский отчет о состоянии молодого шиноби, который на миссии подвергся очень странному проклятию. Группа Цунаде второй день ломала голову над тем, как привести парня в чувство. От чтения ее отвлек глухой стук в окно, который она слышала уже не в первый раз. Улыбнувшись, Михо кинула бумаги на стол и поспешила в комнату, чтобы открыть окно. Округлив глаза и скорчив гримасу, она отодвинула засов и впустила Шисуи внутрь. Она уже открыла рот с явным намерением отчитать молодого человека, как он внезапно притянул ее к себе и крепко обнял. — Ты мокрый, — усмехнулась Михо, сильнее прижимаясь к нему, словно хотела его согреть. Но в этом не было особой необходимости, поскольку Шисуи всегда был теплый — вне зависимости от температуры на улице или в помещении. Его ладони никогда не переставали согревать. В нем всегда горело незримое пламя, которое наполняло каждое его слово, каждый его поступок. Горела ли в нем Учиховская стихия или, может быть, это была та самая Воля Огня? Они долго стояли, обнявшись, посреди комнаты. Михо мягко отстранилась и взглянула на него. Шисуи все это время жмурился и тяжело дышал. — Эй, что случилось? — прошептала она, легко проводя рукой по его влажным волосам. Шисуи открыл глаза и не смог сдержать улыбки, смотря на Михо. Она гладила его по волосам, слегка нахмурившись, терпеливо ожидая ответа. — Я… Черт, как ты выросла, — пробормотал он, разглядывая ее снизу вверх. — Почти с меня ростом. Не то чтобы он только что это заметил, но в тот момент он искренне удивился, какая высокая она была. Он словно взглянул на нее в первый раз. Шисуи вдруг захотелось детально изучить каждую черту ее лица, запомнить каждое ощущение от ее прикосновений, чтобы навсегда оставить в себе этот образ. — Что происходит? — тихо, но жестко повторила она. Они все еще крепко держались друг за друга, будто боясь отпустить. Михо чувствовала, что ее одежда слегка промокла от длительного контакта с Шисуи. — Прости меня, Михо, — решительно прошептал Шисуи. — Я и так подверг тебя опасности… — Что за бред, — Михо закатила глаза и щелкнула его по носу. — Мы с тобой всегда в опасности, и всегда были. Нам не привыкать. Какую-то долю секунды в серой полутьме небольшой комнаты блеснул алый свет шарингана. — Мы оседлаем этот шторм. Он грустно улыбнулся и мягко коснулся ее губ своими губами.***
Ночь медленно сменялась утром, а звуки дождя вместе с раскатами грома не переставали аккомпанировать жизни Конохи. Михо лежала на боку в своей кровати. Она положила свою правую ладонь под щеку, а указательным пальцем левой руки водила невидимые узоры на спине Шисуи. Он мирно спал на животе, уткнувшись носом в край подушки. Казалось бы, ничего не могло нарушить его сон. Но внезапно она дотронулась до раны, которая находилась где-то под самыми ребрами на левом боку парня. «Черт, какой же упрямый», — мысленно ругалась Михо, приподнимаясь на колени и садясь ему на бедра. Михо осмотрела порез, насколько это позволяло слабое утреннее освещение от пасмурной погоды. Увечье было относительно неглубоким — видно, его наспех обработали прямо на поле боя и благополучно об этом забыли. Куноичи начала залечивать повреждение сильным потоком чакры, и зеленое свечение озарило окружавшую все вокруг полутьму. — Щекотно, — пробормотал Шисуи, сонно протирая правый глаз. — Ну еще бы, — хмыкнула она в ответ, закончив лечение чакрой и напоследок проверяя раненое место на ощупь. — Ну вот, теперь останется шрам. Это было весьма досадно, ведь если бы лечение произошло раньше, то и следа бы никакого не было. Михо нахмурилась и вдруг яростно шлепнула парня ладонью по мягкому месту. Шисуи дернулся от удивления и обернулся к Михо с изумленной улыбкой. — Пирожочек мой, учиховский, напомни-ка, сколько раз я тебе говорила показывать мне свои ранения и ушибы? — процедила ирьенин, резко откидывая за спину свои волосы. — Да оно бы само прошло, — беспечно протянул он, закрывая лицо подушкой. Михо молча поднялась и встала на кровать, смотря на лежащего Шисуи сверху вниз. Затем она тихо вздохнула, бросив мрачный взгляд на затянутое серыми облаками небо, которое виднелось за окном. — Я ведь переживаю за тебя. — Со мной все хорошо… с нами все хорошо, — серьезно проговорил он. — К тому же, я просто не хочу, чтобы ты тратила свою чакру на меня, — виновато добавил Шисуи, пытаясь сделать жалостливые глаза. Михо скрестила руки на груди и резко топнула ногой, отчего старенькая кровать опасно заскрипела. — Моя чакра, что хочу, то с ней и делаю! Шисуи громко рассмеялся, закрыв лицо ладонями. Михо, отчаянно пытаясь сдержать улыбку, начала прыгать на кровати, чтобы привлечь к себе хоть какое-то внимание — все-таки ее разозлили не на шутку. — Ну, как скажешь, — коварно улыбнулся Шисуи, ставя ей подножку. Она с диким хохотом упала прямо на него.