Шестое чувство и глубины сознания.

… Патологоанатом на дому. Увидев подобную фразу в объявлении или резюме, начинаешь думать, что у ее автора явно не все дома. Это всё равно, что киллер или гробовщик, тем более, из той же тематики. Однако у Франчески данное понятие в голове вполне укладывалось. Для нее профессия патологоанатома уже была абсолютно разносторонней, даже потеряла ассоциацию с чем-то страшным. Женщина воспринимала смерть людей (взрослых людей), как обыкновенный процесс. Она не дрожала возле нового трупа, не падала в обморок, ее не тошнило от самых страшных картин. Даже к отвратительному запаху крови Франческа относилась равнодушно. Сейчас она не была патологоанатомом. В данную минуту дело, к которому ее привлекли, уже было на стадии завершения — завтра должен был состояться суд, тела погибших детей вернули родителям для захоронения. Миссис Тонари не могла даже представить себе, как толпы людей в черных одеяниях, разного вероисповедания, но с одинаковыми потерями, будут направляться на все кладбища города, многие матери не смогут сдержать рыданий, идя за маленькими гробиками, в каждом из которых будет лежать чей-то мертвый ребенок… В данную минуту женщина была обыкновенным медиком, едущим со своей аптечкой к пациенту на обыкновенном трамвае. Она даже прихватила белый халат, хотя в работе на дому он был не нужен. Франческа искренне радовалась спасению маленького Хамада. Она не один раз слышала от Брауна и Абигейл, как Тадаши спасал своего братишку, как потом сам мальчик защитил старшего, несмотря на внешнюю хрупкость. Врач дивилась храбрости ребят каждый раз, когда приезжала к ним проверить действие антидота. Именно оно было причиной ее беспокойства. Женщина обещала Тадаши, что противоядие даст результат, максимум, через неделю. Однако уже восемь дней она ездила в кафе и, увы, только разочаровывалась. Ничего не происходило. Хиро не начал более адекватно реагировать на других людей, ел через силу, а то и вообще отказывался. О полноценной речи и заикаться не стоило. Миссис Тонари только разводила руками: она делала всё в соответствии с законами химии и медицины, по нескольку раз в день пересматривала и сканировала состав приготовленного вещества, сверяясь с различными источниками. И не нашла ни одной ошибки в составе антидота… -Ты так волнуешься из-за этого Хиро, -не раз говорил ей муж, когда медик снова пришла домой уставшая и измотанная, -Уже извелась вся, вертишься, как белка в колесе… Это она-то извелась?! При таких словах Франческа краснела от праведного гнева. А тот, старший, не извелся? Тадаши-то носился с мальчиком, как с грудным. Уговаривал поесть, хотя Хиро даже не смотрел на него. Ночами не спал, дежуря у постели ребенка. Однажды, когда малыш уснул днем, патологоанатом видела, как юноша тихо сел на стул у изголовья кровати и долго смотрел на брата, ласково гладя по вихрастой голове, и приговаривал:«Хиро, родной мой… Что же с тобой такое?..» И когда женщина час спустя уходила, он всё так же сидел, и, казалось, из всего крепкого, спортивного тела двигалась лишь одна рука, всё остальное замерло. Франческа не любила встречать Тадаши первого. Она приезжала утром, и открывал дверь старший Хамада. Медик видела, что у него под глазами синеют круги, а во всем парне чувствуется усталость и напряжение. Изобретателю было тяжело. Он не прерывал свой дозор круглосуточно, боясь пропустить малейшие изменения в состоянии ребенка. Хиро всегда находился где-то рядом, и старший следил за ним ежеминутно. Франческа очень жалела, что не могла сделать ничего. Она была врачом, но ускорять или контролировать исцеление мальчишки ей было не под силу. И все это понимали. И Тадаши тоже понимал. Однако, встречаясь с ним глазами, женщина каждый раз видела в его взгляде отчаянную мольбу: «Помогите!» И не имела возможности помочь, отводя взгляд как можно скорее и надолго. Она проводила тесты, делала анализы, сверяла данные. Наркотик в крови стремительно исчезал, но он всё еще там был. И признавать, что задача не выполнена, для Франчески было вдвойне тяжело… … Вот и нужная остановка. Отсюда до кафе «Lucky cat» рукой подать, и судмедэксперт очень торопилась. Надежда на то, что сегодня пациенту хоть немного станет лучше, варьировалась между маленькой и очень маленькой. Как и всю неделю до этого, Франческа немного задержалась, прежде чем постучать. Конечно, заведение было открыто для гостей, но нужно было дать понять, что пришла именно она, врач, которому необходимо остаться в минимальном