Шестое чувство и глубины сознания.

… -Тадаши! Тадаши, ему хуже! Парень резко обернулся на встревоженный голос девушки и только тут заметил, что творится с Хиро. Мальчика била мелкая дрожь, он тяжело и часто дышал через рот, по-прежнему не приходя в сознание, а на вспотевшем лице появился нездоровый румянец. -Он совсем перегрелся! -выпалила Абигейл, расстегивая воротник костюма ребенка, но тот лишь начал глубже вдыхать. Требовалось незамедлительное вмешательство. Вспомнив наставления Франчески, категорически запретившей заниматься самодеятельностью, старший Хамада схватил телефон и набрал номер, который был написан на висевшем на стене приказе. Как только после длинных гудков изобретатель услышал звон пробирок, не дождавшись ответа патологоанатома, юноша громко и взволнованно описал ситуацию. -Ясно, -после подробных изъяснений произнесла женщина, и даже сквозь посторонний шум было слышно, как у нее дрогнул голос, -Антидот уже готов, я через пять минут буду у вас, только ничего не трогайте! Тадаши согласно угукнул, после чего положил трубку и передал девушке слова врача. Эби даже не попыталась возражать, благо, Франческу она очень уважала и знала, что опытный медик всегда знает, что говорит. Хотя смотреть на то, как было плохо мальчику, девушка могла с трудом… … Судмедэксперт долго смешивала компоненты, до единой капли высчитывая дозу. Хиро не должен был пострадать от малейшей ошибки, и женщина не имела права ее совершить. Столько-то капель того вещества, немного этой субстанции, проверить дозировку, посмотреть на компьютере состав наркотика… В десятый раз. Всё верно, это пропорционально тому, соотношения правильные. Медик вздохнула с облегчением: готово. Всё смешано абсолютно точно и в соответствии с рассчетами. Антидот непроверенный, но химия не может ошибаться, а это патологоанатом знала наверняка… Когда позвонил Тадаши, Франческа уже выделила пипеткой необходимое количество антидота и перелила в колбу. Услышав, что мальчику стало хуже, она постаралась сохранить спокойствие: надо было торопиться, а наспех и в разгоряченном состоянии можно и перепутать ненароком… Подозвав лаборанта и велев нести в морг шприц, патологоанатом с предельной осторожностью, но достаточно быстро отправилась вместе с противоядием, про себя молясь, чтобы ребенок дожил до их прихода. Перед медиком расступались сотрудники конторы, даже муж, выходя из допросной, ничего не спросил. Франческа думала только о мальчишке, правда, звонить его брату и просить сообщать о любых изменениях она не стала. До дверей морга женщина уже добежала, распахнув их и быстро оглядев помещение. Тонометр показывал сильное учащение пульса, да и сам малыш выглядел совсем плохо. Судмедэксперт сначала хотела укорить ребят в том, что они не отключили аппаратуру для детоксикации, но вовремя вспомнила о том, что сама запретила им это делать. К тому же, сейчас было не до споров. Франческа сама выдернула иглу капельницы, однако тонометр оставила включенным. Писк стал почти непрерывным, маленькое детское сердце билось, как барабанная дробь. «Слава Богу, хоть не останавливается, »-более-менее оптимистично подумала медик, проверив температуру пострадавшего, -«Мать моя пробирка, тридцать девять и два!» Лаборант по мимолетному знаку подал ей шприц, и женщина осторожно набрала всё содержимое колбы, которую после этого поставила на стол. Быстро смочила спиртом вату и протерла небольшой участок кожи на руке Хиро. Игла шприца вошла в вену точно, и все трое, затаив дыхание, смотрели, как опустошается шприц. Наконец, его содержимое абсолютно полностью оказалось в организме пациента, и Франческа, отложив все ненужное, неотрывно смотрела на ребенка. «Он ведь ровесник моих девочек…»-отстраненно пронеслось в ее голове, когда дыхание Хиро стало размеренным и не таким громким, а ярко-красный румянец на щеках заметно побледнел. Сердцебиение выровнялось, и женщина аккуратно отключила прибор. -Должно сработать, -бормотала она про себя, едва не проткнув капельницу, складывая иглу и забыв надеть колпачок, -Это должно сработать… Господи, хоть бы всё обошлось!.. Наконец, мальчик тихо кашлянул, слегка сморщившись, и сонно открыл глаза. Франческа, Тадаши и Абигейл хором выдохнули, и парень, присев возле каталки, сжал маленькую руку брата, с надеждой проговорив: -Как ты себя чувствуешь? Хиро не ответил. Он, казалось, вообще не узнавал старшего Хамада, недоуменно переводя взгляд на каждого из присутствующих. На лице Тадаши этот взгляд немного задержался, однако более осмысленным не стал. -Что происходит? -встревоженно спросил парень, повернувшись к медику, -Вы же сказали, что лекарство подействует! -Да, -кивнула Франческа, ничуть не пугаясь, -Но не сразу. Это не колдовское зелье, за три секунды оно не может полностью победить яд. Обратный процесс уже запущен, и Хиро окончательно вылечится, на это нужно не больше недели. -А потом? -уже немного спокойнее уточнил юноша, -Потом он станет прежним? -Безусловно, -улыбнулась собеседница, положив руку на его плечо, -Ваш брат вылечится. Я в этом уверена. Не говоря больше ничего, судмедэксперт взяла ту часть аппаратуры, которую могла донести сама, а остальное поручила лаборантам, принявшимся за работу и быстро понесшим капельницу, тонометр и прочие громоздкие предметы на склад. Уже пришедшего в себя Хиро с каталки Тадаши перенес в буфет, куда сначала отправилась Абигейл, проверила, не дует ли из дверей, и только потом впустила ребят в помещение. Старший уложил братишку на диван, так как малыш был еще слаб и сидеть не мог. Ребенок продолжал рассматривать всё, что его окружало, по-прежнему изредка задерживаясь на изобретателе и снова отводя взгляд. Парень тяжело вздыхал и ласково гладил мальчика по лохматой голове. Еле заставив себя улыбнуться, Тадаши как можно бодрее произнес: -Ты выкарабкаешься. Все будет хорошо, Хиро. Младший не мог говорить, но по чуть потеплевшему взору юноша понял, что он хотел ответить утвердительно. Хотя, конечно, Тадаши и сам не мог до конца увериться, что антидот полностью исцелит мальчишку. В конце концов, Франческа синтезировала препарат, основываясь на теории, и стопроцентных гарантий результата она не давала… -Только бы всё получилось, -прошептал старший Хамада, убрав с лица челку, и почувствовал, как его ладонь сжали чьи-то мягкие, нежные пальцы. Стоявшая за спиной парня Эби, наклонившись к его уху, вполголоса ответила: «Получится, обязательно получится!» и легко прикоснулась к щеке любимого губами… … Франческа поставила все пробирки по местам, поправив приклеенные номера и бумажки с названиями. В лаборатории был порядок, даже несмотря на весьма хулиганистый характер одного из экспертов, и сосуды с веществами стояли строго в определенном порядке как на полках, так и на подставках. Медик села на один из стульев, откинулась на спинку и одними губами сказала: «Наконец-то!» Наконец-то. Два месяца нервотрепки и бесконечного страха скоро можно будет забыть, как ночной кошмар. Вина преступника доказана, чистосердечное признание есть (запись женщина уже пересмотрела). Меньше семи дней на соблюдение разных формальностей — и суд. Суд, на котором отвратительное чудовище будет отправлено в свою клетку и больше никогда даже не прикоснется к детям. Франческу опять передернуло от макушки до пяток. Шестьдесят с лишним малышей были погублены Нортом. Шестьдесят с лишним детских трупов патологоанатом вскрыла, неоднократно плача и