окружении, практически, наедине с мальчиком. Сквозь стеклянную дверь Тонари увидела, как молодой человек, минуту назад сидевший за одним из столиков, поднялся и прошел через весь зал к двери. Женщина нервничала. Она знала наизусть, что будет дальше. Пока Тадаши ее впускает, маленького гения, вместе с которым он завтракал, уведут на третий этаж, куда вскоре поднимется и сама гостья. И уже там, под присмотром старшего, она проведет обследование, снова выполнит несколько проверок и… И, видимо, убедится в необоснованности слабых надежд. Первая половина ежедневного ритуала прошла, как раньше. Вялый, но всё еще взволнованный Хамада в уже постиранном, знакомом костюме, хозяйка кафе, взявшая малыша за руку и вместе с ним удалившаяся к лестнице, оставив вместо себя Абигейл у стойки. И снова безысходность в лицах всех троих взрослых. Франческа поднималась по лестнице, чувствуя себя, как юрист на ток-шоу «Не ваше дело», где обычно разгребались скандалы разных местных звезд. Причем, хоть ты тресни, но ей казалось, что нанявшая этого юриста сторона безоговорочно проиграет. Тадаши отвечал односложно, иногда невпопад. Патологоанатом понимала: он думает о том, что скажет профессиональный медик, но уже не придает ее диагнозам прежнего значения. К чему ему все эти слова о том, что прогресс очень сильный, если брат не выздоравливал? Зачем все эти термины, если результата нет? В этот момент собственная работа показалась Франческе настолько никчемной и бесполезной, не заслуживающей и доли того, что женщина получает взамен в случае удачи… Больной лежал на кровати, вытянувшись, как солдатик, только не так зажавшись. Он смотрел по сторонам, как и во время всех предыдущих приходов врача, вот только взор стал каким-то… Не таким пустым. Словно у совершенно здорового ребенка. Тонари не стала акцентировать внимание других на этом. Мисс Кэсс сразу вышла, остались только Хиро, сама судмедэксперт и Тадаши. Последний, поставив перед вошедшей стул, неохотно начал разъяснять то же самое, что и вчера. Его слова были мрачными, монотонными, юноша даже выглядел хуже мальчишки. Медика это настораживало, но она не стала делать ему замечание по поводу очень вредоносного режима. Закончив рассказывать о том, что ребенок так и не поел толком, не замечал никого вокруг всё это время и не отвечал ни на чьи вопросы, Хамада замолчал. Воцарилась гнетущая, тяжелая тишина. Слышно было тиканье настольного будильника, шелест деревьев под окном и легкий скрип ручки чемодана врача. Женщина не говорила ничего, давая собеседнику собраться с силами и приготовиться к наблюдению за ее работой. Правда, на что-то большее, чем во все предыдущие разы, уже никто не рассчитывал… И вдруг в этом безмолвии раздался негромкий, но звонкий и красивый детский голос: -Тадаши, я есть хочу! Услышав это, юноша встрепенулся, как от вылитого на голову ушата воды. Такого удивленного лица Франческа не видела даже у мужа в момент сообщения о ее первой беременности. Парень бросился к кровати, наклонившись над братом. Тот смотрел живо, весело, явно узнавал родственника и вообще выглядел так, будто и не было никакого отравления. -Хиро…-пролепетал Тадаши, едва дыша и неверящим взглядом уставившись на младшего, -Хиро, п… Повтори, что ты сказал?.. -Я хочу есть, -требовательно заявил в ответ малыш и изобразил жуткое недовольство то ли по поводу непонятливости брата, то ли из-за реального и неприятного чувства голода. Молодой изобретатель выдохнул, зарывшись пальцами одной руки в свою челку и вытерев лоб под ней. Он не мог поверить сразу, но все сильнее и сильнее убеждался в том, что это не галлюцинации. Лишь третье напоминание младшего смогло вернуть его в реальность. -Сейчас-сейчас, -протараторил юноша, молнией рванувшись с места и бросившись к двери. Когда он пробегал мимо Франчески, женщина заметила резкую перемену в выражении его лица. Теперь оно было похоже на образ праведника, увидевшего ангела, или ребенка, после долгих предпраздничных ожиданий встретившего на Рождество Санту Клауса. Безграничная радость и нечеловеческое счастье, сосредоточившиеся в одном человеке, даже при мимолетном взгляде немного согревали. … Тадаши ворвался на кухню ураганом, едва не сшибив по дороге комод. Ошеломленные Кэсс и Эби, принимавшие заказ, чуть не выронили блокноты, воззрившись на взлохмаченного парня, только что слетевшего с лестницы либо через все ступеньки, либо по перилам, так как, когда дамы обернулись, он поднимался с корточек. -Тетя, срочно всё из холодильника неси в