куря, чтобы не плакать. Она знала, что сможет бросить, что это только временная слабина, от которой вскоре не останется и следа. Кто-то постучал по стеклянной стене лаборатории, и сквозь свои мысли медик услышала голос полковника: -Дорогая, к тебе можно? Женщина слабо усмехнулась, и Тонари, приняв это за согласие, подошел к ней. Франческа не встала, только подняла на него глаза и теперь уже улыбнулась, благодаря чему полковник смог увидеть ее ровные, красивые, крепкие зубы. -Не могу поверить, -выговорила жена, проведя пальцами по волосам, -Неужели это закончилось? -Да, -отозвался Тонари, присаживаясь рядом и взяв ее руки в свои, любуясь ее счастливым лицом и умиротворенным взглядом, -Теперь нашим детям ничего не грозит. И остальным детям тоже. Судья не станет оправдывать Норта, у нас есть заключение психотерапевта. Эта тварь вменяема, и если ей не присудят пожизненное, то долго она не проживет. В глазах женщины промелькнула такая жгучая ненависть, что Тонари на миг стало не по себе. Они оба готовы были лично расправиться с убийцей, хотя их детей он и не тронул. Поэтому страшное желание приходилось сдерживать, хотя бы чисто из моральных соображений. Правда, о какой морали можно было думать после всего этого?.. -Я еще не уведомил генерала о том, что всё кончилось, -продолжил полковник после недолгой паузы, -Да и о том, в какую камеру Норта посадили, тоже. Боюсь, придется караульных приставить не только у дверей. -У Басё ведь дочь?..-Франческа не договорила. Тонари утвердительно кивнул, и супруги на несколько минут замолчали, даже в полной тишине чувствуя что-то тягостное. Особенно плохо было жене — она проводила вскрытие, и полковник жалел, что не был в этот момент рядом с ней, хотя и ему пришлось несладко на очередном совещании у генерала. В лабораторию никто не входил, и муж с женой сидели вдвоем, никем не потревоженные. С их работой такое редко удавалось, а за время ведения этого дела они почти не виделись, разве что только по работе и по вопросу о том, куда деть дочек, чтобы было безопаснее. Поэтому просто посидеть молча было гораздо приятнее, чем прогуляться вдвоем по летнему парку или сходить в театр, что полковник обещал Франческе уже полгода и на что до сих пор не было времени… … Каллаган стоял возле дверей буфета, опершись плечом о косяк и скрестив руки на груди. Взгляд его прищуренных глаз был устремлен на трех ребят, устроившихся на диване и мирно спавших. Маленький Хиро спал, сидя на коленях старшего брата и прижавшись к нему всем телом. Абигейл же примостилась рядом с юношей, положив голову на его широкое плечо, а одну ладонь — на его грудь. Сам парень обнимал обеими руками девушку и ребенка, тоже склонив голову на макушку Эби. Похоже, он уснул последним, предварительно дав устроиться поудобнее ей и маленькому братишке. Роберту очень хотелось войти и присоединиться к ним, но тогда он рисковал потревожить их сон. «Лучше уж пусть так сидят, »-подумал профессор, -«И без того натерпелись…» В эту минуту он порадовался, что тетя братьев Хамада в переговорной выпила кучу таблеток успокоительного, и у нее не хватило сил даже с кресла встать. Как Каллаган понял из долгого разговора с этой женщиной, она бы вряд ли пришла к такому же решению и оставила ребят в покое. А им надо было отдохнуть. Поспать, поесть, что угодно сделать, лишь бы не волноваться. Роберт и сам устал после всей этой истории. Он не представлял, как переживут суд Тадаши и Басё, и хотел дать им возможность как-то к этому подготовиться, хотя что-то подсказывало мужчине, что о юном изобретателе гораздо лучше сможет позаботиться дочь Роберта. Наверное, отцовское сердце просто чувствовало нечто особенное. А сердце, как известно, не врет…