комнату! -выпалил изобретатель, пытаясь отдышаться, -Хиро заговорил… Он есть запросил, понимаешь? Оба блокнота все-таки упали на пол. Стоявший у прилавка посетитель так и не понял, почему хозяйка и официантка вдруг умчались вслед за странным запыхавшимся юношей, что-то кричавшим про разные продукты. -Кто там у них заговорил? -поинтересовался глуховатый завсегдатай кафе, включая слуховой аппарат. Спрашиваемый пожал плечами: -Хиро какой-то… Удивительно, но дедушка, похоже, только этого ответа и ждал. Удовлетворенно закивав, он перевел взгляд в чашку с кофе и начал что-то бормотать себе под нос. -Черти чего творится в этой забегаловке, -проворчал так и не оформивший заказ посетитель, поправляя широкополую шляпу и с возмущенным видом выходя из зала, игнорируя желание дождаться возвращения хозяйки и всё-таки купить тот пончик на витрине, -Больше я сюда не вернусь. В офисе поем. Там, конечно, дальше трех корочек хлеба дело не доходит, но хоть какой-то обед. … Вот уже пятнадцать минут в комнате братьев Хамада царила воистину идиллистическая атмосфера. Прямо на постели младшего был поставлен переносной столик, закрепленный металлическими петельками и настроенный точно под рост ребенка. На самом столике, специальном компьютерном столе и даже на полу стояло не меньше десяти тарелок со всем, что только можно представить. Тут были и жареная курица с картофелем, и овощная нарезка, пестревшая разноцветными ингредиентами, и румяный пирог с яблоками, который даже разогревать не стали, и сваренные за три минуты сосиски с консервированным горошком, и творожная запеканка, в которой аппетитно белела нежная начинка и кое-где проглядывал сморщенный зеленоватый изюм. Среди всего этого высился графин, наполненный абрикосовым компотом, переливавшимся всеми оттенками оранжевого в свете яркого солнца. Хиро уплетал за семерых, женщины умиленно любовались этой картиной, а заботливый брат подвигал всё новые блюда, изредка интересуясь, наелся ли гений. Пару раз юноша даже сам пытался вытереть лицо мальчика салфеткой, но тот был категорически против и предпочел сделать это самостоятельно. Старший Хамада суетился, бегая вокруг малыша и исполняя любые его пожелания. Один только раз юноша остановился — вознести благодарственную молитву святым*, зажмурившись и сжав ладони, шепотом произнося самые искренние фразы, какие только мог сказать. Он чувствовал себя хорошо, как никогда, готов был сделать что угодно, лишь бы всё это происходило наяву, и улучшение здоровья брата не пропадали… Как ни странно, аппетита мальчика хватило абсолютно на всё, что было предложено. Тадаши даже не пытался останавливать парнишку, в отличие от Франчески, которая сказала, что после долгого голодания вот так набрасываться на еду опасно для жизни. Стоило ей договорить, ребенок отодвинул последнюю тарелку и выдавил сквозь явную измотанность, что больше он не может. Кэссиди мигом собрала всю посуду, отказываясь от помощи Абигейл и велев девушке присмотреть за ребятами, а сама спустилась на кухню — посудомоечная машина была незаменимой вещью в хозяйстве, и в этом женщина убеждалась не раз… … -Ну, что ж, -протянула Франческа, поставив роспись на распечатке анализа, когда та полностью вылезла из компактного принтера в чемоданчике, и обратилась к компании на кровати, -Поздравляю вас, друзья мои. Все показатели в норме, яд выведен из организма, как я и говорила. Так что можете не беспокоиться, с ребенком всё будет в порядке. -Ффух, обошлось! -оптимистично выдала Эби, взяв своего парня за руку. -Миссис Тонари, -Тадаши говорил, едва связывая слова от переполнявших его эмоций, -Мы вам так благодарны… Если б вы знали, как для нас дорого то, что вы сделали… -Я это знаю, -вздохнула судмедэксперт, складывая оборудование и закрывая чемодан, -Ну, до встречи, желаю вам всего наилучшего! Надеюсь, по работе больше не увидимся. Обменявшись с новыми друзьями рукопожатиями, Франческа помахала на прощание бывшему пациенту, пожелав тому больше не болеть, и вышла, наотрез отметя предложение юноши сопровождать ее и посоветовав пока остаться с братом, а она уж сама доберется. Изобретатель не возражал. Патологоанатом вышла из кафе в невероятно поднятом настроении. Такое может быть у художника, после долгих трудов увидевшего сотворенную им великолепную картину. У поэта, сумевшего ценой бессонных ночей написать прекрасное стихотворение. У музыканта, преодолевшего трудный звуковой переход в каком-то произведении. Или у врача, увидевшего вылеченного его знаниями человека… …